Самый сладкий яд

      Тёмный влажный воздух сгущался на улицах Сеула. Ветер вился прозрачными пыльными лентами, задевая людей, трепля их одежду; он с любопытством заглядывал в открытые окна, неумело напевал там свою любимую песню, усыпляя прохладой дома, как молодая мама напевает колыбельную своему младенцу. Вечер деловито входил в город, опуская подол своих одеяний на лица людей. За ним важно и грозно рыча следовала гроза. Собравшись в грохочущее небом одеяло, она готовилась обрушить на Сеул всю мощь, подаренную природой. Пересвистываясь и перебрасываясь смешками, носились по проспектам и переулкам дети старого ветра, забавляясь шарфами девушек, хлеща своими мокрыми ладонями по их выбеленным от холода лицам.       Кроваво-красные волосы девушки потемнели от дождя и давили на голову. Она спешила. Ей не хотелось промокнуть до нитки. Быстрыми шагами, не обращая внимания на растущие лужи, девушка бежала к старому зданию у центра города, окна которого печально смотрели на дорогу сквозь пальцы толстых трещин. Железная дверь тяжело отъехала в сторону и так же тяжело закрылась, когда девушка вошла. Пролетев лестницу, она открыла замёрзшими руками в свою квартиру дверь, с которой лет десять назад начала сыпаться дешёвая краска. Бросив рюкзак, она разделась и, устало опустив плечи, села на каменный пол. Вода капала с багровых прядей ей на лицо и, повторяя все изгибы, отрывалась от подбородка, чтобы с тихим плеском упасть на холодный камень. На подбородке краснела ссадина. Девушка провела по ней холодными пальцами и слабо усмехнулась.       Она встала и подошла к столу, взяла лист бумаги, погрызенный карандаш, села на старый, скрипящий, будто от усталости, стул и уставилась в стену. Что писать? Закономерный вопрос. Она не хотела, но мать требовала от неё письмо к отцу. Он сидел в тюрьме уже много лет; его всё-таки нашли, несмотря на то, что ему удавалось скрываться от правосудия почти два года. Девушка видела его редко, только, когда они с её старшей сестрой и матерью навещали его в тюрьме. Потом она перестала ходить — она ненавидела его. Мама так сильно хотела от неё хоть какого-то внимания к отцу, что даже зарядила ей семейным альбомом по лицу, оставив на лице ссадину.       Рэна запустила карандаш в стену перед собой. Он отскочил и, как бы мстя, врезался острым концом девушке в голое плечо. У лямки чёрного бюстгальтера осталось розоветь маленькое пятнышко. Рэна даже бровью не повела.       Раздался звонок в дверь. — Не то, чтобы я пыталась от тебя отделаться, но я занята. — сухо сказала девушка, открывая старшей сестре дверь. — Почему ты ходишь в одном нижнем белье дома? Мама просила тебя приехать в тюрьму завтра. Тебя там давно не было, отец спрашивал почему. — сестра Рэны подошла к окну и села на каменный подоконник, — Ты живёшь в такой халупе! Может, ко мне переберёшься? — Ага, спешу и падаю! Чтобы меня мама ещё чаще била? — Рэна закрыла дверь и села обратно на дряхлый стул, — Я не поеду к нему. В белье удобно. — Тебе абсолютно плевать на родителей что ли? — сестра девушки яростно сверкнула глазами, — Они не виноваты в том, что произошло! — Не виноваты?! — Рэна вскочила, — Один — убийца, жестокости которого сам дьявол позавидует! Вторая — зависимая истеричка, полностью ослепшая от привязанности к этому ублюдку! — Ты обвиняешь её в слабости перед отцом? — Да, она на редкость бесхарактерная. — И не стыдно тебе? — Кира, мне плевать на них. Они нас никогда не любили, ты же это знаешь.       Кира опустила голову. Волосы, цвета ночи, упали на блестевшие от дождя щёки. Она задумалась. Радикальность Рэны раздражала её, но только потому, что сама она не могла повернуться спиной к матери. — Ты их презираешь. — тихо сказала она, подняв большие глаза на сестру. — Да. Ты тоже.       Кира поджала колени и обвила их пухлыми руками. Рэна подошла к ней и положила руку на плечо. — Что случилось? Ты ругаешь меня меньше обычного сегодня. — с тенью улыбки на губах спросила она. — Я устаю на новой работе. — вздохнула Кира, — Хотела обратиться к тебе с просьбой. Ты знаешь, что мама ходит к психиатру, да? — Ну да. — Мне не хватает денег на её лечение. Если ты вдруг имеешь возможность одолжить мне деньги… — Посмотри, где я живу! Похоже, что у меня много денег? — Рэна обвела взглядом свою квартиру-студию с минимальным количеством изгрызенной насекомыми и крысами мебели, мутными от пыли окнами и сыплющейся со стен штукатуркой. — Да, согласна. Я не того попросила. — устало улыбнулась Кира, — Придётся требовать повышения зарплаты. — Ты где работаешь-то? — Рэна села напротив сестры, повторяя её позу, — Мы с тобой давно не виделись, я даже не знаю, как ты живёшь. — Не делай вид, что тебе интересно, Рэна. — Кира покачала головой, — Я так, по мелочи… уборщицей. Начальство у меня, конечно, не лучшее, но могло бы быть и хуже. А ты? Что ты делаешь? — Я на первом курсе. — Рэна начала задумчиво ковырять ногти. — Чем ты платишь за учёбу? — удивилась старшая девушка. — Работаю официанткой в баре «Silver Devil». По ночам преимущественно, потому что утром он закрыт, а днём я занята учёбой. — Это не опасно? — Не опаснее, чем жить с убийцей и сумасшедшей. — горько усмехнулась Рэна. — И всё же я волнуюсь. — Кира устремила потерянный взгляд на выцветшую улицу.       Девушки не виделись давно. Ни одна из них не упоминала о другой в разговорах со знакомыми или друзьями. Близки они не были, но и абсолютно чужими их назвать было нельзя. Спустя месяцы отсутствия общения они могли случайно зайти друг к другу и поговорить о несущественных событиях в их жизни или о чём-то невероятно серьёзном. Но в тот дождливый вечер Кира пришла не только просить денег. — Рэна, я знаю, ты не любишь эту тему, но подругам я не доверяю, а поделиться мне с кем-то нужно. — начала девушка. — Чай, кофе? — младшая эффектно сползла с подоконника и пошла в тот конец помещения, где располагалось некое подобие кухни. — Ничего, спасибо. — Кира развернулась лицом к сестре, свесив ноги. — Как хочешь. — Рэна начала возиться у кофейника, ей очень хотелось выпить крепкого кофе. — Я сейчас состою в отношениях. Вот… Но там, где я работаю, живёт один парень. И, кажется, я умру, если ещё раз его увижу. — Кира тяжело вздохнула. — И что? — вторая девушка сделала пару глотков из треснувшей чашки, исподлобья непонимающе смотря на сестру, — Ты парня своего любишь или тупо пудришь ему мозги? — Люблю. С ним мне весело, он умный и красивый, в постели просто супер. Но с ним всё слишком ровно. А тот, который… — Твой босс. — Рэна подошла и присела на свою кровать, сопровождаемая звуками шагов босых ног по камню, — Технически. — Да, он сын моего босса. Приёмный. У него ещё родной есть. — Понятно. — Он… Я не знаю, как сказать. Бывает, видишь человека, и тебя захватывает чувство, что что-то есть в нём такое, чего нет в других. Некая загадочность, от чего дыхание сбивает. — Кира посмотрела на свои пухлые бёдра в синих пуш-ап джинсах, ещё не до конца высохших. — Ну, смотри на него и восхищайся. Я не вижу никакой проблемы в том, что тебя интересует кто-то, кроме твоего парня. — Рэна допила кофе и со стуком опустила старую чашку на пол, — Конечно, если ты собралась разгадать его загадку вплоть до того, что у него в штанах, то тут я на месте твоего парня всыпала бы тебе по первое число. — Спасибо за честность. — усмехнулась старшая, — Мне пора. Я сегодня ночью должна дежурить. — Дежурить? — Да, фактически я должна следить за тем, есть ли у них вечеринки или нет и писать работодателю. Правда остановить я их не могу, так как они к контролю не привыкли в принципе.       Кира соскочила с подоконника и, бросив взгляд в окно, пошла к двери. Со скрипом отъехав сторону, кусок дерева с замочной скважиной и облупившейся краской открыл проход девушке. — Подумай насчёт письма всё-таки. Думаю, отцу в тюрьме плохо. — сказала девушка перед тем, как выйти и захлопнуть дверь. — Ему и должно быть плохо! За этим тюрьмы и созданы! — крикнула вдогонку сестре Рэна.       Девушка упала голой спиной на колючее дырявое покрывало и закрыла глаза, сделав глубокий вдох. «Чтоб его!» — она резко поднялась и села за стол.