Сурт едет с юга С губящим ветви, Солнце блестит на мечах богов; Рушатся горы, Мрут великанши; В Хель идут люди, Расколото небо. Прорицание Вёльвы ©
Обстрел города, начавшийся ещё с вечера, продолжался почти до самого утра. Тяжёлые снаряды утюжили землю и превращали всё попавшееся на пути в сплошное месиво. Занялись пожары, которые никто особо не старался тушить. Солдаты Атлантиса сидели в укрытиях и лишь только слышали гулкие удары об землю. Кое-где, правда, не выдержали железобетонные конструкции, превратив убежища в общие братские могилы. К полуночи артиллерия Хельхейма взяла небольшую передышку. Наблюдатели пытались сквозь всполохи пламени с клубами дыма разглядеть хоть какие-то ориентиры. Над городом пронеслись сотни дронов, но зенитчики выбрались к своим спрятанным уцелевшим орудиям и доказали, что Хельхейм может бомбить Пиэту хоть несколько дней, но им это не поможет захватить территорию. Внезапная спешка, с которой цверги принялись за такую масштабную артподготовку, объяснялась как раз тем, что город всё больше оказывался во власти водной стихии. С залива продолжали устремляться волны, проникая сквозь разрушенную дамбу. Хельхеймовцы поначалу радовались, даже пошёл слух, что это какой-то из их диверсионных отрядов подорвал защитные сооружения, но потом стало видно — подмёрзшие каналы наполнились водой, лишь усложнив задачу по форсированию. Там, где раньше надо было бы преодолеть десять метров, теперь требовались все тридцать. Исли понял, что происходит, а потому, созвав экстренное совещание, распорядился не жалеть боеприпасов и немедленно приступить к обстрелу, используя всю имеющуюся технику. — Можно сколько угодно обстреливать их, всех не перебьём. Они живучие как тараканы, — Ригальдо спокойно осмотрел собравшихся. Агата стояла позади, согревая его плечо довольным излучением. После битвы на мосту в ней мало что изменилось, учитывая, что долгое нахождение в ледяной воде чревато отрицательными последствиями и для цвергов с гриммами. Драйберг находилась на дне и искала свой револьвер, даже не допуская мысли вернуться на поверхность без памятного оружия, без ещё одной связующий нити с прошлым. Найдя же Бойфренда, с трудом вылезла на берег, обледеневшая, с побелевший кожей и не шевелящимися пальцами на конечностях. Какое-то время её терзал кашель, температура кипятила кровь, в которой варились внутренности. Несколько дней гримм не могла подняться на ноги. Благо, усиленный вирусом иммунитет сделал своё дело, вернув её в строй в самые короткие сроки. Но ещё никогда прежде она не чувствовала себя… такой человечной. — Они оставили один единственный мост и сосредоточили все свои силы на нём. Так они могут держать оборону довольно долго, вплоть до того момента, когда подойдут силы подкрепления. А если им ещё и будут умудряться каким-то образом поставлять припасы… Это продлится вечность. Нужно предпринимать более решительные действия. Нужно попытаться прорваться. — Но ведь это безумие, — сказал кто-то из гриммов. — Там настолько плотная оборона, что наши отряды и половины пути не пройдут. — Кто сказал, что мы пустим на них солдат? — Блад поравнялось с Лайаном. — Мы отправим в бой одну из захваченных у кочевников во время налёта при транспортировке припасов машин. Может, они лишь обезумевший народ пустыни, но собирать из металлолома и хлама рабочие корыта они умеют. Мы лишь только усовершенствуем её, поставим силовые генераторы, турели, дополнительную броню и пушку от танка, а затем отправим на прорыв. Нужно только перебросить её сюда. Остальным уже займутся наши инженеры. — Разрешаю, — быстро согласился лидер Хельхейма, махнув кому-то рукой, чтобы занялись исполнением. — А пока мы задействуем против них тяжёлые установки. Начнём после полуночи, как закончится атака дронов. Войскам готовить плавсредства, реку надо форсировать в любом случае, иначе даже наш прорыв через магистраль не принесёт выгоды. В каких точках нам выгоднее осуществить десант? Драйберг? Кровавая прислонилась к столу и быстро тыкнула указательным пальцем в панельку голографического компьютера. Остров Пиэты, полупрозрачный синеватый макет города, переливающийся бегущими цифровыми полосками, приподнялся выше. Затем Агата указала на места возможной высадки. — Если верить информации от разведчиков, здесь войска Атлантиса имеют наименьшую «плотность». Сможем смести их артобстрелом — получим возможность высадиться здесь. Конечно, они будут вынуждены подтянуть сюда силы, чтобы сдержать атаку. Тогда нам станет легче прорваться через уцелевший мост. — Займись этим. Любой ценой высадиться и удерживать территорию до прорыва через магистраль, — отдал указание Исли. — Герреро, прикроешь её. Выше по течению проведёшь такую же высадку и отвлечёшь часть сил. Как только Блад займёт плацдарм, я переброшу ей подкрепления, а ты со своими войсками погрузишься в лодки и тоже отправишься ей на поддержку. — Принято, — кивнул Ригальдо и жестом позвал за собой Драйберг. Оба исчезли в широком облупленном проходе штаба, окончательно растворяясь в силуэтах снующих по ту сторону чудовищ. Сегодняшняя ночка обещает быть незабываемой. В наушнике Наймана после помех зазвучал мужской голос: — Кэп, это Хадсис, — что-то тихо прошипело, напоминая вдох. Кронос курил, наблюдая, как остальной отряд — в том числе и Джинтеле — осматривают ещё один несколько дней назад уничтоженный пост. — Находимся в последнем зачищенном форпосте. Ничего интересного, только трупы в хибарах. Кто бы то ни был, следы они заметать умеют. Что-то мне подсказывает, это не дело рук де Росси, как и вся эта резня в оставленных базах. Может, здесь даже не замешан Атлантис. Сам подумай, какое им дело до этого. Зачистка перед тем, как придёт подкрепление? Тогда бы они уничтожали все посты на своём пути, а не следовали бы по какой-то определённой цепочке. А судя по тому, что удалось связаться с другими оставленными гарнизонами поблизости, наши гости решили пока что спрятаться в тени. Передай всем, чтобы держали ушки на макушке. — Это уже не имеет большого значения. Возвращайтесь назад. Мы приступаем к решающей фазе операции. Все силы потребуются здесь, — ответил Исли. — Но задание для вас найдётся. Я не хочу получить удар в спину в самый ответственный момент, так что займись охраной тылов. И постарайся выяснить, кто стоит за этими налётами. Как только позволят обстоятельства, я сам присоединюсь к вашему отряду. — Вас понял, кэп, — Кронос выплюнул окурок. — Конец связи. И распрямился гибкой тростью на крыше одного из строений. Холодную тишину, окутавшую уничтоженный форпост, нарушил возглас Прис: «Я тебе покусаюсь!» Мужчина посмотрел на сцепившихся девушек. У Лейлы существовала одна странная привычка. Благодаря тому, что она едва ли не сливалась с самими тишиной и тенью, растворяясь в их материи, Самуэльсон умела подобраться к жертве так тихо, что даже во время убийства невозможно услышать. Более того, не каждый гримм мог обнаружить её позади себя, несмотря на обострённое чутьё. Но когда она выкидывала такое с соратниками, то, оказавшись за их спинами, больно кусала за шею или за уши. И потом просто отступала, словно ничего и не было, на лице не менялось ни единой черты. Однако Присцилла, в которую вот-вот готовы были вонзиться зубы, сумела почувствовать её в самый последний момент. Кронос ощутил боль в мочке уха от давно зажившей ранки. Тот факт, что он заметил Самуэльсон лишь в момент самого укуса, многое говорил о её навыках. Может, потому Хадсис и держал её рядом с собой, из-за её уникальности как бесшумной убийцы. А может, было ещё что-то… — Возвращаемся назад, к Пиэте, дамы, — хлопнул он в ладоши с привычной улыбкой. — И побыстрее, тылы мистера Наймана нуждаются в прикрытии!***
Однорукий цверг, тот самый, что когда-то вместе с Агатой пытался уничтожить валькирий в районе моста, теперь стал настоящим полевым командиром. В его подчинении оказался целый артиллерийский полк, ведущий обстрел города. Сам же новоиспеченный полковник с недовольной мордой расхаживал меж самоходных орудий и порыкивал на солдат, ожидая, когда из штаба вернётся его непосредственный командир — бригадный генерал Драйберг. О появлении Блад стало понятно ещё до самого её прибытия. Цверги громко приветствовали гримма, разнося возгласы над громом пушек, и били кулаками в грудь. Только потом уже возникал образ с багровыми волнистыми кудрями, словно парящий над грязным снегом, словно промёрзшая почва не смела прилипать к её ногам. Весь грохот вокруг напоминал битву перед взятием моста. Очень сильно, настолько, что казалось вдруг вспыхнувшим всеми красками сном, который куда ярче, чем воспоминания. Под рёбрами скреблись крысы странного предчувствия, что вот-вот и эту батарею каким-то неведомым образом уничтожат, взорвав склад со снарядами. — Докладывай, пёс, — холодно потребовала Драйберг у полевого командира. Он лишь ещё больше напоминал о битве за подступ к взорванному мосту. До сих пор пальцы на ногах и руках словно пробирала ледяная волна. — Накрыли один из бункеров. Наблюдатели видели, как провалилось здание над ним. Вражеская артиллерия молчит. Или всё уничтожено, или же они надёжно её спрятали. Я склоняюсь к последнему… Пытались использовать зажигательные, но получается плохо. Высокая влажность, чёртова вода и отсутствие ветра. Жду, когда прибудут Гьяллахорны… Уж там-то мы развернёмся как следует. — Когда прибудут, переносите огонь по другому направлению, мы будем осуществлять переправу через реку. И то, как справитесь, повлияет на исход. Если не выйдет, лично выпущу кишки, тебе, а потом и этим уродам. Понял? — Так точно! — вздрогнул цверг, поворачиваясь к своим: — За работу, куски идиотов! Живо, живо! Кровавая сдвинула на глаза свой новый визор, облачая взгляд в зеленоватую цифровую мешанину. Противолежащий остров полыхал, покрывался всё новыми и новыми быстрыми фонтанами взрывов. Казалось, там не может существовать никакой жизни под такой плотной толщей огня. Невольно Агата посмотрела на воду. Рука почему-то коснулась бедра с кобурой. На этот раз она его точно не выпустит из рук.***
— Господа офицеры, хотите новую шутку? — спросил Ван Райк, разливая из фляги по стаканам собравшихся коньяк. Над головой гудело и ухало, но здесь, в глубоких казематах старинной крепости, где сейчас разместился штаб, было относительно безопасно. — Расскажите, господин генерал, — откликнулся один из военных, опустошая рюмку. — Если эта стрельба так и не прекратиться, то у нас, пожалуй, будут все шансы дождаться подкрепления! — усмехнулся Иоахим. — Главное расслышать, что это уже наши стреляют, а иначе так и просидим в бункерах до второго пришествия, — поддержала его Кейн, тоже пригубив из стакана. В глазах у неё едва заметно плыло, а кожа на щеках покрылась румянцем. И если поначалу Галатея старалась сохранить образ серьёзной воительницы, то сейчас предалась тому же времяпрепровождению, что и остальные. Один из взрывов прозвучал громче, чем уже приевшиеся другие. Вибрация сотрясла древние своды крепости, посыпалась пыль из пространства между стыками каменных блоков. Люди замерли статуями, боясь вздохнуть. Но ничего не обрушилось, стены и потолок подземелья выстояли под натиском грохота. — Эм, господин генерал, я слышал, генерал Накадзима когда-то в бытность простым офицером воевал плечом к плечу вместе с самим Найманом. Это правда? — То, что их карьера началась практически одновременно, — правда. А вот что касается сражений… Они никогда не пересекались, хотя войска действовали совместно. Но, быть может, фельдмаршал предпочитал не сильно распространяться на этот счёт, дабы ни коим образом не навредить карьере. Так что всё может быть. — Это так странно. Ну, в том плане, что раньше, лет так пятьдесят с чем-то назад, первых асов с валькириями считали едва ли не защитниками всего человечества, возлагали на них огромные надежды. А теперь они наши злейшие враги. Неужели вирус и вправду так меняет? — Это как щёлкнуть переключателем, приятель. Ты засыпаешь добрым самаритянином. Щёлк. И просыпаешься психопатом-убийцей, да ещё и людоедом в придачу. Ну и не забывай, что тогда они, первые в своём роду, не внушали огромного доверия. Люди были слишком запуганы творящимся в мире. Так что уважение к первым асам с валькириями, заражёнными вирусом, пришло не сразу. И казалось, уже спустя время, вот оно, оружие против охватившей мир заразы, панацея. Однако, один за другим они начинали становиться чудовищами, нападать на своих, число их росло. Это лишь прибавляло проблем. Представь, как это пошатнуло веру человечества. Хотя со временем это всё улеглось, люди привыкли к валькириям. Ещё бы, ведь они все сплошь да и только красотки. — Да и чёрт с этими гриммами. И цвергов туда же. Я вам вот что скажу: сколько бы они не пытались сражаться с нами, людьми, мы всё равно их уничтожим. Нас больше, мы на этой планете хозяева, а не они. Я очень хотел бы надеяться, что доживу до того момента, когда последний из них наконец-то подохнет. Вот тогда заживём. — Какой там заживём? Ты ведь знаешь: как люди разберутся с одной большой проблемой, так сразу вспомнят о своих прошлых проблемах. Будут новые и новые войны за территорию, за ресурсы, которые подходят к концу. Так что даже когда не станет гриммов, мы не перестанем воевать. — Почему? — Да потому что это в нашей крови, в нашей сущности. Наша история только и состоит из конфликтов. Не там, так здесь начнётся война. И так с древних времён. Я вам говорю: эта война далеко не последняя. На этот раз удар оказался ещё сильнее, за ним последовали точно такие же. Свет замигал, и на какое-то время выключился. Где-то что-то с треском рухнуло, а когда электроснабжение оказалось восстановленным, все с беспокойством осмотрелись. — Гьяллахорны подтянули, — определил генерал от артиллерии, — вот сейчас нам устроят настоящий Рагнарёк. — Держитесь! — приказал Ван Райк, на всякий случай, подняв стакан в воздух. Крепость тряслась, как крошечный коробок со спичками. Создавалось пугающее впечатление, словно падающие с багровых небес кровавые молнии в один момент рассекут и землю, и камень, и развернут пучины, потечёт магма, расколются тектонические плиты, и вся планета начнёт меняться. Крепость провалится в километровые трещины, разбиваясь о выступающие подземные скалы, пока самые бесформенные остатки не потонут в лаве. И чудовищный волк Фенрир наконец-то высвободится из своей цепи Глейпнира, в которую его заковали асы, его сын, волк по имени Сколь, что вечно гонится за Солнцем, настигнет и поглотит светило, а его брат, волк Хати, схватит Месяц. Из океанических глубин поднимется мировой змей Йормунгард, и моря выйдут из своих берегов. Объятый пламенем меч Сурта, огненного гиганта, выжжет весь мир, из своего загробного царства, Хельхейма, восстанет его повелительница, богиня Хель, придёт Локи, бог лжи и обмана, вместе с инеистыми великанами, гриммтурсенами и ётунами, правнуками Имира. Из царства богини Хель приплывёт корабль мёртвых, Нагльфар. По Биврёсту пройдут сыны Муспельхейма и сокрушат радужный мост. И Один возглавит своё воинство из асов и эйнхериев, лучших из павших воинов. Их призовёт Хеймдалль, страж богов, трубя в Гьяллахорн. И страшная схватка случится на Вигридре — равнине, где Сурт схлестнётся в битве с богами, по сто переходов в каждую сторону поле для боя. Легко сказать — держитесь.***
Seit tausend Tagen schon an vorderster Front Mit leeren Augen starrt er zum Horizont Noch jeder, der mit Stolz ins Feld wollte ziehen Hat später sterbend nach der Mutter geschrien! Tausend Mann und ein Befehl — OOMPH! ©
К утру обстрел прекратился. Над городом распространилась звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня, что так и не набрал силы, а теперь медленно угасал под воздействием плотной пелены тумана. Но среди этого мертвенного хаоса жизнь вовсе не прекратилась. Вот скрипнула железная заслонка подвала, вот в окошке показалась приподнятая голова в традиционном штальхельме, а чуть дальше мелькнуло и несколько силуэтов людей, что уже направлялись к своим назначенным огневым точкам. — Идём, — Джин, как старшая в их отряде, поманила за собой Денёв и Клэр, убедившись, что сейчас не случится повторного обстрела. Пора бы уже приучить себя к одной истине войны: разрушенное до неузнаваемости можно разрушить ещё больше и так разрушать, пока не останется пыль. Клэр пыталась свыкнуться с этой мыслью, её лёгкая тень парила в туманном мареве вместе с двумя другими фигурами. Она старалась занять себя чем-нибудь, пока их шаги растворяются в тишине после разрушительного обстрела. Сколько ещё можно крушить Пиэту, разбивая её по крошечному камешку, разрушая нечто старинное, вобравшее в себя энергию нескольких десятков поколений за несколько дней. На фоне этого почему-то появлялись нотки жалости ко всем трудам, тому поту строителей, которым пропитался город. Строить сложно, долго — ломать легко, быстро. Так будет всегда. На половине пути валькирии разделились и отправились искать позиции. От заранее выбранных ничего не осталось. На этот раз валькирии были внимательны и осторожны. Ван Лейден проверила прочность своего укрытия, чтобы при одном редком движении не разрушить его, Клэр постаралась замаскироваться, чтобы не выдать себя даже самой маленькой деталью. Гуд установила Слонобой на сошки в глубине разваленного дома, предварительно укрепив позицию несколькими обломками блоков, и воззрилась сквозь прицел вдаль, переключив на режим тепловизора. Иначе разобрать, что творится на противоположном берегу, было бы трудно. Поначалу ей показалось, будто прибор не исправен, потому что она засекла лишь сплошную массу красного цвета, двигавшуюся по направлению к магистрали, но потом догадалась — это цверги рвутся вперёд плотной толпой. Даже не стараясь хорошо прицелиться, валькирия спустила курок. Винтовка привычно лягнула в плечо, а в толпе на мгновение образовалась небольшая прореха. Кажется, одним выстрелом она сразу убила или покалечила трёх монстров. Но их место заняли новые. Багровая лавина покрывалась новыми и новыми брешами — палили Клэр с Денёв. Но поток в мгновение закрывал пробои, будто регенерировал, клетки делились, и обновлённая ткань заменяла мёртвую. Красные отростки показывались и на берегу по бокам, сползая на воду. Цверги пытались форсировать реку. В ответ на это с других огневых точек полился раскалённый свинец. Хельхеймовцы ответили тем же. Едва улёгшуюся на разрушенных улицах тишину вновь разорвало в клочья песнью битвы. Плечо болело. Это та боль, к которой быстро теряешь чувствительность в пылу сражения. Дюваль его уже просто не чувствовала. Да и в передние доли мозга свистели сигналы наступающих тварей. Как если бы рой крошечных звенящих муравьёв из алюминия бегали по извилинам и щекотали их крохотными холодными и вибрирующими от соприкосновений с другими муравьями лапками. Дрожь расползалась по остальным участкам вместе с усиливающимся визгом в ушах, который всё же тонул в выстрелах Слонобоя. Всё это прекращалось лишь в моменты, когда требовалось сменить пустой магазин. И тогда хлопки пушки вновь и вновь сотрясали воздух, а из отверстий дульного тормоза выстреливали струйки газа. Всё то, к чему Клэр привыкала в пылу сражения, не замечая ничего вокруг. Определённо, решение дать ей снайперскую винтовку было хорошей идеей. Оживилась артиллерия Атлантиса, следом подключились пулемётные расчёты, выкашивая целые линии напиравших хельхеймовцев. Шервуд отстранилась от своего оружия, разглядывая, как выше по течению цверги пытаются наладить переправу. На том участке им почти не мешали, в первые минуты боя переключив всё внимание на мост. — Эфир, — валькирия обратилась к Флоре, включив общий канал, — сектор восемь, цверги собираются форсировать реку. — Принято, выдвигаемся. Её отряду теперь отводилась роль оперативной тактической группы, реагирующей на любую опасную активность противника. Это означало, что воительницам придётся постоянно перемещаться с места на место, латая далеко не идеальную оборону войск Атлантиса. То, что оборонительные силы на этих участках малочисленны и уже изрядно потрёпаны, прибавляло трудностей. Впрочем, им не привыкать — жизнь валькирии только в редкие моменты легка. По команде отряд из Майер, Накады, Лавкрафт и Кнайт последовал за штабсом. После артобстрела земля зияла гигантскими углублениями, большая часть прорытых траншей засыпана обломками, но Гайер, быстро соображая, вела свою группу по одной из сохранившихся. Мышцы с костями словно заполнил воздух, Флора не чувствовала на себе веса всего снаряжения, не чувствовала и земли. Как будто парила над всем этим, подгоняемая ветром и ударными волнами от взрывов. За ней едва поспевали остальные. На спинах Камикадзе и Сега тащили Ревунов, ориентироваться приходилось только при помощи визора. Прошлой ночью восьмой и несколько других секторов разбомбили основательно. Здесь практически не сохранилось ни одного здания. Но солдаты, подобно живучей плесени, рассредоточились здесь, однако были не в силах отбить отпор, можно сказать, практически ничего не могли сделать. Катера Хельхейма раскачивались на воде и один за другим приставали к берегу, на который сразу же выгружались целые толпы монстров, устремляясь на прорыв. Дистанция между ними и солдатами опасно сокращалась. Гайер с разбегу приложилась о стену, прячась от выстрелов, — щиты, конечно, помогут, но их лучше беречь. Её отряд сосредоточился рядом. — Хелен, гранату! — приказала Флора, чуть приподняв голову и заметив, как цверги собираются развернуть миномёт. — Есть! — Майер выдернула чеку и по длинной дуге запустила смертоносный заряд, что быстро разметал монстров. — Пошли, пошли! — командир активировала невидимку и вновь первой рванула в бой, собираясь внезапным появлением посеять панику в рядах врагов. Несколько монстров успели подобраться практически вплотную, уже забираясь на обломки. В воздух упирался длинный острый осколок стены, он формировал половину арки, под которой пробегали монстры. Гайер невидимой молнией вскочила на монолит. Несколько шагов — подошвы легко отрываются от поверхности. Мутант не сразу понял, что в нескольких метрах сверху над ним на мгновение воспарила в крутом сальто валькирия. Только её слой невидимки завибрировал от проносящихся мимо жёлтых стрел. Он лишь поднял голову. И свалился мёртвым от протрещавшей очереди — практически в тот же момент, когда силы гравитации вновь вернули Эфир на землю. Чудовища впереди развернулись, позади — застопорились. Словно в немом изумлении. Воительницы ворвались в центр их растянувшейся толпы, попытавшейся вклиниться в лазейку. Накада и Лавкрафт взяли на себя отсечённых хвост монстров. Остальные двое вместе с Гайер юркнули за тяжёлые плиты, отстрелив несколько не особо сообразительных. Более ловкие цверги сориентировались и сразу же спрятались. Не без ответного огня. Однако нельзя толпиться в одной точке, оставив другие. — Рассредоточиться! — приказала Эфир. Вовремя. Едва девушки кинулись врассыпную, как на покинутое место прилетела граната. Хелен устремилась в направлении цверга, осмелившегося покуситься на их жизни. По щиту чиркнуло несколько попаданий, но Майер лишь прибавила в скорости и одним прыжком махнула через стену. Прямо перед ней оказалось сразу трое, которых валькирия скосила одной очередью и довольно улыбнулась. Позади раздалось лёгкое копошение. Камикадзе обернулась, заметив ещё одного монстра. Гад уже собирался открыть огонь, но вдруг его голову чуть ли не разорвало на куски. — Какого?.. — обалдело вымолвила Хелен, вытирая с визора кусочки мозга. — Нечего глазами хлопать, — раздался в наушнике слегка рассерженный голос ван Лейден. — Денёв! — радости Майер не было предела. — Потом меня расцелуешь, — вместе с ворчанием лязгнул тяжёлый затвор — очередному монстру снесло голову. — Эти гады прут отовсюду! — шипела Дюваль, не успевая менять пустую обойму. — Чёрт, пытаются форсировать через другой сектор! Как слышно! — Да они издеваются! — Юлиана рухнула на землю, закрыв голову. — Мы сюда-то еле задницы притащили!***
В штабе наблюдалось заметное оживление. От атмосферы былой обречённости и смирения с обстановкой и следа не осталось. Все были при деле. Командующие склонились над картой, следили за происходящим, выслушивая поступающие доклады с передовой. — Мда, а мистер Найман далеко не глуп, правильно рассчитал, что мы не можем создать крепкую оборону во всех местах, — хмыкнул Ваннергейм. — Надо перебросить подкрепления на ликвидацию десанта. — У нас подкреплений не так много, чтобы ими свободно распоряжаться, — ответил Иоахим, повернувшись к Галатее: — Кейн, передай Норман, чтобы выдвигалась на ликвидацию второго прорыва. Как только ситуация стабилизируется, пусть отходят обратно. — Слушаюсь! — отсалютовала валькирия, включая рацию. — Обер-лейтенант Мирия Норман слушает! — пронеслось с другого конца, холодное, строгое, голос, что присущ войну, изготовившемуся к бою. Возможно, последнему бою. — Выдвигайтесь в сектор десять и поддержите защитников на берегу. Цверги не должны закрепиться, — передала приказ командования Галатея, внутренне содрогнувшись. Она прекрасно понимала, что задача перед Мирией стоит далеко не простая, а сил на это мало, пусть даже у них есть танк. — Тихо, гусельками гремя, гроб из металла едет не спеша, — прошептала в рацию Фели с другого бока. — Вас поняла! — Норман переключилась, передав остальным танкам: — Всем экипажам, выдвигаемся в десятый сектор! После, не теряя времени и проскользнув в кресло с двумя рычагами по бокам, заставила свою замершую машину резко развернуться на месте и пуститься по широкой улице в сторону прорыва. Если ранее сложившуюся тишину нарушали отзвуки схватки, то теперь громкий грохот и рёв мощных двигателей окончательно разорвали её слабую невидимую материю. — Я всего-то прикорнула на несколько минут, а уже что-то случилось, — бормотала Ионеско, спускаясь из отсека башни. — Нужно было следить за сигналами командования. Мы отправляемся сдерживать прорыв в секторе десять. Так что приготовься, скоро нас будут проверять на прочность. — Вас поняла, обер-лейтенант Рыжая Задница! — с ухмылкой ответила верзила. Норман же сильнее закрыла люк над своей головой и взглянула в дугообразный монитор в нём, передающий изображение с двух камер. Всё одно, что старый добрый визор, только сделан из куска металла и больше походит на здоровенный конусовидный шлем. За несколько десятков метров до выхода на позицию все экипажи резко сбросили скорость, стали осторожно подбираться к улицам, ведущим в сторону набережной. Те, кто сейчас держал оборону, почувствовали воодушевление, услышав рык многомощных моторов. И точно, Беовульфы один за другим выглянули из-за зданий, стараясь не открывать борта, — а в лобовую никакая ракета из подручного арсенала цвергов их не возьмёт. — Фугасный, — распорядилась Табита, мельком глянув на Юму. «Фугасный!» — повторила в мыслях Ивамото. У каждого Беовульфа на борту — да и у его предшественников — имелись конвейерная система подачи снарядов и автоматический механизм зарядки орудия. Заряжающему только оставалось задать компьютеру простую команду подать тот или иной снаряд, а автомат сам заряжал его в пушку. Сначала Юме казалось, что проще брать эти килограммовые цилиндры собственными руками и производить процесс, чем разобраться в бортовом компьютере. Но вскоре она кардинально изменила своё мнение — щёлкать по кнопкам куда легче. Между девушками с громким лязгом поднялся закреплённый в стапелях фугасный снаряд, который сиюсекундно протолкнуло в ствол танка. Уже видя цель, Бейкер лишь чуть изменила угол и нажала на рычаг спуска. Бам! Пустая болванка вылетела из казённика, а смертоносный заряд пронёсся над набережной, угодив в один из причаливающих катеров, разорвав его на части и покрошив осколками ещё два судёнышка. — Годзилла, давай за пулемёт! — довольно произнесла Норман, наблюдая результаты выстрела. — А вот и работёнка для меня! — обрадованно, чуть ли не присвистывая, хохотнула Ионеско и, несмотря на свои габариты, ловко скользнула к верху башни, открыв люк и подтянув к себе крупноколиберный пулемёт на базе Гатлинговых. Самого стрелка закрывала широкая скоба бронелиста, из которой торчало только три спаренных ствола. — Привет, малыш. Не бойся, я буду нежна и чутка. — Пулемёт уставился на монстров. — Пора набивать чучел свинцом! Жужжание электрического мотора, ствол закрутился, с быстрым треском плюясь яркими золотыми искрами. Вспышки соскочили с других танков, поднимая бурю брызг, едва ли не потроша подступающих хельхеймовцев. — И-и-и-ха! — взвыла боевым кличем Ионеско. Гильзы сыпались на бронелисты, как песок, ныряли между заплатками с сетками. Рвения в наступающих рядах заметно поубавилось. Те, кто ещё несколько минут назад собирался пировать на костях защитников Пиэты, драпали обратно к целым лодкам. Но спасения им не было и там — не достигшие берега сородичи развернулись обратно. Лодчонки, набитые до отказа и расстрелянные из пулемётов, шли на дно вместе с визжащими тварями. До собственных позиций добрались единицы. Первый натиск не задался. Хельхеймовцы принялись утюжить улицы из тяжёлых орудий. Благо, что Мирия со своим отрядом не стали дожидаться врагов, а вернулись обратно к перекрёстку. На восьмом секторе положение дел тоже начинало улучшаться. Немного, но куда лучше, чем в самом начале. Цвергам каким-то образом удалось перебросить несколько тяжёлых штурмовых киборгов на берег. И теперь Йорики закрепились на позициях и обильно поливали всё, что двигается, огнём из крупнокалиберных орудий и плечевых ракетниц. Из-за этого не представлялось возможным согнать монстров. Но и продвинуться войска Хельхейма не могли из-за сопротивления валькирий. Всё словно затянулось в тугой узел, который не может растянуть ни одна из сторон. В штабе думали воспользоваться отрядом Норман, но решили не рисковать, дабы вовремя сорвать ещё один прорыв, если таковой случится. Будь в резерве больше сил, можно бы организовать контрнаступление, но сейчас командующие лишь недобрым словом поминали Фаулера, угробившего столько войск. А над городом уже распростёр свои объятия вечер. Всё окрасилось в кровавые оттенки. Сражение само по себе прекратилось. Хельхейм был бы рад подтянуть резерв, но попытки эти жёстко пресекались. А на дне уже покоились многочисленные трупы. Некоторым, конечно, до берега добраться удавалось, этого хватало лишь на то, чтобы их не отбросили назад. Обе стороны вымотались и на ночь взяли паузу. Клэр устало перевернулась на спину, глубоко вздохнув. Плечо, кажется, стало одним сплошным синяком и теперь, после сражения, дало о себе знать. Рядом раздались приглушённые шаги. Джин тихо позвала девушку. — Я здесь… — болезненно простонала Дюваль. Плечо ужасно болело, а выходящая из него рука и вовсе онемела вплоть до кончиков пальцев. По бицепсам проросли тонкие ветви, по которым с плеча распространялась боль, такая вязкая тугая масса, отравляющая мышцы и вены. Клэр поднялась. И только Джин показалась на глаза, как на мощных плечах уже повисла гренадер, утыкаясь в грудь. — Я… я пришла сказать, что нам разрешили оставить позиции и отдохнуть, — немного смущённо проговорила Гуд, но обняла Дюваль, чуть прижимая к себе. — Как ты? — Плечо болит… Задолбало, — отлипла девушка, чтобы не только пожаловаться на больное место, но и утереть слёзы радости. И ещё раз смутиться своей излишней плаксивости. Ну, а что она могла поделать? Пока Гуд где-то там отстреливала ублюдков, Клэр успела соскучиться. — А ты? У тебя нет ран? Ничего не болит?.. — Со мной всё хорошо, спасибо, — Джин как ни в чём не бывало подхватила с пола винтовку Клэр, словно и вовсе не ощущала усталости. — Пойдём, я знаю, как тебе помочь. — Ну, пойдём, — младшая улыбнулась, оставив одну руку на талии подруги… Или кого-то, значащего больше, чем обычный друг? Все эти мысли вновь вернулись. Они спустились по разбитой и, наверное, одной из немногих уцелевших лестниц. Половина дома обвалилась ещё во время обстрела. Можно сказать, от здания осталась четверть вместе с несколькими этажами. Остальное обратилось в обломки. Денёв встретила их снаружи, спустившись с огромного бугра из разномастного перемешавшегося мусора. Её укрытие находилось в небольшом углублении и представляло из себя сложное переплетение арматуры с остатками камней. Снайперу и маскировки не нужно, чтобы надёжно спрятаться в этих железных костях. — А я уже хотела отправляться искать вас, — «Неужели они наконец-то?..» — визор скрыл удивление ван Лейден. И точно так же скрыл бы радость — они всё ещё могут быть друзьями, просто слишком близкими. Впрочем, что гадать? Даже если бы Джин и призналась, то никому бы ничего не сказала. Равно как и Клэр, чтобы не смущать лишний раз Гуд. В убежище, что вот уже долгое время было для них жилищем, валькирий встретила целая масса народа. Те, кто вёл бои, тоже получили передышку. А в дальнем закутке, отведённом для них, обнаружились соратницы, хотя и не все, так как большая часть осталась на позициях. — О, мой ангел хранитель! — Майер, подскочив с лежанки, замерла перед Денёв. Долгий взгляд окутывал девушку. Но затем — никто даже и предсказать этого не мог — Денёв резко обняла её, прижимая к себе как можно крепче, а голову уткнув в свою ключицу. А после строгим шепотом добавила ей на ухо: — В следующий раз так легко не отделаешься… — и зарылась носом в золотистые волосы, нащупывая губами мокрый лоб Хелен — Следующего раза не будет, — пообещала Майер, хотя и сама не особо верила. — Штабс-фельдфебель Гайер, вас к рации! Сказали, что, если не позову, мне открутят голову! — позвал радист, совсем ещё зелёный парнишка с чёрными кудрями волос, весь грязный и с повязкой на лбу. — Сейчас, — девушка лёгким бегом приблизилась к подставке с разложенной радиостанцией. Солдат протянул ей микрофон. — Штабс-фельдфебель Гайер, слушаю? — Эй, Флора, как дела? — динамики едва могли передать довольный рычащий тон Ионеско, чуть перебивающийся с разговорами Ивамото и Бейкер. Наверное, она старалась говорить тише. — Слышала, у вас там творилась настоящая задница. Надеюсь, ни ты, ни кто-то ещё не схватил пару тройку пуль? А то, знаешь ли, мисс Амальрик очень бы опечалилась, если с одной из её читательниц случилось бы что-то. Больше читателей — больше фанбаза. Дарла у нас очень печётся о подобных вещах. — Оу, — чуть опешила Флора, до сих пор не привыкшая к весьма вызывающему поведению Ундины, — у нас всё хорошо. Насколько это вообще возможно, в подобной ситуации. Накада с частью отряда осталась на позиции, на случай, если цверги попытаются организовать наступление ночью. И ещё… Девушка едва заметно улыбнулась и понизила тон. — Пусть эта мисс так не пугает защитников Атлантиса, а иначе им потребуются новые штанишки. Гайер чувствовала себя глупо, но ей захотелось ответить Ионеско в её же манере. Хотя бы чуть-чуть. — Видел бог, я попросила по-человечески, но он начал выпендриваться. Ну и я такая: «Слушай сюда, если сию же секунду я не услышу голос штабса, я откручу тебе голову и сделаю с ней такое, что тебе будет противно носить её на своих плечах. Дело чрезвычайной важности». Кхм, я рада, что у вас там всё хорошо. — А как у вас дела? — не повышая голоса, полюбопытствовала Гайер. — До меня дошли слухи, что ваш отряд при помощи всего-то нескольких танков смёл целую ораву наступающих тварей. — Да, было чертовски весело, — довольно протянула Ионеско. — Норман устроила для нас бесплатную поездку по разрушенным улицам, но без услуг профессионального гида, Табита и Юма несколько раз пальнули из пушки, разнося их сопливые кораблики, а потом я нашпиговала цвергов крупнокалиберной начинкой со вкусом кровавой трухи. Так что теперь эти поганцы плавают на дне. — Кстати, я всё хотела спросить, почему тебе так нравится вкус сигар? — Флора достала из кармана практически нетронутую сигару, повертев её меж пальцев и принюхавшись к резкому запаху. — Ну, здесь дело не во вкусе, а в… — она притворилась, что подбирает нужное слово, хотя оно сразу же пришло на ум, готовое спрыгнуть с языка. — В своеобразной эстетике. Сигары дополняют образ бывалой брутальной вояки. Мне так кажется. А вместе с моей фирменной лыбой во все тридцать два зуба, между которых она дымится, это даже придаёт мне какую-никакую, но инди… Инди… Индивидуальность. Последний раз я это слово сказала в старшей школе, хе-хе. — Тогда у меня для тебя подарок, — улыбнулась Гайер, знавшая, что последнюю Ионеско скурила ещё во время провального наступления. — Правда, кое-кто успел ею затянуться перед смертью… Но я видела, как ты делала, и продезинфицировала во фляге с виски. — Вот это я понимаю сюрприз! Жаль, конечно, что она уже начата. Ну, да и хе… Кхм, чёрт с этим, мне хватит и того, что есть. В конце концов, бывалые вояки не такие привередливые, а я — тем более, — небольшая пауза, Ундина вздохнула. Чем-то напоминало вздох из разряда «томный». — Слушай, спасибо. Наверное, мой должок стал ещё больше. Но такой красотке я готова отдавать долг хоть всю жизнь. Для меня это, пожалуй, самая настоящая честь. — Сводишь меня в ресторанчик на берегу моря, что в провинции Зюдмарка… Не помню название, — вдруг предложила Флора, прекрасно зная, что, быть может, им уже не доведётся даже сделать шаг за пределы города. — Как же он называется? Ты когда-нибудь там бывала? — Много раз. И всё никак не могла запомнить его название. Оно слишком безвкусное для столь шикарного местечка. Я бы назвала его по-другому… Что ж, в ресторан — так в ресторан. Замётано. Давай пообещаем друг другу, что выберемся из этого города, целыми и живыми? — предложила Ионеско и первой же начала: — Я, фельдфебель Ундина Ионеско, торжественно клянусь, что, несмотря ни на что, переживу уготованный мне бой, во что бы то ни стало. Иначе яростные молнии будут вечно терзать мою душу, напоминая мне о моей нарушенной клятве. — Я, штабс-фельдфебель Флора Гайер, принимаю эту клятву и так же обещаю, что переживу этот бой и обязательно отправлюсь с тобой в ресторан с безвкусным названием, — с лёгким придыханием ответила валькирия. На глаза вдруг выступили слёзы. Пожалуй, даже когда она вступала в ряды войск Атлантиса, или Валькирий, она не чувствовала такого подъёма сил. Не чувствовала значимости момента. Но сейчас, в минуты наибольших шансов расстаться с жизнью, ей очень хотелось вернуться живой.***
— Боже, что с моим плечом… Дюваль с каким-то ужасом уставилась на свою кожу, некогда гладкую и чуть бледноватую, а теперь представляющую из себя синюшно-фиолетовое мрачное полотно. Чем ближе к эпицентру огромного синяка, тем сильнее сгущались цвета. Девушка оскалилась, когда оттопыренный ворот формы коснулся плеча. Казалось, простое дуновение ветра, и огромное пятно заноет с утроенной силой. — Держи, это поможет, — Джин с максимальной аккуратностью постаралась приложить к травмированному участку холодный компресс, но Клэр всё равно сморщилась. — Прости, пожалуйста… Старшая валькирия с нежностью посмотрела в глаза возлюбленной и заметила, что та ни капельки не сердится, а скорее, смущается. Лёд охладил ноющую плоть, холод растёкся по всему плечу, впитывая в себя тугую, не затихающую боль, расслабляя отбитые мощной отдачей мышцы. Синяки вроде этого надолго не задерживаются на телах валькирий, если не брать в расчёт слишком сильные ушибы, вплоть до разрыва. Максимум три или четыре дня, и кожа вновь обретёт свой обычный чуть бледноватый цвет. Впрочем, Денёв с её мутацией хватило бы и одного дня. Когда-то, ещё во время пребывания в Лисьем логове, Клэр спросила у Елены, каково это, отдать девственность в четырнадцать. Конечно, что вовсе не удивительно, она знала, как примерно происходит этот процесс, хотя и не вдавалась в особые подробности, проматывая целые куски эротических фильмов и останавливаясь только на каких-то определённых моментах. Первое порно, попавшееся во время сёрфинга по сети, шокировало, быть может, даже напугало, вызвало отвращение к человеческому телу, но, по мере взросления и полового созревания, этот аспект жизни интересовал её всё больше, прибавлял смелости не жмуриться и смотреть. Да и никто не отменял уроков биологии, связанных с человеческой половой системой. Однако они всего лишь актёры, они играют и, наверное, не получают удовольствие, имитируют. А что у Вагнер? Ей-то уж точно было не до имитации. «Мы оба боялись и стеснялись. Настолько, что я даже выпила мамины противозачаточные, потому что залететь в четырнадцать… А ещё мне пришлось покупать презервативы. Видишь ли, он стеснялся это делать. А я будто не стеснялась! Да я весь день ходила красная, понимая, что в моём кармане лежит целая пачка этих латексных резинок! Хотя с другой стороны, мне очень хотелось посмотреть на эту штуковину. Ну, презерватив! А ты что подумала? Ладно, забей, — вздыхала Болтушка. — Мы сделали это вечером. Может, я была слишком взволнована, а может, временами теряла сознание и не замечала этого, но сам процесс я толком не запомнила. Да, я помню, мы разделись и после долго смотрели друг на друга. Ну и потом, уже после, мы лежали в обнимку и дрожали. Может быть, мы даже не понимали, что с нами такое только что случилось. Мне кажется, я и сейчас не понимаю. Но дело в том, что это был наш первый и последний раз. И вообще, после этого мы словно стали друг другу чужими, а затем перестали общаться. Хотя тогда, после самого момента, я почувствовала нечто приятное. Понимаешь, лежать голышом с кем-то в обнимку, пытаясь понять, что только что произошло, пусть между ног немного побаливает. Вот это ощущение непередаваемо, никакими словами. Ну, ты довольна ответом?» Конечно, довольна. После Клэр иногда преследовало это телесное желание, такое слабое, пусть и заметное. Девушке не составило проблем держать его в узде. Тренировки, смена одной базы на другую, смена условий — это только помогало загнать его в недра плоти. А затем был уничтожен отряд V.I.P.. И Дюваль забыла об этих вещах, об осознании своей сексуальности, о том, что когда-нибудь в жизни может появиться близкий человек, который подарит ей те же чувства и эмоции, что познала Вагнер. Она перестала замечать мир, лелея мечты, в которых мстит за свою погибшую сестру. А в итоге, спустя множество битв, спустя практически год после становления валькирией и встречей с живой Иленой, она держит за руку девушку, что совсем недавно призналась ей в чувствах. Все эти воспоминания, фантазии, рассказ Елены — всё это без преград всплывало со дна. Это как удар током в несколько тысяч вольт, который пробудил нечто давно мёртвое. Внутри Клэр успела пристыдить себя, что в такой обстановке думает совсем не о тех вещах. Ну вот что у неё не так с мозгами? — Нет, Джин, всё в норме… Я просто никак не могу поверить, что такие крепкие руки могут быть такими нежными… — «Что я несу?!» — Ты, эм… — «Надо вывести разговор в другое русло! Думай, Дюваль, думай!» — Я видела татуировку бабочки на твоей спине. Откуда она, если не секрет? — Э-э, — Шервуд тоже неловко, хотя и приятно от услышанных слов, но она зацепилась за вопрос и решила поведать историю, отрешившись от созерцания Клэр: — Наверное, ты знаешь, что в последнее время, века с двадцатого, этот символ считается легкомысленным и делают его, э-э, девушки лёгкого поведения? Гуд краснела, осознавая, что сейчас тоже несёт какую-то околесицу и что Дюваль может её неправильно понять, а потому поспешно добавила: — Но это на самом деле очень далеко от истинного смысла. Например, в юго-восточном регионе считают, что бабочка это символ семейного счастья. И после того, что произошло у меня с родителями, я решила, когда заведу собственную семью, не позволю случиться всяким невзгодам. Потому для меня этот символ в первую очередь оберег и память. А в древнем Риме бабочек считали вестниками войны. И поскольку я уже служила, то решила совместить эти значения. — А как ты представляла себе свою будущую семью? Ну, ты же не знала, что… — «Что влюбишься в неудачницу вроде меня и будешь мучиться из-за этого, пока, чуть не потеряв, не признаешься в чувствах. Никто же не знал, что так будет… Семья. Я и Джин. «Мы» и «Семья». Но гожусь ли я ей, с моим-то отношением к жизни?» — Хотя, знаешь, мне кажется, это была бы очень крепкая и дружная семья. Семья, которой ты бы гордилась. — Клэр не заметила, равно так же как и отвернувшаяся Джин, что придерживающая компресс ладонь сползала наискосок. И в итоге оказалась чуть ли не на груди. Кажется, увлечённые мыслями, они ничего не замечали. — И твой избранник, наверное, был бы таким же сильным, честным и волевым человеком, твоей надёжной опорой, да?.. — Избранница, — поправила Гуд, — в этом плане я давно определилась со своими предпочтениями. Насчёт честности — безусловно. Мне кажется, не хорошо, если близкие люди что-то скрывают. Рано или поздно это приводит к проблемам. Так не лучше ли их решать сразу? Ну, а насчёт силы… Смотря, что имеешь ввиду. Если в физическом плане, то… Сильнее меня разве что Ионеско. Если же про саму жизнь… Знаешь, Клэр, за все годы, пока я тебя знаю, ты показала, твои характер, воля и упорство могут быть примером для многих. — Ты действительно считаешь, что мы можем быть семьёй? Я всегда думала, если и есть в этом мире пара для Джин, она обязательно будет очень похожа на неё саму. А оказывается, она всё время находилась рядом, её не нужно было искать. Ею оказалась я. Согласись, это довольно неожиданно. Но даже так, я рада, что ты видишь во мне равного себе человека. Это даёт мне надежду… — Клэр опустила взгляд и поняла, что рука Гуд сейчас находится не на плече. Но, вместо того чтобы убрать её, она крепче стиснула, прижав к груди, не желая отпускать крепкую ладонь. — Если ты хочешь, чтобы мы начали встречаться, тогда я с честью приму это предложение и сделаю для этого всё возможное, — пообещала Джин и заметила жест с некоторым опозданием. — Оу… — Хочу. У меня никогда не было отношений. Я очень хочу попробовать… А там уже и посмотрим, что из этого выйдет, — с намёком на решительность сказала Дюваль. Всё-таки крепкая кисть Гуд, прижатая к груди, словно заставляла вибрировать внутренние органы, кожу — покрываться мурашками не только от льда в мешке. Может, это и есть то самое желание? — Господи, я не могу, это так мило! — раздалось неподалёку восхищённое шептание Хелен. — Тебя не учили не подглядывать за другими? — строго заметила ван Лейден, за ухо оттащив Майер за край покрывала, выполнявшего функцию занавески. — Ухо! Ухо! Денёв, больно же! Джин, слегка краснея, всё-таки убрала руку, но никуда не ушла, оставшись рядом с Дюваль, и совсем тихо произнесла: — Спасибо, Клэр, ты сделала меня счастливейшим человеком на планете. — Не нужно. Ты этого заслуживаешь, больше, чем кто-либо ещё, — мило улыбнулась гренадер. Мокрый подтаявший пакет выскользнул из-под формы, забрав с собой досаждающую девушке боль. Хотя и не полностью. Синяк приобрёл немного светлые оттенки, его бесформенные границы уменьшились, размылись в ярком цвете кожи. Тогда Клэр поспешила застегнуть форму. — Хорошо, — старшая валькирия тоже немного улыбнулась и села так, чтобы Клэр могла на неё облокотиться. — Тебе нужен отдых. — И тебе бы не помешало. Я видела, как ты иногда шатаешься из стороны в сторону. Знаю, о соратницах нужно заботиться. Но и о себе нельзя забывать. Ты понимаешь? — серьёзно сказала Клэр, ужасаясь, какие круги разрослись под глазами Гуд, как побледнела девушка из-за постоянных недосыпов и, скорее всего, недоеданий. — Не волнуйся, я тоже посплю немного, а потом, обещаю, поем. Хотя, честно говоря, я уже даже не могу отличить вкуса, — вздохнула Джин. — Беда… Впрочем, лучше не чувствовать вкуса этой бурды, — девушка неуклюже подтянула ноги к животу, пристраиваясь поудобнее. — Может, где-то ещё остались вкусняшнки из магазина, которые мы стащили. Надо будет посмотреть… — она протяжно зевнула. Подрагивающее тельце сжалось сильнее. — Ой, чуть не забыла… Нарушив позу, в которой она чувствовала себя более комфортно, если так можно сказать, Дюваль поцеловала Джин в щёку и вновь зажмурилась на бицепсе. Мимолётная улыбка коснулась губ Джин, она осторожно приобняла Клэр, проявляя всю заботу. — Добрых снов, — пожелала напоследок Шервуд, — пусть хоть во снах не будет того, что нас окружает. Пусть будет так. Даже если сны пустые. Клэр показалось, что пустота куда лучше, чем вся эта война. Но помимо этого ужаса, например, сейчас, была любовь, теплящаяся где-то в груди, в бьющихся в одном ритме близких сердцах в эти спокойные минуты. Дюваль, засыпая, захватилась за это, утягивая любовь в пустоту. Теперь-то в этих снах не будет бесконечного вакуума. Теперь в пустоте будет любовь.