***
Take me down to the river bend, Take me down to the fighting end. Wash the poison from off my skin, Show me how to be whole again. Linkin Park — CASTLE OF GLASS ©
Спустившись в зарослях ельника, воительница оценила дистанцию и под маскировкой двинулась к цвергам. По пути обнаружилась пара энергетических ловушек, но, как и говорила Джонс, на эту униформу они не подействовали, хотя Тереза на всякий случай прижалась к самой земле и проползла с десяток метров. Но вот цели перед ней. Валькирия дождалась момента, когда они разойдутся по разные стороны насыпи, и быстро рванула к ближайшему. Монстр ничего не успел понять, когда в него вонзился меч. Так и замер, поддерживаемый Дюваль. — Что ты там возишься?! Приспичило что ли?! — окликнул напарник, поворачивая обратно. Вместо ответа в лоб прилетела пуля. Дюваль откинула тушу в сторону и устремилась в лагерь. Разобраться с цвергом на вышке не составило труда — Джонсон легко свернула его шею и уложила морду в то же положение, в каком она была мгновение назад. Пусть и дальше дрыхнет — в Аду. На любование результатом нет времени. Валькирия бесшумно перемахнула за жерди вышки, спустилась на одно из деревьев и отправилась к конечной цели, проскальзывая в заснеженных иголках и в одном скачке перепрыгивая высоко над минами, а после сошла на землю по накренённому стволу, оказавшись рядом с землянками. Системы визора обрисовали фигуру Фатум. Обе воительницы поравнялись. Тогда Джонс вновь показала жестом на четвёртого монстра: «Он твой». Тереза вся подобралась, готовясь к одному мощному рывку, подобно зверю, собирающемуся атаковать жертву. Внутри всё зашлось от ощущения момента. Как же давно она не испытывала ничего подобного! Чувство упоения, лёгкой злости и собственного превосходства. Дюваль сорвалась с места — только чуть качнулись ветки, да запел смертоносную песнь клинок, рассекающий воздух. Цверг в ужасе шарахнулся назад, когда на него из ниоткуда выскочило нечто, закованное в матовую броню. Две вспышки перед глазами. — Падай, ты убит, — прозвучал спокойный голос, и беднягу располовинило.«Неплохо для той, чей организм отторг вирус»
— Где остальные? — послышалось из-за спины оберста. Дюваль чуть повернула голову, указывая на одну из землянок, откуда вдруг показался очередной монстр. Но прежде чем он хоть что-то понял, его изрешетили выстрелами. Оставался последний, который так и сидел в укрытии. Валькирии активировали невидимку и будто испарились. — Этого возьмём живым, — предупредила Тереза. Две пары невидимых ног ступили на покосившееся подобие крыши, перерастающее в землю. Кое-где проглядывали небольшие углубления, в которые совсем не проникал свет. Цверг всё ещё находился внутри — это регистрировали даже встроенные в шлем датчики. Кассандра переключила режим визора, наблюдая, как под крышей образуется слабое жёлтое сияние, разливающееся в сплошной синеве. Монстр не шевелился. Размывчатая сигнатура обрисовывала его голову и плечи, но дальше силуэт рассоединялся наподобие разветвляющихся корней, вросших в землю. Обвивающее отростки бледное свечение не позволяло точно определить, сколько именно их, сливая всё в сплошную слабую кляксу. Сначала появилось впечатление, будто бы это только верхняя, каким-то образом сохраняющая жизнеспособность часть цверга. Но тогда почему его оставили здесь, а не утащили с собой и не посадили в кибернетическое тело? Любой выживший, но покалеченный цверг — отличный материал для создания киборгов. Если даже Атлантис, упорно работая в этой области, не может создать продвинутый искусственный интеллект, то учёные Хельхейма — подавно. В случае последних для основы вместо ИИ нужен был лишь только мозг, ядро всей машины, которое заключали в оболочку из металла. Остальное за целым комплексом программ. По крайней мере, большая часть хельхеймовских «тостеров» устроена именно так. Но могло ли быть несколько иначе? Джонс услышала щелчок. Вместе с ним голова монстра, тупой жёлтый отросток, венчающий это пятно, повернулась в её сторону. Мгновение. Даже меньше. Касс схватила Терезу за грудную пластину и умудрилась отскочить вверх. Взрыв позади с силой отшвырнул обеих, разметав земляную крышу фонтаном из дощечек и промёрзшей травы вместе с клочками огня. Испуганный снежный хруст. Валькирии свалились на землю по разные стороны. Из новой воронки вырос неуклюжий, будто бы обгрызенный, силуэт с выпирающим вверх плечом. Торчали кости эндоскелета, между которыми, проползая сквозь труху органов и устройств жизнеобеспечения, свисали провода. На плече дымилась пушка. Один единственный, тускло мерцающий из глазницы разломанного черепа огонёк выискивал визитёров. Дюваль впервые в своей жизни видела киборга, не успев ни разу поучаствовать в схватке с подобными существами. Про них она только слышала от самой Кассандры и многочисленных специалистов Сиберии. Будучи честной с собой, валькирия даже не ожидала, что её дар распространяется и на этих созданий, хотя в них мало было от живого организма. Но факт оставался фактом. Тереза перевела всю энергию на щит, отключив маскировку и предоставив напарнице шанс подобраться незамеченной, а сама бросилась отвлекать внимание твари. Ловкий перекат в одну сторону, бросок в другую, а когда кибер выпустил по ней снаряд, Дюваль уклонилась, совершив грациозное сальто назад. Над лагерем разразился всполох пламени. С деревьев поблизости смело их белоснежные шапки, оголив блёкло-зелёные россыпи иголок. Судя по тихому шипению автоматические системы перезарядили пушку на плече. Грузное механическое тело едва повернулось в сторону, как сзади сверкнул силуэт. Джонсон возникла из материи и в стремительном ударе погрузила руку в брешь, в месиво из механизмов и потрохов. Киборг содрогнулся, словно ощутил боль своей органической частью. Вблизи он выглядел ещё более повреждённым. Джонс выдернула изнутри часть позвоночника вместе с протянувшимися шлейфами, разъединяя мозг с эндоскелетом, покорёженного уродца — с протезом всего тела. Остатки монстра внутри замершей ходячей брони забились в припадке. Если верить разведданным, этот из числа тяжёлых штурмовых моделей, снабжённых пулемётами и встроенной пушкой, обычно установленной в плечо. Таких уже успели засечь несколько раз. Видимо, уродца оставили здесь на ремонт. Куда более интересным выглядело ядро, сохранившее верхнюю часть тела и голову. Импланты изъели практически всё, углубившись, казалось, в самую душу. На кое-где проглядывающих голых мышцах не было шкуры, их покрывал слой серой защитной ткани, обильно увитой кабелями и разномастными полосками шлейфов. Расколотый толстый шлем оголял окровавленную одноглазую морду, пускающую кровавые слюни. — От этого мы ничего не добьёмся, — Фатум подошла ближе, открывая свой шлем. Странно, но существо, казалось, узнало её, вытаращив глаза в немом изумлении, даже забыв про собственную боль. — Ты не ранена? Переломов нет? — Кассандра чуть склонила голову набок, пытаясь различить на лице Фатум хотя бы намёк на синяк. — Нет, — быстро откликнулась валькирия, наблюдая за цвергом. — Оно умеет говорить? — Ангел, спустившийся на землю… Убей этого раба Божьего… — задыхался монстр в своей стальной крепости. Из корявых зубов брызнула кровь. — Эй, ты знаешь меня? — Прелестный ангел, ниспосланный в этот мир… Я так исстрадался в дьявольских личинах… Я умирал, но молил лишь за упокой моей души… я не просил об этом уродливом теле, в котором моё Я — не более чем узник… Я ждал тебя, мой дивный спаситель… — Понятно, — заключила Тереза, наведя оружие на морду. Пистолет, снабжённый глушителем, с лёгким шуршанием выплюнул пулю из дула, исполнив последнюю волю цверга. Бывшая оберст осмотрела поле боя, устремив взгляд на запад. — Знаешь, готова поспорить на что угодно, что он меня узнал. Видела его глаза, когда я открыла лицо? — Конечно, — она бросила вырванные позвонки в снег. — Впрочем, неудивительно. Несколько лет назад ты была их главным кошмаром. Может быть, кто-то из них, как этот, мечтал, чтобы в один момент ты пришла и убила его? — Обычно, при моём появлении, они мечтали или сбежать, или убить меня, — хохотнула Фатум. — Ладно, предлагаю, как следует всё здесь осмотреть и воспользоваться теми благами цивилизации, что эти уродцы здесь оставили. — Предложение принято. Они разошлись по лагерю, осматривая всё мало-мальски интересующее. Частично это напоминало Дюваль базу «Лисье логово». Кто знает, может, это только совпадение, а может, кто-то из превратившихся занимался проектированием этих постов. Ей вспомнились и более крупные базы, например та, что она штурмовала вместе с Иленой, Софией, Ноэль и Рафаэлой. Как раз там они подобрали Присциллу. Кто бы мог подумать, что именно эта мелкая напуганная девочка в будущем едва не отправит Терезу на тот свет, а потом убьёт сильнейших валькирий, каждая из которых могла бы стать командиром. Особенно Илена… «Держаться», — приказала себе Дюваль, распахнув люк в одну из землянок и осторожно пробравшись внутрь, держа перед собой оружие. Потому что дар это хорошо, однако кто его знает? Но всё тихо. Вскоре, осветив помещение фонариком, притороченным к оружию, валькирия обнаружила многочисленные ящики с провизией. Конечно, цверги предпочитали в пищу людей, но такой ресурс порой достать нелегко, так что приходилось пользоваться обычными продуктами. — Кассандра, — Фатум включила рацию, — я нашла джек-пот. «Ну, привет, Микки», — Касс аккуратно пожала крошечную лапу игрушечного пса, отдалённо напоминающего хаски. Может, своей расцветкой, как у этой породы: чёрные спина, задняя часть шеи, перетекающая в подобие шлема на голову, на фоне которого выделялись уши, и белый низ. Игрушка была крошечной и напоминала пушистый бочонок на ножках, позади болтались обгоревшие остатки хвоста. Шёрстку покрывали пятна гари с просвечивающим грязно-жёлтым поролоном, местами торчали расползающиеся швы. Чего только не прятали цверги в своих конурах. Микки звали собаку Сайденхэм. Странно, что девушка выбрала для него столь простое и незамысловатое имя, не отражающее статус хозяйки, особы, ведущей вычурную и просчитанную до любой мелочи жизнь — личный медик даже составлял для неё график биоритмов, просчитанный на месяц вперёд, вроде: «В этот отпускной день следует воздержаться от походов по магазинам» или «А в этот — проявить максимум активности». Всё это перемежалось сначала с жизнью кадета, а затем и валькирии, превращаясь в сплошной, до жути сложный комплекс из действий, разложенных по сотням полок. Может, даже столь сложно организованной Сайденхэм захотелось в один единственный миг чего-то простого. Кассандра подружилась с Микки, они успевали скучать друг по другу и с нетерпением ждать очередного отпуска, чтобы вновь увидеться. И пока пёс на всех порах гонялся за полетевшей над аллеями пластиковой тарелкой, Касс и Хистерия радовались этим спокойным минутам жизни.«Микки, Микки, жаль, что пришлось усыпить тебя… Я ещё никогда не видела Хистерию такой подавленной»
Тереза подала сигнал. Кассандра, взяв игрушку с собой, в спешном темпе отыскала Дюваль в одном из убежищ монстров. — Как тебе? — Фатум обвела рукой запасы провианта, а потом сбила крышку с одного. Внутри возвышались аккуратные рядки стеклянных бутылок. На этикетках виднелась надпись, говорящая о том, что это коньяк. И очень даже неплохой. — Неплохо, чтобы устроить небольшой праздник в честь победы, — Кассандра вытащила одну, разглядывая с лёгким прищуром. — Хотя мне всей этой выпивки едва хватило бы на месяц. — Учитывая, что нас двое, здесь и на две недели мало будет, — Дюваль хитро взглянула на Джонс. — Так что, остаёмся на привал здесь? — Не думаю, что это… хорошая идея. Понимаю, сейчас Хельхейм усиленно штурмует Пиэту и вряд ли собирается отступать, но всякое может случиться, — Кассандра наткнулась на её взгляд, не суливший ничего хорошего — в позитивном смысле. Он так и говорил: «Задолбаю ведь потом, и никуда ты не денешься от этого». Касс вздохнула и подняла на уровень своего лица игрушечного пса. — А что думает по этому поводу Микки? — и продолжила тонким детским голоском из приоткрывающегося уголка губ: — Мне нравится эта идея! Отличная выпивка и компания столь прелестной дамы — просто предел мечтаний! — Джонсон изобразила наигранное удивление и посмотрела на пса. — Микки, когда это ты стал таким безобразником? Кхм, похоже, я в меньшинстве. — Вот и славно, — заключила Тереза, легко улыбнувшись. — Давай найдём в этой рухляди приличное место и обустроимся там. Из всех землянок, что здесь имелись, относительно нормальной оказалась выполняющая функцию штаба. Хотя это слишком сильное название для подобного. Просто строение было чище всего, имело освещение, для которого использовали фонари на аккумуляторах, а на столе лежала карта. Обычная, бумажная. Ещё одна, большая, висела на стене и являлась более подробной. Она-то и привлекла внимание Дюваль, начавшей изучение. Судя по координатам, они как раз обнаружили один из самых отдалённых постов. Тереза пальцем прочертила линию, ведущую от него к самой Пиэте, зацепив ещё с десяток подобных баз. Прежде чем притащить в штаб находку, Кассандра взялась «прибраться» в лагере. Трупы, за исключением часового, спрятала в одном из строений, крепко заперев дверцу. Взорванную крышу завалила ветками и припорошила сверху снегом, чтобы вышла небольшая горка, но перед этим сбросила киборга на самое дно. Меньше, чем через половину часа, всё выглядело вполне привычно для оставленного лагеря, если не особо придираться к мелочам вроде потревоженного слоя снега. Закончив с лагерем, Касс вернулась в хранилище. Не прошло пяти минут, как на один из столов штаба с тихим деревянным стуком опустилась коробка с жестяными банками. В другой расположилось несколько бутылей коньяка. — Кажется, я знаю, какой нам выбрать маршрут, — Тереза постучала по карте, прежде чем принялась помогать напарнице вытаскивать консервы. — О, неплохо! Сардины. Тунец… Что ещё есть? Горошек? Серьёзно? Так и вижу, как цверги его жрут… Ахах! Касс сама не удержалась от лёгкого смешка, с приподнятым настроем сказав: — Наверное, страшнее пытки для них не придумаешь! Воображение, вырвавшись в свободное плавание, невольно нарисовало мультяшную морду цверга, скуксившуюся в сморщенный старый помидор при виде зелёного гороха. Как сильно мордашка сморщилась, когда чья-то невидимая рука подхватила ложку, зачерпнула и запихнула бедному засранцу в рот целую горсть. Джонс помотала головой, прогоняя проделки фантазии. С едой закончили. Кисти сами потянулись за выпивкой. Касс взяла себе и протянула ещё одну спутнице. Странно, что раньше, во время подготовки, они не общались друг с другом столь оживлённо. Может быть, дело в том, что тогда Тереза не была столь интересной и привлекательной? Так, серое пятнышко, прицепившееся к Илене, — серое пятнышко, которому суждено вспыхнуть ярче солнца и ослепить каждого, кто только имел неосторожность взглянуть на него. — За твою сестру! — произнесла Кассандра. — Спасибо, — ответила Дюваль, звякнув бутылкой о бутылку и припав к горлышку. — Ммм, а вот коньяк хорош! Фатум взглянула на этикетку. Всё мигом прояснилось. Это был хорошо известный Хеннесси. Оставалось только гадать, откуда хельхеймовцы притащили его сюда. — Касс, — валькирия взглянула на Джонс, — так как мы поступим дальше? Так и будем шарахаться по лесам или займёмся призванием? Понимаю, что приказ и всё такое, но если уж начали, то почему бы и не разорить другие лагеря? Это заставит Хельхейм отвлечься немного от Пиэты. — Я сама размышляла над этим. Учитывая наши с тобой способности и умения, это вполне возможно. Но и рискованно, — Джонс немного глотнула, устремив взгляд на настенную карту. — Прежде всего, мы должны сохранять наше существование в тайне. Ты знаешь, что Сибериа сейчас активно копит силы и прощупывает обстановку, чтобы вскоре выступить третьей стороной в этой войне. Рассекретить себя значит впутать её раньше установленного срока. — Что же, иногда неплохо, если все считают нас мертвецами, — произнесла Дюваль, и в глазах её мелькнула неуловимая тень грусти. — За тех, кто не с нами… Вместо ответа померк очередной звон. За Хистерию, за Роксану, за Надин, за Дженни — за Ноэль, за Софию… За Илену. Обе валькирии припали к горлышкам. Кассандра ощутила, как сильно её замучила жажда, словно сейчас вокруг — огромная жаровня из простирающегося до конца мира песка, в котором нет даже единого высохшего деревца, а существование воды сродни бредовому мифу. Она сильнее впилась губами в стекло, делая большие глотки. Ей хотелось упасть на колени и разрыдаться, а чтобы добить себя — взглянуть в зеркало, понимая, что ей уже за сорок, пусть она и выглядит довольно молодой для своего возраста. Однако нельзя давать волю чувствам, сейчас, при Дюваль. Кассандра глотала коньяк дальше в надежде, что это остановит норовящий забраться вверх по желудку противный каменный ком. Что за командир, который пускает слёзы при подчинённых? Ясное дело, хреновый командир. Бутылка опустела. Джонс даже не заметила, как осушила её. — Вау! — Тереза во все глаза уставилась на старшую. — Я, конечно, слышала, что ты можешь так, но как-то не особо верила… А вообще, я всё хотела спросить: как ты справляешься? Что даёт тебе силы? Потому что, признаться честно, когда я пришла в себя и узнала про гибель друзей и любимой, то удержалась от срыва только потому, что нужна Клэр. — Ну, во-первых, так коньяк не пьют… — Кассандра зажмурилась, закрыв губы кистью. Грудь с горлом обжигал горящий напалм, заполняющий собой всё нутро. — Это… Не знаю. Может, просто чувствую, что должна жить. Понимаешь, когда погибла Хистерия, я хотела покончить жизнь самоубийством…«Помню, как сидела с приставленным к виску револьвером. Я почти выстрелила…»
В холодном зеркале — одинокий силуэт. Отражение застыло в нерешительности: куда выстрелить? Сначала дуло пистолета касается дрожащих губ, натыкаясь на сомкнутые зубы. Нет, не пойдёт. Тогда силуэт подносит револьвер к правому виску. Это должно убить, пробив черепную коробку насквозь. Фигура ещё долго не решается вложить силу в указательный палец. Что будет, когда мозг разлетится по стене? Что она почувствует, когда не станет пути назад?«Если бы не Вандевер…»
Раздаётся короткий стук. — Госпожа лейтенант, пожалуйста, откройте! Я знаю, что вы там! Ответа нет. Силуэт застыл, чуть отведя пистолет. Голова повернулась в сторону двери. — Госпожа лейтенант, я могу простоять здесь це-е-е-елую неделю! Так что лучше откройте! У меня к вам… Очень важное дело! Вновь тень поворачивается к зеркалу, встречая своё отражение. Стоит ли открывать? Стоит ли вообще отвлекаться от задуманного. Тон Вандевер наполнен жизнерадостностью, дружелюбием. Голова силуэта поднимает взгляд к потолку. Она представила, как сильно померкнет этот голос, когда произойдёт выстрел. Дженни… Если бы она только знала, что сейчас творится за дверью, которую в шутку угрожает выбить. Она так и не смогла выстрелить, понимая, как сильно опечалила бы эту юную особу. Всегда улыбается, никогда не киснет и не отчаивается — Дженни должна оставаться именно такой. Но с другой стороны, если бы выстрелила, то имели бы чьи-то чувства значение после смерти? Она бы просто исчезла. Но всё же не смогла. Револьвер отправился в ящик стола. Дверь наконец-то открылась. Кассандра так отвыкла от света, что закрылась, стоило лучам ламп попасть на её бледное лицо. Вандевер чуть не раскрыла рот, увидев большие круги под глазами, впалые щёки и седые волосы, которых уже давно не касалась расчёска. — Что ты хотела?.. — А… Я… Кхм! Я хотела пригласить вас в ресторанчик, госпожа лейтенант! Просто вы целыми днями сидите в своём душном тёмном кабинете, никуда не выходите, ни с кем не разговариваете. Я понимаю ваши чувства, но… Не отрекаться ведь от жизни? Она же не закончилась, правильно? А ещё, — смущённо добавила девушка, топча носком ботинка пол и держа руки за спиной, словно только что нашкодила, — в этом кафе сегодня скидка для влюблённых пар. — Но мы ведь не любовницы… — Да ладно вам! Пару тройку поцелуев в щёку, и вечер нам обеспечен! Ну же, лейтенант Джонсон, соглашайтесь! — Я не думаю, что это хорошая затея… Дженни, закатив глаза, быстро взяла руку Кассандры и потянула валькирию за собой. — Идё-ё-ё-ёмте, лейтенант! Я от вас всё равно не отвяжусь! Джонсон, пребывая в состоянии шока от подобной наглости, совершенно забыла о своём старшинстве. И потому девушка без особых проблем вытянула её из кабинетной темноты. Кассандра долго жмурилась, пока не привыкла к свету вновь. Пока не привыкла к тому, что жизнь начинала приходить в движение, суля ещё одну любовь.«Дженни… Дженни помогла мне. Я была так благодарна ей… Но потом, спустя несколько месяцев, её труп привезли в чёрном мешке после разведывательной операции, изуродованный и расчленённый…»
— Пустите! Пропустите! — Джонсон расталкивала столпившихся валькирий, уставившихся на приземляющийся штурмовик. Она проскользнула мимо Софии с Ноэль, миновала Илену, по правое плечо которой стояла Тереза. Где-то мелькнуло лицо Грейс. Касс не заметила их, видя лишь огромную металлическую тушу Слейпнира. Всё остальное вокруг превратилось в сплошное пятно, напоминающее столпотворение манекенов с тёмными глазницами, неживыми лицами, пустыми душами. Какое им дело, что на этом задании погибла одна из соратниц? Слейпнир раскрыл своё нутро. Возник образ Линдсей. При виде показавшейся лейтенанта она изобразила короткую ухмылку, прежде чем на лицо легла горькая гримаса пережитой боли и утраты. Показались другие валькирии, спускающиеся на взлётную полосу. Но среди них не было видно Дженни. Какое-то время… Двое из последних девушек вытащили наружу бесформенный чёрный мешок, распластав его на холодном камне. — Дженни…«Этого не могло случиться. Я не верила, отказывалась до последнего, рыдая над её телом. Линдсей говорила, это несчастный случай. Что… Что Вандевер настолько сильно увлеклась преследованием, что угодила в ловушку… Я знала, она врала. Это она позволила ей умереть… В ту ночь я подняла Линдсей и сказала, что мы улетаем на задание…»
— Пошевеливайся, Линдсей! У нас нет времени! С ненавистью, с большой неохотой подчиняться, Роксана облачилась в форму, сгоняла в арсенал за оружием. После обе проскользнули в ангар, к одному из Слейпниров. Джонс постоянно торопила её, чтобы у валькирии не успело возникнуть вопросов. Их могли заметить в любой момент. Только чудом удалось проскользнуть на штурмовик. Джонс отключила системы связи Слейпнира. Заметили ли что-то неладное — Кассандру это уже не волновало, когда машина взмыла высоко в небо, стремительно удаляясь от базы. Возможно, за ними уже отправили преследователей. Но у неё ещё есть время…«Роксана рассказала на борту, как всё произошло на самом деле: как цверги разрывали Дженни на куски, как… Как измывались над её телом… И когда я спросила, почему, она ответила, просто и непринуждённо, словно для неё это представлялось игрой…»
— Из-за ревности. Разве могла я позволить какой-то дряни увести тебя? Ни за что. Представляешь, сколько проблем я испытала, собирая каждый её потрошок и косточку, чтобы уложить в этот проклятый мешок? О, это куда сложнее любого пазла! Жаль только, что эти неряхи всё испортили. Теперь, когда Сайденхэм и Вандевер мертвы, мы можем быть вместе — мы можем стать счастливыми, Касси! — Т-ты чудовище… Ты чёртов монстр, Линдсей…«Тогда она разозлилась…»
— Вот как ты заговорила?! Ты знаешь, как таких называют, Джонс?! Таких, как ты, называют шлюхами!«Я помню, как накинулась на неё. Она защищалась. Я не сдерживалась, даже не пыталась…»
— Больно! Касси, мне больно! Почему ты бьёшь меня, Касси… Окровавленная Роксана лежала на сломанном штурвале. Она превратилась… Засигналили системы безопасности. Слейпнир падал. Буря била в лобовое стекло неуправляемой машины. Джонс слишком поздно поняла, что натворила, стоя с разбитыми кровавыми кулаками, которые мгновение назад разнесли всю кабину. За миг до удара в белоснежной свирепой мгле за стеклом показались горы. И пока они стремились в их сторону, чтобы изничтожить, Джонсон бросилась к Роксане… — Мы рухнули в горах. Последнее, что я ещё могла видеть, так это как держу горящую зажигалку, а после — бросаю её в Слейпнир. Всё горит, я слышу её крик. После этого я очнулась в одном из лазаретов Сиберии. Оказалось, меня подобрал Галк во время разведывательной операции, замёрзшую, почти мёртвую и израненную. Почему же я всё ещё живу?.. Потому что должна. Иначе память о тех, кого я любила, исчезнет навсегда. Прошлое — вот, что заставляет меня жить дальше. — Вот как всё было на самом деле, — тихо проговорила Тереза, подойдя ближе и слегка обняв валькирию, — а мы думали… Точнее, нам сказали, что это ты обратилась. Но тогда мало кому было до этого дела. А потом ещё Розмари… Знаешь, Касс, никого до или после я не убивала такой радостью. Мне было даже немного жаль, что ты этого не увидела. Дюваль немного отхлебнула из горлышка и смолкла, словно заново переживая тот день. Потом вздохнула и добавила: — С одним прошлым в запасе далеко не уйдёшь. Ты должна зацепиться за будущее, ну или хотя бы за настоящее. — Посмотри в мои глаза… — Кассандра прислонилась взмокшим лбом к лбу Терезы, заглядывая в глаза. Может, коньяк затуманил взор или это причудливая игра света и тени, но холодное серебро блистало голубым оттенком. — Ты видишь в них человека, который смог бы жить чем-то иным?.. Я никогда не видела… Это моё наказание за грехи прошлого… Я это заслужила… — Нет, никто из нас ничего подобного не заслуживал, — уверенно ответила Тереза. — Это грёбаное стечение обстоятельств. Череда происшествий, которых мы, возможно, стремились избежать, но не смогли. Так что теперь лить слёзы, когда ничего не вернёшь? Посмотри на мир вокруг. Возможно, он полон новых сюрпризов… Едва произнеся это, Дюваль быстро коснулась губами уголка рта Кассандры, а затем, отстранившись, с хитрым прищуром всмотрелась в лицо несколько удивлённой валькирии. Она ничего не понимала какое-то время. Разум туманило, топило в вязком тёплом месиве каждый раз, как только он всплывал, его гранённый кристально чистый шар. И с каждой новой попыткой неведомая сила погружала ещё ниже и ниже, в бездонную пропасть. Кассандра напоминала ничего не понимающую кошку. Короткий поцелуй для неё, что торопливая небрежная ласка за пушистым ушком, прекратившаяся, едва она успела довольно замурлыкать. И теперь, с задетым крошечной искрой запалом, она медленно, переставляя пушистые лапки без единого звука, стремилась на руки. Джонс притеснила Терезу к столу, высохшие губы, плавно виляя из одной стороны в другую, как будто плутая в темноте без единой капли света, соприкоснулись с Дюваль. Обе кисти упёрлись по бокам бёдер, лишая пути к отступлению. Фатум и не сопротивлялась. Осторожно заведя ладонь за спину Кассандры, она нежно дотронулась пальцами до затылка и сильнее притянула к себе, одновременно приоткрыв губы, делая поцелуй более интимным. Мозг хотя и слегка поплыл, однако она прекрасно понимала, что делает и зачем. Во-первых, чувствовала, как нравится Джонс. Та, может, и не подавала виду, но иногда это прослеживалось в её взгляде и манере поведения. К тому же, как ещё объяснить, что она терпела поведение Дюваль? Да и что там скрывать, старшая валькирия была тоже привлекательной. Она не обладала выдающейся красотой, но её внешность притягивала, равно как и аура необъяснимого мягкого шарма. Тереза опустила свободную руку на поясницу Кассандры, слегка погладив спину и опустившись чуть ниже. Крепкий стол не издал и единого скрипа, когда валькирии, незаметно для себя, охваченные распаляющимся экстазом от первых за многие годы поцелуев, забрались на него. Джонс сверху, продолжая без спешки и явной настойчивости показывать своё главенство. Внутри её естества разливалось всерастворяющее благовоние, особенно в низу живота, костях таза и бёдер, отчего они становились тяжёлыми и мягкими, как пропитавшиеся молоком хлопья. Соки, будто бы более не сдерживаемые костяными кандалами, обильно потянулись из её нутра. В молодости Касс чувствовала порхающих бабочек, их робкое трепетание крыльев, прикосновения слабых воздушных ноток, создаваемых ими. Они уже давно улетели, оставив только свою пыльцу. И всё же Джонсон не спешила, как бы сильно желание не сводило её с ума и не заставляло выгибаться дугой. Сколько себя помнила, в постели она никогда не любила спешку. В спешке не показать ни своей любви, ни того, что чувства, вкусы и желания любимого человека тоже имеют важное значение. Возможно, сама того не замечая, Кассандра придавала им куда больше значимости, чем своим. Ею всегда в первую очередь правили учтивость и чуткость. Увлажнив губы, она перебралась на левую щёку, с которой неторопливо опустилась к боку челюсти, с неё — на тёплую шею, ощущая пульсирующую по артериям кровь. Дюваль блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь неторопливыми ласками. Какой-то частью ей немного стыдно за эту слабость, за то, что сама это начала, но, как она и говорила, что теперь делать, если прошлого не вернуть, равно как и погибших? А она и так держалась долго, и тело требовало разрядки, всё более возбуждаясь от прикосновений. Руки валькирии уже беззастенчиво поглаживали Джонс, а улучив момент, Тереза чуть расстегнула молнию на её форме. Скрипнул и второй замок. Но Касс позволила зайти себе дальше, разведя полы до самого пупка и раздвигая их в стороны. Холод охватил показавшиеся плечи, дрогнувшую спину и живот. Но вместо того, чтобы припасть к молящей о скорейшей ласки груди, она засеменила по плечам, не забывая о ключицах, вновь и вновь возвращаясь к шее. В глаза бросалось пятно давно затянувшейся раны. И только когда кожа заблестела от оставленной влаги, Кассандра наконец-то опустилась в грудь Терезы, с невероятной нежностью прощупывая губами каждый дюйм вплоть до сосков, заставляя молить, чтобы она наконец-то добралась до них — чтобы испытать ими это удовольствие. Короткая мечта исполнилась. Обхватив тонкую талию, положив ладони на обе лопатки Дюваль, Джонс принялась за самое сладкое, не скупясь на ласки. Лёгкий, немного хриплый стон вырвался из горла Терезы, и она, положив одну ладонь на ягодицы Кассандры, с удовольствием легонько шлепнула их. Внутри разгоралось пламя страсти, жаждущее освобождения, Дюваль ощутила, что ожидание было слишком долгим и, если бы здесь сейчас появился кто-то, кто мог им помешать, она бы его убила, совершенно не раздумывая. Постепенно форма соскользнула и с плеч Кассандры, оголив её давно застывшие раны. Кожа на спине в шершавых рубцах и белёсых пятнах, с неё тянулись полосы и царапины на живот, рёбра, ягодицы, бёдра. Казалось, на ней вообще нет живого места. Между грудей, в самом центре, расползлось корявое шестиконечное подобие бледной с слабой розовой примесью звезды — этот шрам уже оставила Варга. Напоминание о том, как когда-то самая сильнейшая валькирия превратилась в пустое место. Сайденхэм и Линдсей отвернулись от неё, потянувшись к Розмари, к той, кто заняла место Кассандры. Возможно, Хистерия и пожелала бы остаться с Джонсон, но ей не позволила собственная гордость. Что бы о ней подумали, если бы она решила быть с такой неудачницей? Кассандра усадила Дюваль на свои ноги, прижимаясь к её спине грудью и животом, которые щекотали золотистые волны локонов. Упругие горячие ягодицы пристроились на чреслах Джонс, ладонь старшей опустилась в самый низ, между взмокших внутренних сторон бёдер. Другая рука придерживала извивающуюся от удовольствия Фатум, иногда лаская розовые соски. Стол покачнулся. Они чуть не упали, свалившись набок. И даже сейчас Касс не выпустила Терезу из объятий. Пока в этой тихой страсти не сгорит всё дотла, она не отпустит её — пока прошлое охватило Джонсон, она не собирается вспоминать настоящее. Тереза последняя из набора, который готовила Кассандра, — последняя проводница в дни забытой молодости. И первая, кто дала хоть какой-то крошечный шанс на возможное будущее. В том числе и самой себе, потому что вечное одиночество уже стало слишком невыносимым. Дюваль жадно ловила ртом воздух, чувствуя, как приближается к пику наслаждения. Она уже почти не контролировала себя, а потому едва не назвала Кассандру именем другой, о ком по-прежнему не могла забыть. Впрочем, Касс бы это нисколько не оскорбило. Она сама, как бы не желала и не пыталась, не в силах избавиться от воспоминаний о всех четырёх бывших любовницах. Где-то совсем глубоко в недрах души, о которых никакому человеку не дано знать, она всё ещё любила их. Кисти левых рук сцепились. Касс почувствовала охватившую Терезу дрожь. Ей показалось, словно Фатум сейчас испарится, исчезнет в этой накатившей волне как мираж. Джонс прижала её к себе, крепче стиснув ладонь. Златовласая валькирия на миг замерла, прежде чем резко дёрнуться вперёд, наслаждаясь ласками. Кажется, в уголках глаз даже выступили слёзы, вызванные одновременно и реакцией организма, и собственными переживаниями. Но Тереза не спешила покинуть объятия, чувствуя тепло и заботу в каждом движении, отчаянно впитывая в себя это, чтобы сохранить как можно дольше. Затем последовали осторожные медленные поцелуи, ложащиеся чуть ли не на каждый миллиметр шеи. Почти неслышные хлюпанья соприкосновения губ с кожей касались ушей. И всё же, в штабе стоял жуткий холод. Кассандра понимала, что замерзает, что её собственного тепла не хватает, чтобы согреть Дюваль. Без какого-либо желания двигаться и оставлять Терезу на холодном дереве, Джонс отстранилась, сказав: — Я поищу, чем можно накрыться… — Стой… — Фатум осторожно придержала её за руку, не давая уйти, и окинула быстрым взглядом, остановившись на груди. От холода или от возбуждения, а может, от всего вместе, её соски стали острыми и такими манящими, что Тереза не могла так просто это оставить. Приблизившись, она провела языком по одному, а затем коснулась второго. Почему-то Джонс застеснялась и только ещё больше покраснела, когда роли начали медленно меняться. Теперь Тереза постепенно брала верх, возвышаясь на ней, её дрожащей грудью, утопающей в ласках. Мысли, несясь по нейронным дорожкам извилин, сбивались в комок, чтобы в конце рассеяться по ветру. Несколько лет с ней не обращались столь чувственно и нежно. Это сводило с ума, заставляло трепетать всё нутро. А когда Фатум расположилась сверху, оседлав её, Джонсон поняла, что теперь всецело находится во власти Дюваль. Тереза наклонилась, пристально глянув на Кассандру, словно показывая, что они на равных. Золотые волосы будто водопад упали по сторонам. Вместе с поцелуем, утопая в серебре взгляда, Джонс ощутила, как рука младшей валькирии скользит к ногам, слегка разводя их. Таз рефлекторно подался вверх, навстречу тянущимся пальцам, бёдра разошлись сами по себе — так Джонсон извелась по чьим-то прикосновениям. Но Дюваль начала издалека, неспешными осторожными движениями водя вокруг да около, только ещё больше подогревая желание. И когда, казалось, Кассандра изнеможет настолько, что начнёт молить, Тереза словно предчувствовала момент и проникла внутрь. Всё горячее, склизкое и тихо хлюпающее лоно жадно сжалось, не желая отпускать её пальцев. Несмотря на это, в чреве всё ещё было мягко, можно сказать, совсем девственно, нетронуто, как будто Тереза у неё первая. В каком-то роде так и было за прошедшие года. Тело старшей валькирии плавно извивалось в такт движений. Фатум словно играла на хорошо настроенном и очень чувственном инструменте, умело вытягивая нужные ноты. И сейчас плавно подводила к тому, чтобы чудесный инструмент выдал свою последнюю, самую прекрасную мелодию. Ещё немного… Грудь Кассандры резко взмыла вверх, валькирия выгнулась красивой дугой, перевернувшись на правый бок. Её будто охватила судорога, сковавшее всё тело: она сжала бёдра, согнула ноги и несколько раз дёрнулась, не в силах вдохнуть. И если бы Тереза сейчас не держала её за руку, то Касс сошла бы с ума от накатившей на неё волны, вновь утонула бы в прошлом. А потом звенящая тишина, нарушаемая слабым дыханием. Свет фонарей всё так же холоден, но вытащенный из рюкзака плащ-палатка послужил надёжным одеялом, в который обе завернулись, распивая ещё одну бутылку коньяка. Слова не сразу нарушили сложившуюся атмосферу. Словно ни Тереза, ни Кассандра не могли вспомнить человеческую речь, всё ещё пребывая в состоянии экстаза. Коньяк только растягивал это мгновение, пока Джонс не прошептала: — Если это и есть будущее, то ради него стоит немного пожить… — Я рада, что ты сделала такой выбор, — чуть улыбнулась Дюваль. Она задумчиво поболтала остатки на дне бутылки, быстро выскочила из тёплого укрытия ещё за одной и скользнула обратно. — Боеприпасы доставлены, госпожа обер-лейтенант! Разрешите приступить к запою? — в глазах Терезы проступила неподдельная радость и хитрый задор. — Разрешаю, — протянула Касс, задержавшись взглядом на её слабой улыбке. Она недолго разглядывала розоватую дугу губ и задумчиво продолжила, голос её в таком тоне зазвучал завораживающе: — Фатум… Олицетворение неотвратимой судьбы. Почему тебя так назвали? — Это Ноэль придумала. В следующем бою, когда все восстановились и были готовы к заданию, я хотела проверить, повезло ли мне с Розмари. Сама я словно ощущала, что дело совсем не в везении. Я полностью полагалась на сигналы и ощущения, возникающие в мозгу, и зачастую действовала вопреки логике. И чем лучше у меня получалось, тем больше крепла уверенность. Я в одиночку перебила отряд из тридцати цвергов и сделала это так быстро, что никто сначала ничего не понял. А потом, я сама не очень помню, была захвачена жаждой битвы, мне сказали, что я появилась перед Иленой, Софией и Ноэль вся в крови, но без единой царапины. И на губах была та улыбка, с которой я потом шла в любую битву. Их это так впечатлило, что Руссо сходу придумала позывной. — Ноэль, конечно, была острячкой на язык, но на этот раз промахнулась… Фатум. Мне кажется, тебе подходит совсем другое прозвище. Слабая Улыбка, — она чуть приподняла голову, не спуская глаз с Терезы. — Тереза Слабая Улыбка. Потому что улыбка — это последнее, что видят враги перед смертью. Как тебе? — Это действительно звучит лучше, — оценила валькирия, — да и если я воскресла из мёртвых, то могу быть теперь вообще кем угодно… Кстати, а что насчёт твоего позывного? — У меня их много, — Касс с улыбкой погрузилась в воспоминания: — Надин называла меня Зериг, песочной змеёй, Дженни в честь своей кошки, которую я напоминала, — Касей, — Джонс не удержала смешка. — А Сид — бабулей Джонс. Галк, вспоминая, кем был мой прапрапрадед, — Скалой. — Кася… — Дюваль от приступа внезапного хохота едва не подавилась алкоголем и закашлялась. Касс уже хотела броситься помогать. — Но всё это тебе не слишком идёт. Правда, интересно, почему Зериг? — Это случилось в северной Африке, двадцать лет назад, спустя всего несколько недель как я и Надин стали валькириями. Нас разделили: её прикрепили к десантным отрядам, а меня — к валькириям из Японского отделения. Они тоже были новичками, хотя и имели весьма высокий уровень подготовки. Это связано с тем, что их готовили как профессионалов-одиночек, какими были японские асы. Нам поручили то же, что и всем новичкам, — зачистку районов. Проблем быть не должно было, — Джонсон осушила стакан. — Но, несмотря на уверения, они начались. Мы столкнулись не с дикарями, а с довольно организованным по тем меркам сопротивлением. Плюс несколько гриммов, о которых никто не знал. В итоге, весь отряд уничтожен, осталась только я против целой горы полоумных тварей. Нужно было прятаться, наблюдать, выжидать. Но даже всех тех навыков, которым меня обучали, оказалось мало, чтобы выжить. Приходилось импровизировать, исхитряться самыми изощрёнными способами. Наверное, моя мастер-наставница была права: солдатом становятся в бою, а не в учебке. Что ж, этот отрезок жизни можно смело называть боевым крещением. Я изучила весь их лагерь, каждый куст, каждый холм, каждое место. Настолько всё это отложилось в памяти, что я могу прямо сейчас нарисовать подробный план. Осталось только провести зачистку. В первую очередь я отравила ближние источники пресной воды концентрированным химикатом, который мы притащили с собой. Яд получился настолько сильный, что на берегах завяла вся и без того редкая растительность. И когда он подействовал, потравив практически всех, я напала беззвёздной ночью. За мной прилетели спустя несколько дней, практически под вечер. Лагерь к этому времени был полностью зачищен. Помню, как сильно удивилась Надин, когда я доложила ей обо всём, как сказала, что такой девушкой, как я, можно гордиться. И в тот момент нам на глаза попалась змея. Она проползала мимо, попав в свет костра. Почему-то я спросила, как она называлась. Надин сказала: «Зериг, песочная змея. Ядовитая, атакует ночью. Слушай: Кассандра Зериг Джонсон. А ведь круто звучит». Вот так я это прозвище и получила. — Что же, у меня тоже есть для тебя новый позывной, — Тереза наполнила стаканы, — Пепел. Особенно это актуально на фоне истории с Линдсей. Ты можешь сжечь всё дотла, оставив только воспоминания, и из этого пепла прорастёт новая жизнь. Что скажешь? — Хм… А знаешь, мне нравится, — кисть поднялась над их головами и плавно скользнула вбок, словно выводя строчку. — Пепельная Джонсон и Улыбчивая Дюваль. Звучит весьма пафосно…