Дышать тобой

      Утро Элизабет начинается так же хмуро, как и последние пару месяцев, только теперь одиночество, которое окутывает её в большой, но чужой и неуютной комнате, кажется практически невыносимым. Она бросает на соседнюю сторону кровати сонный взгляд и убеждается, что второе одеяло аккуратно заправлено, а лампа на тумбочке осталась включенной — Скотт так и не ложился в постель.       Идея послушать подругу детства, оставить любимый дом, работу и рвануть вслед за мужем по его бизнес делам изначально казалась ей не самой удачной, а теперь, когда она в полной мере ощущает себя потерянной и ненужной, её безумно сильно тянет обратно в Нью-Йорк. Там её семья, друзья, подработка в модном журнале. Там самые лучшие магазины, большая библиотека, в которую она ходила вместо обеда. Там вся её жизнь.       Она разочарованно вздыхает, встречая ещё один пустой, тяжёлый день в гордом одиночестве, нехотя поднимается с постели, кутается в шелковый халат и спускается вниз, в гостиную, где повсюду разбросаны неразобранные коробки. Бетти в который раз думает, что вещей слишком много и вспоминает дающее надежду обещание Скотта:       «Мы здесь только на пару месяцев. Решу дела и сразу домой».       Скотт расположился прямо за обеденным столом, не дойдя до кабинета. Он выглядит взбудораженным, его глаза лихорадочно блестят, но он продолжает неотрывно исследовать взглядом цифры на мониторе ноутбука. Он шарит рукой по поверхности стола, натыкается на одну из кружек, где ещё остался остывший кофе, быстро запрокидывает голову, допивает, морщится и снова приближается к компьютеру.       Пространство вокруг него заставлено грязными кружками, на полу пара банок энергетика. Пьет эту гадость, словно воду, и совершенно не слушает просьбы Элизабет прекратить себя травить.       Он слышит её тихие шаги, поворачивает голову, но его взгляд остается прикованным к длинной таблице на экране. — Милая, ты уже встала? — Время десять утра, — с укором сообщает Бетти, подхватывая чашки со стола и поглядывая на мужа с очевидной обидой. Он даже не удосужился переодеться после встречи. На нём светло-голубая рубашка, которую Элизабет погладила ему ещё вчера перед завтраком. — Сколько кофе ты выпил? — Немного, — врёт Скотт. — Уже десять утра? — он сворачивает программу с таблицей и ошарашенно смотрит на электронные часы. — Ого! Я заработался, — он переводит виноватый взгляд на жену, которая изо всех сил старается подавить в себе ядовитое желание высказать претензии, а затем притягивает её к себе за запястье. Он обвивает талию Бетти рукой и прижимается щекой к её животу, немо извиняясь за то, что в очередной раз забылся в делах. — Тебе нужно поспать, — Элизабет гладит его по голове, перебирая пальцами русые волосы, чувствуя, как его горячее дыхание опаляет кожу под тонкой тканью халата. — И поесть. Я приготовлю завтрак, — она пытается отстраниться, но Скотт удерживает, расслабляясь от её прикосновений. — Нет времени. У меня встреча через час. Нашёлся хороший участок земли на южной стороне. Если сойдёмся по цене, я планирую построить там классный торговый центр, — Скотт воодушевлён, смотрит на жену снизу вверх в надежде, что она обрадуется, но Бетти не чувствует ничего. Она обещала потерпеть, заняться собой и не мешать мужу заниматься расширением семейного бизнеса, но вот уже месяц он почти не обращает на неё внимания, за исключением прощальных поцелуев перед выходом и коротких объятий. — Хорошо, — всё же выдавливает она, заставляя себя улыбнуться в ответ на его самодовольную ухмылку. — Тогда хотя бы перекуси по дороге, — выпутавшись из его объятий, Бетти спешит на кухню. Загружает чашки в посудомоечную машину, а затем упирается поясницей в столешницу, наблюдая за тем, как муж достает из холодильника бутылку апельсинового сока. — Чем планируешь заняться сегодня? — спрашивает Скотт с фальшивым интересом, как делает это каждое утро, когда планирует бросить её на целый день, а, возможно, ещё и на вечер. — Не знаю, — отвечает Элизабет. — Может, устроюсь на работу, — предполагает она, не сразу осознавая, что говорит это только для того, чтобы разделить свою обиду на две равные половинки.       Она знает, что Скотт против всех её начинаний — считает, что в работе нет необходимости, ведь денег у него более чем достаточно. Она и не планировала искать работу в этом паршивом городе. Тогда бы это значило, что она готова остаться и смириться с проживанием здесь, а это совсем не так, но вспыхнувшая идея ей быстро понравилась.       Скотт недовольно хмурится, дожидаясь того, что Бетти сдастся, но она уверенно поднимает подбородок, не уступая ему в поединке взглядов, и тогда ему приходится углубиться в эту тему: — Зачем? — Просто хочу, — пожимает плечами Элизабет. — Мне нравится моя работа в Нью-Йорке. Попробую найти что-то похожее здесь. Временно, конечно. На пару месяцев, — она намеренно делает акцент на сроке, напоминая ему о данном обещании. — Ты против? — Ты знаешь, что я против, — злится Скотт. — Я был против твоей работы в этой дешёвой газетёнке, а здесь… Зачем тебе это, Бетти? Отдохни. Прогуляйся по магазинам, сходи в салон или в кино. — Почему ты вечно решаешь, чем я должна заниматься? — вскипает Элизабет, чувствуя, как скопившаяся обида жалит сердце. — Я ведь не говорю тебе, что делать. Ты постоянно пропадаешь на своих встречах, потом приходишь и делаешь эти таблицы, а я и слова не говорю, — она до побелевших костяшек сдавливает столешницу за своей спиной, мысленно умоляя себя остановиться, пока не поздно. — Опять начинается, — зло цедит Скотт, отворачиваясь. — Я буду решать, чем ты должна заниматься, потому что ты моя жена, — он бросает безжалостную грубость, строгий взгляд и уходит в коридор, показывая, что разговор окончен.       Элизабет выжидает всего секунду, а затем спешит следом, задыхаясь от острого чувства несправедливости. И так было всегда. С первого дня их отношений Скотт не давал ей права выбора и злился, когда она упрямилась. Заложенная в его голове уверенность в том, что при наличии богатого мужа, жена просто обязана вести себя, как избалованная иждивенка, раздражала её. Так правильно. Так живут все жёны его партнеров и друзей. Вот только Бетти не хотела такой жизни. Ей опротивели бесконечные покупки, бесцельные скитания по салонам и глупые разговоры о том, у какой из дам на вечере бриллиант крупнее. — Я найду работу, и точка, — кричит она в след, пока муж поднимается по лестнице.       Он останавливается, спускается на несколько ступенек обратно вниз, и по его лицу Элизабет отчетливо видит — скандала не избежать. Она расправляет плечи и готовится к обороне, зная, что отстоит свое желание, как бы сильно он не давил…А способность давить и продавливать у Скотта Уокера буквально в крови. ***       Джагхед безрадостно усмехается своим воспоминаниям, которые охватывают его, как только он видит знакомое крыльцо, металлическую дверь и нескольких молодых ребят со значками на груди. Он бы без проблем дошёл сюда вслепую. До сих пор помнил кабинет шерифа, зашарпанные стены и сырую клетку, куда бросают хулиганов переночевать до утра. Он провёл в этом участке добрую половину своей юности и впервые шёл туда свободно — без тугих наручников и грубых толчков в спину.       Он толкает тяжелую дверь, минует камеры, где спит одинокий мужчина, закутавшись в свою куртку, и уверенно двигается в сторону кабинета шерифа, ловя на себе подозрительные взгляды дежурных. По короткому пути он гадает, они узнают его как бойца со спортивного канала или всё же как строптивого Змея, правда в отставке. Не то, и не другое, думается ему — подозрительный взор всего лишь часть их нелегкой работы.       На заветной двери блестит золотистая табличка. Фамилия та же, что и прежде — имя другое. За мутным стеклом мелькает тень в бежево-песочной форме. Джагхед слышит огрубевший голос, отдающий приказы по телефону, прислушивается, а затем бьет в дверь костяшками пальцев, прерывая разговор шерифа и аккуратно заглядывая в кабинет.       Лицо Кевина вытягивается от удивления. Он замирает, и, кажется, перестает слушать собеседника. Джагхед приветственно улыбается и аккуратно прикрывает за собой дверь, чувствуя тот же ностальгический порыв при взгляде на одноклассника, который заметно возмужал: подбородок оброс щетиной, в глазах остался отпечаток серьёзности, переданной от отца. Сейчас он почти не отличался от своего старика и Джонс невольно вспомнил, как Кевин старательно бежал от своего наследия, которое навязывал ему отец, начиная с младших классов. — Я перезвоню, — бросает Кевин, кивая старому другу в качестве приветствия. — Я уже сказал, что…       Джонс не улавливает обрывки разговора. Он осматривает кабинет с неподдельным интересом, замечая, что здесь стало намного уютнее. На столе расположилась большая рамка с семейным фото. С фотографии смотрит светловолосая девушка с лучезарной улыбкой, маленький мальчик, как две капли воды похожий на Кевина, и сам Кевин, счастливый, беззаботный, с искрящимся искренней любовью взглядом.       Джагхед по-свойски плюхается на стул и ждёт, когда друг оборвёт звонок. Он ёрзает от нетерпения и лезет в карман легкой куртки, чтобы достать пластиковую карточку, при одном лишь взгляде на которую странное волнение тянет тугими нитями прямо под рёбрами. Он изучил на ней каждую надпись, уделяя особое внимание маленькой фотографии, с которой на него смотрели прекрасные, но такие грустные глаза, цвета изумруда, и теперь вновь уставился на чужие права, в сотый раз за это утро обдумывая, а стоит ли? — Едет проверка, а у нас незакрытых дел целый ящик, — поясняет Келлер, бросая телефон на стол. Он задумывается, а затем расцветает в улыбке, протягивая широкую ладонь Джагхеду, чтобы поздороваться. — Мужик, я так рад тебя видеть.       Джонс поднимается со стула и крепко обнимает друга, хлопая его по плечу. Кевин стискивает его руку до скрипа в суставах, улыбается и только спустя несколько долгих секунд позволяет Джагхеду сесть обратно, устраиваясь на своем кожаном кресле по другую сторону стола. — Смотрю, семьёй обзавёлся? — кивает на снимок Джагхед, искренне радуясь за друга. — Да, — с гордостью подтверждает Келлер, бросая тёплый взгляд на фотографию в рамке. — Его зовут Доминик. Славный парнишка. Не думал, что семья сможет сделать меня таким счастливым, — он осекается, прочищает горло и возвращает своё внимание Джагхеду, внимательно вглядываясь в его лицо. — А ты? Женился или так и наслаждаешься свободой? — Ни то и ни другое, — отвечает Джонс. — Папаша, наверное, рад видеть тебя в своём кресле? — Так уж вышло, — пожимает плечами Кевин, словно оправдываясь. — Ещё не заходил к нему? — Пока нет. — Зайди. Он ни одного твоего боя не пропустил, — усмехается Кевин. — Да неужели? — удивляется Джонс. — Наверняка недоволен каждым моим ударом? — Ещё бы, — смеется шериф. — Делает вид, что не гордится. — В его стиле, — понимающе кивает Джагхед, невольно усмехаясь при мысли о своём первом тренере. Он до сих пор с содроганием вспоминает тренировки в старом зале до поздней ночи, громкие крики Тома, бесконечную, разрывающую мышцы боль. — Если честно, я пришёл по делу, — начинает он, прокручивая пластик между пальцами, мысленно оправдывая свои действия благородным порывом вернуть потерянную вещь её владелице — У меня тут… — бросает права на стол, тут же начиная сомневаться в своих действиях. — Нашёл на улице. Хочу вернуть.       Келлер берет ламинированную карточку и хмурит брови, бегая глазами по строчкам с именем и датой рождения. — Ты ведь можешь узнать адрес по номеру? — Могу, — отвечает Кевин. — А вообще ты можешь оставить их здесь и я… — Хотелось бы вернуть лично, — многозначительно улыбается Джонс. — О, — усмехается Келлер, — Ну раз так… А знаешь, фамилия кажется мне знакомой. — Кевин потирает подбородок, не отрывая взгляда от прав. — Уокер, — задумчиво тянет он, постукивая пальцем по столу. — Я точно её где-то слышал.       Джагхед терпеливо ждёт, пока друг пытается вспомнить. — Слушай, а это не тот молодой бизнесмен из Нью-Йорка? Как его… Скотт, кажется. Точно! Скотт Уокер!       Джонс равнодушно пожимает плечами, а сам едва сдерживает любопытство. Он жадно всматривается в лицо Келлера, чувствуя неприятное покалывание в пальцах. Фальшивая уверенность в том, что Топаз ошиблась, меркнет с каждой проходящей секундой, и он сжимает кулаки от разочарования. — Я вспомнил, — самому себе кивает Кевин. — Он скупает землю под строительство. Говорят, он очень заинтересован в покупке трейлерного парка на юге. Застроит весь город, а нам потом как… — Она его жена? — нетерпеливо прерывает Джонс. — Эта девушка. — Вероятно, — не слишком уверенно отвечает Келлер. — А что ты… — Мне нужен адрес.       Кевин с доброй насмешкой смотрит на друга, а затем тяжело вздыхает, жмёт на кнопку связи с помощником и властно приказывает: — Эй, Чарли, пробей-ка мне один адресок… ***       Остановившись у высоких ворот, Джонс осматривается. На засеянном ровным газоном участке возвышается трехэтажный дом с большими окнами и ярко-голубыми ставнями. У крыльца гудит мотором чёрный тонированный мерседес, у его капота курит широкоплечий мужчина в тёмном костюме, дожидаясь выхода своего хозяина. Крыльцо отделано дорогим мрамором, по кругу дом обрамлен открытой террасой, на которой можно встречать рассвет за чашечкой свежего кофе. Джагхед невольно представляет, как это делает она… Выходит на крыльцо, в своем нежно-розовом или светло-бежевом халате, подставляет лицо пылающему солнцу и улыбается, так же смущенно, как улыбалась ему в их первую и пока единственную встречу.       Он хочет выйти из машины, но медлит, словно дожидаясь какого-то знака. Сомнения гложут его изнутри, словно маленькие назойливые мухи, и он мечется от осознания нелепости своего приезда сюда и настойчивого, необъяснимого желания ещё раз увидеть её. Это желание мучало его всю ночь, и отделаться от него казалось невозможным, поэтому Джонс сжимает в руке права Элизабет и выходит на улицу. Он застывает у калитки в совершенно несвойственной ему нерешительности, а, когда всё-таки набирается мужества, чтобы позвонить, видит, как из дома выходит мужчина. Джагхед одёргивает руку и щурится, пытаясь рассмотреть лицо незнакомца. Мужчина высокий, светловолосый, среднего телосложения. И это всё, что ему удается разглядеть с такого расстояния.       Вслед за мужчиной на крыльце появляется Элизабет, и сердце Джагхеда пропускает удар. Она следует за ним, расправляя юбку своего лёгкого, воздушного платья, но останавливается на нижней ступеньке, не желая садиться в машину. Джонс видит, как она отрицательно качает головой, а затем эмоционально разводит руками. Мужчина бьет по ребру открытой двери и указывает на пассажирское сиденье, призывая девушку сесть в салон, но она снова качает головой, скрещивает руки на груди и демонстративно поднимается выше на две ступеньки. Мужчина выжидает ещё несколько секунд, а затем садится в мерседес, и автомобиль быстро разворачивается, оставляя девушку в одиночестве.       Джагхед устремляется к своей машине, заводит мотор и сдает назад, сворачивая в пышные кусты, чтобы остаться незамеченным. Мерседес выезжает на дорогу, а после исчезает за поворотом. Ворота за ним медленно закрываются, замок щёлкает, но Джонс остаётся в машине ещё на пару минут, обдумывая варианты. Пока он решает, Элизабет появляется из калитки, так неожиданно, что Джагхед сжимается на кресле от резко вспыхнувшего волнения. Она медленно выходит на небольшую асфальтированную полянку, где ещё недавно припарковался Джагхед, и останавливается, судорожно давя на экран телефона, не поднимая взгляда.       Он рассматривает её профиль, пока она говорит по телефону, ловя себя на мысли, что всё это ненормально. Ненормально прятаться в кустах и следить за незнакомой девушкой, словно маньяк-психопат. Ненормально чувствовать резкий прилив бодрости при одном взгляде на неё, но он чувствует. Чувствует и продолжает следить.       Элизабет кивает самой себе, прячет телефон в сумочке и остаётся ждать, оглядываясь. Джагхед замечает, что её лицо слегка красное от слез, а изумрудные глаза блестят в солнечных лучах, от которых она прячется за белокурыми локонами. Он почти дёргает ручку, но заставляет себя остаться на месте. Что она подумает, появись он сейчас из кустов с её правами в руках?       Становится понятно, чего она ждала, когда из-за поворота показывается желтая машина такси. Элизабет садится назад, водитель разворачивается и увозит девушку в неизвестном направлении. Джагхед считает до десяти, а затем выезжает следом, совершенно не осознавая, что делает. Стоило оставить права Кевину и забыть об этом, но он не мог. Не может свернуть в другую сторону, когда следует сделать это, чтобы всё это ещё осталось в границах адекватности, и едет за желтой машиной в центр.       Такси колесит по центру, словно Элизабет не знает, куда ей нужно. Машина останавливается то у старого здания редакции местной газеты, то у кафе, то у книжного магазина, и нигде девушка не покидает пределов автомобиля. Джагхед не отставая едет за ней и едва не врезается в бампер такси, когда машина резко даёт по тормозам у стеклянного здания, построенного, вероятно, совсем недавно, потому что Джагхед не может вспомнить его. Таксист паркуется на свободном месте и Элизабет выходит из машины. Джагхед влезает в опасно узкое парковочное место, глушит мотор и внимательно следит за девушкой, которая провожает удаляющийся автомобиль такси печально-напуганным взглядом. Она медлит, переступает с ноги на ногу, а Джонс находит её нерешительность забавной. Она поправляет волосы, тянет входную дверь в здание, но та не поддаётся и тогда она догадывается, что нужно толкнуть.       Когда она исчезает в здании, Джагхед выходит. Он остаётся у машины и терпеливо ждет, гадая, что Элизабет забыла в офисе оптовых продаж. Неужели, она здесь работает? Ждать приходится недолго, так как уже через пятнадцать минут девушка возвращается и выглядит она ужасно подавленной. Её плечи опущены, она мнётся у входа, с силой сжимая ручку сумочки и опасливо оглядывая улицу, словно обдумывая свои дальнейшие действия. Джагхед отрывается от капота машины и неспешно движется к ней, но она вдруг срывается с места и быстро устремляется вниз по улице, теряясь среди компании людей в костюмах.       Джонс ловит взглядом её молочное платье с бабочками, не сбавляя шага, удивляясь тому, как быстро она перебирает ногами на высоких каблуках. Она резко сворачивает в переулок, ускоряется почти до бега и Джагхед хмурится в непонимании. Куда она так спешит? Элизабет огибает кафе со стороны входа для персонала, а затем вновь сворачивает на оживленную улицу, бегло обернувшись на повороте. Их взгляды встречаются лишь на короткое мгновение, но Джонс успевает заметить испуг, волнение, а вместе с тем рассмотреть, как меняется цвет её глаз в тени.       Ему удается нагнать её у супермаркета. Она ещё раз оборачивается, тормозит, а затем решает прошмыгнуть внутрь, но вновь путает направление двери и окончательно теряется. Она то толкает дверь, то тянет на себя, испуганно таращась на Джагхеда, который останавливается в двух шагах от неё, без сомнения понимая, что он и есть причина её паники. — Что вам надо? — вдруг выпаливает она, вжимаясь спиной в стекло, взглядом пытаясь отыскать спасение. — Я видела вашу серебристую субару. Вы следите за мной? — Вы наблюдательны, — смеется Джагхед, но быстро возвращает своему лицу серьёзное выражение, заметив, как она вздрагивает. — В смысле… да. Я следил за Вами. — Зачем? — тяжело дыша, спрашивает Элизабет, наблюдая за каждым его движением, готовая в эту же секунду сорваться с места и пуститься в бега. — Что Вам от меня нужно? — Я представляю, как это выглядит, но я просто хотел… — Джонс аккуратно делает шаг навстречу, но останавливается и поднимает открытые ладони, замечая, как слезятся её глаза от страха и непонимания. — Спокойно. Я не маньяк. — У меня есть баллончик, — переходит в наступление Элизабет, и Джагхед с трудом подавляет улыбку. — И откуда мне знать, что Вы не маньяк? Выглядите Вы как раз… — Ну, спасибо, — усмехается Джонс. — Вчера я герой, сегодня уже маньяк.       Элизабет хмурится, словно пытается вспомнить вчерашний день. Её лицо светлеет, щеки краснеют, а во взгляде мелькает облегчение. Она опускает плечи и прячет глаза, то ли стыдясь своей забывчивости, то ли всё еще боясь странного незнакомца. — Вы меня не помните? — спрашивает Джонс, вынуждая её снова взглянуть на себя. Он делает короткий шаг и она кусает губу, рассматривая его с любопытством и подозрением. — Вчера, на улице… — Я вспомнила, — перебивает девушка, обнимая себя за плечо от неловкости. — Вы поймали того грабителя.       Элизабет чувствует себя полной дурой. Она так испугалась в тот момент, когда поняла, что серебристая машина едет за ней с самого поворота от дома, что совершенно выпала из реальности. Конечно, она его помнила. Страх дымкой рассеялся по её сознанию и только теперь, когда странный парень с чёрными, как смоль волосами и красивой улыбкой, стоит так близко, она понимает, что всё это время вела себя, как сумасшедшая. Он смотрит на неё неотрывно, с насмешкой и любопытством, отчего хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать себя такой глупой. Она хочет извиниться за своё поведение, но вдруг понимает, что он следовал за ней от самого дома, и от осознания того, что он геройски ей помог, не становится легче. — Что Вы делали у моего дома? — Ждал Вас, — глупо оправдывается Джагхед и видит, как она щурится. Он быстро находит права в кармане и демонстрирует ей, только бы она снова не решила бежать. — Они выпали из Вашей сумочки, когда этот мелкий ворюга удирал через парк. Я подумал, Вы захотите их вернуть.       Элизабет удивленно вздыхает, а затем тихо смеётся, закрывая лицо ладонью. Джагхеду нравится наблюдать за тем, как она стесняется, слышать, как она сбивчиво смеётся, боясь взглянуть ему в глаза. Он ловит себя на мысли, что ещё никогда не видел ничего более светлого и прекрасного. Она словно чистый ангел в своём молочном платье, которое только яркими бабочками выделяется на её белоснежной коже. — Мои права, — улыбается она. — А я даже не заметила, что их нет, — она неуверенно шагает ему навстречу и тянется к пластику дрожащими от пережитого страха пальцами, по-прежнему изучая взглядом свои туфли. Джагхеду отчаянно хочется, чтобы она взглянула на него и поэтому он удерживает права в своей руке. Это работает — Элизабет поднимает на него удивленно-вопросительный взгляд и Джонс нервно сглатывает. Её невероятные глаза так близко, что он может увидеть золотистый перелив радужки, словно капельки настоящего золота. — Спасибо, — тихо выдавливает она, вытягивая права, но Джагхед не в силах отпустить. — И извините, что бежала от Вас… — Кажется, теперь Вы у меня в долгу, — улыбается Джонс, задыхаясь от резкого перепада давления. Он чувствует сладковатый запах её духов и от этого цветочного аромата кружится голова. — О, — теряется Бетти и моментально одергивает руку. — Вы хотите, чтобы я… — Купили мне кофе, — подсказывает Джагхед, отрывая взгляд от её лица и следя за тем, как она убирает непослушный локон за ухо. — В качестве компенсации за те километры, что я гнался за вами. — Кофе? — переспрашивает она, словно ожидала чего-то другого. — Ну да, — пожимая плечами, отвечает Джонс. — Чёрный, без сахара. — Я… это… я здесь совсем недавно и даже не представляю, где купить хороший кофе. Я пила в кофейне на… — она пытается вспомнить улицу, но только поджимает губы. — Он был отвратительным. — Большое упущение, — усмехается Джагхед. — Но, к счастью, я знаю одно превосходное местечко. Там лучший кофе в городе. Идти всего пару кварталов, но если вы устали… — Хорошо, — нерешительно соглашается Элизабет.       Джагхед жестом приглашает её пройти вперед и она снова улыбается. Они идут вниз по улице в неловком молчании, периодически отдаляясь друг от друга из-за потока людей, спешащих на обеденный перерыв. Джонс украдкой посматривает на неё, не желая смущать ещё больше, а она увлечённо рассматривает магазины, то ли действительно заинтересованная архитектурой зданий, то ли просто, чтобы не смотреть на него. — Так, значит, Вы не отсюда? — спрашивает Джагхед и она вздрагивает, поворачивая к нему голову. — Нет, — отвечает Бетти, пытаясь казаться более открытой, с трудом выдерживая его взгляд дольше двух секунд. — Я из Нью-Йорка. А Вы? — Я здесь родился, — говорит Джонс. — Переехал в Лос-Анджелес восемь лет назад, а сейчас вернулся в отпуск, к родителям. Здесь всё по-другому, правда? — Да, — грустно усмехнувшись, отвечает Элизабет. — Я бы вряд ли смогла здесь жить. На третий день меня попытались обокрасть, так что… — она выглядит менее зажатой и даже сокращает расстояние между ними, когда Джагхед сворачивает на нужную улицу. — Хорошо, что всё обошлось. — Благодаря Вам. — В этом нет ничего особенного. — Нет, есть, — настаивает Элизабет. Она снова смущённо отводит взгляд, когда Джагхед поворачивается к ней. — Я хочу сказать, что люди отвыкли помогать друг другу. А Вы… Вы бросились за этим придурком, даже не задумываясь. Значит, вы особенный. — Боюсь, я вас разочарую, — улыбается Джагхед. — Во мне нет ничего особенного. Я просто увидел, что красивой девушке нужна помощь и…       Элизабет смеется? и он не может договорить, наслаждаясь её смехом, словно ласковой музыкой. Она перестаёт его бояться, и оставшийся путь до «Pop's» они разговаривают обо всём подряд, будто знакомы уже пару месяцев. Она рассказывает о любимых местах в родном городе так увлечённо, что Джагхед даёт ей обещание непременно посетить Нью-Йорк. Он верит, что теперь точно захочет съездить туда, хотя бы потому, что ей там нравится.       Бетти рассказывает ему о своём переезде и о том, как ей непривычно быть настолько далеко от родителей и друзей. Она говорит так, словно не разговаривала ни с кем уже целую вечность, а Джагхед внимательно слушает, подмечая, что она почти не говорит о муже. Он узнает, что его зовут Скотт и что он приехал сюда ради крупной сделки, а также подмечает тот факт, что ехать с ним она совсем не хотела.       Они доходят до кафе, занимают свободный столик у окна, и Джагхед зовет Попа, чтобы сделать заказ. Поп бросает свои дела, хватает меню и радостно устремляется к столику, расплываясь в радостной улыбке при взгляде на старого знакомого. — Джагхед, — тянет он, хлопая парня по плечу. — Как давно ты вернулся? — Несколько дней назад, — отвечает Джонс, краем глаза замечая, с каким любопытством Элизабет наблюдает за ними. — А здесь всё по-прежнему? Я сотни бургеров перепробовал с тех пор, как заходил сюда в последний раз, но ни один не сравнится с твоими. — А ты всё тот же любитель поесть, а, парень? — улыбается Поп. — Ещё бы, — отвечает Джагхед, переводя взгляд на Элизабет. — Хочешь попробовать? — Я… нет, — смущенно отказывает она. — Мне только капучино с корицей. — А мне крепкий, чёрный, как раньше, — делает заказ Джонс. — Одну секунду, — услужливо кивает мужчина и удаляется, одобрительно подмигивая Джагхеду, радуясь его возвращению.       Когда они остаются наедине, Бетти берёт салфетку, мнет её пальцами и делает вид, что рассматривает розовую скатерть под стеклом на столе. Она снова чувствует себя не в своей тарелке и теперь, когда рассказала о себе всё, что было позволено рассказывать едва знакомому парню, она не знает, как прервать молчание. Джагхед смотрит на неё в упор, и от этого взгляда ей странно волнительно. Она отвыкла от такого внимания, отвыкла от новых знакомств, но с ним ей почему-то хочется провести как можно больше времени этим солнечным днем, который не заладился с самого утра из-за ссоры со Скоттом.       О муже Элизабет почти не думает. Все её мысли заняты новым знакомым. Она думает о том, каким его знает этот город. Каким его знает этот чернокожий старик, владелец кафе, его друзья, которых ей довелось увидеть вчера в парке, его родители, о которых он упомянул лишь вскользь. Ей хочется узнать его просто потому, что он действительно кажется ей особенным. — Здесь… необычно, — говорит Бетти, когда молчание затягивается, а его пристальный взгляд становится невыносимым. — Ты часто приходишь сюда? — она и не заметила, как они перешли на «ты», но теперь это её не смущает. — Раньше приходил каждое утро, — отвечает Джагхед. — Да и каждую ночь, чтобы отрезветь после вечеринки. — Вот как, — хмыкает Элизабет. — Бурная молодость? — Лучше даже не вспоминать, — усмехается Джонс. — А я думала, ты хороший парень, — шутит Бетти, постепенно привыкая к его прямому, тяжелому взгляду, который будто проникает под одежду, оставляя на коже горячий след. Иногда его глаза темнеют и опускаются по её шее так, что ей кажется, будто ещё секунда и на ней не останется ни сантиметра ткани. В этом есть нечто загадочное, опасное, неправильно, запретное, но в то же время пугающее и отталкивающее. — Я же говорил, — нагло усмехается он. — Я тебя разочарую. — Посмотрим, — заявляет она, без капли смущения. Её пугает собственная самоуверенность, в голосе слышится незнакомая нотка и она спешит закрыть рот, не понимая, что за странное состояние накатывает на неё, подобно ледяной волне.       Джагхед ведёт бровью, вновь изучая её лицо. Ещё час назад она сжималась от страха, отводила взгляд, краснела при виде его улыбки, а теперь так смело с ним заигрывает. Или ему только кажется?       Поп приносит кофе. Элизабет помешивает пенку своего капучино, посматривая на улицу через окно. Она выглядит задумчивой, и Джагхед любуется её лицом, пока она не смотрит на него так, словно хочет задать вопрос, но не решается. Тогда он говорит первым, желая развеять повисшее напряжение: — Ты работаешь в том здании?       Бетти удивленно поднимает бровь, не сразу понимая, о чём он спрашивает. — Офис продаж. Ты заходила туда. — О, — вспоминает она. — Нет. Я хотела устроиться, но передумала. — Почему? — Думаю, что продажи не для меня, — улыбается уголком губ Элизабет. — В Нью-Йорке я работаю в одном журнале. Иногда пишу колонку, иногда помогаю с редактированием статей. Это непостоянная работа. Нужен диплом по специальности, чтобы меня приняли в штат. — И о чём ты пишешь? — с искренним интересом спрашивает Джагхед, отпивая из своей чашки, изучая каждое изменение в её поведении, улавливая, как меняется её настроение. — Обо всём подряд, — уклончиво отвечает Элизабет. — А чем ты занимаешься? — Бью людей за деньги, — весело отвечает Джонс.       Бетти прижимается губами к краю кружки и замирает, удивленно смотря на парня, и её удивление такое искреннее и невинное, что Джагхеду с трудом удается подавить глупую улыбку. — Я боец ММА. Слышала о таком? — Это… вроде бокса? — спрашивает Элизабет, и Джонс утвердительно кивает. — Вроде того.       Элизабет расспрашивает его о боях и вздрагивает, когда он рассказывает ей о жестокости, царящей на ринге. Она восхищается кофе, иногда смёется, постоянно трогает свои волосы от волнения. Джагхед наблюдает за ней и не может оторваться ни на мгновение. С каждой проходящей секундой его всё больше наполняет незнакомое чувство, и к тому моменту, как за горизонтом прячется солнце, а они допивают по третьей чашке, он отчетливо понимает, что пропал.       Бетти вспоминает о времени только тогда, когда случайно бросает взгляд на часы над барной стойкой. Она спешит расплатиться, но Джонс перехватывает инициативу, не желая ничего слушать против. Она отказывается от предложения её подвезти, думая, что Скотт мог вернуться, вызывает себе такси и выходит на улицу, вслед за парнем, решив, что непременно вернётся сюда. — Ну… ладно, — тихо тянет Элизабет, когда они стоят у дороги, дожидаясь заказанную машину. — Спасибо за кофе. — Кстати, — вспоминает Джонс. Он лезет в карман куртки и протягивает девушке права, о которых совершенно забыл. — Это твоё. — Точно, — улыбается Элизабет и тянется рукой. На мгновение их пальцы соприкасаются, и Джагхед ощущает мощный разряд по венам. Ток прошибает позвоночник, лицо вспыхивает от жара. Это длится всего секунду, пока она не забирает права, но покалывание остается на коже ещё какое-то время.       Бетти задерживает взгляд на его лице неприлично долго. Сердце в её груди колотится с бешеной скоростью и она слышит его гул в ушах. Странное притяжение окольцовывает её, мысли в голове путаются, а колени дрожат под платьем. Что это?       Реакцию собственного тела и сердца она не способна понять. Её спасает желтый автомобиль такси, в котором она спешит спрятаться, бросив Джагхеду напоследок скупое сбивчивое «пока». Она захлопывает дверь с чрезмерной силой и опускает голову, чувствуя его пристальный взгляд через стекло. Ей страшно. Невыносимо неловко и стыдно за искорки, ярко полыхающие в груди и разрастающиеся пожаром запретного желания…       Всю дорогу до дома Элизабет старается переключиться и убедить себя, что этот вечер был всего лишь дружеской встречей и благодарностью за помощь. Ей почти удается выкинуть из своей головы мысли о парне с необычным именем, и она настраивает себя на примирение с мужем. Стоит извиниться перед ним и признать, что идея устроиться на работу — это всего лишь импульсивное желание его позлить.       Уже оказавшись за воротами, Бетти понимает, что муж не вернулся со встречи. Место у гаража пустует, в окнах темно. Она звонит ему, как только проходит в дом, но его телефон недоступен. Тогда отправляет короткое сообщение, включает свет в гостиной и устало плюхается на диван. Закрыв глаза, она сидит несколько минут, а затем поднимается наверх, открывает ящик комода и решает, какую из комбинаций надеть: красную или синюю?       Останавливается на красной. В цвет белья красит губы яркой помадой и ложится на кровать, готовясь к томительному ожиданию. Ей движет то ли чувство вины, то ли желание растопить лед в их отношениях. Она отчаянно хочет привлечь внимание мужа, показать ему свою любовь, хотя бы на одну ночь вновь почувствовать себя желанной.       Элизабет несколько раз меняет позу, смотрясь в зеркало напротив кровати. Она слегка взлохмачивает волосы, натягивает чулок повыше, ложась так, чтобы выглядеть достаточно сексуально. Она подкладывает подушку под спину, расправляет плечи, спускает одну лямку бюстгальтера на плечо и смотрит на свое отражение — насыщенный красный прекрасно контрастирует с бледной кожей, кружевной бюстгальтер идеально приподнимает и подчеркивает грудь. Она похожа на знойною любовницу из голливудского фильма и ей это нравится. Значит, должно понравиться и Скотту.       Скотт не появляется ни через час и ни через долгих два. За это время Бетти успевает выпить бокал вина, посмотреть новости в интернете, походить по дому и послать несколько гневных сообщений мужу, который снова испортил её сюрприз. Выждав еще полчаса, Элизабет теряет терпение и переодевается. Вместо сексуальной комбинации любимые пижамные штаны и растянутая майка. Она полна злости и обиды, а желание тут же собрать чемодан и рвануть обратно домой растёт с каждой проходящей минутой.       Элизабет борется с собой, наливает себе ещё один бокал вина, возвращается на кровать, накрывается пледом и берёт планшет, чтобы отвлечься от грузных мыслей. Она пытается читать, но смысл написанного лишь скользит по сознанию. Воображение предательски рисует образ Джагхеда в голове. Она позволяет себе думать о нём и оправдывает это злостью на мужа. Вновь и вновь перед глазами появляется его лицо: густые брови, хитрая ухмылка и глаза… Его темно-зеленые глаза отпечатались в её памяти и теперь будто снова смотрят на неё. Внимательно, изучающе, загадочно. Он смотрел на неё с доброй насмешкой, с любопытством и даже, как теперь придумала себе Бетти, с восхищением.       Элизабет прокручивает их встречу на повторе, словно перематывает фильм, вспоминает, что он говорил, как он говорил. Его голос, низкий, с томной хрипотцой, так и звучит в её голове, отчего по телу бегут мурашки. Её пальцы бьют по клавишам набирая запрос в поисковой строке интернета — Джагхед Джонс.       Форсайт Пендлтон Джонс Третий.       Бетти листает новостную ленту, жадно вчитываясь в краткую биографию выдающегося спортсмена. Она видит его фотографию для спортивного журнала: он стоит вполоборота, руки, обмотанные красными бинтами, сжаты в крепкие кулаки и закрывают лицо; он напряжен, по телу стекают капельки пота, волосы в художественном беспорядке падают на лоб, на плечах выпирают мышцы. Голый торс — словно произведение скульптора. Он закрывает подбородок кулаком в профессиональной стойке, и Элизабет может видеть его застывшей в кадре взгляд — хищный, уверенный, властный. Взгляд победителя.       Сразу за этой фотографией Элизабет видит следующую. На ней Джагхед наносит удар, выставляя кулак вперед, делая упор на заднюю ногу. Костяшки его пальцев сбиты в кровь, губа рассечена. Он — воплощение ярости и силы. Словно другой человек, не тот, с кем Бетти пила самый вкусный на свете капучино пару часов назад.       Парень, который сидел перед ней в кафе, сверкал обворожительной улыбкой. Боец на фото излучал агрессивную сексуальность и опасное стремление к победе.       Бетти чувствует волнение при виде этих фотографий. Оно поднимается из груди к горлу, отчего дыхание становится тяжелым и сбивчивым. Она читает статью о его победах и интервью о тренировках, но снова возвращается к фото, словно пытается разгадать его по глазам, как самую сложную и интересную загадку. В голове миллиард мыслей и вопросов, но всё это меркнет, как только Элизабет слышит стук двери на первом этаже. Скотт приехал.       Она неспешно закрывает вкладки, кладет планшет на тумбочку, выключает свет и ложится набок. Притворяется, что спит, не желая подогревать утренний конфликт скопившимися за вечер претензиями. Притворяться приходится всего несколько минут, за которые Элизабет слышит, как муж ходит по гостиной и говорит по телефону, а затем она медленно проваливается в сон, одурманенная мыслями о Джагхеде Джонсе…