***
Бермуда с непроницаемым лицом, скрывая охватывающую его скуку, перебирал документы, количество которых в последние годы, с развитием бюрократии, увеличилось втрое, когда в кабинет вошел Джагер, сразу привлекая внимание необычностью поведения. С момента получения пламени Мрака, заместитель никогда не позволял себе спешки, сохраняя прохладную, почти мертвую отстраненность. Именно это послужило причиной, почему Бермуда именно его выбрал своей правой рукой, а не того же Алехандро, служившего под его началом не в пример дольше. Это, и организаторские способности Джагера. Алехандро, к сожалению, больше любил диверсионную деятельность. Показушник. — Босс, у нас проблема, — прогудел заместитель с отчетливо уловимым отголоском вины, нервно пробежавшись суставчатыми пальцами по краю рукава черного плаща. — Что стряслось? — Сегодня, согласно плану, был проведен арест владельцев и сотрудников подпольной лаборатории, однако в данный момент один из арестованных оказывает сопротивление. — И вы не можете его остановить? — не поверил Бермуда. Заключенные частенько бушевали сразу по прибытию в Вендикаре, однако быстро успокаивались, замыкаясь в себе. На свете не существовало человека, которого не могло бы обуздать пламя Мрака. — Боюсь, что нет, босс. К тому же… это тот юноша. Фон Вихтенштайн выпрямился в кресле, непроизвольно вцепившись в подлокотники и прикрыв на секунду глаза. Да, теперь он ощущал нестабильность окутывавшего тюрьму покрова Мрака, словно в центр паутины, сплетенной из темных нитей, засунули ярко пылающий факел. Тот юноша… Ошибаться было крайне неприятно. Разочаровывающе. Сегодняшняя картина существенно отличалась от нарисованной в голове фон Вихтенштайна. С тяжелым вздохом Бермуда переместился к эпицентру переполоха, чувствуя последовавшего по пятам Джагера, который вновь обрел уверенность. Действительно, кто если не босс справится со всеми проблемами? Алые волны ураганного пламени чуть не снесли с ног. От неожиданности Бермуда едва успел перехватить цилиндр, удерживая головной убор на месте. В одно мгновение мужчина из спокойной, темной Вендикаре вдруг оказался посреди бушующего шторма. Внутри мрака тюрьмы, впервые за долгие годы, зажегся ослепительный свет. Подобно алому цветку, в центре которого стоял молодой человек с развевающимися на невидимом ветру серебряными волосами. Его кожа сияла от внутреннего огня, а многочисленные браслеты и цепочки звенели в такт неслышимой мелодии, словно украшения языческого шамана. С разведенных в стороны рук, с музыкальных пальцев, лилось колоссальное, феноменальное количество огня. Сколько лет прошло с тех пор, как Бермуда в последний раз видел человека со столь же твердой волей и сокрушающей решимостью? Подчиненные Бермуды пытались сдержать бунтовщика, бегая вокруг как… как курицы без головы. Фон Вихтенштайн со вздохом вынужден был признать, что вот конкретно этих молодых людей было еще рано выпускать на самостоятельные задания. И он даже не особенно сердился из-за насмешки в красных глазах мощного, мускулистого леопарда с нереально длинным хвостом, играючи пресекающего все попытки навредить хозяину. Бермуда даже засмотрелся на внушительных размеров кота — воплощение грации и опасности. Интересно, насколько тот является отображением своего владельца? Юноша медленно, но уверенно продвигался к выходу, Мрак трещал под его шагами, ломался, как хрупкий весенний лед. Цепи плавились, не достигая цели, камень плакал уродливыми слезами в тех местах, где его касались алые языки. Для чистого разрушения не существовало ничего, что оно не сумело бы уничтожить. Этот юноша, пожалуй, мог бы победить самого Аркобалено Урагана. Перед Бермудой стояло живое воплощение воли и решимости… Намеревавшееся, кажется, стереть его тюрьму с лица земли. Он не должен восхищаться возможным противником, не должен… Юноша повернул голову в его сторону, и у мужчины перехватило дыхание, а скука с долей насмешливости развеялись, как дым от пепелища: изумрудные глаза светились от мощи и воли, что сильнее смерти. Как магическое существо из сказок… — Босс… кхм… — голос Джагера разрушил очарование момента, заставив Бермуду встряхнуться. — Кто мне объяснит, что здесь происходит? — его голос скальпелем разрезал шум и мрак. — Почему у нас в тюрьме человек, не находящийся в списках подозреваемых или виновных? Подчиненные возле стенки съежились, а парень, прекративший свое продвижение, фыркнул на пару с тершимся о его ногу леопардом. Даже взгляд у них был похожий — говорящий о собственном превосходстве и о том, какие все вокруг недоумки. По правилам Бермуда ведь должен рассердиться на подобное нахальство? — Н-но, босс… Он был в лавке, когда товар выносили! Судя по всему, сегодня он потратит годовую норму тяжелых вздохов. Фон Вихтенштайн подавил недостойное желание потереть лоб рукой, слыша за спиной эхом прозвучавший вздох Джагера. Вот, что получаешь, когда отправляешь молодежь на задание без сопровождения старших. — Я там свою покупку оставил, — своим тоном юноша мог проморозить Вендиче насквозь. — Вернулся за ней в неподходящее время. А потом эти начали в меня стрелять, — кивнул он на неприметную кучку, дрожащую в противоположном уголочке. Бермуда поначалу их даже не заметил, настолько старательно люди сливались с фоном. Но сейчас один из мафиози высунул голову, усиленно закивав, как игрушка с головой на пружинке при ветровом стекле машины. — Да-да-да-дададада!!! Он не наш, он покупатель! — За чаем к нам ходит, — подал жалобный голос его сообщник, работавший в лавке продавцом. — Проверено, босс, — из портала вышел единственный человек, наслаждающийся происходящим. Алехандро потряс объемным пакетом. — Исида Хаято, три сорта чая. М, улун… ценитель? — Бодрит лучше кофе. — Это да, — согласился неугомонный диверсант. Бермуда все-таки не сдержался, помассировал виски. — Джагер! Заместитель, коротко кивнув, утащил с собой проштрафившихся стражников. Те не покинут тренировочного зала, пока не научатся проявлять инициативу правильно: по делу, в нужное время и нужными частями тела. — Алехандро! Страж мгновенно забрал мафиози, напоследок многозначительно подмигнув боссу. Привилегия старейшего подчиненного. Или банальное отсутствие самосохранения. Мафиози даже не сопротивлялись. Бермуде показалось, что те, наоборот, стремились поскорее покинуть опасную зону. Юноша наблюдал за происходящим настороженным взглядом, понизив уровень пламени, но оставив тот достаточно высоким, чтобы в случае опасности не тратить ни секунды на пробуждение. Какой талант. И самоконтроль… Не удивительно, что он… привлек внимание. За подобный балаган — чего, признаться честно, еще не видели стены Вендикаре — Стражи припугнули бы виновника до седых волос, однако в случае Исиды Хаято… Ну, в произошедшем недоразумении есть доля их вины, так что… — Приношу извинения за ошибку, допущенную моими подчиненными, — Бермуда слегка поклонился. — В оправдание могу сказать, что мы слишком много усилий потратили на розыск этой лаборатории. Несколько мгновений молодой мужчина сохранял воинственную настороженность, а затем его плечи расслабились, пламя начало медленно затухать, втягиваться внутрь, пока не скрылось полностью, и перед Бермудой не оказался тот самый обычный парень из банка. — Меня выпустят отсюда? — Хоть сейчас, — клятвенно заверил фон Вихтенштайн. — Однако… может… согласишься выпить по чашке чая? Работа с пламенем весьма утомляет. А затем я лично перемещу тебя в любое указанное место. Секунды раздумий показались вечностью, вынудив Бермуду напрячься, а короткий кивок наполнил сердце странной, глупой легкостью, от которой хотелось улыбаться. — Полагаю, у меня еще есть немного времени. Провожая столь заинтриговавшего его человека в свой кабинет, Бермуда не мог не задаться вопросом, отсчет до чего ведет Исида Хаято.***
Когда утром в его комнату ворвался по-боевому настроенный Ламбо с криком: — Собирайся! Мы идем на свидание! Такеши от удивления даже не сопротивлялся. В голове крутились сплошь веселые мысли. Неужели самый младший из них все-таки сменил ориентацию, поддавшись тлетворному влиянию Мукуро? Если учесть, что последний его любовный роман с девушкой был с И-пин, в пять лет, когда он покрасил ее волосы в розовый… Такеши хотел лишь мягко посоветовать Ламбо выбрать другой объект для юношеских экспериментов. Луссурию, например. Однако он совсем не ожидал, что «на свидание» означало «на операцию». — Кто, ну вот кто вообще выбирает для первого свидания матч по пейнтболу?! — от возмущения взмахнувший руками Ламбо чуть не свалился с сосны, на которой они устроили наблюдательный пункт. — Эм… семпай и Колонелло? — весело предположил сидящий с другой стороны ствола Ямамото. Брат ожег в ответ гневным взглядом, затем яростно захрустел виноградными леденцами, сунув себе в рот сразу целую горсть. Такеши внутренне содрогнулся от ужасающего хруста — как будто во рту у Ламбо находилась камнедробилка. Человеческие зубы вообще на такое способны? — Они хотя бы знают, что такое романтика? — пробурчал Ламбо половину пачки спустя, немного скинув напряжение. Следующую конфету он, к вящему облегчению напарника, уже рассасывал. Они находились на крупнейшем в стране бывшем военном полигоне, который выкупила одна частная компания — привет Каваллоне! — и превратила в парк развлечений военной тематики. Тир, полоса препятствий, рукопашные бои, пейнтбол, мотогонки и многое, многое другое. Все, чтобы человек смог ощутить себя помесью Рэмбо и Джеймса Бонда. Имелось даже миниатюрное, относительно безвредное, минное поле, стреляющее краской и блестками, но, к счастью, парочка туда не пошла. Иначе пришлось бы беспокоить Тсуну, как единственного, способного пройти испытание, не получив ни царапинки. Так они, вооруженные телефонами, армейскими биноклями и неудержимым любопытством, ориентируясь на бесконечные крики «Экстрим!» и «Кора!», оказались на сосне неподалеку от площадки для пейнтбола. Такеши перевел взгляд на громко хохочущего Рехея, помогающего подняться заляпанному желтой краской Колонелло. Тот выглядел чуть-чуть недовольным из-за победы гражданской. Откуда ему знать, что Десятое поколение в подобного рода развлечениях тренировалось на Тсуне — мелком, юрком и снабженном гиперинтуицией. У Колонелло просто не было ни малейшего шанса против выучки Реборна. Хотя… Рехей тоже «подбит». — Думаю, ничего интересного уже не будет, — зевнул Ламбо, когда парочка направилась в кафе. Как и предсказывал Мукуро, к великому отчаянию Колонелло, Рехей даже не понял, что находится на свидании. И целоваться сегодня точно не будет — не такая он девушка. Такеши мысленно посмеялся над придуманным каламбуром, потянулся, с наслаждением расправляя кости. А ведь мог бы сегодня… Нет, когда еще ему представится возможность увидеть Аркобалено на свидании? — Ладно, пойдем домой. По дороге можем заглянуть в лавку, купить чая. — Разве сегодня не очередь Хаято идти за покупками? — покосился спускающийся по соседству Ламбо. Такеши посерьезнел. — Чая много не бывает. Они покинули ставшую уже родной сосну, направившись к выходу. Однако когда оказались неподалеку от чайной лавки, ощутили знакомое пламя Урагана. Переглянувшись, напарники бросились вперед, но успели лишь заметить, как фигуры в черных одеяниях затаскивают опутанного, словно гусеница, цепями Хаято в зев портала. — Пора вызывать подкрепление, — необычайно серьезно произнес Ламбо. Такеши кивнул и начал набирать сообщение.***
Если существовала любовь с первого взгляда, то Колонелло настигла Любовь С Первого Удара. Именно так, с заглавной буквы. Исида Рехей была… Она сражалась в рукопашном бою наравне с Аркобалено и имела потенциал однажды превзойти его… Стреляла без промаха… Маскировалась на местности лучше бойцов особых подразделений… С солнечной улыбкой использовала самые коварные трюки… Одним словом, Исида Рехей была идеальна. После матча, приняв душ, она напомнила заснувшее солнце: слегка поумерившее свой пыл, притушившее яркость лучей, но по-прежнему всеобъемлющее теплое светило. Энтузиазм и оптимизм текли в красивом, ладно сложенном теле постоянно, готовые вспыхнуть в любой момент. Исида Рехей не знала тревог и сомнений, преодолевая все препятствия на собственном пути, выкладываясь больше, чем на сто процентов. Колонелло поймал себя на мысли, что заворожен. Энтузиазм, самоотдача Рехей подхватывали, как бурное течение, заражали, проникая в каждую клеточку, в каждую пору. Когда в последний раз Колонелло получал столько удовольствий от тривиальных занятий? Когда забывался так, как сегодня, отдаваясь веселому азарту целиком и полностью? Высохшие светлые волосы Рехей торчали ежиными колючками, а в выгоревших ресницах путалось солнце. Девушка выглядела полной жизни, как щедрое итальянское лето, напоенной соком, как созревший виноград, пропитанной теплом, как богатые итальянские земли. Колонелло не мог оторвать взгляда от искрящихся серых глаз, мерцающих, как вода в летний день. Гул телефона на белом столике кафе выбил Аркобалено из любовного дурмана. Внимательным взглядом следил он за тем, как девушка напротив читает сообщение. Кровь отхлынула от загорелого лица, перебинтованные пальцы стиснули корпус телефона так, что послышался жалобный треск пластика. Плечи напряглись, а меж нахмурившихся бровей возникла крохотная морщинка. В одно мгновение жизнерадостная спортсменка уступила место кому-то более темному, опасному. Солнце пробудилось ото сна, но его лучи, ранее целительные, теперь истребляли все живое, высушивая землю. Интересно, что было бы, владей Рехей пламенем? Не пришлось бы Реборну потесниться на своем пьедестале сильнейшего Солнца? — Что-то случилось? — настороженно спросил Колонелло. — Моего брата похитили, — телефон вновь заскулил в крепких пальцах, но Рехей проигнорировала недовольство техники, мыслями будучи уже далеко отсюда. И Колонелло не мог ее винить. — Прости, мне надо бежать. Аркобалено совсем не нравилась мрачная, не похожая на себя Рехей, но еще больше ему не нравилась складывающаяся ситуация, особенно в свете последних событий. Какова вероятность, что похищение брата девушки, привлекшей внимание Колонелло, Луссурии и донны Грации — всего лишь совпадение? Сама того не зная, Рехей оказалась точкой пересечения трех не последних представителей мафии. И теперь это вылилось в проблемы для ее семьи. Колонелло почувствовал себя отвратительно. Хотя бы потому, что знал: Луссурия и донна Грация приняли какие-то меры безопасности для девушки. Это он прошляпил, слишком увлекся… — Собираешься обратиться за помощью? — Нет, — категорично отрезала Рехей, намеков не понимая, а затем все-таки расщедрилась на короткую, мимолетную улыбку, от души хлопнув Аркобалено по плечу. — Да не переживай так, мы справимся. Колонелло смотрел вслед убегающей девушке, стискивая от переполнявших эмоций кулаки. Наверняка, она сейчас направилась к родственникам, что так ненавязчиво следили за их встречей с высокой сосны. Они не справятся. Как бы ни была хороша в боевых искусствах Рехей, даже если остальные родственники от нее не отстают, им не одолеть опытных мафиози. Особенно, если замешана Вонгола. Аргх! Колонелло ненавидел чувствовать себя виноватым, еще больше ненавидел прибегать к экстренному варианту, но если он желал уберечь Рехей и сохранить отношения, то должен использовать все имеющиеся на руках козыри. Поэтому снайпер выудил из кармана широких военных штанов телефон. — Хаос, — отозвались на той стороне. Колонелло вздохнул, решаясь окончательно. — Кора, Реборн!***
Занзас не знал причины резкой смены настроения своего… противника. В один момент Жаворонок нависал над ним, распростертым на земле, находящимся полностью во власти победителя, и в нагретом пламенем воздухе витали отголоски азарта и наслаждения боем, а в следующую секунду пропитывавшее все вокруг Облако заледенело, наполнившись жаждой крови. Его противник, распаленный поединком и давно зреющим меж ними напряжением, горячий во всех смыслах этого слова, вдруг окаменел, утратив малейшие признаки индивидуальности, скрыть которые не могла даже искуснейшая на свете маска. Над Занзасом нависла машина для убийств. Разъяренная машина для убийств. — Ку-фу-фу, нам пора, — на обтянутое водолазкой плечо легла изящная, но сильная рука столь же серьезного Травоядного, после чего оба киллера исчезли в туманной дымке. — Мусор, что это было?! — в порыве чувств Занзас ударил кулаком по земле. Хотелось разнести что-нибудь, ярость туманила голову. Раздавшиеся отчетливые хлопки окатили ведром ледяной воды. Занзас взял себя в руки, подавив желание немедленно разыскать киллера, чтобы врезать ему как следует. В конце концов, Жаворонок не виноват, что Скайрини уже настроился. Это вот ощущали женщины, когда он их динамил? Но что могло произойти? Каким должно быть бедствие, чтобы встревожить непробиваемый обычно Туман? Травоядное никогда не реагировал ни на мольбы о пощаде, ни на подначки, ни на щедрые посулы, это он всегда издевался над людьми, а не они — над ним. Связано ли происшествие с помощью наемников отряду? В конце концов, Дечимо Вонголы — та еще мстительная, подлая скотина. Занзас отогнал охватившую его неясную тревогу, поднимаясь с земли. — Великолепный бой, — заметила подошедшая донна Грация, прекращая аплодировать, и непонятно было, отвечает ли она на вопрос Занзаса или просто хвалит его. — Кстати, хотела бы попросить об одолжении. Не мог бы ваш офицер Тумана переместить отобранные мною книги к основному особняку Бовино? Наги, боюсь, подобное пока не под силу. Иллюзионистка за плечом женщины смущенно потупилась, стискивая нежные, деликатные ладошки. Последний известный потомок Спейда, надо же. Помнится, Вонгола пыталась выторговать ее, опираясь на какие-то мифические права наследования, кровь и тому подобное, но обломалась о желание самой девушки. И весьма решительный отказ Грации. — Разумеется, — Занзас с трудом не дал раздражению прорваться в голос. Союзники, особенно столь ценные и понимающие, как донна Бовино, не заслуживали подобного отношения. Взмахом руки он приказал Мармону следовать за Грацией, а сам повернулся к Скуало. Своим присутствием донна случайно напомнила, что у него нет времени преследовать личные интересы, ведь на кону стоит судьба подчиненных. Следовало как можно быстрее заняться переоборудованием штаб-квартиры. Им повезло, что Грация согласилась отдать замок сейчас, тем самым выиграв им немного времени у Вонголы. Как только Массимо поймет, что «брат» не приползет униженно просить о помощи и принятии обратно, станет использовать самые грязные методы. Ведь его больше не сдерживают законы семьи. Уже направляясь к замку, краем глаза следя за затянутой в черное миниатюрной фигуркой, Занзас позавидовал спокойствию прекрасной донны. Будь на его месте Аркобалено Грозы, он бы с уверенностью сказал, что известная своим самоконтролем донна Бовино… места себе не находит от волнения.***
Пламя в душе трещало от гнева, рвалось наружу сквозь кожу, словно под руками вновь белоснежные крылья Бьякурана или кривляющееся лицо Спейда. Тсунаеши ощущал себя готовым стереть с лица земли кого угодно, что угодно. — Тсуна? — в выразительных глазах донны Грации светилось беспокойство. — Мне нужно отойти. Вы можете отвлечь Занзаса от наших срочных поисков? — Конечно… — Спасибо, — Тсуна коротко улыбнулся, разворачиваясь к замку, преднамеренно ничего не сообщив Грации, чтобы не нагнетать ситуацию, пока он в ней не разберется. Донне Бовино лучше сохранять голову трезвой и держаться подальше от Вендиче, а это вряд ли получится, если она узнает, что один из ее «детей» находится в плену. Особенно Хаято. На половине пути его догнали Мукуро и Кея под прикрытием иллюзий. — Это правда? — в голосе Рокудо не слышалось привычной насмешки, а Облако за его спиной молча кипел от злости. Тсунаеши ощущал себя не лучше. Прошло много лет с тех пор, как кто-то осмеливался причинить вред одному из близкого круга дона Вонголы. В Италии, да не только, все знали, что убивать Десятое поколение лучше целиком, иначе оставшиеся в живых не успокоятся, пока не найдут виновника. — Вряд ли Такеши стал бы так шутить. Они переместились домой, где их уже ждали Рехей, Такеши и Ламбо в полной боевой готовности. Старший брат перебинтовал руки, а мечник многозначительно поигрывал катаной. Вместе с ними в этот мир переместились лишь животные из коробочек, поэтому Мукуро, по вновь открытым старым-новым каналам, раздобыл каждому привычное тому качественное оружие, проводящее пламя. Даже Тсунаеши сумел разжиться перчатками, хотя те не шли ни в какое сравнение с созданными однажды Леоном. — Выдвигаемся, — резко произнес Савада после того, как Такеши изложил ситуацию. Клокотавший внутри гнев был холоден, а потому вдвойне опасен. Свои самые серьезные сражения Тсуна всегда проводил в подобном состоянии. В возможную вину Хаято он не поверил ни на секунду. Они оказались среди заснеженных пиков гор, неподалеку от едва видимого за снежной пеленой замка, возвышающегося над землей черной громадой. Мукуро за спиной поежился вовсе не от холода, однако ничего не сказал. Никто из Хранителей не произнес ни слова. Тсуна всеми фибрами души ощущал готовность членов семьи сражаться до последнего, отвоевывая одного из своих, решимость, даже нетерпение, желание поскорей перейти к действиям. Ни один не заикнулся про разрушенное прикрытие — главное сейчас вытащить Хаято. Возможно, в данный момент они совершают свой самый безумный поступок, но разговаривать с Вендиче цивилизованно никогда не являлось правильным вариантом, особенно, когда на кону стояла жизнь талантливого, сильного пламенного. Стражи старались не выпускать из цепких ручек угодившее в них, а Тсунаеши просто не мог заставить свой Ураган пребывать в тюрьме дольше. Даже если потом придется скрываться по всему миру. Им следовало поспешить. Вендикаре этого измерения внешне ничем не отличался от тюрьмы их родного мира: гладкие черные стены, вгрызающиеся в землю, уходящие глубоко вниз, гнетущее чувство безысходности, упадка. Однако ощущал Тсунаеши и различия — напрочь отсутствовавшую ауру смерти. «Их» Вендиче не нуждались в пламени Тумана, чтобы наводить глубинный ужас одним своим присутствием. Бермуда получил пламя Мрака на грани жизни и смерти, он умирал, сгнивая заживо, что не смогло исправить никакое другое пламя мира. С остальными Стражами произошла та же история, после чего Мрак и Ненависть щедро напитывали гнилостную, противоестественную ауру, делая близость тюремщиков невыносимой. Эти Вендиче остались живы. В любое другое время Тсунаеши с радостью бы изучил поближе «светлый» вариант Вендикаре, но не сейчас. — Что привело вас в Вендикаре? — из теней, стоило им приблизиться, выступил высокий, обмотанный бинтами Страж. Является ли необходимость носить бинты следствием работы пламени Мрака? — Личный визит к Бермуде фон Вихтенштайну, — как само собой разумеющееся произнес Тсуна. Только пальцы в перчатках сжимались все сильнее, да крепла решимость Хранителей за спиной. — Боюсь, это невозможно, — зазвенели по снегу цепи. Стражи не использовал никакое другое оружие. Неужели прочие проводники бесполезны при пламени Мрака? Трудно сказать. Слишком уж специфический, малоисследованный атрибут. Но им эта информация могла бы пригодиться в бою. В следующее мгновение тюремщика опутали гибкие стебли лотоса с цветущими бутонами. Глаза Мукуро яростно сверкнули. Он мог потерять некоторые способности, но это никак не сказалось на его личной мощи. Они ворвались через высокие двери в буйстве пламени и красок. Изнутри тюрьма напоминала подземную пещеру: сумрачную, влажную, холодную. Дыхание белесой дымкой скользило по губам, когда Десятое поколение продвигалось вперед. Тсунаеши нащупал связь с Ураганом. — Нам туда. Хранители послушно, действуя, как единый организм, свернули за боссом. Вся подготовка, о которой они мечтали забыть, тренировки, вбитые намертво в кости, вновь вылились наружу в специфической маске, ауре непреклонности, охватившей группу. Сейчас уже никто бы не назвал семью мирной, и ни один человек не признал бы в смертоносном молодом мужчине с пылающими янтарными глазами скромного, слегка нелюдимого продавца книжного магазина. Связь, удивительно прочная, стабильная — значит, с Хаято еще ничего не успели сделать — путеводной нитью Ариадны вела через лабиринты черных коридоров. Благодаря титаническим усилиям порой заботливых сверх меры Хранителей Урагана и Тумана Тсунаеши никогда не встречался с главой Вендикаре на его территории, поэтому не знал, куда ведет остальных, но верил интуиции, говорящей, что они движутся правильно. Гьюдон и Кангарю бодро расправлялись со сбежавшейся охраной. Могучий бык, охваченный пламенем Грозы, подхватывал противников на рога, просто расчищая путь, а кенгуру добивал тех, кто умудрился избежать основного удара, освещая мрачные коридоры ослепительным золотым огнем. Тех же, кому удавалось пробиться сквозь первый заслон, встречали тонфа Кеи и катана Ямамото. Силу Мукуро решили поберечь для возвращения, а Х-баннер Тсунаеши единогласно по умолчанию оставили на крайний случай, хотя пару раз тот все-таки сократил путь прямо через стены, снеся те с оглушающим грохотом. Вендиче были сильны, но им противостояли... почти Аркобалено. Следующие сильнейшие своего мира. С соответствующей выучкой. В конце концов, они оказались у высоких двойных дверей, из-за которых веяло более сильным пламенем Мрака и… Ураганом Хаято. Хранители выстроились позади босса, готовые отражать возможное нападение, их пламя бушевало, ревело беспощадной стихией, с шипением стелилось под ноги ядовитой змеей. Небо резонировало с атрибутами, связь как никогда напоминала натянутую струну, вибрирующую от напряжения. Тсунаеши решительно толкнул двери, входя внутрь… И удивленно выгнул бровь. Его Правая рука, его верный Бушующий Ураган, которого они собирались вызволять с самых нижних уровней тюрьмы, избитого и израненного… сидел в углу дивана в личном кабинете Бермуды, закутанный по самые уши в плащ того же Бермуды, обхватывая руками исходящую паром чашку. Находившийся в глубоком черном кресле за массивным письменным столом Бермуда не выглядел ни избивающим, ни ранящим. Он даже угрожающе не выглядел. Хаято с трудом сглотнул напиток, немедленно вскакивая на ноги. — Джудайме! — глубоко поклонился он, а Тсунаеши почувствовал, как его понемногу отпускает. Все же они, имеющие опыт с пребыванием одного члена семьи в Вендикаре, перепугались не на шутку. Пусть тогда они не признавали Мукуро, его прошлое оставило неизгладимый след на них всех. — Простите! Я полагал, у меня есть время на чашку чая с господином фон Вихтенштайном. Упомянутый Бермуда поморщился, как от зубной боли. Тсуна потер виски, сжал переносицу, чувствуя за спиной расслабляющееся под нервные смешки пламя ребят. Интуиция не предупреждала об опасности, хотя где-то там, глубоко внутри, в маленьком офисе, свалился в облегченный обморок паниковавший все это время пушистый кроха Тсунаеши-кун. — Хаято, — проникновенно, словно к маленькому ребенку, обратился Тсуна к Хранителю. Он понимал, что за поступками Урагана лежит сотня рациональных, логичных причин с уходящими далеко в будущее прогнозами, но это не отменяло одного факта. — Мы думали, тебя арестовали. И собирались разрушить тюрьму, чтобы тебя освободить. Неужели нельзя было написать, что тебя всего лишь пригласили на свидание столь нетривиальным способом? Со стороны письменного стола послышался удушливый, судорожный кашель. Тсуна проигнорировал поперхнувшегося Бермуду в пользу молчаливого воззвания к остаткам совести своего Хранителя. К чести последнего, тот все же удосужился покраснеть. — Простите, Джудайме, я пытался, но здесь не работает сеть, — Хаято еще раз поклонился, легко соскользнув на привычное, но давно не слышанное обращение. — К тому же… меня действительно арестовали. Честно-честно, — кивнул он на шокированные взгляды. Тсунаеши янтарными глазами посмотрел на Бермуду. У того дернулась бровь. — Произошло недоразумение. Младший состав Стражей отправился арестовывать преступников, а в результате забрал всех, кого увидел. Приношу извинения за ошибку подчиненных. Виновные будут должным образом наказаны. Тсунаеши перевел дух, выдохнув давно копившееся напряжение. Интуиция не нашла лжи, а это значило, что он поторопился соотнести в мыслях своего знакомца с этим Бермудой. Возможно, местные Вендиче на самом деле не столь одержимы усилением, как другие. И не столь… изворотливо-беспринципны. Главное, что Хаято не выглядел угнетенным. Остальное все поправимо. — Полагаю, что мы квиты, — махнул он в сторону изрядно поврежденного коридора, откуда выглядывал беспокоящийся за начальство Джагер. Начальство коротким кивком услало подчиненного подальше. Дверь неслышно прикрылась. — Прошу прощения за разрушения. Мы возместим ущерб. Так понимаю, к Хаято претензий не имеется? Бермуда непонятным взглядом смерил Урагана, присоединившегося к товарищам. — Ни малейших. Он может покинуть Вендикаре в любое время, но перед этим… Не желаете ли обсудить пару вопросов? Хранители, и без того взвинченные, до сих пор не успокоившиеся, вновь напряглись. Взгляд одного лишь Мукуро не обещал главе Вендикаре ничего хорошо, но Тсунаеши остановил их взмахом руки, задумчиво рассматривая оппонента. Он понимал мотивы Хаято, пытавшегося наладить отношения с представителем мафиозного закона. Им не повредит если не помощь, то хотя бы невмешательство Вендиче. Мало ли, что может приключиться в будущем. Понимание столкнулось с холодным расчетом, янтарь схлестнулся с Мраком, странно, непривычно лишенным малейших следов одержимости. Схлестнулся… и отступил, получив ответы на все вопросы. Тсунаеши расслабленно опустился на диван, закинув ногу на ногу. — С удовольствием, господин фон Вихтенштайн.