Золотой век моего порабощения

В машине неловкая тишина. Хосок пытается поставить маршрут, но устройство никак не может найти сигнал, что очень настораживает его. В нём плещется море эмоции, которые хочется выплеснуть, но не может себе этого позволить. Он ощутимо вздрагивает, когда слышит тяжёлый вздох мужчины, сидящего напротив на переднем сидении. - Будет очень трудно найти Чимина, пока тот с Тэхёном, - Чангюн хмурит брови, скрещивая руки на груди, - по крайней мере это не сулит ничего хорошего. Я тоже мало доверяю Тэхёну. - Тогда почему позволили себе опуститься так низко, когда перед вами был лишь очередной отпрыск богатеньких родителей? - Хосок зло сверкнул глазами, в его речи таилась одна горечь. Он устал от этого, но и опустить руки не может. Их всех заперли, будто в клетке, дав возможность лишь жалобно завывать… Чангюн перестал хмурится, в ответ посмотрев на Чона. В этих глазах столько усталости и не меньше опыта, чем у Чангюна, но всё же он старше и знает всю историю семейства Мин, пока глава «семьи» был ещё жив. - Потому что… …Кто-то в этой клетке погибает, не найдя лазейки… - Потому что он нашёл моё слабое место. Знает, куда надавить... …Кто-то ищет пути, но попадается в ловушку собственного разума, глупо говорящего им верить инстинктам и довольствоваться правилом «буть что будет»… - Насколько сильна для тебя эта тема, что ты позволил ему это? - Хосок не психолог, но очень хорошо знает людей. Наверное даже не по опыту, наработанного годами. Интуитивно. Чувственно, будто знаком с такими всю свою сознательную жизни, читая их как книгу. - Наверное достаточно, чтобы мне было больно, Хосок, - Чангюн грустно улыбается уголками губ, больше стараясь себя утешить. Но помогает как-то слабо. Он возвращается к тем дням снова и снова, переживает события и никогда не сможет их забыть. …А кто-то выбрался из неё за счёт других и хорошо чувствует себя на воле, зная, что он чист, но с чёрствым сердцем. - Если вы мне не расскажете, то и себе не поможете и рассчитывать на других не стоит, - Хосок вставил ключ зажигания, заводя машину. Лёгкая дрожь прошлась по телам обоих, уступая место прежней напряжённости. - Всё-таки вы давно разбираетесь со всем этим, я может чего-то и не знаю, но есть вы, ваши мысли и ваши голосовые связки с языком. Давайте, говорите. Благодарите Дьявола, Бога за то, что в этой машине нет Юнги. Машина плавно тронулась, мчась по пустнным дорогам, большого города… … Холодный душ успокаивал разгорячённое тело. Прежняя боль и обида из груди никуда не делась и Тэхёну ничего не оставалось, как глотать это вместе с уже надоевшим послевкусием прохладного вина, ощущая горечь на языке. Не вина. Боли. Обиды. Этих чувств, что поселились внутри него и уйдут очень и очень нескоро. Возможно после мести его душа успокоиться, когда он сможет взглянуть в ненавистные, но остекленевшие глаза Мина, уступая хоть какому-то спокойствию, хоть какому-то умиротворению в его жизни. Тэхён стал таким из-за Юнги. И он готов закрыть глаза на всё остальное, продолжая отсчитывать эти мучительно долгие часы, когда так хочется увидеть это разъярённое лицо, а потом всадить самым острым лезвием поглубже в грудь, видя как сменяются эмоции на лице, как постепенно шок превращается в безжизненный взгляд уже помутневших антрацитовых глаз. Тэхён выходит из душа уже более успокоившимся. На его лице всё та же безразличность. Он прячет последнюю фотографию Лэя куда подальше, чтобы на время к этому не возвращаться, чтобы не сойти с ума, прежде чем он дойдёт до конца всего этого. Он проходит мимо комнаты Чимина не раз. Последний раз заглядывает в неё, видя совершенную картину. Чимин умиротворенно красив, слишком эстетичен в свете полной луны, что не стесняется ласкать его лицо своим светом, проникающим сквозь тонкие, почти прозрачные занавески, покачивающиеся от лёгкого ветерка. Совершенная картина, достояние любой картинной галереи и гордость любого художника, что подарил картине именно такой вид. Он подходит к кровати, стараясь не шуметь. Постель немного смята, а в воздухе помимо чуть пряного запаха омеги витает более тяжеловатый, крепкий даже, запах альфы. Запах Чонгука. Он не сомневался, что тот на эмоциях побежит сюда, к Чимину. Тэхён слишком хорошо его знает. Знает, что под эмоциями Чонгук непрогибаем. Но не с Тэхёном. Это не тот случай. Он садится на край кровати, осматривая омегу. «Красив». «Нежен». «Нереален». Вроде с виду обычный омега, но есть в нём что-то цепляющее. Тэхён никогда бы не прогадал в том, что выбрал именно этого паренька. Чанёль хорошо постарался. Он и сейчас старается, Ким в этом уверен. Подсознательно, но он чувствует это, сам не понимая как вообще это работает. Он проводит рукой по лбу омеги, смахивая светлые пряди, опускается ниже, оглаживая подушечками пальцев мягкую гладкую щёку Чимина. Совершенно неожиданно всплывают картинки перед глазами заплаканное и испуганное лицо омеги, что судорожно шепчет жалобное и дрожащее «нет», утыкаясь лицом в простыни, чувствуя неприятные толчки и попытки «поставить его на место» самим Тэхёном. Но чувств никаких нет. Жалеет ли он? Рано или поздно ему пришлось испытать точно такую же боль, думает Ким, поднимаясь с места, безразлично глядя уже куда-то сквозь мальчишку. А пока он хочет побыть один. Завтра новый перелёт, новый шаг, новый след, который он оставит и здесь, в значимом месте. Только не в любимом. … - А ты, Хосок? - Чангюн не отрывается от окна, не желая сейчас взглянуть на альфу, потому что примерно представляет его себе его чувства и эмоции. - Почему позволил Тэхёну обвести себя вокруг пальца? - Вы ничего не знаете и знать не можете, - Хосок сжимает руль, сдерживая эмоции, - Юнги знает Тэхёна, это всё, что я могу сказать. А то, как он манипулирует нами, не ваше дело. Ваше - предоставлять всю информацию, которая так или иначе связана с Чимином или тем, что может быть полезным. И не дай Дьявол вы мне соврёте или решите, что творить благие дела не то, чем бы вы хотели заниматься в жизни. - Я был главным сборщиком информации главы Мин, - начал тихо Чангюн, а Хосок не стал перебивать, обречённо выдыхая. - Отец искал Юнги не самым лучшим образом, пытаясь запугать. Тот сбежал как только представилась возможность. Слишком молод он был, но от того не меньше научен, может, строгость этого мира так повлияла на него, что тот отказывается воспринимать другие эмоции. Я тоже старался найти Юнги, но странным образом ни я, ни его отец так и не нашли даже следа. Я ещё долго собирал информацию, чтобы хоть немного приблизиться к Юнги. И однажды я увидел его с Тэхёном, я хотел с ним заговорить, но тот резко потянул Тэхёна в машину, принадлежащую Киму, крикнув мне, чтобы я не подходил к нему и на шаг. Мне не удалось с ним заговорить. Через какое-то время Мин узнал о связи Юнги с Тэхёном и в предвкушении тёр руки, потому что семья Кима давно находилась под его присмотром, как и истинный Тэхёна, который приходил к главе за новым альфой или бетой каждый раз… Чангюн остановился, чтобы Хосок успел переварить большую часть рассказа и привести мысли в порядок. Чон кивнул для продолжения, уже не вжимая педаль газа в пол и не сжимая руль со злости. - Тот не был ему верным с самого начала и пользовался любовью других, но и довольствовался Кимом, выбивая из него всё, ведь тот просто безумно любил его. Глава думал, что Юнги вернётся в «семью» за счёт того, что тот оборвёт все связи с Тэхёном. И не ошибся. Мин направил туда своих людей, что не дали больше шанса ни родителям, не истинному. Тэхён думает, что именно Юнги это сделал, который после этого пропал неожиданно из его жизни, встретив тебя. Прошло много времени перед тем, как он объявился. Его отца в живых уже не было, а мне пришлось покинуть «семью» под его натиском, либо я ухожу, либо лишусь жизни прямо в главном зале. И я ушёл. После этого прошло ещё время, примерно года три, после этих событий и Тэхён со своими людьми нашли меня, перевезли из города, чтобы держать у себя, пока не пройдёт «достаточно времени». Альфа закончил рассказывать, прибывая в не самом хорошем настроении, будто снова переживая события того времени. Ведь прошло пятнадцать лет, а потом ещё немного, чтобы он смог вот так кому-то рассказывать то, что может помочь в спасении одного человека. - Ты должен был рассказать это Юнги, пока не стало слишком поздно, - Хосок останавливается возле больницы, выключая машину. - Он может убить Тэхёна, но тот никогда не узнает всей правды. Как думаешь, - альфа вытащил пачку сигарет и зажигалку - лучшее лекарство для него, когда тот слишком заёбан этой жизнью, - будет правильно с нашей стороны, что мы убьём тебя, а потом об этом узнает Тэхён..он прибежит сюда? Чон как-то странно улыбнулся, сверкая искорками из глаз, доставая раскладной нож из кармана куртки и передавая его Чангюну. Тот возможно понял намерения Чона и согласно кивнул. … - Джин, - у альфы голос хриплый и уставший, Сокджин таким Джуна не видел никогда. Тот всегда был непробиваем, но даже такая выдержка смогла сломаться, под натиском природы, откликнувшись слишком рано на инстинкты. - Тебе сейчас нельзя много волноваться, твой организм сильно истощён и путём лабораторных исследований это было выяснить несложно, - Сокджин мягко пригладил спутанные серебристые волосы альфы. Тот блаженно прикрыл глаза, ощущая нежные прикосновения заботливых рук своей омеги. - И долго ли я так пролежал? - Альфа старается встать, но омега лёгким нажатием на грудь ложит его обратно. - Лежи, альфа, - смеётся Сокджин, оглаживая грудь альфы, сквозь больничную футболку. - Ты заставил меня поволноваться, что я чуть с катушек не съехал, но сейчас волноваться не за чем, ведь ты пробыл без сознания несколько часов, а не дней, чтобы добить меня этим окончательно. Но ты же альфа с крепким организмом и непробиваемыми нервами, если конечно я не доведу тебя. Сокджин рассмеялся, а у Джуна уже желание повалить его и зацеловать до смерти, но возможности пока нет, поэтому омега пока нагло этим пользуется. Ну ничего, пусть пользуется, потом пользоваться будет Намджун. - О Бэкхёне так ничего и неизвестно? А Чимин? - Альфа сжал одну руку омеги, смотря на него обеспокоенно, как смотрит только на него. - Я ничего не знаю, да и Юнги с Хосоком ничего не говорили, не звонили. Я переживаю. - Почему ты мне не разрешаешь встать и обнять тебя хотя бы, потому что я тоже из-за всего переживаю. - Потому что ты в больнице, глупый альфа, - Сокджин приподнимается и наклоняется, берёт аккуратно лицо альфы в свои ладони и целует аккуратно в лоб, пока довольствовашись этим. - Сейчас происходят странные вещи. Скажи, ты когда-нибудь думал, чтобы всё это прекратить? Не убивать людей на заказ, а просто радоваться жизни и маленьким событиям в ней. Разве кому-то от этого станет плохо? - Ты сам знаешь, что не может быть в жизни всё хорошо и радоваться иногда особо не за что. Нельзя пребывать в постоянной эйфории, рано или поздно начнётся эта ломка, делая тебя не человека, а ком раздражительности и ненависти ко всем, - Намджун прикрывает глаза, выдыхая. И надо было Сокджину его спросить о таком. Он сам особо несговорчив, еле слово из него вытянешь, но молчать рядом с этим омегой просто невозможно, когда смотрит жалобно и интересуется, как маленький ребенок, почему «плохо» перевешивает «хорошо». - Тебе не надо забивать голову подобными мыслями. - Но ты не ответил на мой вопрос, - Сокджин смотрит внимательно, опаляя этим серьёзным видом, не отрывает своих прекрасных глаз от глаз альфы и старается выловить из него что-то такое, что тот усердно пытается от него скрыть. - Почему ты выбрал именно этот путь? Почему бросил хорошую работу? - Джин… - Ответь мне, Намджун, когда мы встретились, ты уже думал о таком? Тебе когда-нибудь приходило в голову убить человека или…меня? Что вообще тебя толкнуло на это? Я не уверен, что дурное влияние Хосока поспособствовало этому. - По большому счёту всё так и было, - закатывает глаза Намджун, - но сам я тебе объяснить это не смогу. - В чём твоя проблема? - Ни в чём, Джин, не доставай меня с этими распросами, - Намджун откровенно раздражается прямо у омеги на глазах. Убирает руку, кладя её на грудь и отворачивается от него, внезапно поднимаясь с больничной койки под удивлённый возглас Джина. - Намджун! У тебя постельный режим! - Омега вцепляется в альфу, тот сверкает глазами и старается отлепить от себя слишком беспокойного Джина. В какой-то момент не выдерживает, выкручиваясь, хватает омегу и прижимает к стенке, держа за горло и несильно сжимая. - Мне надоело, Джин-а, - слишком ядовито тянет Намджун. В его глаза столько недопонимания, а внутри всё горит от обиды, потому что делает такое именно с ним - омегой, который по большому счету хрупок и невинен, даже если иногда ведёт себя как капризная стерва и беспокойная «жена». - Я не хотел этого делать, но о таком знать ты ещё не готов. - Намджун неожиданно срывает халат с омеги, продолжая терзать горло. Откидывает тонкую ненужную ткань на пол и пытается сорвать свободную футболку с Джина, когда тот вскрикивает, прося остановиться. Не на шутку пугается и дёргается в руках альфы, который решает остановиться, останавливаясь рядом с ухом омеги, шепча так жарко, но слишком презрительно: - Хотел бы я убить тебя? О да, очень бы хотел, если бы так сильно не любил. Я бы отдал всё, но тягу к убийствам и насилию над черствыми людьми никогда бы не забросил, потому что это по-настоящему делает меня живым, и до того, как я встретил тебя, когда тот ублюдок чуть не трахнул тебя в грязной подворотне, я думал так же, нечаянно убив своего пациента, который слыл очень плохим человеком, Джин-а, очень плохим, а что было дальше ты знаешь уже сам. Намджун отпустил испуганного омегу, уверенно выходя из палаты, оставляя шокированного Джина спуститься вниз по стенке, обессилено упасть на пол и глотать слёзы, потому что: - Намджун…ты жестокий человек, но тогда почему я люблю тебя? Лишь чтобы только успокоить себя, обхватывая худые ноги руками, уткнувшись лицом в острые коленки, ощущая всю эту горечь, всю эту боль и обиду жестоко мира. Кажется, тот понял, почему нельзя часто радоваться всему, получил ответ на волнующий вопрос, осознал жестокую радость, будто Джун только что разбил те невидимые розовые очки, которые так беззаботно носил Джин.