Здравствуй, отец

- Могли бы хоть заранее позвонить, что ли! Голос за дверью становился громче. Рядом прозвучал чей-то мужской тембр, но тут же стих, перекрываемый волной новых реплик. - Народ весь перебудите в такую рань возвращаться! Ишь, придумали! Где-то отдалённо последовали шаги, после чего, всё стихло. Но мужчина отлично знал, что старушка с вахты ещё несколько минут что-то ворчала себе под нос, гремя связкой ключей от номеров. Может, и не слышал, но точно знал – такие особы, как она, по-другому и не умеют, предпочитая гнуть своё направо и налево, только доказать всем свою правоту. Уж это он понял с самого начала, ещё в первый день. Он приоткрыл глаза, замечая где-то за дверью, в освещённом коридоре, две удаляющиеся тени. Размышлять, кто это именно был, не имело смысла – он понимал и так, особенно, по голосу. - В следующий раз не пущу, помяните моё слово! Эти слова вахтёрши мутно отразились в сознании Майка. Погружённый в полудрёму, он не сразу смог сообразить, что же, всё-таки, происходит – как и любой человек в такие секунды, он в первое время и вовсе решил, что это что-то из его ночных бредней. Не запоминающихся, но таких надоедливых, въедливых в мозг, и бесследно исчезающих на утро – именно так Афтон мог бы их охарактеризовать, если бы понадобилось. Например, как сегодня. Да, что и говорить, а в этот раз их было не счесть – какая-то совершенно несусветная ерунда лезла ему в голову всю ночь, из-за чего он так и не мог по-нормальному насладиться предоставленным блаженством. Он даже и не мог точно вспомнить сейчас, что же именно он видел, какая ерунда стала для него непонятной и нелепой. Они вставали в его глазах мутными картинками, повторялись несколько раз, надоедающе вспыхивали вновь и вновь, пока Майк не просыпался. Он отключался уже через несколько секунд опять, но это никак не помогало ему, заставляя видеть что-то странное и непонятное в своих снах. Хотя, может, и не совсем уж непонятное – сейчас, когда Майк немного, да пришёл в себя, он начинал осознавать, что же именно отражалось внутри него этой ночью, заставляя просыпаться. Думать об этом, конечно, совсем не хотелось, но мозг всё равно воспроизводил эти странные мысли. Бесцветные, непонятные, мутные в его воспоминаниях. От этого становилось на какой-то миг не по себе. Впрочем, мужчина не сильно удивился этому чувству, предпочтя не замечать. И почему же только сейчас Афтон почувствовал, как его сердце начинает лихорадочно биться, отчего становится холодно макушке? Да, действительно, какое-то странное волнение заставило Майка в тот миг вздрогнуть, безэмоционально уставившись в следующий миг на белый потолок комнаты, медленно заёрзав под одеялом. Мужчина невольно зажмурился несколько раз, только бы слипающиеся глаза не начинали видеть эти навязчивые картинки вновь – на фоне светлого потолка, в сумерках, они были, что ни на есть, самыми яркими, и это никак не спасало положение. Особенно, конечно, от смаривающей духоты, так неожиданно зародившейся в каждом уголке комнаты – Майк так и чувствовал, как в голове становится жарко, и какие-либо мысли медленно утихают. Афтон, против своей воли, опять почувствовал, как веки медленно опускаются, заставляя его заснуть. Какой-то миг, всё было слишком тихо. Настолько тихо, что мужчине показалось, будто он и вовсе оглох – в ушах звенело, голова кружилась, и в следующую секунду, словно короткая вспышка, в глазах у охранника вспыхнуло горячее зарево. Яркое, красно-жёлтое, оно заставило Майка ослепнуть, болезненно охнув от неожиданности. Он зажмурился ещё сильней, чувствуя, что не хочет видеть и чувствовать это вновь. В короткий миг стало жарко. Ещё жарче, чем было в комнате – мужчина знал это, чувствовал, хоть и не видел, что происходит. Не видел, потому что знал, что его глаза закрыты, зажмурены, и что с таким раскладом он не способен сейчас что-либо разглядеть. Но это никак не противостояло вновь вспыхнувшему пеклу, опаляющим его волосы и лицо– вместе с этим, где-то на подсознании, мужчина уловил и запах гари. Неощутимый, стоящий, казалось, где-то в голове, будто густой туман, он дурманил, сводил с ума, перекрывал занозившее в крике горло. Вместе с короткими вспышками Майк чувствовал, как становится жарко от хлынувшего прямо ему в лицо дыма. Горячего, парящего, казалось, прожигающего его насквозь, прожигающего всё его существо. Ему казалось, что он сейчас сожжёт его полностью, не оставив и следа. Лицо горело, страх начинал нарастать внутри Афтона с неимоверной скоростью, отчего сильно и быстро забилось сердце. Забилось лихорадочно, отдаваясь прямо в голове, вновь и вновь передавая сигнал тревоги куда-то глубоко в дремлющий мозг. Майк не мог ничего сделать, чувствуя, как стало в один миг страшно. Он не мог пошевелиться. Не мог и кричать, чувствуя, что все его прошения и мольбы застряли где-то глубоко в горле, наподобие тугой пробки. Здесь же перекрылось и сбивчивое дыхание. Так хотелось в тот миг глотнуть, хоть бы немного, свежего воздуха. Холодного, ночного, морозного, только бы страшное пекло в его голове прекратилось в тот же миг. Он не мог больше дышать, чувствуя, как мотыльки копоти забиваются ему в лёгкие, прожигают их, больно отдаваясь в груди. Он чувствовал, что теряет эту способность, задыхается с каждой секундой в этом огненном зареве. Он пытается бежать, но руки и ноги отказываются работать. Афтон попытался закричать, позвать кого-нибудь на помощь, но прожжённые лёгкие дали ему возможность только сдавленно прохрипеть, бессмысленно напрягая голосовые связки. Сдавленно провыть только жалкий, ни на что не похожий слог, который, даже если бы и попытался, не смог бы побороться за зов о помощи. Он сжимает кулаки, бьёт ими в воздухе, будто бы стараясь отогнать напасть, но не может, понимая, что не способен. А потом, Майк понимает, что кричит безмолвно, где-то на подсознании – мычание вырывается из его горла мучительным долгим звуком. Хрипящие звуки вырывались из его рта тихо, заставляя пересохнуть напрягшемуся горлу. В тот же миг, Афтон осознаёт и то, что его пальцы крепко держатся за плед, а не за какие-нибудь там стены. Он оглянулся, до сих пор не доверяя окружению – духота в комнате заставляет его лихорадочно дышать. Он чувствует и то, что весь в холодном поту. Напряжённый, напуганный, он медленно садится на кровати, до сих пор не переставая глубоко дышать, вновь и вновь пытаясь удостовериться в том, что лёгкие в порядке, а он сам ещё жив. И только потом уж откидывается обратно на подушку, обессилено дрожа. Это всего лишь сон. Да, он вновь открыл глаза, понимая, что на этот раз, точно, не решится ещё раз заснуть. Нет, ни за что не попытается – только не сейчас, не в этот час, не в эту минуту, не опять. Он не хочет, чтобы это повторилось ещё раз, как какая-то заевшая пластинка в проигрывателе, воспроизводящая в мозгу этот самый сон. Словно на потеху уставшему разуму, только бы ещё больше дать Майку разволноваться в конце напряжённой недели, когда все ужасы теперь заперты где-то на дальних полочках сознания. Но, запертые, это ещё не значит, что не способные пробраться в реальность, в сны. Майк это понимал и так, зная практику прошлых лет – ему было не в первой просыпаться именно так, в холодном поту с лихорадочно бьющимся сердцем. А что же ещё следовало ожидать, раз он за последнюю неделю стал знать слишком много? Конечно, именно это только и оставалось, чтобы охарактеризовать всю бедственность снов, охватывающих его в этот раз – в этом не было ничего удивительного. Только вот, сейчас, когда он обессилено лежал головой на подушке размышляя о событиях сна, Майк никак не мог понять, даже когда наконец-то обрёл способность видеть и ощущать реальность, почему сейчас ему снился именно этот сон. Такой короткий, повторяющийся раз за разом всю ночь, казалось бы, для лучшего запоминания. Казалось, кто-то вновь и вновь пытался ему что-то донести, предупредить, дать возможность что-то исправить, только бы всё встало на свои места в ту же секунду. Афтон задумался, пытаясь припомнить, пока воспоминания не ушли из его головы, все маленькие и большие детали – непросто, но очень важно, чтобы вконец всё понять. Может, конечно, это никак и не помогло бы ему справиться с дальнейшими ужасами, но, хотя бы, дало возможность пока пободрствовать. Сейчас это было очень даже необходимо. ….Стены, за которые он пытался держаться, были высокими. Под своими ладонями, схваченными огнём, он чувствовал выпуклый небольшой квадратик – узор, так знакомый на ощупь, и так неожиданно врезавшийся ему глубоко в мозг. Ниже он ощущает и небольшую полосочку, приклеенную к уже гладкой, тёмной обугленной стене. Чёрно-белые квадратики с красной каёмкой горят. Под ногами Афтона трескается от температуры шахматная плитка. Где-то под потолком, взвиваясь под самый верх, огонь «лижет» и мелкие звёздочки…. Звёздочки… Зелёный обугленный кафель…. Чёрно-белая плитка…. Майк прикрывает на какой-то миг рот рукой, дабы вздох не вырвался наружу от внезапной догадки. Впрочем, он больше и не думал, понимая, что больше ничего для размышления и нет. Ведь он прекрасно узнает даже сейчас, прямо в своих воспоминаниях, убранство «Fazbear’s Fright». Хорорр-аттракцион в огне. Он горит. Подстёгнутый этой странной, закравшейся ему в мозг мыслью, Майк быстро потянулся, не вставая с кровати, за телефоном. Да, именно за телефоном – спрашивать и размышлять ещё раз, по этому поводу, не было смысла, и Афтон это понимал. Ему нужны были сейчас только ответы, и больше ничего. Только то, что заставит его понять, почему он целую ночь видит одно и то же. Может, конечно, это никак ему и не поможет, но верить хотелось. Старенький, кнопочный телефон покорно лежит в руках ночного охранника – маленький, умещающийся в его ладони, он ярко слепит глаза, вибрирует при каждом нажатии на маленькую кнопочку. Легко набирает и нужный номер, который Афтон сохранил, как говорится, на всякий пожарный, где-то в «Контактах». Не совсем понимая, что именно им движет в следующую секунду, лихорадочно набирает непослушными пальцами номер Хангерсона. Странно было, конечно, в столь поздний час звонить директору, но заспанный мозг всё больше начинал подавать сигналы тревоги. Майк даже и не понимал, какой конкретно страх заставлял его думать, размышлять о своём сне – ведь это же настолько глупо и смешно, что не стоит и понимать. Это же просто сон, плод его же больного воображения, который доступен только ему самому. На какой-то миг Афтон даже замер, понимая, как же глупо и странно на данный момент он себя ведёт, словно ребёнок, что испугался, и пытается хоть как-то позвать на помощь несуществующих в его жизни родителей, дабы те его успокоили до утра. Хотя, в принципе, такое сравнение сейчас было, почти что, точным. Даже слишком. Всё-таки, многое, уже как несколько дней назад, встало на свои места. Хоть и не совсем законные места, но встало, заставляя Майка в тот миг ещё ожесточённей начать набирать номер. Какая-то странная, маленькая догадка начинает просачиваться в его мозг и о недалёком родственнике, заключённом в пружинном маскоте. Чтобы бы сделал папа, если бы пожар действительно начался?... Майк невольно вздохнул, когда понял, что вопрос так и остается для него риторическим. Обсудить столь щекотливый вопрос нельзя ни с кем. С Ником тем более. Афтон, глубоко вздохнув, нажал на кнопку вызова, быстро прикладывая телефон к уху. Он сейчас даже и не ждал, что что-нибудь вообще произойдёт, или же, что ответ, всё-таки, соизволит прозвучать в ответ на ночной вызов. Поэтому, не было ничего удивительного, что он дёрнулся, и чуть не выронил телефон, когда услышал в трубке шуршание, а затем и заспанный усталый голос. Знакомый и въедливый, отчего Афтон даже на короткий миг вообще пожалел о своём решении. Ник действовал ему на нервы даже сейчас. - Алло?... - Мистер Хангерсон… Майк, действительно, не ожидал, что непутёвый директор ему ответит на столь поздний звонок. Наверно, именно это и заставило его на какой-то миг замолчать, не обращая внимания на сыпящиеся в трубку вопросы Ника, с другого конца воображаемого провода – тихие и вялые они сразу же дали знать, что ночной охранник в полной мере сейчас досаждает спящему директору. Всё-таки, не каждую ночь кто-то будет тебе звонить именно так, чтобы узнать некоторые вопросы. Но Майкл усмехнулся про себя, предпочтя на данный момент остаться при своих мыслях о невежестве только на мысленном уровне. Глубоко вздохнув, стараясь упорядочить в голове мысли, Афтон тихо попытался задать всего один вопрос, так неожиданно возникший у него этой ночью. Что и говорить, а все мысли разбегались сейчас не хуже тараканов в том же подвале – мелкие, юркие, беспорядочные. Именно из-за этой двойственности Афтон в тот миг и не смог ничего сказать боле, только выдавив сквозь зубы один вопрос, так и вертящийся на языке. Сказать что-то ещё, да и вообще выстроить предложения должным образом не получилось. Мужчина глубоко вздохнул ещё раз: - В-всё в порядке с аттракционом? – Майк, не совсем ещё понимая, что он только что сказал, невидяще уставился куда-то в сумрак комнаты. Так он чувствовал себя спокойней. По крайней мере, теперь, ему оставалось только слушать. Только понять, на самом ли деле он пугается по делу, или же всё опять относится именно к его безумию, так ненужному никому. Впрочем, второе сработало безотказно. Майк, по правде, другого и не ожидал, на какой-то миг усмехнувшись тому, как же глупо он себя повёл прямо сейчас. В трубке возникла секундная пауза. Похоже, директор, и этого вопроса никак не ожидал, не то, что звонка. - Конечно, всё в порядке, м-мистер Афтон. – Хангерсон напряженно засопел в трубку. - Один из сотрудников не так давно дозвонился с проверки, доклад-дывал, знаете, что всё хорошо… На удивление Майка, Ник стал запинаться: до того неосознанное и непонятное с его стороны действие, которое мужчина и предположить не мог после минувшей недели. Это его насторожило в тот миг довольно-таки сильно, хоть и на секунду – мальчишка же, что с него взять. Странная, конечно, была сейчас идея шутить так просто, но охранник только усмехнулся, понимая, что какое-либо волнение его отпускает. Вот уж, действительно, выдумала его больная бошка такую штуку! Конечно же, с аттракционом ничего не случится. Да даже если и случится, то точно не сегодня – эти непутёвые работники держатся за него, как ребёнок за любимую игрушку. С таким раскладом какой-либо пожар станет для них большим ударом, это уж точно. Или же, если не ударом, то, хотя бы, напоминание того, что компания «Фазберс Интертеймент» уже в тысячный раз проклята, и нечего было больше ожидать. Если посмотреть, то Майк склонялся даже больше к этому варианту – Харрикейн протестовал об учреждении хоррор-аттракциона именно по этой веской причине. Уж больно суеверен здесь народ, ничего не скажешь. Уж Майк это знал прекрасно из своего собственного опыта. Скрывать здесь было нечего. - А что такое, мистер Афтон? - Ничего, Хангерсон…. – мужчина картинно помотал головой. - Ничего. Майк медленно опустил телефон, быстро нажав кнопку сброса. Уставший, но в какой-то мере успокоенный, он вновь лёг на кровать, оказавшись головой на подушке. После нескольких секунд беспорядочного рысканья рукой по спинке кровати, телефон, наконец-то, оказался вновь в кармане кожаной куртки, висящей в этом же районе. Разговаривать дальше было бессмысленно, и мужчина это понимал прекрасно. Что и говорить, а записаться в число сумасшедших, даже после нескольких дней работы, он, всё же, не хотел. А значит, пора замолчать и постараться забыть думать о кошмарах, что вырываются из твоего собственного подсознания. Ведь оно только твоё – и больше ничьё. Не стоит впутывать чужих в свои личные проблемы. Майк рассмеялся болезненным хриплым смехом, прикрыв глаза, понимая, что даже эта короткая истина ему сейчас не поможет. Ведь так было очевидно и понятно, что он уже давно сошёл с ума. Ведь он это знал и так. Но ему уже было весело об этом думать. Потому что это так смешно притворяться нормальным, когда ты каждый день боишься, совсем как сейчас. Когда твоё воображение берёт контроль над сознанием и не даёт спокойно жить. И всё только из-за того, что ты один во всей этой истории слишком много знаешь. Знаешь то, что другие предпочитают не замечать. Особенно, конечно же, в плане снов, что каждый раз стараются вновь что-то дать тебе вспомнить. Что и говорить, а последний из головы, на этот раз, не желал так просто проходить, даже после разговора с директором. Что сейчас, что через несколько минут, яркие вспышки в глазах то и дело вставали вновь, заставляя охранника вздрагивать под пледом. Хотя, последнее он в какой-то миг предпочёл скинуть, понимая, что под ним не хуже, чем в печке. Впрочем, может именно этот факт и заставил Майка вновь сообразить, из-за чего он вообще ещё проснулся. Может, конечно, не его дело было ругать учредителей мотеля, что даже простую вентиляцию провести не могут, но, хоть так, нужно переделать некоторые детали под своё лад. Он медленно встал с кровати, стараясь не наткнуться в сумерках на какие-либо преграды у окна, по типу той же тумбы, или соседнего пристанища. Он подтянулся, схватившись за мудрёную ручку где-то сверху. Форточка открылась не сразу, из-за чего Афтону даже захотелось её и вовсе дёрнуть со всей силы, не обращая внимания на какую-то там технику безопасности. Но понимая и так, что столь отчаянное действие может вновь вызвать праведный гнев у знакомой бабульки с вахты, Майк медленно, стараясь не сломать, открыл оконную раму, позволяя потокам свежего воздуха проветрить душную комнату. Ночной мороз, казалось, прорезал в тот миг своими потоками душную комнату Майкла. Сильно, быстро теребя непослушную чёлку Афтона, он ворвался в комнату, тут же заставив мужчину на какой-то миг вздрогнуть от холода. Но, даже так, он чувствовал себя теперь, как надо – он невольно, стараясь быть как можно тише, глубоко вздохнул, после чего, усмехнулся. В груди успокаивающе затрепетало сердце. Всё, действительно, было, теперь, хорошо. Мужчина устало отошёл от окна, медленно переступая ногами по линолеуму комнатки. В ту же секунду, он и вовсе решился выйти и за дверь, в коридор, понимая и так, что спать ему, точно, теперь не потребуется после того, что случилось. Всё равно, сонливость за эти минуты, как рукой сняло, а, значит, и пытаться не надо. Главное, теперь, вести себя тихо, и всё. Притом, какой-то непонятный липкий страх заставлял его пока не ложиться спать. Он где-то на подсознании понимал, что обязательно вновь увидит один и тот же сон, так и застрявший в его голове на эту ночь. Поэтому, Майк больше и не размышлял по пути сюда. Он медленно открывает дверь, щурится от потока прохладного воздуха, и выходит. Здесь, в длинном коридоре мотеля, было очень и очень тихо. Освещённый тут и там голубыми маленькими лампочками, он был погружён в еле ощутимый полумрак, от которого Афтон в тот миг немного поежился. Неподалёку от него длинные тонкие жалюзи игрались на ветру из приоткрытой форточки, отчего невольно пришёл на ум вопрос о том, как этот громкий звук ещё никого не перебудил. По спине на какой-то миг побежали ледяные мурашки, от которых мужчина медленно просунул руки в накинутую на плечи кожанку. Но это не сильно спасло положение. Особенно, конечно, когда он степенно пошёл по коридору, всё больше и больше отдаляясь от своей комнатки. А потом, он, где-то на подсознании, начинал соображать, что с каждым своим шагом его голова начинает гореть от вырабатывающегося в кровь адреналина, руки начинают беспомощно сжиматься в кулаки, а сам мужчина чуть ли не ускоряет шаг, постепенно перерастающий в еле заметный бег. Может, это и казалось странным, но он уже понимал, что начинает с каждым разом всё больше и больше бояться сумерек. Всей этой ночной атмосферы, которая когда-то стала для него чем-то большим, чем просто время суток. Может, потому, что именно в это время никто его за эти годы не пытался потревожить, не пытался и о чём-то спрашивать, и, в скором времени, это время стало для меня чем-то вроде друга. Она заменяла ему товарищей, которые у него так, можно сказать, и не появились за это время. Заменяла и исчезнувшую семью. Но не сейчас. Не после того, что произошло. Маленькие светлые глазки следовали за ним даже здесь. Страх сковывал его, заставлял вновь и вновь вглядываться в бесчисленные коридоры, так похожие один на другой. Его ноги стремились бежать, только бы побыстрее оказаться там, где нет тьмы, но он отлично понимал, что сейчас ещё ночь. Что все демоны до сих пор здесь. Те демоны, что он принёс вместе с собой в воспоминаниях. Они рвут его изнутри, заставляю вырываться наружу - фантомы следят за ним, шипят механическими ртами, словно самые настоящие. Они лязгают механическими частями, протягивают руки, чтобы больше он никогда не смог сбежать от них. Шалящее сердце ударяло набатом по вискам. Страх сковывал его, заставлял рваться куда-то дальше. Дальше, прочь от теней. Они приобретали зеленоватые оттенки, вырастали, становились массивнее и выше. Белые точки зрачков вновь следят за ним, только, на этот раз, не роботизированные, а человеческие. Отцовские, родные. Только, спрятанные за маской, они не видны Майклу должным образом. Но он и не хочет, чувствуя, как же сильно ударяет вновь сердце о грудную клетку. Он бежит, только бы исчезнуть отсюда. Бежит дальше, прямо по коридору, не чуя под собою ног. Страх управляет им ещё несколько секунд, пока он, наконец, не останавливается, переводя дыхание. Оно сбивчиво вырывается из его лёгких, пока Майк старается придти в себя. Оправиться от страха, сковывающий его все эти минуты. А потом, Афтон, стараясь не сильно смотреть по сторонам, оказывается прямо здесь, напротив стеклянной двери запасного выхода. Прямо на лестнице, он, наконец-то, смог отдышаться. Глаза быстро блуждают по окружению, сердце стучит, но он и не замечает, быстро поднимаясь по каменным ступенькам. Ноги дрожали от вновь смаривающего сна, но он старался этого не замечать, поднимаясь на лестничную площадку – объект его дальнейшего пребывания, который он не мог забыть. По сравнению с коридором здесь было намного светлей – источником света являлось окошко из которого, на фоне черного неба, заволокшее тучами, проглядывало золотое солнечное свечение. Рассвет. Действительно, горизонт, прямо перед балконом, уже загорался светлой полосой. Медленно, неощутимо, почти и незаметно отсюда, но загорался – восток постепенно пропускал ниточки солнца. От этого на балкончике было не так уж и темно. Особенно, конечно, из-за дальних фонарей дороги, которые, хоть как-то, да разбавляли всю атмосферу раннего летнего утра. По всем законам жанра их так и не удосужились выключить, будто бы и забыв об их существовании. Впрочем, Афтон сейчас об этом совсем не размышлял, только мимолётно бросив взгляд на неожиданно открывшиеся ему красоты просыпающегося Харрикейна. Притом, Майк понял в ту же секунду, что оказался прав в своих догадках – здесь было не просто окно на лестничной клетке. Оно было вытянутым и заканчивалось с другой стороны обычным железным балкончиком. Впрочем, что и следовало ожидать. На удивление мужчины, дверь, и здесь, оказалась открыта, казалось, будто бы специально для него. Поэтому, Афтон больше и не раздумывает, быстро открывая балкон и заходя. Здесь, на железном пристанище, наполовину скрытом стеной каменного здания, было довольно прохладно. Майк в очередной раз усмехнулся своей находчивости, когда понял, что не зря накинул свою кожаную куртку на плечи. Что и говорить, а стоять здесь в одной кофте, пускай и с длинным рукавом, было не самым лучшей идеей. А сейчас, эта несчастная кожанка, которую он незамедлительно решил застегнуть, спасла положение. Может, и не совсем, но точно. Уж он это почувствовал сразу, с облегчением вдыхая до самого сердца морозный воздух. Постепенно успокаивая себя, постепенно успокаивая рвущиеся наружу воспоминания, которые теперь ожесточённо прорвались наружу. Только вот, теперь, всё это произошло в совершено новом свете – более страшном. Более пугающем. И здесь, далеко от своей комнаты, далеко от страшной тьмы, он чувствовал себя намного лучше. Холодный воздух рвал непослушные волосы, заставлял его щуриться и жмуриться, но Афтон понимал, что не против этих ощущений погоды. После душного номера и сонного бреда это было лучшим лекарством для его уставшего мозга. Но Майк недолго пребывал один. Словно в полудрёме, совсем, как и в начале, он услышал сзади себя чьи-то шаги. Поначалу, приглушенные, тихие, степенные, после чего и громкие, отчего сотрясся железный балкончик. Афтон вздрогнул от неожиданности. Особенно, конечно от того, что новоприбывший за его спиной так неожиданно заговорил с ним, будто они старые друзья. Ох, и знает же мужчина таких людей, которые любят приходить как раз не вовремя…. - Прохладно сегодня, не правда ли?... Типичное начало всех людей подобного рода. - Майк это понял в тот миг отлично. Соображая, что лучше ответить, чем просто стоять молчать, мужчина незамедлительно начал рыться у себя в карманах, картинно пытаясь показать, что не сильно-то и настроен сейчас общаться. Только вот, и здесь, был своего рода провал. Он совершенно ничего не смог найти стоящего, чтобы могло его, да и человека за его спиной, отвлечь – телефон, пачка сигарет без зажигалки никак не спасли ситуацию. Мужчина невольно ругнулся про себя за то, что отдал «огонёк» дядьке из аттракциона. - Да, довольно-таки… Прохладно. – пробубнил под нос Афтон, понимая, что отделаться, всё же, не выйдет. Это его, мягко говоря, совсем не впечатлило. Может, именно поэтому охранник тогда и разозлился на незваного гостя, чувствуя, что если тот не оставит его в покое, тот он, вполне, на правах своей работы, попытается его отсюда выкинуть. Куда-нибудь обратно, за дверь, на лестничку, только бы он больше здесь не появлялся. Наверно, именно эта мысль заставила Майка обернуться, чтобы сделать замечание. Или же, как говорится, простое предупреждение на всякий случай – должен знать человек, с кем связался, раз решился заговорить. Только вот, именно за этим дельцем Майк и замер, чувствуя, что невольно охнул от неожиданности. Прямо перед ним, облокотившись на железные перильца балкончика, стоял высокий, примерно ростом с Афтона, человек. Одетый в серенький потёртый пиджак, выпирающие полы тёмной рубашонки, он сильно врезался в мозг мужчины, заставив того непроизвольно замычать. Впрочем, то же самое случилось и с человеком перед ним, когда ему открылось бледное лицо Майка. Последний не сомневался, что зрелище было самым, что ни на есть, весёлым – на Смерть, точно, похож после недосыпа и всей той работы, что происходила всю неделю. Но он даже и не подумал, пытаясь выдохнуть хотя бы один слог на появление гостя. Уж что-что, а встретиться вновь с мужичонкой, которому он помог перенести вчера днём аниматроника в аттракционе, было очень даже неожиданно. Даже весело. Впрочем, было видно, что так же считал и упомянутый ранее субъект. Сдвинутые брови подскочили к верху. - Мистер Афтон, вы? - Да, я, собственной персоной. Майк усмехнулся на эти слова, чувствуя себя, так будто он попал в какой-то старый фильм. Или же, по крайней мере, в какую-то книгу, где опять происходит какая-то встреча двух забытых друг друга друзей. Может, именно поэтому тогда Афтон и задал этот вопрос, с ухмылкой взглянув на короткий миг куда-то в просторы Харрикейна перед собой. Так лучше думалось. - А вы кто, позвольте спросить? Знаете ли, на работе это не получилось сделать, а вы меня откуда-то знаете. – Майк вымученно улыбнулся. – Я что, настолько знаменит? Он невольно усмехнулся про себя, понимая, что сморозил лишнего. Конечно, знаменит - в этом городке его фамилия ещё тридцать лет была у всех на слуху, а он сейчас ещё удивляется, почему все так трепетно к ней относятся. Но как же это глупо и смешно сейчас, когда суеверные люди Харрикейна и вовсе должны теперь считать, что это знакомое буквосочетание виновато в некоторых бедах, произошедших здесь. Кем бы он и мог быть сейчас, так это преступником, как и его отец. Но Майк тут же забыл, понимая, что это уже не имеет никакого значения. Никакого, ведь всё закончилось давынм-давно, и никто не должен это держать в своих умах и дальше, считая всё на свете проклятьем. Смешно это. Только вот Майк понимал, что ничто не закончено, пока папа ещё жив. Это было понятно и так, но так не хотелось думать. Охранник медленно отвернулся, только бы не показать собеседнику своё смятение, охватившее его в следующий миг. Что и говорить, а он, действительно испугался на короткий миг, понимая, что после выходных нужно как-то вновь попытаться что-то сделать. Всё-таки, никому не надо об этом знать. Никому, пока не будет достаточно сведений у самого Афтона на этот счёт. Он сам всё решит, пока эта история не закончится. Со стороны знакомого на какой-то миг послышалось тихое шуршание. После чего, человек около Майкла кашлянул, будто прочищая горло, и потом только соизволил после длительной паузы ответить на вопрос нового «друга». - А мне думалось, узнаете, право. Мужчина, казалось, обиженно взглянул куда-то в светлую полосу горизонта, прищурив глаза. - Конечно, если вы тот Афтон, которого я помню. Майк от неожиданности позабыл, как дышать. - Что вы имеете в виду? – мужчина медленно повернулся, до сих пор не понимая, что говорит собеседник. Впрочем, было видно, что его ответ тут был не сильно нужен - человек перед ним продолжал и без его веления, будто и так понимал, что объяснения здесь не будут излишни. Будто понимал, что сейчас молчать нельзя, и надо сказать всё сразу, пока нужный человек прямо перед ним. По крайней мере, Майк понимал, что он таковым для него является, особенно при дальнейшем их разговоре. Потому что дальнейшие слова человека перед ним были довольно неожиданны. По-другому сказать было нельзя. Работник выпрямился, после чего, огласил своё ответ. - Я – Джон. Если вы, конечно, помните меня, Майк Афтон. Я был другом Шарлотты Эмили, до того, как она ушла из жизни. - Джон?!.. Майку подумалось, что он ослышался. От неожиданности он охнул, совершенно не сдерживая эмоции от нахлынувшего на него удивления и непонимания. Его руки сжались в кулаки, а сам он невольно стал рассматривать человека перед собой, до сих пор не веря в правдивость его слов. Ну не мог он сейчас так просто это сделать и всё. Сделать, конечно, столь незамысловатое дельце было довольно сложно в ночных сумерках, но он смог. Майк вновь глубоко вздохнул, стараясь не предаться неверию в своей голове – уж слишком сильно стало оно его пробирать всем своим существом. Джон…. В образе этого статного высокого мужчины с малыми морщинами от маленького мальчика лет девяти остались лишь карие глаза. Прищуренные, тёмные, они заставили Майка улыбнуться. Как же, всё-таки, было необычно и странно встретить сейчас этого человека, который когда-то был таким же малым, каким и сам Афтон. Так странно и необычно было понимать и попытаться воссоединить в голове двух разных людей в одного, дать своему мозгу сопоставить их. И больше всего, конечно, так необычно было то, что именно человек перед ним, а не кто-то ещё, был одним из самых близких друзей маленькой девочки Шарлотты. Той, девочки, от воспоминания которой Майк невольно глубоко вздохнул. Он не постарался в тот миг вновь предаться страшным догадкам в своей голове. Он хочет узнать, что же привело сюда этого мальчика. Бывшего мальчика. Лучшего друга тёмноволосой девочки. - Что тебя сюда занесло, Джон? Работник аттракциона какой-то миг молчал, казалось, вспоминая все детали прошедших событий. Если же им движила не просто жажда рассказать, то, хотя бы, простое желание кому-нибудь высказать свою точку зрения насчёт всех событий, что произошли за все эти года. И Майк этому не сопротивлялся, где-то на подсознании прекрасно понимая, что это нужно ему сейчас. Нужно, как никогда раньше. Что Джон должен рассказать, что произошло. Похоже, человек перед ним это и понял. Он больше не молчит, медленно перебирая пальцами по холодным железным перилам балкона. - Сам не знаю. – Джон медленно скосил глаза в сторону Афтона. - Я уехал из Харрикейна тогда по просьбе родителей, ибо они не хотели, чтобы я пострадал так же, как она. А я не хотел верить, что её убили, и потому всё откладывал и откладывал свой отъезд. Джон медленно поднял карие глаза куда-то в синеву неба. Туда, где беленькими огоньками до сих пор светились фонари над дорогой. Этот взгляд был в тот миг мутным, и, как даже показалось Афтону, совершенно тусклым. Впрочем, совсем как у самого Майка в тот миг. В этом он никак не сомневался, продолжая, замерев, слушать. Он тоже сейчас решился смотреть именно туда, куда-то на дорогу. Так, действительно, лучше думалось. Лучше размышлялось обо всём, что рассказывал Джон. Джон, этот самый Джон. Человек, бывший мальчик в воспоминаниях Афтона, что спустя столько лет, так же, как и он, зачем-то вернулся сюда, да ещё и решился пойти работать на кой-то шут в тот же дурацкий аттракцион. Что же стало причиной столь необдуманного поступка, Майк и понять не мог, и даже хотел уже задать самостоятельно этот вопрос, но тут же понял, что не нужно. Джон понял его и без слов, даже и не оборачиваясь вновь в его сторону. Похоже, он и так понимал, что молчать нельзя. Майку нужны все ответы. Человек опустил глаза куда-то вниз, в скромный дворик мотеля. - А потом я, всё-таки, уехал, Майк. Выучился, работать начал, а сейчас решил вернуться. Захотелось посмотреть, как всё изменилось, что с нашим городком-то хоть стало. Последние слова мужчина проговорил на повышенных тонах, резко бросая взгляд на освещённую дорогу, ведущую в глубины деревьев на окраине. – Мне все говорили, что не стоит, а родные, так вообще, как с ума посходили. – Джон, казалось, обиженно сложил руки в замок. - Всё говорят, что Харрикейн уже давно проклят из-за этой «Фазберс Интертеймент», и возвращаться сюда – себя губить. - Неудивительно. – бросил Майк в сторону, не обращая внимания на то, что Джон резко повернулся к нему, сверкнув глазами. Конечно, в переносном смысле, но Афтон не сомневался, что если бы тот мог, то точно бы так и сделал. Джон нахмурился, сжав кулаки. - Ты тоже так считаешь что ли? - Нет-нет, совсем нет. – Майк дёрнулся, понимая, что лучше согласиться. Он даже и не обратил внимания на то, что они так резко перешли с «вы» на «ты». Что и говорить, а данный субъект, ему, точно, был очень даже знаком не только в плане самого знания, но и в плане характера. Так странно, что за эти года Джон так и не оставил свою привычку отстаивать ту позицию, которую он считает наиболее правильной. Майкл невольно улыбнулся, понимая, что этот человек, точно, не изменился, пока познавал жизнь в другом, более в сером русле всё это время. Что же, ему лучше. Афтон это понимал прекрасно. - И ты пошёл работать в «Fazbear’s Fright» чтобы доказать себе, что ничто не изменилось? - Что-то типа этого. – Джон смеясь прищурился. – Всё-таки, всё лет тридцать назад произошло, держаться больше не за что. Ведь всё закончилось, «Фазберс Интертеймент» кануло, и никто её восстанавливать не собирается. Мужчина крутанулся на каблуках в сторону Майкла. - Тоже приехал для этого, или как? Майк передернулся всем телом от столь резкого замечания. Что и говорить, а такую цель визита он бы ни за что не приплёл бы к себе самому, даже если бы и попытался. У него были свои особые причины, которые оглашать он до сих пор никому не собирался. Притом, он понимал, что если не Джон, то, хотя бы, его родные из какого-то окрестного городка оказались более здравомыслящими, чем они оба, вместе взятые. Потому что Майкл знал, что они не зря отговаривали его ехать сюда – Харрикейн действительно стал другим. Из обычного тихого городка за эти года он превратился в нечто новое, неизведанное. Точно, как и сказали родственники, проклятое место. Неспокойное. Страшное. Хотя, больше, конечно, неспокойное. Потому что, совершенно неожиданно, буквально через какую-то секунду, со стороны освещённой дороги показалось какое-то движение. А потом, Майк и Джон, даже отсюда услышали, как со светлой ленты, ведущей в город, нарастающе зазвенела в этот миг сирена пожарной машины. Они поняли, что это она только через секунду, да и то, только тогда, когда средство передвижения с мигающей лампочкой быстро развернулось и поехало на поворот, в сторону окраины. Тревожно звеня на всю округу, заставляя всё живое замереть, Майк невольно замер, чувствуя, что тревога передаётся и ему. Может, это показалось бы странным, но какой-то внутренний рычажок заставил его всмотреться, а потом, и вовсе, почувствовать, как сильно забилось сердце в груди. Он даже не мог понять точно, куда, зачем, почему она едет по направлению к окраине, а не в сам город, проезжая прямо у них под балконом. Ведь на окраине ничто не может загореться. Там ничего не может быть, кроме как…. О, нет. Тут же, словно бы в ответ на удивлённые взгляды Майка и Джона, в ночной воздух взвилась старенькая, но такая знакомая мелодия, отчего друзья не на шутку струхнули. Но тут же успокоились, когда осознали, что это ничто иное, как обычный телефонный сигнал вызова, доносящийся приглушённо из кармана кожаной куртки Майка. Понять, кто же звонил в столь ранний час, было невозможно, но Афтон и не раздумывал, чувствуя, как невольно забилось у него сердце. Странно, что в тот миг у него задрожали и пальцы, когда она вынул из своего скромного убежища телефон. И, особенно, конечно, тогда, когда охранник понял, что ему звонит никто иной, как сам Ник Хангерсон. Это насторожило его, заставило вспомнить события ночи, заставило поутихшую панику зародиться заново в уставшем теле. Майк, больше не раздумывая, быстро нажал на приём сигнала вызова, стараясь успокоиться. Просто, хоть немного, дать себе знать, что всё это только его же выдумки, и его сон не может оказаться правдой. Ведь он сам звонил Нику, сам с ним разговаривал, и всё было на своих местах! Но и это у него не вышло, как только он осознал, что знакомый звук сирены отражается в его ушах наравне со звуками из телефона, когда гудки в трубке прекратились – где бы ни был Ник, пожарная машина находилась прямо недалеко от него. Это не могло быть простым совпадением. Майк испугался не на шутку, чувствуя, как стало холодно макушке. Сердце попросту не выдерживало, из-за чего Афтону казалось, что он сейчас упадёт. Он закричал громко, насколько хватало воздуха в лёгких. - Мистер Хангерсон! Ответ не последовал. Шумы, чьи-то еле слышные говоры, похожие на помехи в старом радио настораживали Майка, сводили с ума, заставляли бояться. Он до конца старался не поддаться безумным мыслям, но не мог – с каждой секундой напряжение всё больше нарастало. Он кричит вновь, боясь, что вызов в любой момент прервётся, и он так ничего и не узнает. Ужас вырывается из его сердца наравне с зовом: - Мистер Хангерсон! Ник, что у вас там происходит!? Поток помех вновь отразился с другой стороны воображаемого провода, и вдруг, неожиданно сменился голосом паренька. Напуганный, сорванный от ужаса голос заставил Майка онеметь на какую-то секунду из-за нарастающего непонимания. Он вслушался, до сих пор не пытаясь осознать. До сих пор боясь поверить в свой же собственный кошмар, который разворачивался прямо перед ним семимильными шагами. Сердце в груди шалило. - Мистер Афтон! Мистер Афтон, приезжайте быстрее! Ник, казалось, в слепом безумии прокричал эти слова, боясь быть неуслышанным на другом конце. Но, к своему собственному сожалению, Майкл всё слышал прекрасно. Особенно, что же происходит на заднем фоне – помехи, странные звуки, сирена являлись каплей в море того, что происходило. Потому что, ответ на вопрос охранника не заставил себя долго ждать. На его первый и последний в этот миг вопрос. И это было самое страшное из того, что творилось. Уж это Майк понял сразу где-то на подсознании вместе с ужасом. - Мистер Афтон! – Ник сорвано взревел в трубку, на какой-то миг рвано вздохнув, будто от боли. На заднем плане кто-то испуганно взвизгнул, а затем послышался треск помех. Но даже так, мужчина услышал последнее сообщение, перед тем, как вызов оборвался с громким треском, и всё затихло. – ….«Fazbear’s Fright»… Аттракцион! Он… горит, горит! Пожар!...