Здравствуй, отец

Пятая ночь не задалась с самого начала – на правах последнего рывка в конце недели, казалось, всё на этот раз хотело окончательно добить охранника, даже если тот будет ожесточённо бороться. Складывалось такое ощущение, что здесь уже заранее всё успели прописать, а заодно и предохранить от посторонних глаз. Потому что, даже директор, и тот, успел довольно рано уйти со своего рабочего места, будто на потеху завязавшейся игре. Да, Ника, действительно, не оказалось на месте, сколько Афтон не всматривался в безмолвные коридоры, когда приехал в офис. Даже закрытая на ключ дверь не особо его обрадовала в этот раз. Майкл устало вздохнул – ожидал он, конечно, какой-нибудь подставы, особенно от отца на последнюю ночь, но такую никак. На фоне быстро сменяющихся действий он бы вполне простил ему всё, даже вчерашний разговор о матери, который так неожиданно начался. Конечно, не сразу, но простил. Потому что такой налёт аттракционной нечисти с двенадцати ему ещё не удавалось пережить. Какие-либо мысли насчёт того, что папа может дать ему хоть какую-нибудь поблажку испарились в одно мгновение. Он не хотел остановиться так просто, словно позабыв какие-либо вчерашние слова, которые говорил сыну. Словно бы понимая, что лучше всё-таки избавиться от него, и больше ничего не говорить о том, что ему надо уезжать. Притом, сына понимал, что такие нападки начались не на пустом месте – у Афтона сегодня просто не получилось придти к сроку на ночную смену. Да и пораньше тоже. Это произошло случайно, будто на сработанном законе подлости, который, всё-таки, решился его настичь после хвалёной находки у них дома. Если вчера всю идиллию с подготовками ему испортил не вовремя подвернувшийся Ник со своими замашками, то сегодня ему помешала обычная автомобильная пробка. Пробка, которую он ну никак не ожидал увидеть в это время – что вчера, что несколько дней назад её не существовало, да и вообще не было никаких намёков. А сегодня, эти проезжающие на своих машинах в город, все просто как с ума посходили – и объехать пытались, и сигналили на все лады, кто во что горазд, только бы поскорее обойти стороной такую неожиданную преграду на въезде. Особенно таковой она была для Майкла. Ну, никак не мог он предположить такую подставу, будто нарочно сотворённую на его пути! Чувствовал нутром, что такая задержка только раззадорит его недалёкого родственника в аттракционе, тем самым сотворив самому себе небольшой бонус в виде проигрыша охранника. А Майк никак не хотел этого, особенно на последней ночи. Поэтому, он рвал как бешеный, когда наконец-то смог выехать из пробки, чувствуя, что, точно, опоздал. Ему не хотелось смотреть на дисплей автомобиля, на свои наручные часы, потому что не мог ещё раз напомнить себе всю абсурдность положения. Он и так, без подсказок, понимал, что время поджимает капитально – какой-то непонятный страх заставлял его холодеть изнутри, и Афтон боялся. Хоть и очень слабо, но боялся, и это было нормально. И, особенно, конечно, когда всё началось. Потому что Майкл даже и не знал, с чего начать в этот раз, когда наконец-то подъехал к аттракциону, а там и оказался в офисе. Сев за стол, стараясь не попасться в первую же секунду кролику, рыскающему по коридорам, он тут же попытался приступить к игре, но его и здесь поджидало очередное разочарование. Закон подлости упорно продолжал действовать – видео сломалось сразу, аудио вышло из строя, только он нажал на кнопку, чтобы отогнать отца. Даже фантомы в этот раз разбушевались с новой силой, независимо от самой вентиляции. Афтон готов был поклясться хоть в ту же секунду, что они действительно живые, независимые существа – ведь не было никаких предупреждений в виде красных буковок в углу экрана насчёт поломки, а они уже вышли на охоту! Здесь даже не помогали простые манипуляции защиты. Они начали нападать сразу же, вырывали планшет из рук, оглушали громко и шуршаще, будто помехами той же сломанной голосовой коробки, ослепляли этими белыми яркими точками зрачков. Майк крепко сжимал экран в руках, упрямо зажмуривал глаза, только бы не видеть этих чёрных силуэтов, но ничего не получалось. Медведь за окном, курица с игровых автоматов, круглый человечек с камер, высокий однорукий чудик из офиса бросались на него одновременно, и Афтон не успевал даже взглянуть на камеры, чтобы найти пробитого кролика. Ничего не работало. Даже простое внушение о том, что фантомы не материальны, и он может просто постараться работать дальше, никак здесь не помогло. Они всё равно, словно самые настоящие, бросались со всей силы, и Майк, как бы это ни было странно, чувствовал их. Чувствовал, будто они живые, и это было хуже всего. Это отвлекало его, настораживало, сводило с ума ещё больше, даже не смотря на то, что он отработал четыре ночи – всё было сейчас намного сложнее. Намного сложнее, даже по сравнению со вчерашней – ну никак он не мог предположить, что игра может усложниться до такой степени. Ему казалось, что самое сложное он, точно, смог отработать, и папа даст ему хоть какую-то поблажку. Нет. Он же отлично знал, что этого не может быть. Спрингтрап будет гонять его до конца, пока охранник не сдастся сам. Или, по крайней мере, пока сам его не поймает, как и было запланировано им самим. Всё-таки, именно такие правила он и установил, насколько помнил сам Майк. И от этого становилось не лучше. С усложнением дела шли всё хуже и хуже. Афтон сам не понимал, как он только смог, всё-таки, починить необходимые системы в этой кутерьме. Стараясь вновь не обращать внимания на фантомов, он тут же попытался найти Спрингтрапа, хоть и понимал где-то на сработанном подсознании, что это будет не так-то просто - наверняка, он уже успел пробраться чуть ли не к самому офису, и уже давно где-то выжидает подходящего момента для нападения. Майкл понимал, что он точно не промахнётся, раз всё с самого начала приобрело именно такой оборот. Он точно не будет вспоминать вчерашний разговор, да и вообще как-то попытаться установить вновь хоть какие-то дружелюбные отношения. Хотя, Майк, что уж тут скрывать, как-то да надеялся на это. Продуманный им план, всё равно, не хотел так просто забываться – фотокарточка до сих пор с ним, в кармане. Он чувствует острый край блокнота, знает. Если что, он знает, как быть дальше. Он должен попробовать это сделать. Ведь попытаться можно. Может, именно из-за этих мыслей Афтон в тот миг начал быстро нажимать на аудио сразу во всех близнаходящихся комнатах, стараясь не поддаться чувству страха – пока у него есть возможность, он будет выживать дальше. Глупо было бояться сейчас, когда и так было понятно, что всё так просто не пройдёт, но он не мог остановиться – сердце начинало с каждой секундой дрожать. А потом, стало обдирать и лёгкие, и Майкл невольно разозлился, когда понял, что вентиляция тоже сломалась. Над головой уже какую секунду короткими очередями мигала сирена, но он и не заметил этого, полностью погруженный в игру – Майк продолжал воспроизводить детский смех, внутренне молясь, чтобы система не сломалась сейчас, когда он в полушаге от нового «рекорда». Он не смотрел на часы, но понимал, что времени прошло не так уж и мало. Часа три, не меньше. Да, может, это было ничто по сравнению со спасительными шестью, но он, всё равно, был рад. Есть опорная ступенька, есть тот маленький рычажок, за который он может ухватиться и жить дальше. Наверно, из-за этого он ничего не замечал ровным счётом какой-то момент – замешательство сыграло с ним злую шутку. Только сейчас он и понял это во всех этих отчаянных движениях на выживание – ошибки здесь более не было, и от этого становилось только дурней, потому что не хотелось верить так просто. А кому хочется признавать поражение, особенно когда оно во всех отношениях буквальное?! А здесь оно, точно, было таковым. Знакомые раскаты из шахты заставили Майкла непроизвольно завыть сквозь зубы, и мужчина быстро кинулся к планшету. Папа совсем недалеко, Афтон понимал это. Если он не успеет хоть что-то сделать, то точно будет повержен. И особенно, конечно, когда он пролетел и в исправлении ситуации – мужчина невольно ударил кулаком по столу от досады, когда понял, что видео и здесь сломано. Майк, конечно, сразу поставил на починку, хоть и осознавал, что это ему никак не поможет: слишком долго ждать, непростительно. А понять сразу, где именно пролезает Спрингтрап было просто невозможно, хоть Афтон и соображал, что совсем недалеко. Можно сказать, прямо около него. Догадки подтвердились тогда, когда он услышал нарастающие удары совсем рядом, справа от себя, прямо в офисе…. Майк кинулся к планшету, быстро стараясь перекрыть шахту. И почему только сейчас, когда счёт пошёл на секунды, он стал медленно соображать, что должно произойти в следующую роковую минуту?! Притом, таковую во всех отношениях – Спрингтрап не будет церемониться, если проберётся к нему. А он пробёрется точно, Майкл не сомневался, и от этого он только больше начинал в этот миг злиться на себя за невнимательность. Ссылаться на фантомов не было смысла. Ведь он согласился на эту игру, а они только составляющая её часть! Этот порыв заставил его в тот миг применить последнее средство. Стараясь совладеть с собой, Майкл быстро стал переключать камеры, нажимая на кнопку аудио, внутренне надеясь, что механизмы кролика, всё-таки, отреагируют на детский смех. Ведь он находится не так уж и далеко от встроенных динамиков, чтобы остаться на месте. Хоть что-то да должно его сейчас остановить! Никак иначе. Только вот, это тоже ни к чему не привело. Сколько Майк не нажимал на спасительные кнопки, движение в вентиляции продолжалось – папа не останавливался, всё так же медленно продвигаясь по проходу. Афтон уже не обращал внимания на визги фантомов, на мигающие лампочки от вентиляции, всё больше и больше вслушиваясь в раскаты в шахте. У него не было сил злиться на самого себя за невнимательность. Просто не было идей, как ещё можно попробовать отогнать отца, и не дать ему пробраться в офис – аудио сломалось почти сразу, после нескольких кликов. Перекрывать шахту не было смысла, потому что слишком близко был аниматроник у цели. Как же всё-таки глупо было попасться сейчас, на последней ночи, тогда, когда почти всё сделано. Как же глупо было умереть сейчас, когда он практически всё прошёл, даже если до сих пор не верилось, что папа может что-то с ним сделать. Может, именно эти мысли заставили Майкла быстро встать в тот миг на ноги, покрепче схватив планшет, будто то же оружие от аниматроника. Он понимал, что это его никак не спасёт, но, всё равно, сильнее сжал его в руках, когда заметил в вентиляционной шахте знакомое движение. Он не должен попасться. Он должен выжить, даже если враг так близок. Должен, потому что по-другому быть не может! Да ещё и аудио к этому времени успело починиться – Майк быстро начал вновь нажимать на все близнаходящиеся комнаты, слыша из глубин коридоров детский смех, хоть и понимал, что это его не спасёт, раз не получилось в первый раз. Им стало овладевать что-то наподобие отчаяния, хоть он и не хотел это понимать. Он не хочет попасться. Не хочет! Майк на рефлексе дернулся в сторону, когда увидел, как перед ним небыстро, словно бы растягивая так неожиданно предоставленное ему удовольствие, наружу выполз из вентиляции Спрингтрап. Всё так же медленно, словно бы с трудом передвигая железными конечностями, мигая белыми зрачками глаз, вылез прямо в офис, с грохотом приземлившись на плитку пола железными ступнями. Как только Майкл не заметил таких звуков вчера, когда он появился прямо за ним – загадка. Точно заснул тогда, как последний дурашка, на рабочем месте, совершенно ничего не замечая перед собой – не будет папочка с таким раскладом пробираться, аки ниндзя, точно. Хотя, наверно, это было даже к лучшему. Так он, по крайней мере, не видел тогда то, что происходило сейчас. Потому что довольно-таки жутко было наблюдать за этими прищуренными белыми глазами и движениями отца, когда тот наконец-то увидел перед собой сына. В зеленоватых сумерках офиса Афтону вновь показалось, что игрушечная морда насмешливо исказилась. Белые яркие точки глаз взглянули на него насмешливо, отчего мужчину передёрнуло. Это не предвещало ничего хорошего. Майкл, точно, теперь, попался. Спрингтрап, похоже, это прекрасно понимал – аниматроник булькающе засмеялся, устало и с трудом вздыхая новую порцию воздуха. Воздух в один миг затрясся от этого искажённого вымученного смеха, постепенно перерастающий в такой ожидаемый приговор. Он озвучил его в ту же секунду, всё ещё не прекращая сотрясаться от охватившего его безумия. - Ну, что? Всё – Спрингтрап ухмыльнулся, склонив голову не бок. - Ты проиграл, Майки. Твоё время вышло. Папа со скрипом облокотился о стену, будто уж не торопясь в своих доводах, всё так же насмешливо вздыхая короткими порциями смешка. Ну, а что ещё делать, раз охранник, теперь, уж точно, никуда не денется? Игра окончена, значит, и торопиться некуда со всякими там расправами, которые он так сулил позапрошлой ночью. Всё равно охранник не выйдет отсюда. Афтон это и соображал, хоть и не сразу - он непроизвольно попятился, когда папа, медленно и устрашающе переступая ногами, двинулся прямо на него. Как же это сейчас похоже на хищника, что в любую секунду может кинуться на беспомощную жертву. Так иронично, хоть и до сих пор не хочется верить. И почему только Афтон вновь подумал о навыках убийцы? Наверно, именно так он тридцать лет назад подходил медленно к каждому ребёнку перед расправой, чтобы дать жертве окончательно испугаться. Может, именно эти мысли заставили Майкла непроизвольно отступить назад, хоть и почти незаметно – ноги не желали его нести дальше. Притом, он всё равно решил остаться на месте – у него были свои идеи, он не хотел так просто попасться. У него свои планы, и он не обязан идти по замыслу папы, даже если он сам согласился на предоставленную игру. Даже если он проиграл её, и пробитый кролик оказался в офисе раньше шести часов. Потому Афтон не сдерживается, медленно прикрываясь планшетом, только бы не видеть, как Спрингтрап перед ним медленно протягивает обе руки, отчего воздух вновь дрожит от скрипа механизма. Наравне с ужасом в Майкле просыпается что-то наподобие обиды. Совсем как ночь назад, он готов устраивать с ним перепалку вновь, только бы остаться в живых. Странное дело, но даже после всех пяти ночей Афтон не видел в нём машину для убийств. Где-то отдалённо он понимал простую истину, что если бы кролик хотел, он бы уже давно придушил его. Папа не должен его убить. Он не сделает этого. - Ты проиграл, Майк. – приговор вырывается из игрушечного рта вновь, но Афтон и не слышит. У него свой замысел. - Я не проиграл, отец! – голос срывался от накатившего волнения, и мужчина инстинктивно дёрнулся в сторону, болезненно вздохнув от неожиданности, когда понял, что в этот миг Спрингтрап чуть не набросился на него. Да, кролик, действительно, в тот миг сорвался с места, и железные пятипалые конечности чуть было не обхватили охранника для последнего дельца, что осталось на пути к завершению. Майк не сомневался, что вполне мог вновь кряхтеть под пальцами отца на горле, если бы не дёрнулся в этот миг. Да, не будь этого движения со стороны Афтона-младшего, то он точно бы завершил тут свой рассказ. Слишком уж всё произошло резко и быстро, не смотря на то, как же вымучены и осторожны были вновь движения отца, совсем как в прошлые ночи. Но даже так, Майк и не попытался остановиться – он-то знал, что такие движения отнюдь не будут ему в пользу. Он резко, стараясь не столкнуться со столом, попытался обогнуть Спрингтрапа, и пройти на выход из офиса. Сейчас или никогда. Он обязан выжить! Он обязан показать отцу то, что он хотел. Главное выждать, и попробовать это сделать. Только вот, похоже, отец не сильно-то пытался вникнуть в сыночкины мысли по поводу выживания. Впрочем, он и не пытался. Кролик вновь, казалось, усмехнулся на эти отчаянное действие, будто это его только рассмешило – создавалось ощущение, что он уверен в своей победе, и по-другому быть не может. Или же, для него всё ещё продолжалась одна большая игра, будто выдуманная им от той же скуки. Впрочем, Майкл на другую реакцию и не рассчитывал – слишком просто. - Не проиграл? – Спрингтрап булькающе повторил эти слова, хихикнул, прищурив глаза. Белые зрачки медленно скользнули по окружению. – Что-то это не похоже на коридор, Майк. Кролик многозначительно обвёл офис глазами, медленно воззрившись на сына. Искажённая улыбка вновь, казалось, стала шире. Железные пятипалые руки медленно сжались в кулаки. - Да и не похоже, чтобы ты был рад своей «победе», сына. Где же твой смех радости, оттого, что ты выжил? Спрингтрап насмешливо склонил голову на бок, с трудом повернувшись в сторону окна. Что и скрывать, а двигаться всё равно больно. Но мужчина этого и не заметил. - Ты сейчас тоже будешь не рад. – шумно вздохнул Майкл, чувствуя, что прямо сейчас он и должен сделать то, что обещал самому себе. Подсознание упрямо шептало ему, что именно эта секунда может решить всё. Раз разговор между отцом завязался, то он попробует его развить. Глупо, конечно, на что-то надеяться, смотря прямо в лицо убийцы, но Майклу было нечего терять. Он-то это знал. Казалось, его сил тут и не было. Рука медленно скользнула в карман кожаной куртки за блокнотом. Он не смотрел в тот миг на застёжку, специально смотря прямо в глаза отцу. Конечно, это было совсем не просто, особенно когда в любую секунду он может наброситься на тебя, но по-другому действовать было нельзя. Притом, довольно-таки было жутко всматриваться вновь, как во вторую ночь, в эти красные капилляры, в эти серо-голубую радужку под мутным ярким бельмом роботизированных зрачков – никак не были они похожи сейчас на человеческие. От этих мыслей по спине прошёл ледяной хлад. Пальцы наконец-то выхватили из кармана чёрный блокнот. Они быстро вытянули его наружу, не обращая на невнятный булькающий вздох отца – понять, что именно он пытался на это сказать, совсем не хотелось. Впрочем, и так понятно, что очередная порция усмешки. Но Майкл этого и не заметил. Фотокарточка была на месте. Маленькая, умещающаяся в ладони Майка, она невольно заставила его улыбнуться. Правда, только внутренне – его лицо исказила только вымученная улыбка, появившееся совершенно случайно, сама собой. Потому что, даже только мельком взглянув на весёлое лицо отца на фотографии, Афтон почувствовал, как невольно задрожало его сердце. Вновь нахлынувшие на него воспоминания совершенно не вовремя охватили всё его существо, но мужчина грубо отбросил их все на дальний конец. Он не подготавливал никакой речи к этому делу. По крайней мере, потому, что он никогда не думал, что этот момент вообще настанет. Притом, мозг шептал ему сам, что следует сказать в этот миг. Сказать, даже если время перед смертью идёт на секунды. Слишком иронично, но так правдиво. - Не это ли ты, папа, искал у меня тогда?... Его голос сорвался на хрип. Сердце застучало бешено, но Афтон крепко держался, не давая себе так просто опуститься. Он сглотнул, быстро вытянув руку по направлению к отцу, на выпрямленных пальцах держа за край фотокарточку. Он не знал, чего ожидать. Не знал, как отреагирует отец, но всё равно надеялся. Глупо, безнадёжно, совсем как в детстве. Глупо во всех отношениях. Майкл невольно зажмурился, чувствуя, как фотокарточка медленно вытягивают из его пальцев. Афтон-младший быстро повернул голову в сторону…. А потом, как только он вновь обрёл возможность вслушиваться, и хоть как-то попробовать понять, что происходит вокруг, он удивился тому, как стало в один миг тихо в офисе. Нет, он не смотрел, не видел, что происходит вокруг – он до сих пор не хотел понять зрительно, что творится на данный момент перед этим. Он просто вслушивался, боясь где-то на подсознании. Пауза затягивалась. А потом, он смог услышать этот знакомый, сильно искажённый голос отца. Хрипящий, тихий, он, казалось, прорезал нависшую тишину, заставив Майкла непроизвольно вздрогнуть. Но никак не повернуться в его сторону. - Откуда это у тебя, Майк?... Афтон нехотя, сохраняя напускную скуку, медленно ответил, стараясь не дать себе выдать своё волнение раньше времени. Голова начинала медленно гореть: - Дома у нас нашёл. Я ездил сегодня в наш дом, пап. Голос вновь хрипло отразился в стенах офиса, угасая в непонятном булькающем вздохе со стороны отца. - Он до сих пор есть?... – воздух сотрясся от визга механизма, отчего Майкл непроизвольно вздрогнул, чувствуя, что более сдержаться не может. Гордость пропустило любопытство, и именно потому Афтон медленно, стараясь не выдать свой интерес, крутанулся на каблуках в сторону папы. Что и говорить, а он не ожидал увидеть что-то странное, или же непонятное ему самому, но всё равно невольно вздохнул от удивления, когда получше всмотрелся в сумерки офиса. Как было странно наблюдать за тем, кто хотел тебя несколько секунд назад, всё-таки, выпихнуть из аттракциона, и исполнить свой задуманный план. Так странно, и при этом необычно было наблюдать за тем, что творится в эти самые секунды с папой. Неживые, казалось, остекленелые глаза отца ожили. Майк не знал, как ещё следует охарактеризовать эту заметную перемену во всем виде поломанного кролика, но ощущал где-то на подсознании, что никак иначе. Потому что папины глаза под маской, действительно, казалось, загорелись каким-то живым, до коле неизведанным огоньком. Той маленькой искоркой, какая когда-то загоралось в его, некогда человеческих глазах – тёплая, маленькая, живая. Может, она была не столь большой, чтобы быть изведанной в полной мере сыном, но вполне сильной, чтобы заставить вывести отца из странного оцепенения игры. Спрингтрап медленно поднял белые зрачки на Майкла. - Наш дом до сих пор есть?... - Да, пап. Есть. – Афтон поднял голову, стараясь говорить тихо и уверенно. Такая странная перемена в отцовском поведении только ещё больше насторожила его, как бы это странно не звучало. Майкл медленно поднял глаза на Спрингтрапа. - Только, он больше не наш, пап. Он давно заброшен. – Афтон резко воззрился куда-то в окно с выходом в коридор. Ему до сих пор было страшно. - Как же ты смог найти это, сына? – отец медленно опустил глаза, внимательно смотря вновь на фотокарточку в руках. Похоже, он медленно начинал соображать, что именно Майк пытался ему всё это время показать. Может, и не с большим желанием, но соображал. И, похоже, он не сильно противился этому. По крайней мере, он больше не пытался напасть, и Афтон-младший понял это. Как странно, что в тот миг он вымученно, нервно усмехнулся, натянув на лицо улыбку. Она появилась сама, и он не мог остановиться. Его сердце задрожало от нервного перенапряжения. - Я и не искал. Она у меня в комнате лежала. – Майкл вновь повернулся в сторону отца. Его ноги сами собой в тот миг подошли прямо к пробитому корпусу, и он не мог унять эти неосторожные движения. Папа не должен его убить. - Ты же хотел узнать, как выглядела наша мама. Вот и держи. Спрингтрап быстро кивнул, будто и, не слыша этой реплики. По крайней мере, Майку так и показалось, потому что тот и не шелохнулся более, полностью погружённый в изучение маленькой чёрно-белой фотографии. Маленькой фотокарточки их семьи, которую они оба так хорошо помнят, даже если старший уже многое забыл. По крайней мере, Майкл понимал, что так и есть – папа, действительно, не помнил многие моменты. Сейчас, наблюдая за ним вновь, он снова в этом убедился. Афтон-младший медленно подошёл прямо к кролику, стараясь не дать себе задрожать. - Смотри, - мужчина неспешно ткнул в знакомые лица, пряча нервный смех в себе. Он до сих пор боялся, что отец может кинуться на него в любую секунду, хоть и не хотел в это верить так просто. Может, именно это неверие и помогало ему сейчас. Да и заодно папе. Папа не может его сейчас убить, когда всё так хорошо идёт. Да, он играет с огнём. Да, он играет со смертью, но это не важно. Он не хочет, чтобы всё так сорвалось. Может, потому и он и говорит следующие слова, стараясь не дать своему голосу сорваться. - Смотри. Это вот Лиззи. А это Кевин. А вот эта женщина – наша мама. Она именно такой и была, я тебе не соврал, отец. Афтон мельком, будто стараясь разглядеть папину реакцию, взглянул на Спрингтрапа, тут же отводя взгляд. Он и так знал, что тот не способен выразить нужную ему эмоцию, но всё равно захотел на короткий миг, чтобы это было досягаемо. Сложно, всё-таки, разговаривать с человеком, когда тот без эмоций на вид, хоть и тщетно пытающийся подстроиться под охватывающие чувства. Слишком сложно, потому что неизвестно, что ожидать от него дальше. Вот и Майк не знал, а только лишь смутно догадывался, вслушиваясь в нависшую тишину. Сейчас, в наступившем спокойствии, он слышал только своё сердце, а ещё и хриплое дыхание отца изнутри костюма. Настороженное, тяжёлое дыхание, и больше ничего. По крайней мере, до одного момента. Он наступил довольно неожиданно для него. - А кто это?... Майк быстро опустил взгляд на фотокарточку, не совсем понимая, что имеет в виду высокий кролик. А когда взглянул, то невольно почувствовал, что холодеет. Нет, это было проделано не от страха, или какого-то там непонимания. Больше, скорее, от удивления, что охватило его в ту же секунду. Афтон почувствовал, как невольно скосил глаза на Спрингтрапа, не совсем понимая – потешается он, или, действительно, просит его напомнить. После вчерашнего разговора, Майкл, конечно, соображал, что папа многое за это время забыл, проведя последние годы в костюме, да. Забыл, потому что уже давно перестал быть человеком, и его разум помутился. Но, конечно, он никак не думал, что он забудет и самого себя… Железный, игрушечный палец показывал именно на отца – этого темноволосого, высокого человека, сидящего на фотографии вместе со своей женой. Сидящего на стуле рядом с самим Майком, Кевином и Лиззи, своими детьми. Уильям Афтон и Мария Афтон – муж и жена. Майк скосил глаза, чувствуя, как вновь задрожало сердце. Странный озноб стал пробирать его всего до костей. - Это же ты, пап. – Майкл, не совсем ещё понимая, что именно хотел от него услышать «собеседник», беспомощно развёл руками, стараясь не смотреть пока в эти белые глаза. Он, точно, не был готов к такому. - Это ты, ты таким был, пап. Неужто ты не помнишь себя?... Спрингтрап дернулся. Белые зрачки, казалось, не веря, взглянули на Майка, будто проверяя сказанные слова на правдивость. А потом, будто ещё больше пытаясь понять смысл этого странного словосочетания, взглянул на старый, дырявый металл. Пятипалая, железная рука вновь поднялась в воздух, словно бы для лучшего понимания сложившейся ситуации. Майк сам не заметил, как перестал дышать. Игрушечные веки припустились под углом, совсем как вчера. Казалось, папа вновь не мог просто так сдержаться. Кролик задрожал, будто от перенапряжения. - Проклятье! - провыл Спрингтрап, не стараясь более сдержаться. Последний слог он растянул в длинном, прерывистом рёве, из-за чего Майкл невольно дёрнулся в сторону. Ему стало не по себе от такой странной перемены в поведении папы. В особенности, конечно, тогда, когда тот, будто бы обращаясь к кому-то невидимому самому Афтону, громко проговорил куда-то в пустоту следующие слова. Даже спустя некоторое время, Майк не сразу смог сообразить, кого именно он имел в виду – слишком было непонятно и страшно. - Проклятье… - Спрингтрап гневно воззрился в соседний коридор. - Шарлотта, за что? Зачем?!.. За что? Отец, можно сказать, прокричал последний вопрос. Истерично, долго, уже не в силах сделать что-то ещё, просто проревел его, словно раненый зверь. Искажённый крик заставил воздух задрожать. Афтон-младший дёрнулся в сторону. - Какая Шарлотта? – Майкл, не понимая, что значит эта странная реплика со стороны отца, сам не заметил, как задал этот вопрос. Да, он осознавал, что, может быть, он будет с его стороны очень неосторожным, и папа после такого вполне может учинить расправу, но не мог остановиться. В один миг стало слишком страшно, хоть Афтон это и не хотел признавать. Ведь ему не в первой было за эту неделю сталкиваться с таким состоянием. Но, он всё равно, не смог. В особенности, конечно, от осознания того, что папа отреагировал на его вопрос мгновенно. Резко зыркнув белыми зрачками глаз, Спрингтрап повернулся в сторону Майкла, будто сам не понимая сначала, что именно имеет сын в виду. И только какую-то минуту спустя, после обдумывания, будто бы выплюнул этот ответ: - Та самая, Майк. Больше не спрашивай. Афтон пытался задать хотя бы ещё один вопрос, но взглянув ещё раз в белые зрачки отца, понял, что не способен. Если он попытается сделать это ещё раз – то, точно, не сможет выйти отсюда живым. По крайней мере, именно так считал сам Спрингтрап. Было видно и так, что он не собирается выставлять напоказ все свои тайны из прошлого, даже если сын основную знает отлично. Конечно, играть с огнём – его прерогатива, но не настолько. Ведь он не желает сейчас добивать отца, как прошлые ночи: для этого и остальные будут, если ему понадобится. Хотя, и тут были свои сомнения, что скрывать. Правда, идеи всё равно стали проникать в тот миг в голову Майкла, не зависимо от папиного наказа. Ведь он помнил на своём веку только одну Шарлотту. Шарлотту Эмили – дочку Генри, папиного сотрудника. Неужто, он имел в виду её?... - Что с ней произошло, пап?! - Я же сказал - больше не спрашивай! Спрингтрап громко прокричал эти слова, заставляя его вновь замолкнуть. Сил отвечать тут и не было – Майкл и так понимал, что от него ничего на этот счёт не добьешься. Если он и попытается узнать, то только сам. Больше нет никаких вариантов. Повторять опыт прошлой ночи ему ой как не хотелось. Особенно потому, что ночь подошла к концу, и времени на перепалку больше не осталось. Майк сам не понял, как она закончилась. Он только услышал вновь знакомый писк наручных часов, оповещающий о конце ночной смены, и невольно вздрогнул всем телом от неожиданности, когда осознал, что же, всё-таки, означает этот звук. Что и говорить, за всем этим разговором какие-либо элементарные знания просто вылетели из его головы, заставив его вновь испугаться. Впрочем, отца, похоже, это только позабавило. - Значит, мне не боишься перечить, а часов своих испугался, да? - Заткнись. – Майкл прошипел это слово сам, внутренне злясь на самого себя за столь необдуманную реакцию. Теперь, Спрингтрап, точно, найдёт над чем потешаться всё оставшееся время. Афтон в этом более не сомневался. Но, даже так, к нему есть ещё одна претензия. Небольшая, но очень важная. Он чувствовал, что если не скажет эту короткую фразу, то точно разъярит отца. Ну не хочет он, чтобы тот так просто присвоил её себе, будто свою собственность, как когда-то давно. Что и говорить, а свою обиду за эту картинку он, наверняка, так и не забыл. А Майкл уж тем более. Потому, они не сдерживается, чувствуя, что не может. - Ты фотокарточку верни, хоть. – Афтон-младший невольно воззрился на отца, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу. Он не боится его сейчас, как бы это странно не звучало. Он просто хочет, чтобы он отдал её, и всё тут. Ну не хочет он её оставлять просто так отцу, как какой-то там любезно предоставленный подарочек. Только вот, похоже, сам папа это, как-то, не хотел соображать. Мутно, невидяще он взглянул в тот миг на Майка, прищурив глаза. И почему только Афтону вновь показалось, что искажённая игрушечная улыбка стала шире? Галлюцинации, чтоб их. Только конечно, не в словах отца, которые он, не задумываясь, в тот миг проговорил. Впрочем, хоть Майк их и ожидал, совсем был не рад. - Верну завтра, сына, завтра. Не смотри на меня так. - Да, ты!... – Афтон-младший почувствовал, как невольно он начинает злиться. Ожидал он, конечно, очередную подставу, но никак не такую. Папа хочет забрать последнее, что у него осталось, будто бы ему это доставляет особое удовольствие. Он не задумываясь, даже и не спрашивая, забирает её себе! Майкл невольно кинулся, пытаясь вырвать фотокарточку из железных лап. - Отдай, она не твоя! - Перестань бузить, сына. – Спрингтрап играючи поднял руку с фотографией кверху, будто потешаясь над разгневанным Майком. - Я же только на один день, завтра верну. Ишь, вцепился, как ребёнок в игрушку. Он ловко перекидывал её из одной ладони в другую, ловя прямо над головой Афтона, будто бы ему нравилась такая бесполезная игра. Но, Майк. Как же он в тот миг вознинавидел её! Как же она злила его, угнетала. Особенно, конечно, от осознания того, что папа так и не оставил эти свои дурацкие замашки, совсем как раньше. Ведь он делал также, когда сын был маленьким. Не значит ли это, что Спрингтрап, вновь, его за человека взрослого не считает? Особенно, конечно, после того, как он сравнил его с ребёнком. Майк не воздержался от крика. - Да прекрати ты уже! Хватит! Я не маленький. - Лучше прекрати сам, сына. – глаза отца скучающе взглянули на бунтовщика, отчего Афтон только пуще рассердился. И чего он только из себя строит, как раньше, самым главным? Ведь это не имеет никакого смысла, он и сам это знает! Впрочем, Майкл не успел в тот миг сказать какие-либо ещё неудовольствия по поводу папиных замашек. Если раньше он радовался приходу дневной смены, да и вообще её окончанию, то сегодня он готов был её возненавидеть всей душой. А ошибиться в том, что это была именно она – он не мог. Слишком уж просто, раз шесть часов уже давно прозвенели. Похоже, понял это в тот миг и сам Спрингтрап. Быстро прекратив действовать на нервы сыну, он, даже и не сказав ничего на прощание, быстро развернулся, вновь исчезнув, как и прошлой ночью, в вентиляционной шахте. Миг – и его уже не было на месте, оставив после себя только знакомый грохот в вентиляции. Майкл на эти финальные движения только глубоко вздохнул, невольно заныв сквозь зубы. Сегодняшняя ночь, действительно, была очень «весёлой». И он не мог охарактеризовать её по-другому. Дверь сзади него открылась, пропуская работника дневной смены. Где-то отдалённо, на подсознании, он смог различить прыгающие шаги директора...