Вот так отдохнули...

Стук в дверь моментально отрезвил алжирца, и он чуть ли не подпрыгнул на месте. Правда, его удержали ловкие руки вдруг застонавшего от разочарования итальянца. - Чшш, - Мерван быстро чмокнул Микеле в губы и встал с кровати, продолжая шепотом, - быстро прячься. На немой вопрос «что?!» и непонимающий взгляд блондина Рим ответил активным жестикулированием, а потом потянул Маэстро за руку и пихнул в сторону окна. - Что, прыгать что ли? – Локонте нехотя сделал пару шагов и удивленно, с нотками обиды посмотрел на Мера, на что тот покрутил пальцем у виска и кивнул на штору. Стук повторился. - Иду-иду! – торопливо отозвался музыкант, отпихивая ногой футболку под кровать и поспешно натягивая поднятую с пола рубашку, - да, войдите. Убедившись, что все следы заметены, он разрешил незваному гостю открыться его взору. На пороге стояла Мелисса, нервно теребя край блузки, в которую была одета. - Мел? С тобой все нормально? – Мерван действительно удивился визиту Марсианки и не мог не спросить о самочувствии, так как выглядела девушка, мягко говоря, неважно. Дерганная, бледная, с потрепанными волосами, она подняла слегка испуганный взгляд на музыканта. - Прости за беспокойство…я могу с тобой поговорить? – нерешительно проговорила брюнетка, не замечая, как в руке осталась только что оторванная пуговица. - Конечно, проходи, - Мер жестом предложил гостье войти и отошел в сторонку. – Что случилось? - Понимаешь… - начала Мел, медленно делая пару шагов вперед, останавливаясь перед алжирцем и думая о правильности своего решения. Какое-то время она просто молчала, наблюдая за выжидающим взглядом Рима, а потом тихо вздохнула. – Я тут заколку потеряла…ты случайно не видел? Может быть на улице где-нибудь… Мерван, конечно, знал, что девушки порой бывают очень странные, но чтобы из-за заколки ходить с лицом, как на похоронах, это как-то… В общем, женская логика, она и в Африке женская, как бы мужчина не пытался понять их. - Эм… Нет, не видел… - совсем растеряно ответил мужчина. Умеют же его выбить из колеи. - Жаль…ну ладно…еще раз извини…спокойной ночи, - Марсианка слабо улыбнулась, помахала рукой и покинула комнату. Уже в коридоре она снова вздохнула, думая о том, какая же она идиотка, что хотела рассказать о такой глупости, хотя получилось, наверное, еще хуже. Мерван какое-то время еще смотрел на закрытую дверь, пожал плечами и перевел взгляд в сторону окна, шторка у которого активно шевелилась. А затем из-за нее выглянула блондинистая голова Маэстро. Выглядел он не очень уж радостным, его явно раздражало все происходящее минуту назад. Микеле молча сошел с места и, достав вещи, валявшиеся под кроватью, принялся одеваться. Рим не мог долго смотреть на это замерзшее и покрытое мурашками чудо. Нежно улыбнувшись, он сделал шаг вперед и протянул руку к Локонте, но тот, словно испуганная бабочка, ускользнул из-под его пальцев, оставляя на лице алжирца лишь искреннее непонимание. Мгновение, и итальянец уже светится улыбкой, а в глазах его сверкают маленькие огоньки. Но если присмотреться, если очень захотеть, на дне этих карамельных глаз можно заметить грусть и тревогу. Микеле всегда прятал эти чувства далеко, глубоко в себе, но, возможно, сейчас он хотел, чтобы его поняли, чтобы его понял именно Мерван, не смотря на то, что он не переставал улыбаться и светиться. - Спасибо за помощь, - благодарит «Моцарт», одаряя своего спасителя благодарным взглядом и, отойдя на безопасное расстояние и поклонившись, удаляется из комнаты. Алжирец снова остается смотреть на плотно захлопнувшуюся дверь. Что-то неладное происходит с итальянцем, но что именно Мер понять не мог, а он сам ни в какую не хотел рассказывать. Побродив минут пять по пустой комнате, Рим лег в постель. Алжирец спал на большой просторной кровати, застеленной шелковой простыней, по которой изредка скользили рука спящего и прохладный ветерок, пробирающийся из открытого окна. Он пролетал над бумагами, покоящимися на письменном столе, заглядывал в зеркало, будто пытаясь рассмотреть свое отражение, а потом плавно ускользал под дверь, оставляя все так, как было, не сохраняя ни малейшего следа своего присутствия. Вдруг темнота прояснилась, отступая под легким давлением тусклого, дрожащего света. Пламя маленькой свечи плясало в невесомости, бросая свои игривые тени на стену и заставляя комнату мерцать в отблесках огня. Деревянная половица пару раз скрипнула, донося до уха Мервана не очень приятный звук. Мужчина невольно сморщил нос и уткнулся лицом в подушку, не желая что-либо видеть и слышать. Но покой, нарушенный единожды, будет нарушен и второй раз. Как только алжирец снова стал погружаться в сладкую негу сна, по его спине прошлось тепло, исходящее от ладони. Тонкие пальцы скользнули по лопаткам, плечам, а потом переместились на грудь, заставляя Рима вздрогнуть, но остаться в том положении, в котором он был. Горячее дыхание, обжигающее шею, парализовало все тело, и лишь одно сердце работало в три раза сильнее, оно выбивало четкий и быстрый ритм, монотонно отдавая по всему организму вибрацией и дрожью. Казалось, Мерван даже забыл, как нужно дышать, что легкие его закрылись клапаном или вокруг просто не хватало воздуха. Кто-то, кто по-свойски решил завладеть им, уже кусал мочку уха, вовсю хозяйствовал на груди алжирца, вызывая у того тихий стон, и что-то тихо и неразборчиво шептал, заставляя еще больше вслушиваться в оглушающую тишину и желать, чтобы неугомонное сердце перестало выбивать дробь и мешать… Мешать… Чтобы наконец можно было понять, что за слова пытаются донести до него… Слова, повторяющиеся, как мантра, как заклинание, как проклятие… Слова, от которых вздрагивало все тело, но по-прежнему не могло пошевелиться. Рим хотел возразить, когда тонкие и ловкие пальцы настойчиво спустились ниже, сначала очерчивая контур резинки от плавок, а потом и вовсе скользя под нее, но из горла вырвался только тихий хрип. Возможность говорить отпала так же, как и возможность двигаться, видеть и слышать. Это тепло, этот шепот, эти губы – все это будто сводило с ума, лишало рассудка, и лишь легкое покалывание, ощущение слабого электрического тока, маленьких игл вперемешку с прохладой шелковой простыни напоминало о том, что он до сих пор жив. Почти неслышимый шепот вдруг резко сменился томный и протяжным стоном, заполняющим ту пустоту, что царила в комнате, отражаясь от невидимых стен и бомбардируя по чувствительному у музыканта органу чувств – слуху. Маленькие нейроны со скоростью света донесли информацию о возбудителе мозгу, и алжирца снова ударило током. Он не обращал внимания на дрожь, вибрации, высокую температуру и прочее. Он даже почти не замечал, что начал по-настоящему задыхаться, Мерван, во что бы то ни стало, должен был увидеть ЕГО… Его, чьи руки поднимали до небес, а голос, если это можно было так назвать, затягивал в какую-то пучину. В последний раз сжав в ладони шелк, Рим резко вскочил, озираясь по сторонам. Но ни тонких пальцев, ни глаз он не увидел. Даже пламя свечи перестало плясать свои безумные танцы, оставляя алжирца темной и глухой бездне. *** Последний день такой халявы следовало провести с пользой. Ребята были очень благодарны Дову за то, что он пригласил их и пощадил, прекратив бесконечные тренировки, которые выпили из труппы все соки. Танцоры изнуряли себя нескончаемыми прыжками, мостиками, шпагатами, кружениями и движениями; главный состав до посинения и чуть ли не онемения языка повторял свои слова, чуть не срывал голос на высоких нотах и чуть ли не до истерики повторял въевшиеся в мозг сценки. Благо сейчас об этом можно было забыть, и все наслаждались моментом. Никто даже не смел обижаться за то, что кто-то из ребят почти всегда молчит. Все всё понимали и поддерживали друг друга, часто даже просто оставляя, например, Маэву, греющуюся на солнышке, в одиночестве, или сами стремились уйти в уединенное место. Но сегодня, в последний день незапланированных каникул, все хотели оторваться по полной. А делать это раздельно было бы неинтересно. Собрав две полные пляжные сумки, ребята, громко смеясь и споря, впрочем, как это обычно бывает, отправились к озеру. Погода располагала к позднему пикнику и возможно даже к купанию. Но с этим они решили помедлить. - Может быть нам тоже купить такой домик? - спросила Клэр, когда все более-менее поутихли, а наткнувшись на недоуменные взгляды друзей, пожала острыми плечиками и пояснила. - Для нашей труппы. Чтобы это был наш общий "уголок", чтобы мы могли собираться там, что-то праздновать или приходить туда, когда плохо. - Хм, неплохая идея, - пролепетала Маэва, - можно обдумать это. - И неужели вам никто не надоест в таком темпе?.. - вставил свое слово опытный семьянин Со. - Нет, ты что! Это же здорово! Представь, после мюзикла все разбегутся, кто куда, и забудут друг о друге через какое-то время, а тут будет место, куда мы сможем всегда возвращаться... Дискуссию их прервал открывшийся вдруг нескольким парам глаз вид: длинная тропинка, тянущаяся между рядов стройных деревьев, чьи кроны колыхались на теплом, но сильном ветру, привела труппу к небольшому озеру. Вокруг все искрилось и сверкало. Солнечные кролики, попадая на поверхность воды, рассыпались на тысячу осколков, покрывая водную гладь миллионами блесток, словно небо упало на землю или кто-то стряхнул с него все звезды. А на противоположном берегу можно было заметить, как дубы и клены, стоя близко друг к другу, пытались согреться. - Какая красота… - протянула Мелисса, сложив ладони вместе и застыв на месте. - Эй, Мерван, очнись! Ребят, кажется, наш юморист подал в отставку… - снова раздался голос Перо, в ответ на что ребята тихо посмеялись, а девушка помахала рукой перед лицом алжирца. - Да тут я, тут, - впервые после выхода на прогулку отозвался Рим и улыбнулся, подмигивая брюнетке и переводя взгляд на живописную картину. - Ааа...! – восторженный возглас этот был издан итальянцем, который, не обращая внимания абсолютно ни на кого, влюбленными и воодушевленными глазами смотрел на предмет вдохновения, а затем рванул вперед, быстро запрыгивая по деревянным ступенькам на небольшой пирс. – Почему я не взял мольберт… - взрослый ребенок начинает ныть, а ребята в ответ на это лишь фыркают. - Ну да, только его в моей машине не хватало, - буркнул Фло и пошел искать подходящее место для «приземления». Правда, слова его блондин пропустил мимо ушей, не сводя глаз с этой природной идиллии, даже своего рода утопии. Актеры решили ему не мешать и отправились за Мотом, дабы подать ему все нужное. Они дружной компанией шли по кромке воды, краем глаз замечая, как Микеле, радостно улыбаясь, встает на носочки и тянется к солнцу, секунда, и ребята уже слышат глухой всплеск воды. - Кажется, кто-то решил не ждать пикника и принять водные процедуры прямо сейчас, - с усмешкой заметил Мерван, зачарованно глядя на ровные круги, расползающиеся по водной глади, и нетерпеливо ожидая, когда итальянец выйдет на сушу и перекус все же состоится, ведь без «Моцарта» никто трапезу не начнет. Но Локонте не спешит прекращать свою дурацкую шутку и выныривать за порцией кислорода. А через полминуты Рим слышит позади обеспокоенный голос Солаля: - Микеле же не умеет плавать!