Здравствуй, отец

- О, вы уже здесь, мистер? Приветствую вас на второй ночи! Парнишка перед мужчиной привычным движением подкинул увесистую связку ключей, прыгающими шагами выходя из офиса охраны. Плутовски сощурив глаза, Хангерсон бесшумно проскочил прямо около Майкла, и в один миг оказался около большой железной двери выхода: тут же заскрипели петли. По хоррор-аттракциону пробежал сквозняк, принося вместе с собой холодный ветер. Почти неуловимо зашуршали звёздочки под потолком, где-то в глубине коридора зашелестел уголком всё тот же пожелтевший плакат со знакомым золотым зайчиком. Майкл только на короткий миг поднял глаза, стараясь хотя бы ненадолго взглянуть в сумерки уходящего вдаль коридора: в глазах до сих пор было мутно от темной улицы и мигающих лампочек зловещей вывески. Второе даже больше усугубляло ситуацию в этом плане – понадобилось несколько секунд, прежде чем мужчина смог опомниться. И только потом уж, оправившийся от неожиданности, Афтон сообразил, что вышеизложенное приветствие было адресовано ему, а не какому-то плоду воображения того же паренька, или, на худой конец, массивному костюму медведя напротив офиса, этакому собеседнику по разуму. Ещё не полностью отошедший от своих мыслей мужчина старался ровным счётом не замечать перед собой худощавого юношу, старающегося в эти минуты как можно быстрее покинуть здание. Не сказать, что Майкл до сих пор сильно уж злился на молодого директора, но какая-то неприязнь всё ещё чувствовалась, хоть и не такая, как в тот раз. Только, задаваться вопросом по поводу каких-либо определённых причин на этот счёт он не собирался – было это по-своему глупо и неказисто. Если же и хотелось в эти секунды что-то сделать, то только побыстрее пройти в офис, а там уж и приступить к работе. Хотя, можно ли было назвать её таковой после первой ночи? Майкл даже на этот вопрос не нашёл бы, что ответить: слишком уж многообещающе всё было. По крайней мере, Афтон так и чувствовал, что пройти спокойно эта смена точно не сможет, сколько не пытайся. Но, размышлять на этот счёт Майкл и подавно не собирался – в голову в один миг лезли одни лишь мистические догадки, больше похожие на глупую сказку из детства. Даже спустя столько времени она до сих пор оставалась таковой, и какой – либо смысл вспоминать её утрачивался мгновенно. За спиной вновь звонко подкинули ключи в воздух, после чего послышался всё тот же задорный голосок юноши. Майкл даже и не сомневался, что худощавый паренёк за его спиной сощурил глазки, а заодно и хитро улыбнулся для пущего колорита. Слишком уж были эти замашки просты и запоминаемы, что тут скажешь. - Как прошла ваша первая ночь, Майкл Афтон? Мужчина боковым зрением уловил, что парнишка тут же оставил всякие попытки выйти за дверь. Похоже, так просто уходить отсюда он не собирался: ожидал чего-то большего, чем просто разговор об обязанностях охранника, которого сам же и нанял. Так сказать, оставил себе лакомый кусочек, на десерт, прямо перед самым уходом. Только вот, Майкл не торопился отвечать на этот вопрос – взглянув ещё раз в веснушчатое лицо парнишки, мужчина тут же отвернулся, быстрым шагом пройдя по недлинному коридору, а там и за поворот. Он и сам не заметил, как быстро оказался в знакомом офисе с черным сломанным креслом и обшарпанным столом; на какой-то короткий миг сознание отказалось работать. Наверно, именно это обстоятельство не дало ему внятно ответить на поставленный вопрос, да и вообще отреагировать трезво – каких-то других догадок у него не было. Да и думать на этот счёт он дальше не собирался. - Всё настолько плохо, мистер Афтон? Мужчина не вглядывался, но чувствовал на своей спине любопытный взгляд паренька сзади. Притом, воздух вновь сотрясся от звона подкидываемых ключей – паренёк старательно пытался привлечь хоть каплю внимания. Понять, что именно здесь играло роль, было сложно. Хотя, Афтон не сомневался, что больше титул директора, нежели обычное надоедание своим присутствием, хоть и верилось в это с трудом. Притом, Майкл осознал, что начинает непроизвольно злиться – разве не понятно, что раз человек не отвечает, то он просто не хочет общаться, да и вообще заводить какой-либо разговор?! Мужчина не хотел сейчас вдаваться в подробности по поводу воспитания этого юноши – были дела поважнее, чем какие-то там возмущения по поводу непониманий. Майкл смог быстро совладеть с собой. Впрочем, как и всегда, когда приходилось отвечать на назойливые вопросы – в его жизни их было предостаточно. Нет ничего удивительного и сейчас: просто, теперь можно высказать все неудовольствия в полной мере, совершенно не церемонясь. - Камеры ломались, вентиляция не работала - в помещении было слишком душно, пока я здесь находился. Майкл процедил эти слова сквозь зубы, чувствуя, что так просто в своём потоке мыслей остановиться не сможет. А кому понравится работать с оборудованием, которое даже и побороться за звание «старого» не может? Скорее уж «взятого с помойки», да и то громко это будет сказано. Впрочем, такая характеристика возникла не только для оборудования, но и для всего аттракциона в целом: Афтон невольно взглянул на потрескавшийся в нескольких местах кафель, и вновь невидяще взглянул куда-то вдаль. - И ещё. Ваш аниматроник, Хангерсон, вёл себя довольно странно. Что вы там говорили по поводу «сломанного» робота, а? Что-то я другого не припомню, сами посудите. Майкл, сохраняя после своей речи напускное спокойствие, постарался как можно скорее отойти от парнишки за своей спиной подальше: если и наблюдать за спектаклем, то только сидя, дабы удобнее было. Многие, конечно, ещё прибавляют, что ещё лучше и с чем-то вкусненьким, но можно обойтись и без этого – Афтон не сильно сомневался в том, что сейчас вновь начнётся очередная эпопея. А куда же без неё? Майкл, мягко говоря, сомневался, что всё обойдется. Мужчина медленно сел в кресло, тихо охнув себе под нос после того, как сломанное сиденье под ним прогнулось: отвратительно скрипнула сломанная спинка. - И, да. Вы обещали вызвать техника, если мне не изменяет память. Он уже здесь? Нет? Майкл попытался картинно возвести глаза к потолку, обвести внимательным взглядом помещение, не задерживаясь на самом хозяине, а заодно и взглянуть в окно перед столом. Это казалось странным и глупым, но ему уже какую минуту чудились тяжёлые удары о каменную плитку. Это было похоже если не на дежавю, то на обычное смутное воспоминание: где-то он уже слышал такие звуки, притом относительно недавно. Афтону почему-то захотелось сказать самому себе, что прямо первой же ночью, но тут же отбросил эти мысли: не до этого. Со всем он разберется потом, когда останется один. Майкл не без интереса воззрился на хозяина аттракциона, еле сдерживая ухмылку – плевать ему было в тот миг на какие-то упрёки вышепоставленным. Пусть покажет ещё раз этот мальчишка, чего он стоит, а там уж и уходить может: сам виноват, что решился заикнуться в присутствии охранника. В какой-то мере Майкл не сомневался, что тот уже сто раз об этом пожалел. Ник в проёме двери только на короткий миг изменился в лице – из-за сумерек Афтон не мог сразу сообразить, что именно творится перед входом в офис. Со стороны двери послышалось еле уловимое шуршание: Хангерсон поправил на голове кепку, тут же в упор взглянув на мужчину. Назойливый звон ключей прекратился в тот же миг, отчего стало очень тихо. Но, как и в прошлый раз, молчание длилось недолго. Ник взглянул на Майкла прищурено, невидяще уставившись куда-то в сам офис: - Уж извините, мистер Афтон, но у нас пока нет денег, чтобы вызвать техника: слишком дорогое удовольствие, знаете ли. Когда я говорил о нём, я не упоминал, когда именно он придёт. Ник в проёме двери на короткий миг крутанулся на носках, прищурено взглянув куда-то в тёмный коридор. Какой-то короткий миг казалось, что Хангерсон прислушивается, внимательно высматривая нечто во тьме. - А аниматроник сломан, это так. И я не говорил, о том, что раз сломан, то не может передвигаться. Как вы думаете, ему, что, нельзя просто погулять? Мужчина в кресле медленно отвёл взгляд от окна, невидяще взглянув на директора. Между собеседниками вновь воцарилась неловкая пауза, от которой неприятно зазвенело в ушах. Посматривая на юношу в сумерках Майкл скривился, осознавая каким-то образом, что его вновь одурачили. По крайней мере, такое ощущение сложилось довольно быстро, зародив внутри что-то похожее на ругательство, особенно после ехидного смешка, исходящий со стороны проёма. Но тут же прекратилось: Афтон невольно стал следить за пареньком. Уж следует, раз разговор занялся, даже если и очень хиленько. Пауза затягивалась. В аттракционе вновь воцарялась звенящая тишина. Ник прищурено взглянул в глубину коридора за стеной офиса. Майкл не знал, услышал ли он сам странные звуки, но что-то в его движении было настороженное. По крайней мере, так показалось в тот миг самому Афтону: невольно ему захотелось взглянуть куда-нибудь туда, где бы он мог без проблем понять, что творится в соседней комнате. Рука на какую-то секунду потянулась к серебристой дощечке, но Майкл тут же опомнился – чего это он испугался, раз сказал самому себе не думать о какой-то глупой мистике? Наверно, именно эта мысль смогла его хоть немного вывести из оцепенения. Опять было очень сложно вырваться из всех мыслей, возникающих в голове. Опять возникал туман, блокирующий какое-либо мышление. Хотя, язвительный ответ сорвался с языка сам собой, будто и не было никаких преград в этом плане. От столь внезапной волны Афтону очень захотелось прищурено взглянуть в сторону проёма: пусть знают «врага» в лицо. - Уж знаете, Ник Хангерсон, нужно быть более точным в своей работе, разве нет? По-моему, это чётко указано. Майкл не стал в тот миг говорить что-то ещё: пусть сначала парнишку эту информацию «переварит», а там и продолжить можно. Мужчиной в один миг овладело внутри упрямство, не подчиняться которому было довольно сложно. Уж очень велик был соблазн сорваться на собеседника и дальше, выдвигая ему трёхэтажные аргументы. Хотя, они лезли в голову и так, без посторонней помощи в виде собеседника. Майкл, стараясь не смотреть в сторону проёма, демонстративно отвёл взгляд в сторону: старательно рассматривал хорошо известные ему планшеты – один с камерами, один с починкой – лежащие на разных концах стола, фигурки известных пиццерийных маскотов, и простой стационарный телефон вместе с вентилятором старой модели. Афтон не старался в тот миг как-то установить определённый зрительный контакт с собеседником за спиной. Не было желания. - А сейчас, извините, но начинается ночная смена. Вам не кажется, Хангерсон, что сейчас находиться в аттракционе следует только охраннику? Так в правилах сказано, проверить можете. Майкл проговорил эти слова уже не задумываясь: как-то сами все словечки соскакивали с его языка, заставляя атмосфере какой-либо официальности и приличий попросту исчезнуть. Если же и хотелось как-то поддерживать должные отношения, то только в плане не удариться в самую крайность, в ругательства, коих внутри накопилось за всё время, хоть отбавляй. Но, упоминать их не пришлось. Афтон, даже не особо всматриваясь, отчётливо услышал, как сбоку от него постепенно затихают шаркающие шаги по каменной плитке. А потом, это всё сменяется громким раскатистым ударом железной двери, и тихим скрежетом ключа в замочной скважине: собеседник наконец-то решился как можно быстрее ретироваться, оставив нанятого охранника одного. Впрочем, именно этого вышеупомянутый объект и хотел: Майкл в ту же секунду вздохнул с облегчением. Он в какой-то мере не сомневался, что Хангерсон сам своим уходом решил каким-то образом показать себя, как и сам же Афтон. Потому что пришлось уйти молча, без каких-либо слов и замечаний: так это всё было непохоже на характеры тех боссов и начальников, с которыми мужчине удалось на своему веку повидаться. Слишком уж тихо. Слишком уж непривычно. В голове Майкла не возникали в тот миг какие-либо мысли по поводу своего поведения, или же всех сказанных слов; он всё больше погружался в наступившую тишину офиса, которая теперь действовала на уставший разум по-своему успокаивающе. Он краем уха вслушивался в гул вентилятора, шуршание плаката на стене от еле ощутимого сквозняка, серебристых звёздочек под потолком. От этих звуков в какую-то секунду мозг стала обуревать сонливость. Майкл был теперь вновь один, отчего становилось спокойно на душе: сила привычки, будь она неладна со всем своим составляющим. Но такое блаженное состояние продолжалось с Афтоном совсем недолго: какие-то жалкие секунды, от которых в следующий миг не осталось и следа. Что же всё-таки произошло? На этот вопрос он не смог бы ответить сразу, даже если бы и попытался – слишком уж всё было странно. На самом деле, Майкл действительно не мог понять, что именно его вывело из оцепенения. Он просто очнулся, словно бы от долгого сна, чувствуя, как же резко в тот миг подскочило к горлу сердце: стало трудно дышать, отчего мужчина постарался как можно быстрее встать на ноги. Резко поднявшись перед окном, Афтон почувствовал, как голову ощутимо обдало горячей волной – он сам не заметил, как стал вглядываться в окно перед собой. Что-то внутри него заставляло прислушаться и всматриваться всё больше, невольно задерживать и без того сбивчивое дыхание. Это было довольно трудно, отчего начинала кружиться голова. Но не сделать этого было нельзя – становилось только тревожней. Наверно, именно это и был инстинкт самосохранения. Только вот, слишком запоздалый. Майкл смог это понять только тогда, когда ему на глаза попалась серебристая дощечка планшета на столе, лежащая прямо около вентилятора. Только на секунду в его голове полыхнуло всего одно слово. Камеры. Он забыл про камеры! Мужчина сам не заметил, как схватил это устройство, тут же стараясь включить его без каких-либо заминок – вспоминая прошлый раз, ему стало не по себе. Что на этот раз выкинет ему устаревшая система аттракциона со всеми своими сюрпризами в форме «ошибок видео» и перекрывания вентиляции? Отчего-то чудилось ему, что и эта ночь не обойдётся без них. Хоть и размышлять на этот счёт было сложновато: непредсказуема эта техника, вот и всё. Стараясь быть как можно тише и быстрее, мужчина только на секунду взглянул ещё раз на окно перед ним, вновь сконцентрировав взгляд на камерах: он действительно совсем забыл о том, что нужно следить за аттракционом, и за всем этим глупым реквизитом вместе взятым! Майклу в какую-то секунду очень захотелось дать себе крепкую затрещину, как когда-то в детстве, но тут же опомнился: заниматься столь глупым самобичеванием было слишком неуместно и глупо. Если же он и устроит себе наказание, то только в плане безработицы и благополучного вылета с должности на следующий же день. Или же тем, что он попадётся этому пробитому одноухому кролику, на худой конец. Афтон не заметил, как его передёрнуло от этой внезапной мысли. Он знал, что это звучит слишком неправдоподобно и странно, но некий страх эта мыслишка всё же вселила – в один какой-то миг стало не по себе. Даже очень. Стараясь проделать это как можно быстрее, Майкл стал тут же переключать камеры, движимый каким-то смутным чувством опасности. Он пока что держался и не паниковал, но где-то изнутри медленно проступали зачатки страха. Это было похоже вновь на какие-то мистические догадки, которые невольно проскальзывали в его голову ещё на первой ночи. Хотелось вновь напомнить себе, что это слишком глупо и нереально, но Майкл не стал даже и пытаться. Он вглядывался в планшет, неотрывно следя за каждой неровной помехой на экране, то и дело касаясь карты в углу: от этого появлялось только больше рябящих молний, но Афтон этого и не замечал. Понимал, что на них не стоит обращать внимания, когда ищешь что-то одно – любой здесь отвлечётся, если следить за всем сразу. Ему просто нужно было найти всего лишь один предмет во всём аттракционе. Хотя, можно ли так сказать после первой ночи, когда, казалось, что он не сломан, а просто ожил, как в каком-то дешёвом ужастике? Майкл не знал и этого, всё ожесточённей всматриваясь в каждую неровную тень и силуэты на экране. Он всё ещё искал высокого одноухого кролика с пробитым корпусом, известный ему некогда, как СпрингБонни – дружок многих маленьких детишек, которые любили его всем сердцем. Когда-то таким же ребёнком был и он сам, и в этом ничего неудивительного. Может, именно это обстоятельство не давало ему полностью поддастся нарастающему страху: золотой кролик в его голове продолжал танцевать, что-то быстро наигрывая на своём банджо. Это, хоть немного, но успокаивало трепещущее сердце. - СпрингБонни… СпрингБонни… Ты где? Майкл не знал, сколько уже раз он повторил это имя: рот шептал его на автомате, практически бесшумно. По крайней мере, Афтон почти не слышал себя, продолжая всё так же неотрывно следить за каждым силуэтом, каждой мигающей лампочкой в разобранных маскотах, за каждой гирляндой бумажных человечков под потолком на переключаемых камерах. А потом, он всё-таки нашёл его: поломанный кролик оказался не так уж и далеко от офиса. Из-за того, что ушастый наполовину спрятался за стеной, Майкл не смог заметить аниматроника сразу – о его присутствии он догадался только тогда, когда уловил в рябящих помехах всё те же яркие белые глаза, светящиеся в полумраке аттракциона. Темень коридора только немного разбавляла электрическая лампа, встроенная в прикреплённую на стене голову красного лиса: Афтон только на секунду узнал в этой части аниматроника лиса-пирата Фокси. Но, тут же забыл, вглядевшись получше в освещаемую сбоку маску и корпус кролика. Что-то определённо не давало так просто успокоиться, да и просто следить за этим, казалось бы, прожигающим взглядом белых глаз. Майкл осел в кресло, крепче сжав в ладонях планшет. Тут же стало очень тихо. - Эх, Бонни…. Ты совсем уже на себя не похож. И где же твоя золотистая шёрстка и банджо? Майкл невольно ухмыльнулся, на короткий миг оторвавшись от экрана: глаза начинали уставать, да и сонливость ещё не собиралась уходить так просто. Притом, еле ощутимый страх заставлял то и дело поглядывать вперёд, в окно над столом. Майклу не хотелось размышлять об этом, но ему вновь, то и дело, мерещились тяжёлые медленные шаги по каменной плитке. Даже и не раздумывая он догадывался, кто их издаёт. Только вот, он тут же отбросил все мысли на этот счёт – скользнул глазами вниз, покрепче взяв планшет в руках. - Тебе даже и имя-то твоё не подходит теперь – не то что-то. И как, интересно, тебя работники эти называют, дружище, а? Майкл усмехнулся в кулак, вновь взглянув на кролика. Тот всё ещё стоял, выглядывая из-за поворота наблюдаемого коридора. Какие-либо намёки на то, что он может в любой момент убежать казались мужчине в тот миг очень уж неправдоподобными – слишком уж всё спокойно сейчас. - Небось, по-другому, да? Хотелось бы мне узнать, что эти горе-начальники придумали для тебя, друг. Тебе-то самому-то тут нравится? Он не заметил в тот миг, как начинает тихо посмеиваться. Он не надеялся и получить ответы на все свои вопросы, которые так безжалостно срывались с его языка. Но, для него не было это странным. Майкл уже давно привык к тому, что часто разговаривает сам с собой: это была больше игра, чем какой-то там признак шизофрении, который всем безжалостно присваивают. Афтон по-правде несколько раз задавался вопросом, кто вообще это придумал. Глупые стереотипы, чтоб их. Ведь чем только не позанимаешься, пока ты один, и никто тебя не тревожит. Хотя, такое время продолжалось недолго. Планшет в руках у Майкла завибрировал, и помехи тут же затерялись в черном экране, мгновенно выдавая свою излюбленную «ошибку видео». Какие-то долгие секунды Афтон старался уловить что-то стоящее на остальных камерах, быстро переключал всевозможные квадратики на карте видеонаблюдения, будто бы не веря красным буковкам в верхнем углу, но практически сразу потянулся за вторым планшетом, для починки. Он и так знал, что ничего стоящего из такого пролистывания не выйдет, но всё равно смутно надеялся: устаревшая техника вновь начинала действовать на нервы. Сколько ещё бесполезных минут было потрачено на пиликанье устройства и исправление проблемы, он не знал, но отлично понимал где-то на подсознании, что это время потрачено впустую. Непростительно впустую, и наверстать его будет теперь очень сложно. Да что там! Практически невозможно. Афтон смог в этом убедиться сам тогда, когда вновь взглянул в планшет с камерами. Что и следовало ожидать в данной ситуации – кролик исчез, его не оказалось на четвёртой камере. Поиски могли занять долгое время, непростительно просто долгое. По крайней мере, так показалось самому мужчине, когда он вспомнил назойливые помехи в устаревшей технике: преимущество у дружочка СпрингБонни было ещё то, да и не только в этом плане. Пролистывая камеры, Майкл не сдержался в тот миг от ругательства – терять ему всё равно было нечего. Палец на автомате щёлкал по карте видеонаблюдения, глаза слезились от продолжительного взгляда, но Афтон не пытался остановиться; было слишком рано опускать руки просто так. Хотя, Майклу до сих пор не было понятно, что именно произойдёт, если он действительно сдастся. Что именно будет, если он просто перестанет следить за пробитым старым кроликом, затесавшимся где-то недалеко от офиса? Но испытывать судьбу ему тоже не хотелось – может, действительно, всё может закончиться не так, как хотелось бы? Может, он пугается не напрасно?... Наверно, погружённый именно во все эти мысли, внезапные догадки он не заметил в первые секунды этот массивный силуэт за своим окном…. Он увидел его чисто случайно: взгляд сам по себе соскочил вперёд, и мужчина на короткий миг попросту задержал дыхание от нарастающего непонимания. Перспектива следить дальше за камерами отошла в эти секунды куда-то на второй план, очень и очень далёкий: Майкл в один миг перестал чувствовать самого себя, боясь сделать неровный вдох. Это был большой тёмный силуэт медведя. И не просто медведя, а знакомого предводителя банды: Афтон даже спустя столько времени узнал в этом, казалось, расплывчатом силуэте корпуса, чёрного цилиндра, вытянутой массивной морде того самого медведя, некогда поющего на сцене в пиццерии, незадолго до закрытия. Да, он был покорёжен, отсутствовало левое ухо на голове, сам маскот передвигался бесшумно, потешными прыгающими шагами, но, несомненно, это был именно он. Это был Фредди Фазбер. Майкл вспомнил это только на секунду: в голове, от странных догадок насчёт появления этого незваного гостя, воцарился вновь бесцветный туман, блокирующий какие-либо мысли. Мужчина не мог в тот миг оторвать взгляда от окна, наблюдая за тем, как массивный медведь с микрофоном в лапе скрывается за стенкой офиса. Только на короткий миг Афтон хотел самому себе сказать, что всё закончилось, но не успел: слишком быстро. В тот же миг Фредди кинулся прямо на мужчину, казалось бы, и не заметив перед собой какой-то там преграды в виде стены комнатки: похоже, её не существовало для маскота. Майкл, бесшумно вскрикнув, закрылся руками, ожидая сильнейшего удара и боли: к горлу в один миг подскочило сердце, отчего потемнело в глазах. Он зажмурился, боясь попросту взглянуть вперёд – только в какую-то секунду Афтон осознал, что прямо около него красной сигнализацией замерцала лампочка под потолком, в ушах зазвенела короткими очередями сирена, но его это не волновало. Он скрючился в кресле, сжав в руке покрепче планшет. Свободная рука защищала Майкла от нападения. Ладонь непроизвольно сжалась в кулак. Но ничего не произошло. Не было ни боли, ни удара, ни какого-то движения. Афтон, не веря столь простому исходу, резко распахнул глаза. Он всё ещё глубоко дышал, чувствуя, с каким трудом сейчас ему удаётся это делать: спёртый колючий воздух помещения обдирал лёгкие, заставляя искажаться изображению в глазах. «Галлюцинация». Это короткое слово тут же вылетело из головы. Он не всматривался и не вглядывался, но каким-то шестым чувством осознавал, что по всему аттракциону становится постепенно душно – в глазах мутнело. «Ошибка вентиляции» Майкл быстро взглянул на систему здания, стараясь как можно быстрее нажать на нужную строчку на экране: зрение начинало его подводить. С каждой секундой в глазах темнело, искажая помещение самым причудливым образом. Где-то внутри головы горячими ростками прорастала мигрень. Афтон в тот миг только сильнее вжался в спинку кресла, на подсознании благодаря судьбу, что он в тот миг не оказался на ногах – точно бы впечатался носом об пол, будь эта вентиляция неладна. Кстати, об этих воздушных проходах. Почему ему кажется, уже какую секунду, что там кто-то есть? Да, он на самом деле уж давно слышал громкий стук по железу, раздающийся по всему аттракциону громовыми раскатами, но так и не удосужился обратить на них внимания. Майкл не хотел в тот миг оправдываться самому себе, что во всём виноват эта дурацкая галлюцинация медведя, ошибка системы: какой смысл ему что-то говорить, если счёт идёт на минуты? Афтона вновь не покидало смутное чувство опасности, нарастающее жаркой болью где-то в мозгу. Он крепко сжал планшет в руках, на какой-то короткий миг обругав себя за то, что не заметил с самого начала систему камер в вентиляциях. Его взгляд скользнул и на небольшую кнопку, на которой расположилось система аудио. Он не понимал, почему, смотря в камеры, не заметил её раньше; слишком уж на видном месте она расположена. Майкл хотел было опробовать её в действии, но запоздало понял, что нет времени – надо искать кролика. Счёт теперь точно шёл на секунды. Афтон понимал это без каких-либо увертюр. Мужчина невольно вздрогнул от неожиданности, когда перед его глазами возникли камеры вентиляции. На какой-то миг он даже замер, не в силах хоть как-то исправить положение: мозг упорно отказывался работать, только больше выбрасывая в кровь адреналин. Сердце вообще, похоже, стучало где-то в горле – Майкл зажмурился, покрепче взяв планшет. Кролик медленно полз по вентиляционному проходу; в темноте с каждой секундой всё ближе продвигались к камере знакомые белые глаза, в какие-то секунды исчезая, и вновь появляясь. Понять, почему именно это происходило, было невозможно – или левое ухо загораживало, или аниматроник по запрограммированному сценарию старался прикрывать веки, совсем как настоящий. Хотя, двигался он по вентиляции, действительно, словно живой: слишком уж его движения были плавны, и как-то по-своему резки, когда тот сильнее отталкивался руками от стенок, пытаясь продвинуться вперёд. Если бы он мог дышать, то Афтон бы не сомневался, что кролик перед ним точно бы сейчас задыхался: что-то было в его движениях усталое и замедленное. Жуткое зрелище. Заворожённый этой картинкой Майкл не мог от страха заставить себя закрыть вентиляцию: палец упрямо не хотел попадать на нужную кнопку, которая могла бы здесь помочь. Это было глупо и смешно, но у мужчины начинали трястись руки, словно бы в лихорадке. Хотя, почему «словно бы»? Ужас тоже может вызвать лихорадку, особенно, если ты стараешься держаться из последних сил, и не поддаться панике. Майкл не хотел этого до сих пор утверждать, но он уже какую секунду действительно был именно в этом состоянии. Но он и не собирался показывать себя трусом, который тут же выбросит планшет и убежит. Майкл нажал на кнопку, прислушиваясь к звукам в аттракционе. Разряд помех на экране перебил звук закрывающейся вентиляции. Совсем недолгое время молнии, казалось, хотели разбить ненадёжное стекло планшета, но тут же исчезли, оставив после себя только белые полосы ряби. Хотя, если без шуток, то, они остались после помех, действительно, одни: вентиляция перед Афтоном была пуста. Сколько мужчина не вглядывался в тёмный экран, он не мог уловить знакомые белые глаза. Обладатель, точно, не закрыл их на долгое время, чтобы испугать охранника: не было кролика в вентиляции, и всё. Мысль об ошибке видео посетила Майкла случайно, но он схватился за неё, как за последнюю надежду. Может, изображение просто пропало, и ушастый до сих пор перед перекрытой вентиляцией? Это казалось глупым, особенно, потому что не было никаких предупреждений в виде букв на экране, но Афтон даже и не размышлял не этот счёт: техника и так старая, что ещё от неё можно ждать? И именно в тот миг, когда мужчина резко повернулся в сторону, дабы схватить со стола нужный ему планшет, он и увидел того, кого искал. Кролик был прямо за проёмом двери: словно прячась, он выглядывал из-за стены только наполовину. Высокий, пробитый аниматроник со сломанным правым ухом стоял неподвижно, только изредка моргая глазами, словно бы стараясь рассмотреть получше живое существо перед ним. По крайней мере, так показалось в тот миг самому Майклу: что-то уж слишком внимательно наблюдал кролик за каждым его движением. Казалось, что именно на них он только и хотел реагировать, создавая атмосферу только ещё напряжённей – Афтон почувствовал, как в районе спины прошла ледяная волна. Руки начинали трястись вновь, отчего очень захотелось шикнуть на самого себя, хоть это и будет довольно сложно в сложившейся ситуации. Наверно, именно из-за этого Майкл и остался в ту секунду неподвижен и молчалив, боясь отвести взгляд от незваного гостя. Стало холодно макушке. Спринги явно не собирался никуда уходить: кролик чего-то ждал, терпеливо и тихо. Воздух бесшумно и тихо стал вырываться из лёгких Афтона, когда он стал лихорадочно соображать, что же сможет ему теперь помочь. Все мысли казались ему в тот миг настолько глупы, что хотелось уже какой раз ударить по лбу ладонью, только бы все идеи приобрели нормальный характер. Не стоит отрицать, что он действительно начинал бояться: наверно, именно это и блокировало какие-либо идеи, которые могли бы здесь помочь, и побороться за звание хороших. «Что не так с этой игрушкой?...» Взглянув ещё раз на застывшего кролика в проёме двери Афтон долгие, казалось, секунды старался хоть немного успокоиться. Он даже и не пытался как-то рассматривать аниматроника перед собой – его взгляд был направлен на рисунки сзади кролика. Это, хоть немного, да придавало Майклу мужества. Так было не страшно сидеть и дрожать от перспективы быть укокошенным незваным гостем: ведь, кто там говорил, что самое страшное – это незнание, чего ты на самом деле ждёшь? Вот именно сейчас это чувство Афтоном и овладело. Правда, ненадолго. Эта идея яркой вспышкой пролетела в его мозгу. Аудио! Ну, конечно! Майкл понимал, что теперь самое время опробовать данное устройство в действии, и вконец избавиться от этого сломанного аниматроника. Ждать мужчине, действительно, не хотелось – было что-то в этом непонятное и жуткое, хоть и не хотелось признавать. Майкл, сам не понимая, откуда у него взялись силы вскочить с кресла, кинулся к столу, дабы схватить планшет с камерами – время пошло на секунды. Хотя, нет. Даже не секунды. Всё произошло в тот миг слишком быстро. Афтон даже и не понял в первую секунду, что же произошло – в ушах всё слилось в одну жуткую какофонию. В голове взорвалась от этого горячая бомба, и мужчина тут же закричал. Кролик сорвавшись с места, кинулся прямо на Майкла. Но, нет, не из-за этого закричал Афтон: в тот миг он просто смотрел на него, понимая, что ужас парализует его с каждой миллисекундой. Он закричал в тот миг от неожиданности и боли. Наверно, именно эта горячая вспышка и была её предшественником. Мощные железные пальцы впились в горло мужчины, тут же подняв его над землёй, будто тот ничего не весит. Вот тогда Майкл и закричал. Хотя, можно ли было назвать это криком? Скорее, невнятным хрипом, который Афтон успел выдавить в тот миг из себя: сильные руки аниматроника начинали душить его, с каждой секундой грозясь полностью перекрыть трахею. В глазах в один миг зашаталась комната, пошли круги, тут же закружилась голова от недостатка кислорода. Лёгкие обдирало от подобия крика, который в ту секунду вновь попытался вырваться из пересохших губ: Майкл не сдерживал в тот миг себя. Не сдерживался он и в движениях: Афтон не знал, сколько раз бесцельно попытался в воздухе лягнуть этого железного монстра. Мышцы его тела постепенно отказывались работать, и какие-то попытки освободиться казались мизерными и ничтожными. А потом, и пришла та самая боль. Майкл не знал, что именно произошло в тот миг – голова не соображала, мозг отказывался работать. Он просто почувствовал сильнейший удар спиной. Ему даже стало в какой-то мере ясно, что это проделали кафельной стеной в офисе. Точнее, его припечатали к этой стене. Если нет, то почему же он тогда всё ещё в воздухе, непослушными пальцами пытающийся вцепиться в железные руки, и хоть немного попытаться их раздвинуть на шее? Он всё ещё пытается ослабить хватку, пытается ничего не чувствующими ногами лягнуть механическое существо, чувствуя во рту железный привкус…. Похоже на кровь. Губы влажные из-за выступившей крови. Больно спине, кажется, что что-то внутри переломилось, словно бы тростинка на ветру. Он не чувствует её, только догадывается. Что же это? Обычный сильный ушиб, или же, всё-таки, перелом? Как же он выберется, если это действительно он? Помощи, всё равно, ждать бесполезно…. Ему кажется в какой-то короткий миг, что он уже полностью задохнулся, и реальность вокруг него падает куда-то в черноту, не давая ему и шанса выжить. Но, нет – он до сих пор чувствует, как сильно болит спина, как выступившая кровь тёплой струёй катится из его рта. Он до сих пор жив. Почему его тогда не могут оставить в покое?... В этот миг он так похож на игрушку для большого железного кролика. Как иронично, что он становится в последние секунды своей жизни чьей-то игрушкой, с которой можно сотворить, что угодно. Это так похоже на него и его младшего братика Кевина. А, ведь, действительно, похоже…. Ведь когда-то он также вытворял со своим младшим братом. Он тоже был живым. Он тоже жил, играл, любил его и Лиззи. Но, Майкл не давал ему и шанса в тот год, превращая его жизнь в тот самый Ад, который он и испытывал в тот миг. Как же, всё-таки, это похоже. Как же это иронично…. Может, это и есть самая карма, про которую и говорил ему отец? Майкл не понимал в тот миг, почему он его вспомнил. Казалось, он опять окунается в воспоминания, и горячая волна ощутимой боли вновь и вновь захватывает всё его существо. Хотелось опять кричать. Хотелось звать на помощь, и попросту реветь, пока лёгкие не откажут полностью: всё равно, у него остались считанные секунды, и чернота поглотит его полностью, на радость железному кролику. Звать кого угодно. Просто звать. - Отец… отец… Майкл еле слышно хрипел, стараясь дать полную волю голосу, хоть и понимал, что это невозможно. В какую-то секунду он захотел пронзительно закричать, словно бы впадая в истерику. Ужас охватывал его, словно маленького мальчика. Маленький мальчик…. Подросток в красной маске лиса…. Отец плачет после инцидента с его погибшим братиком…. - Отец!... Я не хотел, папа!! Папа, помоги! Пожалуйста!!... Он не замечает, как начинает кричать, стараясь как можно глубже вдохнуть воздуха. Как странно, что в этот миг он заплакал. Слёзы катятся из его глаз, пока он чувствует, что хватка на горле ослабевает.... Что? Почему? Как? Майкл не верит, не понимает, что же происходит. Он только чувствует. Чувствует, как спина болит от того, что он постепенно скатывается по стене вниз – у него нет сил стоять, нет сил просто напрячь мышцы. Всё его тело дрожит, и Афтон не может унять эти нервные сокращения, будто бы дёргаясь в судорогах. Дышится всё ещё с трудом, но дышится. Он медленно восстанавливает дыхание, но всё ещё с очень и очень большим трудом…. Это что, и есть конец? Это и есть смерть? Нет. Не похоже. Она не может быть такой спокойной, такой тихой и продолжительной. Он до сих пор чувствует боль, только не так сильно. Он слышит в наступившей блаженной тишине только своё свистящее дыхание, словно бы его поразила астма, но и то очень слабо. И пока он пытается придти в себя, Афтон слышит: сильно искажённый, практически хрипящий, но такой знакомый голос доносится до него неощутимо, словно через туман. - Майкл?.... Это ты, Майкл?...