Пусть завтра полюбит тот, кто никогда не любил

      Однажды побывав в Норвегии, Беллатрикс прониклась этой страной. Великолепная, самобытная природа и магия этих мест манила возвращаться вновь. В годы войны было не до длительных путешествий, тогда они дорожили временем, проведенным с дочерью. После окончательного падения Милорда, нужно было устроиться при новой власти и отстоять своё. Позже родился Ричард, и она вся погрузилась в спокойное материнство. Сын был совершенно другим ребенком. Спокойным, любопытным и немного в себе, начавший говорить ближе к двум годам, сейчас маленькая копия мужа, обожала словить кого-то своими маленькими цепкими ручками и задать любимые вопросы: Зачем? Почему? Для чего?       Первые кошмары стали ей сниться после гибели псины Сириуса. Она не стремилась его убить, подразнить да, возможно проучить. Идиот же свалился в Арку. Вернувшись домой после того задания и придя в себя, она заперлась в библиотеке ища возможность вытащить последнего представителя мужской линии Блэк. Ничего, абсолютно. Падение в эту Арку было равноценно аваде. Родольфус и Рабастан тоже ничем не могли помочь. Сама она не заходила в комнату с портретами отца и Вальбурги недели две. Портрет леди Вал опустел после их тяжелого разговора. И с тех пор периодически Беллатрикс снились кошмары. В них предки обвиняли именно ее в упадке и исчезновении Рода. Не помогали, ни зелья, ни заговоры. Этой осенью кошмары стали чаще.       Они обратились в «Гринготтс» и опасения только подтвердились. С самого начала их дети не могли наследовать Блэкам. Поиски бастардов результатов не дали, что удивляло. На Рега в этом вопросе надежды было мало, а Сириус всегда был неравнодушен к женщинам и менял подружек быстрее нижнего белья. Драко мог бы попробовать претендовать на родовой перстень, но он был единственным сыном, а значит, обязательства перед Родом отца первостепенны. Оставался только детёныш метаморфини и оборотня, внук предательницы Меды. При мысли о том, что он унаследует титул, руки чесались вспомнить времена войны и любимый инструмент круцио. Впрочем, мальчик — который — не умер, был тоже отвратительным кандидатом. Они с мужем долго смеялись, проверяя состояние счетов Блэк, и слушая рассказы старины Кричера о попытках Поттера обустроится на Гриммо вместе с предателями крови. Беллатрикс отвыкла от постоянных приемов, и большого количества людей в мэноре. Поэтому, как только закончились торжества по поводу свадьбы дочери, они с Дольфом уехали праздновать собственную годовщину свадьбы.       Фьорды, отвесные скалы с многообразием разной живности. Дольф даже заманил ее на рыбалку, где свежевыловленная форель была эффектно лишена головы и даже не спалена на костре. Они гуляли, наслаждаясь природой, спокойствием и друг другом. Белла радовалась как ребенок, когда они ныряли, изучая затонувшие драккары викингов. Заповедник вивернов произвел впечатления даже на них, повидавших многое. Огромные животные напоминали драконов, но имеющие одну пару кожистых крыльев, и массивные лапы с острыми когтями. Их длинный хвост с иглой на конце, также служил им оружием, яд был смертельным. Сплюснутые квадратные морды с яркими желтыми змеиными глазами с вертикальными зрачками, смотрели настороженно и грозно, виверны демонстрировали свои торчащие из пасти верхние клыки. И все же эти свирепые твари были красивы, самой Беллатрикс приглянулась золотисто-зеленая самка с гребнем на голове, которая с аппетитом уплетала свежее мясо с ее рук. Рудольфус же оседлал одного из самых свирепых и взрослых экземпляров, черного самца с серебристым хвостом. Полет со скал и планирование над водой наперегонки, подарил чувство дикой абсолютной свободы.       После прогулки по скалам они вернулись в этот домик, где их ждала подготовленная местными эльфами ванна для двоих. Пить вино, облокотившись на грудь мужа, чувствовать вишневый запах его сигар — расслабляло. Кажется, она даже задремала. Пока не почувствовала холод на своей груди. Родные руки надели на нее портупею из драгоценных камней. Замшевый ошейник, расшитый черным жемчугом плотно облегал шею, платиновые цепочки с нанизанными черными ромбовидными бриллиантами формировали бюстье и дразнили нежную кожу груди и соски. Остальные цепочки, что спускались к бедрам, украшали треугольные аметисты и изумруды. На камнях явно были чары, потому что в местах прикосновения к коже тело горело. Беллатрикс довольно улыбнулась. Заведя руки назад, она дотянулась до ленты в волосах мужа и распустила ее. Скользнув вокруг своей оси, она оказалась прижата к противоположному бортику ванной. Длинные пальцы тут же оказываются в плену ее губ. С каждым посасывающим движением, глаза Дольфа темнеют. Когда он убирает свою руку и встает в ванной, у Беллатрикс вырывается разочарованный стон. Выйдя из ванной сам, он подал руку ей. Отвести глаза от своего мужчины она не могла, несмотря настолько совместных лет. Капли скользящие по его телу, шрамы, причудливым узором оплетающие спину и ноги.       Для Беллатрикс не было ничего запретного и стыдного, Дольф был бесконечно желанен. Опускаясь перед ним на колени, она успевает улыбнуться, почувствовав его руку, что крепко держала ее волосы, пока она облизывала его возбужденную плоть по всей длине. Когда вторая рука потянула несколько цепочек на ошейнике, ей пришлось отвести взгляд, и расслабить горло. Родольфус сегодня был с ней жестче и грубее, но это лишь распаляло ее. Жар между бедрами был болезненным, почти как круцио.       Он был пьян, не вином. Этой женщиной, что с таким наслаждением, глотала его сперму, царапая ноготками бедра. За столько лет, она пробралась как яд под его кожу, яд без которого он бы, наверное, смог, выжить. Но жить, только с ней, только с этой женщиной. Ведьминская суть, не в количестве магии в ее крови, в карих горящих желанием глазах, в руках умеющих дарить и боль и ласку. В ее близости, в том, что она за ним всегда, в самые лучшие отели Европы, в самые дикие магические леса, в Азкабан. Смотреть на то, как розовый язычок облизывает припухшие губы, слизывая остатки его семени. Он пьет вино, и притягивает Белл к себе для поцелуя, увлекая на постель. Естественно вино из бокала оказывается на ее теле и стекает по животу и ногам. Рудольфус садиться и сцеловывает капельки вина с ее тела, чуть царапая нежную кожу трехдневной щетиной. Воспользовавшись смехом жены, он рывком подмял ее под себя. Смех прекратился.       — Мой Волк голоден? — целуя его в скулу, полушепотом.       — Ведьма, я всегда голоден, — отвечая на поцелуй, прижимая спиной к своей груди.       Одно резкое движение и наконец-то ощущение дома. Жадная до ласк Белла, что встречала каждое его движение. Чувствовать, как хрупкое, но сильное тело сокращается вокруг него, как переплетая их пальцы она сжимает их в такт движениям. Прикусывая венку на шее, где бьется пульс, он добивается протяжных стонов и звука собственного имени. Покорной и послушной Белла бывала только в спальне, и сейчас выгибалась сильнее, разводя свои ножки шире, чуть извиваясь. Стоны, перезвон драгоценных камней на ее портупеи, влажные звуки их тел, все это доводило Беллатрикс к ее самому желанному виду потери контроля. Когда жжение от чар на камнях, усиливалось равномерно с нарастающим наслаждением, когда руки мужа, обнимающие за талию и плечи, оставляли синяки, хриплый голос Дольфа доводит ее окончательно. С его « je t'aime Trix» она растворяется во времени и пространстве. На выдохе прикусывая его руку и оцарапывая ногтями ему бок. Дольф прикусывает загривок жены, сдерживая собственный стон и крепче обнимая свою женщину. Пусть это всего-то минуты умиротворения, но большего им и не надо.       Белла лежала и смотрела в ночное небо над Тролльфьордом, ответвлением пролива Рафтсунд, между Лофотенскими островами и архипелагом Вестерален. Прозрачная крыша давала легкие блики, и казалось, будто звездный свет преломляется о стекло и возвращается обратно. Её руки перебирали темно-медные пряди мужа, который удобно устроился на ее животе. Это было большой редкостью, что бы он засыпал раньше. Если бы кто-то увидел Мадам Лестрейндж сейчас, то наверняка помянул бы и Мерлина, и Моргану с Мордредом. Волосы чернильными змеями разметавшиеся по винному шелку постели, сияющие глаза с поволокой и безумием. Тело приятно ныло, соски до сих пор ныли и саднили от острых зубов мужа, ноги слегка тряслись. Даже во сне Родольфус не отказывал себе ни в чем, его руки уверенно и собственнически обнимали супругу за бедра. Завтра они вернуться домой. Увидев падающую звезду, Мадам Лестрейндж загадала желание. Впервые в жизни. Если оно не сбудется, значит, такова ее цена. Как говорила Друэлла Розье, за все придется платить, и теперь она была готова.

***********************************************************

      Утро субботы ей всегда нравилось, ведь впереди почти два дня выходных. После войны в доме Тонксов появилась новая традиция, семейный воскресный ужин, а субботу Андромеда проводила с внуком. По мнению Доры и Ремуса, она нещадно баловал мальчишку. Эдвард же наоборот всячески поддерживал новую традицию, и когда супруга была в хорошем настроении, присоединялся к ней и внуку. Сегодняшним ноябрьским утром Меда спустившись на кухню, увидела полностью сервированный стол для завтрака, сидящую на высоком табурете дочь, что умудрилась подтянуть к себе колени, напевая, что что-то из Битлз под нос, ей вторил маленький Тедди, и среди всего этого Люпин готовил блинчики.       — Доброе утро, — внук тут же оказался на ее руках и крепко обнял. Ремус, ответил, а дочь лишь кивнула.       — Просто утро, мам. Мы немного похозяйничали. Сегодня же зайдут Гарри с Джинни Гермиона с Луной. Если не знать Дору, то можно было бы предположить по тону голоса и позе, что гостей ждёт ступефай вместо приветствия. В который раз Андромеда убедилась, что кровь не вода. Спасибо, что дочь выглядела привычно — розово-фиолетовое каре, серые глаза, высокие черные джинсы с дырами на коленях и безразмерная майка чёрного цвета с бегающим за галеоном нюхлером. Ни дать ни взять, аврор, жена и мать.       Меда готова была терпеть любую внешность дочери, кроме настоящей. Так как совокупность оной и вот такое злобное настроение утром, и она вспоминает завтраки в Блэк-хаусе, а потом и в школе. Старшая сестра к которой необходимо подходить лишь после того как-либо верный Кричер, либо Дольф обеспечат Беллу крепким черным кофе, без сахара. И не дай, Моргана подсунуть ей под нос тыквенный сок. В лучшем случае он оказывался на мантии, совершенно случайно, разумеется. В худшем смельчак либо умудрялся давиться всем подряд, либо покрывался какой-нибудь сыпью. Белла была жестокой с рождения. Нарцисса просто кивала ей с утра, а в раннем детстве нагло залезла на колени и обнимала тоненькими ручками за шею.       Впрочем, сейчас все по-другому. Завтрак получается очень тёплым. Гарри с радостью запускает железную дорогу с Тедди. Эдвард и Ремус беседуют о работе. А девушки рассматривают журналы и обсуждают предстоящую двойную свадьбу. Рон сделал предложение Гермионе, а Гарри младшей Уизли.       — Не знаю, у нее нет мозгошмыгов в голове, но свадьба получилась очень красивой. Смотри здесь написано, что тиара это подарок свекрови, а дизайнер платьев подружек невесты Долохова, — светловолосая Луна с интересом разглядывала колдофото в ведьмополитене.       — Долохова? Дочь этого сумасшедшего русского? Дай посмотреть, — проснувшись окончательно Дора, тоже заинтересовано потянула журнал к себе.        — Вы лучше посмотрите на Лестрейнджей. Нет, все же справедливости. Живут себе и радуются. Да если бы моя мама тоже ничего не делала и имела такие средства, то тоже выглядела бы великолепно. Вот послушай «Родители жениха и невесты искренне рады союзу своих детей. Конечно, стоит отметить, что и совместный бизнес двух родов переедет под начало Демьяна Цепеша. Также источник пожелавший остаться неизвестным, намекнул, что Цепеш является либо главой, либо регентом второй вампирской ветви Рода Дракула. Напомним, что последние триста лет Главой и Верховным Князем детей ночи, является Раду Цепеш Дракула, который тоже поздравил молодожёнов», — голос Джинни сочился ядом.       — Я думала, что свадьбы чистокровных семей масштабнее. Но Луна права, все со вкусом, да и пара очень красивая. Никогда не видела вампиров, они очень притягательны и получается, что все утверждения о том, что их не видно на фото ложь, — Гермиона как всегда перешла на научные темы.       Андромеда подошла к дочери и, заглянув через плечо, кинула взгляд на статью. Глаза выхватывали отдельные фразы статьи, то и дело, возвращаясь к одному определенному колдофото.

***********************************************************

      Выставка драконов произвела фурор. Да в Англии было несколько заповедников, но там содержали местные виды драконов. А Треверсу младшему удалось привезти в Лондон драконов со всего мира. Ажиотаж и цены на билеты были одинаково огромны, но Меда не зря потратила на уговоры неделю и устроила скандал, после которого Эдвард согласился, что для маленького Тедди это будет ярким событием. Все было великолепно, они проводили время всей семьёй, а Тедди ежеминутно менял цвет волос от удовольствия. Пока около загона с бразильским радужным драконом Меда не увидела Лестрейнджей. Сама не заметив, как сжала ладошку внука, она смотрела на лорда Лестрейнджа. Смотрела и не могла ни отвести ни взгляд, ни успокоиться. Смотреть на него сейчас было больнее, чем годы назад. Потому что тогда она была уверена — сестра забирает его по старшинству, по прихоти, по собственной смелости. Сейчас же…       Ей Андромеде Тонкс, почти пятидесятилетней женщине свело горло, как и раньше. Сердце стучало медленнее, а руки холодели. Высокий и по-прежнему красивый, мужчина как хороший коньяк становится с годами только лучше. Прямую спину и разворот плеч теплая осенняя мантия из черной кожи только подчеркивала. В медных волосах нет ни одной седой пряди. ОН был сосредоточен на наследниках, по левую руку стояла дочь. И словно напоминала, что он чужой, что он клеймён, отправлен Беллатрикс. Миссис Тонкс подмечала маленькие детали, вот руки обвивают его локоть, девушка что-то шепчет на ухо отцу, после чего они смеются. На долю секунды, он прикасается губами к ее лбу, но Андромеда замечает. Точно также, он целовал запястья Беллы. Всего лишь мгновение, мелочь…       Но девушка улыбается, так, что улыбаются и глаза. Точно также светились карие глаза Беллы, каждый драклов раз, когда Родольфус целовал ее запястье. Сестра расправляла плечи, улыбалась и светилась. В юности Меда не понимала причины этого, списывая все на надменность и тщеславие старшей сестры. Спустя годы, брак она понимает. Так выглядит каждая женщина, которая уверена в том, что она желанна, что можно делать абсолютно все, ведь есть плечо и рука, на которое можно опереться.       Мальчишка, чуть младше ее Тедди. Только вот у нее внук, а у него сын. Андромеда и хотела бы вспомнить имя, но не было нужды. Она тогда впервые за долгое время рыдала в ванной, не из-за страха за свою семью, из-за боли, что душила изнутри. Кастор Ричард Лестрейндж. Сын, наследник, будущий лорд. Тогда она возненавидела Беллатрикс с новой силой. Пророк поздравил чету с рождением сына, а через несколько месяцев писали уже о близнецах Рабастана. Даже тут Белла умудрилась успеть, три месяца, но ее сын наследует титул, родившись раньше.       Кожаные высокие ботиночки на не скользкой подошве, тёплые брюки бежевого цвета, и графитовая мантия, подбитая мехом, с глубоким капюшоном точная копия отцовской. Против своей воли она улыбается, сын копия отца. Те же темно-медные волосы, но заплетённые французскую косу, светлая кожа, и самое главное — чуть вытянутые темно-зелёные, болотные глаза, в обрамлении длинных тёмных ресниц. И даже губы ребенок унаследовал отцовские, чуть узкие. Улыбка покинула женское лицо, как только она увидела руки ребенка. Абсолютно тонкие музыкальные пальчики выглядывали из кожаных перчаток. Черные, из тонкой змеиной кожи, закрывающие ладонь лишь до первой фаланги, с воронами на внешней стороне. Не внешне, так хоть так оставить напоминание о себе в сыне, да Белла? Только сестра бы не ответила на вопрос. Ричард одной рукой держался за отцовскую ладонь, а второй гладил детёныша радужного дракона. Рудольфус присев на колено, что-то рассказывал сыну, и, вручив лакомство для дракона, помог накормить животное.       — Дорогая, все хорошо? — Эдвард Тонкс, обнял жену за плечи, проследив за её взглядом.       — Да, все хорошо. Можешь проводить Тедди к норвежским драконам, он мечтал их рассмотреть поближе? — специальная улыбка для таких случаев, как обычно сработала, хотя глаза мужа смотрели с подозрением.       — Хорошо. Но дома мы поговорим, — подняв смеющегося Тедди на руки, Эдвард Тонкс пошел в противоположную сторону, крепче прижав к себе драгоценную ношу.       Андромеда обошла загон с бразильским драконом, так что бы увеличить угол обзора, а самой затеряться в толпе. В конце концов, она могла позволить себе маленькую слабость. Убеждать себя в этом даже не пришлось. Меда почти решилась подойти, когда вся её уверенность испарилась, словно и не было ее. На плечи Родольфуса опустились женские руки, его законной жены. Мужчина тут же прижал женское запястье к своим губам. В то время как карие глаза смотрели на саму Андромеду, вызывающе. К Мерлину все, ничего не изменилось за эти годы. Как и всегда опустив взгляд, Андромеда Тонкс поспешила найти внука с мужем и убраться с глаз и дороги женщины, что приходилась ей старшей сестрой.

***********************************************************

      Эдвард Тонкс смотрел на руки жены, что гладили по голове уснувшего Тедди. Простое золотое кольцо украшало по-прежнему изящные пальцы, символ их брака, их преданности, их семьи. Но не любви. Не ее любви к нему, во всяком случае. Поначалу он был слишком глуп, а Меда скрытна и осторожна, чтобы он заметил, ее нелюбовь.       Ее нелюбовь с каждым годом становилась все ярче и понятнее, даже привычнее. Он всегда хотел большую семью, но после рождения Доры его дорогая Меда заявила, что никогда больше, никаких детей. Ему пришлось смириться. Тогда он списал все на отсутствие финансов, помощи и усталость. В конце концов, ведь вынашивал и рожал не он.       Не любовь была в том, что она никогда не говорила, что гордиться им. Она волновалась, когда он задерживался. Беспокоилась когда он уходил на дежурства. Ругалась, когда он попадал в Мунго. Принимала его коллег — авроров дома. Но не гордилась.       Не любовь была в памяти. Даже когда он стал зарабатывать достаточно, Меда не забыла как продавала свои украшения. Он тогда, правда не понимал в чем разница между хлопковым постельным бельем и шелковым, кроме цены. Зачем оно им? Или до сих пор, спустя столько лет страсть жены к дорогому русскому и бельгийскому шоколаду. Никакой другой она просто не ела, хотя была той еще сладкоежкой. Эдвард знал, ни одно из купленных им украшений не радовало Меду так как те, что были ей подарены до смены фамилии.       Особенно она дожила фибулой для мантий и платков в виде фигурки танцовщицы, та перешла в ее собственность от матери; серьгами в форме луны из белого золота, она пыталась продать трижды и не смогла, те были одним из подарков отца; и комплектом браслетов из золота, один представлял собой пластину, где выгравировано созвездие, звезды которого символизировали черные жемчужины, а второй три переплетенные цепочки которые причудливо соединялись, как бы продолжая друг друга. Подарок сестры, объясняла она. Это была единственная вещь, которую она не готова была продать или заложить.       На десятую годовщину брака он хотел подарить ей что-то, что смогло бы конкурировать с фамильными украшениями. И вооружившись увеличительным стеклом, рассматривал клейма мастеров на украшениях. На браслетах стояли инициалы Р. М. Л. которые никак не могли принадлежать ни одной из сестер Меды. Просветил его Сириус, единственный из семьи с кем общалась Меда. Они тогда вместе шли к ним домой после очередного дня в аврорате.       — В основном источником украшений сестер был Сигнус. Насколько я знаю, что-то дарила и моя матушка, но в основном Белле. Если хочешь, я могу свести тебя с несколькими ювелирами, — усаживаясь на свой мотоцикл.       — Меня интересует конкретный, браслет его работы очень дорог Меде. Инициалы мастера Р.М.Л., — колдофото украшения перекачивало в руки брюнета.       — Тед, поверь, с этим ювелиром ты встречаться не захочешь. Давай вместе заедем в ювелирный магазин и что-то подберём? — не смотря на улыбку, серые глаза стали холодными и колючими. Позже уже проиграв с малышкой Дорой в образе пса, и наговорившись с Медой, Сириус попросил составить ему компанию. Они сидели на крыльце дома и курили.       — Почему ты так сказал о ювелире? Меда сказала, что это подарок сестры, — делая затяжку и глоток сливочного пива.       — Это правда. Эскиз и идея браслетов принадлежит Беллатрикс. А вот авторство Родольфусу Михаэлю Лестрейнджу. Подарки на Йоль, — Сириус вдруг снял с левой руки кольцо — печатку и протянул ему. В черном камне под лучами света проявлялся ворон, родовая птица Блэков.       В тот раз он подарил ей сережки с небольшими сапфирами. Жена надевала их на какие-то семейные праздники. После сегодняшней прогулки на запястье жены вновь красовался злополучный подарок сестры. Их разговор не клеился.       — Эд, перестань. Наш разговор пошел по кругу. Твоя ревность просто смешна, — Меда совсем не хотела чувствовать себя виноватой, а значит лучшая защита это нападение.       — Может, хватит врать. Я уж прости не слепой, видел, как ты смотрела на Лестрейнджа. Он убийца если ты забыла и муж твоей сестры, хоть ты и не любишь ее, — Эдвард никогда не умел спорить с женой.       — Вот именно, я увидела Беллатрикс сегодня, а тебя как обычно не было рядом. Она намного страшнее и опаснее. И если уж мы начали этот разговор, то вместо того, чтобы обвинять меня, лучше бы предложил решение нашей проблемы. Тедди растет, и уже сейчас понятно, что его волк силен. Ремус хороший человек и Дора его любит, но он не приручил собственного зверя, как он сможет помочь своему сыну? — Андромеда контролировала свои интонации, чтоб не перегнуть палку.       — Ты опять про то введение ребенка в чертов род Блэк? Ты в своём уме. Я сказал тебе много лет назад, если ты вышла за меня замуж ни я, ни мой ребенок, и тем более Тедди не пойдет на поклон, что бы иметь сомнительную честь называться Блэком. А Тедди мы отведем в Мунго, там дадут рекомендации. В крайнем случае, будем платить Снейпу, за аконитовое зелье. Разговор закончен, пойдем укладывать Тедди, — забрав внука, мужчина пошел наверх. В супружескую спальню Эдвард вернулся минут через пятнадцать, жена делала вид, что спит. В свете ночника золотой браслет сиял каким-то недобрым светом.