***
Несколько месяцев назад...
Уставшая омега завалилась всем телом на альфу, кладя голову ему на крепкую, вздымающуюся грудь, одной рукой вырисовывая на ней разнообразные узоры и приглаживая тёмные волоски. — Джин, — у альфы был хрипловатый довольный голос, но интонация говорила обратное. Кажется, Джуна мучил какой-то вопрос, не дающий ему покоя. — М-м-м? — Ты когда-нибудь хотел иметь детей? — Альфа напрягся всем телом, а Джин медленно поднял голову, встречаясь с его тёмными глазами. Он не знал, что творилось сейчас на душе мужчины. Но вопрос заставил его задуматься. Ещё ни разу альфа не спрашивал его о таком да и Джин не навязывался к нему с этим. Хотя омежьи инстинкты всегда подсказывали ему об этом. Чувство, что он хочет стать счастливым папой, не покидало его после пятой по счету течки, проведённой с альфой. Джун не устраивал сцепок, как их потом прозвал омега, «юбилейных» течек. Джин иногда представлял себе маленькое здоровенькое чудо с глазками-пуговками и миниатюрным тельцем. Почему-то всегда представлял себе омегу. Маленького очаровательного омегу со звонким голосом и похожим цветом, как у Джуна, глаз. Омега улыбнулся, тем самым успокаивая альфу. — Я не знаю, Джун. Ты никогда не говорил об этом, — Джин смутился, отвлекаясь на вид из окна, чуть прикрытого шторой, что мирно покачивалась от прохладного тогда уже августовского ветерка. — А почему ты спрашиваешь? Я думал, что ты против всей этой беготни, детского плача и бессонных ночей. Омега прикрыл рот ладошкой, тихо посмеиваясь, завидев, с каким выражением на него смотрит альфа. — Я же не предлагаю прямо сейчас заделать малыша, — мужчина откинулся на подушки, накрывая лицо ладонями и тяжело вздыхая. — Это так странно. — Странно говорить со мной об этом? — Участливо произнёс Джин, снова укладвая голову на грудь альфе, — Джун, это вполне естественно. Каждый рано или поздно об этом задумывается. — Ты так печёшься обо мне, хотя я — безжалостный убийца, по сути уголовник, скрывающейся властей и закона, которые давно должны были схватить меня за яйца. Омега фыркнул, стукая кулачком по груди мужчины. Тот только вздрогнул, нежно перехватывая руку любимого. — Мне всё равно кто ты, Джун. Я буду любить тебя любым и заботиться столько, сколько сам захочу, потому что ты тот еще большой ребенок. — Этот большой ребенок - твой истинный, неблагодарный, — альфа рассмеялся, переворачивая и подминая под себя резвую омегу, целуя мягкие пухлые губы.***
Нестройный ритм ходиков настенных часов угнетал, вводя в полусонное состояние уставшую омегу. Шел первый час ночи. Джин упорно продолжал ждать Джуна, увлажняя лицо скрабом. Вообще, до встречи со своим альфой, Джин вёл свободную и независимую жизнь втайне от родителей, отшивая каждого альфу раз за разом. Его возраст переходил отметку бурлящих гормонов и адреналина в крови. Он не искал лёгких отношений, точнее сказать: он вообще их не искал каких-либо отношений. Всё было для него новым и ярким. Поэтому он не искал альфу, потому что думал, что с его приходом вся жизнь потеряет краски, а лёгкие больше никогда не почувствуют запах свободы и вольной жизни. Но однажды один из альф не выдержал очередного отворота-поворота от него, зажимая его у стены ночного клуба, откуда доносились шум и громкая музыка. Его горячие отвратные руки блуждали под клетчатой рубашкой, принося не самые приятные ощущения сопротивляющемуся Джину. — Хватит ломаться, детка. Горячее твоего тела я не видел ни у одной омеги. — Отвали! Я закричу! — Джин попытался ударить настырного альфу, но тот изловчился, схватывая его запястья и поднимая их над его головой. Его бедро протиснулось меж ног омеги, а шею обдало жаркое и неприятное дыхание пьяного альфы. — Кричи, только, будь добр, от удовольствия. Альфа хрипло рассмеялся, прижимаясь губами к жилке на шее омеги, вдыхая пряный аромат. Неожиданно, отвратительное, жмущееся к нему тело отстранилось, падая на землю. — Каким же безмозглым болваном надо быть, чтобы не понять, когда омега говорит тебе «нет». — Рядом раздался глубокий приятный голос, вибрацией проходясь по телу Джина. — Ты в порядке? Тогда перед ним стоял тот самый грозный и суровый мужчина, его альфа, с шрамом на правой щеке. Джин тихо рассмеялся, вспоминая свое лицо. Удивлённое и ошарашенное одновременно. Наверное со стороны смотрелось забавно, раз он в тогда вызвал смешок у мужчины. Тихо открылась дверь в комнату, впуская в неё лёгкий шлейф ветерка с острым ароматом терпкого ликёра и кофе. Дождался. — Джин? Почему до сих пор не спишь? — Альфа подошёл к нему, вставая за спиной омеги. Его руки тут же развязали пояс халата Джина. Он оголил его плечи, целуя каждое. — Я...ждал т-тебя, — тихо проговорил Джин, наклоняя голову, открывая доступ альфе к шее. — А если бы я не пришёл? — Улыбнулся альфа, толкая омегу вперёд. Тот упёрся руками о поверхность туалетного столика, который покачнулся от сильного толчка мужчины. — То ты бы спал прямо на крыльце, — раздражённо выдохнул омега, оборачиваясь. Глаза Намджуна недобро сверкнули белыми вспышками. — Вот как, — только и произнёс альфа, срывая мешающий халат с омеги, небрежно отбрасывая его куда-то в сторону. Лишняя одежда в ближайшее время Джину не понадобится. Дальше Джин помнил лишь только размашистые и глубокие толчки, тряску зеркала напротив и голос Джуна, сладко и хрипло шепчущий: «Посмотри на себя, Джин-ни. Мой самый красивый мальчик». Потом приятное чувство наполненности, усталость во всём теле и тёплые сильные руки, подхватывающие его в воздухе, неся на кровать.***
— Как себя чувствует Чимин? — Джун поглаживал Джина по немного влажным от пота волосам. — Мой заместитель звонил, передавал, что с ним всё хорошо. Пока я не подтвержу, что внутри его организма не произошло резких изменений, то делать уколы с витаминами они не станут. Джин закинул одну ногу на бедро Джуна, потираясь щекой о его грудь, словно маленький довольный котёнок, попивший молока. — А как же Бэкхён? Я не видел его со вчерашнего дня. — Меня это тоже беспокоит. Я ему звонил несколько раз, но трубку он так и не взял. Даже не перезвонил после десятого по счёту звонка. Джун, — омега убрал ногу с бедра альфы, голову с груди и поднялся на кровати, немного жмурясь от ломоты в теле. Альфа тут же обхватил его талию руками, — я беспокоюсь. А вдруг что-нибудь случилось? — Успокойся, Джин-ни. Я передам Хосоку с Юнги. Честно говоря, меня тоже это беспокоит, — мужчина потёр подбородок, задумчиво глядя в никуда, — то, что Бэкхён назвал уже двух из подражателей наталкивает на мысль, что это не просто так. — Кто такие эти Тэхён с Чанёлем? — Про второго я не знаю. Чон предположил, что это альфа Бёна, а вот второй…— альфа запнулся, но все же продолжил: — второй — злейших враг и противник Юнги. Когда-то отец Мина перерезал всю его семью за одно не хорошее дельце. Те осмелились угрожать тогда уже небезызвестному дону мафии — главе Мин. Его консильери — Им Чангюн — навёл справки на семейство Ким, работающего в крупной сети притонов под прикрытием. Конечно же, сынок про это ничего не знал. Ну и они в тайне перерезали всю его семейку, оставив тела так, как они и были. — Ужас конечно, — омега закатил глаза, упирая руку в лоб, — как же у вас всё сложно. Неужели отец Юнги был так жесток? — Нет, просто он был справедлив, особенно для дона мафии. Сейчас на этих должностях сидят лишь глупцы, не смыслящие в этом деле нихера, — Джун встал с кровати, подходя к окну, отодвигая штору, заглядывая за нее, — таких, как они, и называют позорным именем — подражатели. Они ничего не знают в нашей сфере, ничему не обучены и не обладают лидерскими способностями. Все, что они делают, идёт по тихой и по чёрному, чтобы не привлекать ненужного внимания. Таких сразу вычисляют, а потом заставляют на коленях извиняться. Правда, это их, как правило, не спасает. Их сразу кончают, как бы это жестоко не звучало. «Солдаты» — они же у нас и за снайперов, и за агентов с ищейками — вычисляют их настолько быстро, что те не успевают подорвать очередной морской порт или авиалинию. — Ты хочешь сказать, что эти двое являются своеобразными подражателями? — Мы еще не до конца всё выяснили. Здесь есть определенный подвох. Никакой, даже самый дерьмовый подражатель, не будет так легко раскрывать свои карты и выдавать информацию направо и налево даже через пятнадцать лет. Джун отошёл от окна, возвращаясь в кровать. — Я лишь хочу, чтобы ты просто оставался спокоен, понимаешь, Джин? — Он взял лицо омеги в свои широкие ладони, целуя омегу нежно, чувственно, как мог целовать только он. Потом он отстранился, заглядывая в глаза Джина, которые не были сейчас скрыты под коричневыми линзами, выдавая свою природную гетерохромию. Один глаз был тёмно-шокодадного цвета, а второй серый с красивыми блестящими бликами в нём. Очаровательное зрелище, — и я тем более хочу, чтобы ты был рядом с Чимином. Я не знаю, почему такое говорю, просто это меня тяготит и мучает одновременно. Я вел себя как последняя скотина, когда разговаривал с этим дрожащим от страха ребёнком. Я увидел в нём ребёнка, понимаешь? Поэтому я тебя спрашивал о детях. Не могу я просто так это скрывать за своим якобы грозным и нелицеприятным видом, отталкивающей внешностью или чего-то такого. Ты, Чимин и Бэкхён не заслуживаете плохого и ужасного одновременно. Всех троих на руках носить надо. Джин рассмеялся, сталкиваясь с Джуном лбами, прекращая его словесный поток, утягивая в горячий поцелуй. Альфа лишь что-то промычал, но продолжал прижимать к себе посмеивающуюся в поцелуй омегу. Он положил Джуна на спину, садясь на его бёдра, не стесняясь такого откровенного положения. Он упёр свои ладони ему в плечи, прижимая к постели лишь сильнее. — Глупый, глупый альфа по имени Намджун, — Джин снова склонился над ним, прошептав в самые губы: — сколько ещё мне тебе надо повторить, чтобы ты не был таким нежным и смазливым? — Нарываешься, детка, — прорычал альфа, опрокидывая смеющуюся омегу на спину, меняя тем самым их положение. Странные, но счастливые.***
Чимин беспокоился. Сильно переживал за Бэкхёна, которого не было вот уже который день. Всё это время с ним был санитар, который выглядел крайне утомленным. Видимо, не на первую ночную смену оставался. — Может, Вы всё-таки пойдёте и отдохнёте? — Осторожно проговорил Чимин в тишину палаты, нарушаемой лишь жужжанием люминесцентной лампы. Санитар только зевнул, тут же закрывая глаза. Сон одолел молодое тело. «Бедный», — в мыслях посочувствовал Чимин. А на душе кошки скребут от какой-то тревоги. Что-то да определённо случилось с Бэкхёном. На звонки и сообщения не отвечает, а спрашивать у Джина с Джуном — не вариант. Они попросту не знают. Только… Несколько часов назад… В палату зашёл улыбающийся Джин с пакетом фруктов и еды в руках. Следом за ним зашёл Джун, осторожно закрывая дверь за собой. Это приятно удивило Чимина, потому что в прошлый такой приход мужчины омега спал. Да и, возможно, альфа мог передать пакет через санитара. Но сейчас было по-другому. Альфа стоял в стороне, заведя руки за спину и отводя свой взгляд в сторону. — Доброе утро, Чимин, — Джин подошёл к нему, кладя пакет на кровать. – Как твое самочувствие? — Я в порядке. — Нет прежней ломоты в теле? — Омега пригладил светлые волосы Пака, тепло улыбаясь. Картина представляла из себя нежное зрелище: заботливый папа и подросший сынок, который до сих пор остаётся в его глазах несмышлённой малюткой. Иногда Чимин думал, что из Джина вышел бы замечательный родитель. Мысль о родителях посетила голову омеги. Но от них остались лишь битые осколки и привкус горечи на кончике языка. Чимин тут же прогнал эту мысль, натягивая на лицо улыбку, как лаборант резиновую перчатку на руку. — Нет. Всё в порядке. А-а, Джин-хён, — старший наклонился к Чимину, подставляя ухо. Пак наклонился, зашептав: — почему Джун-хён такой задумчивый? Джин повернулся к мужчине, который не сводил с двух омег своего ничего не выражающего взгляда. Омега улыбнулся ему, на что тот снова отвернулся, глядя в окно. Старший снова перевёл своё внимание на любопытного Чимина. — Ему немного неловко, — зашептал Джин, – знаю, звучит странно, но он старается не показывать этого. Чимин кивнул, украдкой поглядывая на мужчину. — Бэкхён так и не вышел на связь? Джин прикусил нижнюю губу, бегая глазами туда-сюда. — Нет, Чимин. Мы сейчас как раз едем к Хосоку в офис. Надо выяснить, что с ним случилось. — Ты помнишь, когда он к тебе приходил? – Вмешался Джун, не отрывая взгляда от окна. За прочным стеклом развивалась целая трагедия чувств в виде дождя, барабанящего по нему. — Несколько дней назад. — Конкретно, — сурово проговорил альфа. — Джун! — Четыре дня назад. — И за всё это время никаких новостей? Чимин отрицательно покачал головой. — Когда Чимин попал сюда, Джин? Омега поднял взгляд на потолок. — Три дня назад. — Значит неделя…— задумчиво пробурчал Джун, — а эти три дня он был с тобой? Чимин кивнул, а Джин сидел в непонятках. — Джин, срочно едем к Хосоку…***
За окном темнело. Медсестра-бета, девушка двадцати лет, приоткрыла окно, впуская в палату холодный свежий ветерок, пахнущий свежестью дождя и сырыми листьями. — Как станет холодно — просто закрой его. Хорошо? — Бета улыбнулась Чимину и вышла из палаты. Когда дверь закрылась, то улыбка с лица Чимина спала, а взгляд устремился в пол. Надоело каждый раз натягивать эту притворную улыбку, зная, что с другом что-то не так. Он хотел встать с кровати и закрыть окно, но тут же осёкся, услышав тихую поступь, будто кто-то специально шагает так аккуратно, стараясь быть менее шумным. Он вжался в кровать, невольно ею скрипнув. Шаги стихли прямо у него за дверью. Небольшая щёлка под дверью, откуда пробивался свет из коридора, тут же загародилась тенью от обуви, полосками-змейками проникая за неё, прямо в темноту палаты Чимина. Ручка двери медленно начала совершать неполный оборот. Сердце Чимина ухнуло последний раз и упало в пятки. Открылась дверь. Свет в коридоре был необычайно тусклым, приглушённым, а привычной телефонной трели и шуршания бумаг за регистратурой не было слышно. Все будто загадочным образом вымерло, остановилось во времени. Только завывания ветра было слышно, казалось, на всё отделение. — Здравствуй, Чимин, — произнес спокойный и уверенный голос высокого мужчины в маске.