***
Гриндевальд всегда утверждал, что сможет построить идеальный мир, в котором сама надобность в Статусе о Секретности отпадет. Он шел к этому десятилетиями и без капли сострадания убивал всех, кто встанет у него на пути или окажется рядом. В идеальном мире будет царить жесткая и справедливая иерархия, на вершине которой будут стоять чистокровные волшебники арийской расы, накапливающие свои опыт и знания веками. "Гитлер провалил мои планы, уверен не без помощи маглолюбов.""О боже, я предупреждал, что будет война, и в подтверждение сам ее устроил". Но, вместо прекрасного будущего, ужас военной машины был сотворен с его родиной. Десятки чистокровных волшебников Германии, тысячи со всей Европы погибли в годы бушующего противостояния. Сотни чистокровных древ были обрублены под корень, обливаясь липкой черной кровью. "Все смерти эти ради общего блага".***
Молодой Геллерт сидел за массивным полукруглым столом из красного дерева, опирающимся на две раздвоенные ножки в виде воспаряющих грифонов, величественных и богатых. Лакировка заставляла переливаться поверхность стола белыми огоньками. На нем стояло белое блюдце, расписанное красными линиями, словно красная гроза разрывает белоснежное небо. На блюдце покоилась нетронутая кружка чая, под стать набору, нетерпимо испуская еле видные клубы пара. Напротив Гриндевальда восседал Дамблдор, такой же худощавый, светло-рыжие волосы аккуратно зачесаны набок, нос ровный (таким Альбус был еще до травмы). Изредка отпивая из чаши, он рассказывал о знаменитых сильных волшебниках Великобритании, способных послужить общему благу. Помещение было затуманено, будто кроме них двоих окружающий мир не существовал. — И это лишь малая часть тех, кто обязательно заинтересуется нашими идеями, — с легким возбуждением говорил Альбус. — Остальные, даже если и не поддержат нас открыто, все равно обязательно проявят сочувствие движению. В Британии, по крайней мере, существует тридцать чистокровных родов, и это только на Островах. Их «великие планы» занимали внимание Альбуса без остатка. Они целыми днями совместно строили схемы по подчинению себе мира, «ради общего блага». Для начала молодые волшебники планировали найти Дары Смерти. Геллерт нашел только палочку, Воскрешающий камень же и мантия Невидимости, по мнению Геллерта, были слабыми предметами, и он не придавал должного внимания двум оставшимся дарам. Невидимым он мог стать и без мантии, создавать инферналов, оживших мертвецов, он спокойно мог и без камня. Дамблдор и его брат Аберфорт всё чаще ссорились из-за недостаточного ухода Альбуса за их сестрой Арианой. И вот Аберфорт приехал на каникулы домой, осторожно открыл дверь, вошел в комнату и увидел, что свои обещания старший брат выполняет, мягко говоря, спустя рукава. С присущей ему вспыльчивостью Аберфорт начал кричать на своего старшего брата, что он думает и об Альбусе, и о данных когда-то обещаниях, и о его намерении куда-то ехать и толкать речи, чтобы вербовать сторонников их с Гриндевальдом великого дела, таща за собой больную сестру... Гриндевальд, облокотившись на спинку стула, обшитого роскошным бордовым шелком, не без улыбки наблюдал за ссорящимися братьями, прикрыв лицо тыльной стороной руки. Время шло, и детское ребячество Аберфорта утомило Геллерта. — Ты всего лишь глупый мальчишка, вставший на пути своего блистательного брата, — с холодным презрением произнес Гриндевальд. — Не пристало тебе носиться со своей неспокойной сестрой. Для девушки и для всей семьи было бы лучше отправить отдыхать её в больницу Святого Мунго, а то и вовсе...чтоб не мучилась... Аберфорт покраснел так, что лакированный стол из дорогого красного дерева смог бы ему позавидовать. Рука его быстро метнулась во внутренний карман мантии за волшебной палочкой. Но Геллерт был быстрее Аберфорта: младший Дамблдор взвыл от боли под воздействием Круциатуса. Как Альбус бы не восхищался Геллертом Гриндевальдом, как бы он его не уважал, как бы сильно не любил, этого Альбус стерпеть не смог. Он выхватил свою палочку и направил ее в пол подле ног Геллерта. — Оставь его, Геллерт! — заорал Дамблдор, пытаясь перекричать вопли брата. — Он должен понять, что не смеет переходить нам дорогу, и я не посмотрю, что он твой брат...— Гриндевальд издевательски ухмыльнулся. — Экспеллиармус! — крикнул Альбус, нацелив палочку на грудь друга. — Протего! — моментально среагировав, парировал Геллерт. Началась настоящая схватка. Старинный чайный сервиз разлетелся на тысячи осколков от поразившего его заклинания. От вспышек огня и громовых ударов спустившаяся вниз Ариана совсем обезумела, она не могла этого выносить и была сильна напугана. Она, наверное, хотела помочь братьям, но сама не понимала, что делает. И она вдруг упала мёртвой. Небольшая дрожь пробежала по спине. Первая смерть свершилась по его вине. Геллерт был напуган. Воспользовавшись моментом, пока братья ринулись к Ариане в шоке от случившегося, он покинул дом Дамблдоров. Геллерт сам не свой, спеша, вернулся в дом к Батильде, своей двоюродной бабушке, проживающей рядом по соседству. На следующий день, воспользовавшись сотворенным Батильдой порталом, Гриндевальд покинул Англию. Дружбе пришел конец. Боль воспоминаний нахлынула на Геллерта. Казалось, что он заново прожил жизнь, совершая все те ошибки. "Может, надо было стерпеть слова Аберфорта и не мучить его в тот злосчастный день, тогда Ариана не напала бы на меня, и Дамблдор остался бы навеки предан мне, а задуманное мной воплотилось бы в жизнь, причем гораздо раньше, чем было запланировано." "Нет. У Дамблдора не хватило бы духа совершить задуманный мною план. Он...Он слишком слабохарактерный, слишком добрый". Сцена трагического дня растворилась в тумане. Кошмары, кошмары заполнили сны Геллерта. Перед Гриндевальдом всплывали контуры волшебников и маглов, гоблинов и других, лично убитых им. Он кружились над нам, плакали, молили о пощаде, проклинали его, орали и вопили, радуясь его несчастьям.***
Возможно, громкие неспокойные споры вырвали его из болезненного сна, может, причиной стала вновь проигранная дуэль Дамблдору на еле освещенной площади Лондона. Тело легонько ломило. Геллерта тихонько потряхивало. Тяжело же ему далось это перемещение. Гриндевальд сразу понял, что его телепортировали, только как? "Трансгрессия так не работает, нет ни одного заклинания, которое способно было заставить человека напрямую исчезнуть в одном месте и появиться в другом...Да и вообще, зачем перемещать меня? Он не боится, что я восстановлю силы и продолжу мою борьбу. Да, Бузинная палочка утеряна, но я все еще самый сильный волшебник...Оу, нет. Он победил нечестно. Как же низко он пал, пытаясь одолеть меня. Надеюсь, душевные страдания принесут ему удовольствие. Ха...". Скрипнула дверь, и в небольшую комнатку вошла молодая девушка. Она что-то спросила. Слова, которыми говорила девушка, напоминали отдаленный английский, как будто она проживала в очень далекой деревне, с собственным диалектом. "Господи, что за язык!..он слабо походил на английский, изредка заимствуя некоторые слова. — Где я? — сонно спросил Геллерт. Девушка удивленно наклонила голову. — ...король...Темерия, — Гриндевальд смог разобрать только два этих слова. — Что означает Темерия? —...как не знать...великое государство...лилии Севера. "Тугая девка. Так я ничего не добьюсь". Геллерт с трудом сел. Лежал он на зеленом покрывале, подбитом мехом. "Вот оно, благосостояние местных английских маглов". Он посмотрел в ее карие глаза. Девушка завороженно смотрела на него в ответ. Гетерохромия(1) Гриндевальда завладела ей. Радужка его правого глаза была мутно-белой с редкими нотками синевы. Левый глаз был пепельно-серым, почти черным. Геллерт осторожно взял ее за ладонь, девушка вздрогнула, но противиться не стала. Он медленно поднимался вверх ладонью по ее оголенному плечу, по тонкой белоснежной бархатной шее, двигаясь к лицу. Осторожно провел по нему большим бледным пальцем руки. "Легилименс". Посреди деревенской комнаты, маленькая девочка на руках матери смеялась и сияла детской доброй улыбкой, произнося слово: "Ма...ма, мама". Женщина лет тридцати, с копной черных волос, собранных в пучок, улыбалась в ответ: "Да, доченька, ма-ма". За столом сидел мужчина, с первыми признаками начинающегося лысения и седеющими висками. Он беседовал с двумя мальчиками. Геллерт приблизился поближе, дабы разузнать, о чем они говорили. — Вот, Готье, и ты, Гастон, — вы оба должны стать настоящими защитниками для Валерии. Да, Кристина? — Конечно, дорогой Иаков, — нянча ребенка, согласилась молодая женщина. — Да, отец! — гордо сказал мальчик, тот, что постарше, с многочисленными веснушками возле носа и каштановыми волосами, как у отца. — Мы станем настоясими заситниками! — повторил мальчик помладше. Комната растворилась. И уже подросшая, лет восьми, девочка гуляет по залитой солнцем зеленой лужайке. Иногда она срывала цветы и аккуратно, стараясь не повредить лепестки, складывала их в небольшую плетеную корзинку. Из-за пригорка показалась телега, запряженная двумя кобылами. На козлах восседал прежний мужчина, с еще больше разросшейся плешью и значительно сильнее поседевший. Рядом сидел его старший сын, задумчиво скрестив руки и отрешенно смотря куда-то вдаль. Девочка, счастливо улыбнувшись, побежала к ним навстречу. — Мама, мама! Папа с Готье из Вызимы вернулись! Из амбара, находившегося справа рядом с домом, вышла женщина. Утерев пот со лба, она в знак приветствия замахала прибывшим. На ней было надето выцветшее зеленое платье; лицо потихоньку начали захватывать морщины; грудь уже не была высокой и обвисла. Женщина устало горбилась после работы. Дверь дома распахнулась, и во двор вышел младший сын семейства. Гастон тоже подрос и возмужал, но, по сравнению с братцем, еще выглядел мелковато. Радостно произнеся: "Отец!", он зашагал к телеге навстречу, невозмутимо пройдя сквозь Геллерта. Повозка свернула с главной дороги и заехала на родной хутор, окруженный от мира дощатым палисадником. Мужчина потянул за поводья, приказывая лошадям остановиться. Он слез с козел, ступил на твердую землю, потянулся и крепко обнял подбежавшую дочь и младшего сына. — Что случилось, дорогой? — спросила подошедшая утомленная женщина. — Урожай плохо распродался? Или подешевела овечья шерсть? — Если бы...Темерия объявила войну Аэдирну. Пограничные части уже пересекли границу и осадили Хагге, мужики говорят, что наши и во Флотзам уже вошли. В Вызиме только о войне кудахчут. — Боже! — немного испуганно воскликнула Кристина. — Из-за чего опять? — помолчав , недоуменно добавила она. "Теперь понятно, Темерия, как и Аэдирн, — это государства. Только раньше я что-то не слышал о таких, да и чтобы белые люди, хоть и низший слой, жили в таких ужасных условиях". Геллерт стоял рядом, тщательно вслушиваясь в слова. Они становились понятными и просто запоминались. — Да в Хагге зарубили краснолюда, чертового подданного его мудрости, старосты Махакам. А Махакам находится под протекторатом Темерии. Вот король Фольтест и воспользовался поводом...Сдалась ему эта долина Понтара. Это была вторая война Темерии и Аэдирна за последние шесть лет. Король Фольтест, который раз безуспешно пытается вернуть утерянный его отцом, святейшим величеством Меделлом, клочок земли. — Господи! Готье же уже достиг призывного возраста! — Я готов сражаться за Темерию, — гордо выпячивая грудь, сказал старший сын. — Не глупи, ты не знаешь что такое война. Сцена переменилась. Те листья, что не опали, сменили приятный глазу мягкий зеленый на красный, желтый, коричневый. Небо все обильнее захватывали тучи. Время жатвы подошло к концу, и поля окончательно освободились от пшеничных и ржаных колосьев. Девочка, практически не изменившись, сидела на ступеньках крыльца, играя в самодельную куклу. — Ну, — тупо протянул один из работников, — думаю, на следующей неделе мы тогда все с полей приберем. — Хм, — отец семейства задумчиво посмотрел на небо. — Кажется, на следующей неделе уже начнутся морозы. Так что не лентяйничать мне тут, — он пригрозил им пальцем. — Хорошо, хорошо, Вы тут платите. Послышался далекий стук копыт. На тракте показалась колонна всадников. Каждый из них был облачен в броню с синими рисунками щитов на грудном панцире, на которых были изображены белые лилии — символ Темерии, а также, по совместительству, и герб. — Тпрууу, — остановил лошадь глава колонны и вероятный предводитель. Он единственный из всех был одет в дворянский кафтан зеленого цвета и серые большие рейтузы. На шее дворянина висела серебряная цепь с тремя миниатюрными декоративными щитками: первый щит, герб королевства, с белыми лилиями на синем поле; второй щит, герб лордства, был с тремя белыми сердцами на голубом поле, и третьим был щит с гербом дома дворянина, с красным петухом на зеленом поле. — Приветствуй своего господина, крестьянин, — Ортлана вон Кроя, графа Ватвиера и Герцога Каррераса. — Здравствуйте, милсдарь! — Иаков поклонился. За ним последовали и другие обитатели хутора. — Значится так! Наш всемилостивый король Фольтест призвал меня на благую войну, дабы вернуть нашу исконную землю! Все взрослые и здоровые мужчины должны взять оружие и отправиться с нами! — в конце колонны, сразу за отрядом латников, следовали легковооруженные крестьяне, их было около сотни, и почти все они были без каких-либо доспехов. — Вы, трое! — десятник указал рукой в стальной перчатке. — Собирайтесь! — Смилуйтесь, господин, — заплакал один, — у меня трое дочек. — Дочки — это хорошо! — рассмеялись воины. Из главного дома вышел Готье, перекидывая ремень сумки через шею. На поясе у него болтался меч отца. — Я должен отец, ради короля! — Постой! — Иаков воротился домой и через минуту вышел обратно к графу. — Держи, сын, — он протянул кожаный мешок со звенящими монетами. — Тут двести оренов! Купи себе обмундирование, как предоставится момент. — Хорошо. Спасибо, отец, — благодарно сказал Готье, принимая деньги отложенные на ремонт старенького дома. — Маменька, все будет хорошо! — воскликнул он подбежавшей женщине. Кристина обняла его. — Береги себя, сынок! — Удачи, братец! — помахал рукой Гастон. — Вырасту — тоже стану воином! — Ой, ну хватит уже прощаться! — грозно сказал сотник. — Пока, сестричка! — взбираясь на коня, выведенного отцом из стойла, сказал он. — А вы, господа смерды, в конец строя, раз коня не имеете! — несколько солдат опять рассмеялись. ...Вот растаял снег. Камень тракта снова показался небу. На ветках деревьев набухали почки. Одинокий солдат в темерской броне свернул с дороги и зашел на хутор. — Что надобно Вам? — спросил Иаков, — А, это ты, Бастиан! — мальчиком он часто играл с Гастоном в полях, взрослым иногда подрабатывал у него, выпасая овец или занимаясь покосами. — Здравствуйте. Я...— он наклонил голову и переключил внимание на камень, валявшийся на дворе. — Вы ведь знаете, что война закончилась? — Да, знаю, — облокачиваясь на вилы, сказал Иаков. — Гастон погиб при штурме Вергена... Сцена растворилась. И вот Геллерт стоит подле кровати с умирающей Кристиной, ее зеленоватое лицо сильно напряжено в попытках издать какой-то звук. Над ней склонились дочь и муж. —Я...я...люблю вас, — от женщины шел сильный жар, словно от горящего камина. — Мы тебя тоже, мамочка, — с заплаканным лицом сказала уже взрослая девушка. Грудь ее уже притягательно натягивала одежду, губы стали полнее. Она стала красивой девушкой, учитывая ее деревенское происхождение. В этот период жизни ей было уже лет шестнадцать. — Иаков, заботься о ней...Валерия — все, что у нас осталось...— женщина прерывисто вздохнула и умерла, упокоясь под блеклым светом свечей и огня, пылающего в печи. Девушка, вскрикнув, отпрянула от Гриндевальда. В ее глазах был виден ужас горя, который она испытала, еще раз пережив смерть матери. "Очень интересно. Значит, помимо нашего мира существуют и другие. И здесь, как и в нашем, существует магия". Девушка панически ощупала себя, пытаясь убедиться сон это или нет. Дверь с силой распахнулась, и в комнату вбежал старый Иаков, лысый и с седой бородой. В руках он держал нож. Метнул взгляд на дочь, сидящую на дощатом полу у стены и испуганно дышащую, потом взглянул на Геллерта и кинулся на него с ножом. — Стой! — воскликнула девушка. "Акцио нож", — мысленно произнес заклинание Геллерт. Нож вылетел из рук старика и застыл в воздухе. Указав рукой на Иакова, Гриндевальд направил нож в его шею, касаясь ее острием клинка. — Успокойся, старик, если хочешь жить, — холодно произнес Гриндевальд. Он встал и подошел к Валерии: — Успокойся и ты, дитя. За помощь оказанную вами я пощажу тебя. — Ты понимаешь нас? — удивленно, но все еще с дрожью в голосе спросила она. — Отчего же нет. Интересный язык, гладкий, легкий, да и звучит неплохо. — Валерия, отойди от него! Он колдун! — прижавшись к стене, проговорил старик. — Заткнись, — приказал Геллерт. — Откуда ты? Из Нильфгаарда? "Нильфгаард — еще какая-то страна? Да, в воспоминаниях Иаков говорил, что Нильфгаард — это империя, и она захватила королевства Метинну и Назаир". — Неважно откуда я прибыл, — "Важно, куда я попал, и как вернуться обратно, в мой мир".***
1. Гетерохромия – это редкое анатомическое состояние, вызванное дисбалансом уровня меланина в организме, в результате чего мы можем наблюдать людей и животных с радужными оболочками разного цвета. Как предмет внешности, взята мной из кино адаптации Геллерта Гриндевальда.