Гриндевальд был жестоким человеком. Он убивал десятки людей без зазрения совести, подкрепляя это понятием "общего блага". Но, тем не менее, он мог проявить сострадание и ценить то, что для него делают. Эти люди, возможно, спасли его, и часть его души была благодарна. "Хотя скорее спасла меня девчонка, отец Валерии предлагал оставить меня там", — размышлял он, выходя во двор старенького обветшавшего хутора. Этот мир его не заботил, и ему хотелось вернуться домой. На подсознании он понимал, что сделать это будет нелегко, и решил начать с простейшего.
Серые тучи окутали небо. Ветер раскачивал деревья: громадные сосны, словно колоссы, трещали под его мощными порывами. Поля были одиноко пустыми. Дом работников, в котором раньше проживали менее богатые крестьяне, служившие семье хутора, совсем поник: крыша обвалилась, стены вогнулись внутрь, и, кажется, нижние бревна сильно подгнили.
Пройдясь по лужам до центра хутора, Геллерт расправил руки в стороны, закрыл глаза и...ничего не произошло. "Ну да, трансгрессировать обратно не могу...", — он развернулся назад к дому, откуда вышел, повторил попытку, в результате которой раздался глухой хлопок. Геллерт оказался у двери. "Хоть так".
Он вошел в дом. Девушка, уже придя в себя, выскочила из комнаты, где он спал .
— Уберите нож от отца! — тонким, но полным решимости голосом сказала Валерия. — Пожалуйста, мы же все-таки спасли Вас...
— Хорошо, — он взмахнул рукой, нож отодвинулся от шеи старика и метнулся в стену, войдя в дерево на дюйм. — Без глупостей, — пригрозил Геллерт. — Мы же хотим, чтобы жители сего дома пережили этот день?
Гриндевальд сел за старый растрескавшийся деревянный стол, закинул ноги на рядом стоящий стул для удобства и сказал:
— Вы что-нибудь слышали о гостеприимстве? Давайте посмотрим, чем нынче питаются крестьяне, — презрительно закатив глаза, он добавил. — Принеси-ка поесть, дорогая.
Иаков вышел из комнаты, смелости у него явно поубавилось, и он с опаской посматривал на Гриндевальда и на дочь. Валерия принялась накрывать на стол, попросив отца сходить в погреб и принести мяса, тихо шепнув ему, что если он выполнит требования незнакомца, то все будет в порядке. Старик нехотя поплелся исполнять указания, беспокойно оглядываясь на дочь.
— Можно задать...Вам вопрос? — неуверенно спросила Валерия.
Он мог ответить, что она уже это сделала, но эта банальщина ему изрядно наскучила.
— Моей спасительнице можно почти все, что угодно, — насмешливо поклонившись, разрешил Геллерт.
— Спасибо, — чуть более расслабленно произнесла девушка. — Как Вас зовут?
— Зови меня Вильгельмом Гогенцоллерном, — представился чужой личностью Гриндевальд.
— Сложная фамилия, — сказала она и попробовала повторить ее. Получилось только с третьего раза.
— Вы ведь волшебник, да?
— Да, — спокойно сказал он. — Я — самый могущественный и великий чародей всех времен. И я оказал вам огромную честь, позволяя накормить и напоить меня. Поэтому вы сильно пожалеете, если рискнете меня отравить.
— Нет, нет. Не было и в мыслях, — это оказалось правдой, об окклюменции в этом мире не имели понятия, и Геллерт беспрепятственно смотрел, о чем думает девчонка.
Вернулся Иаков. В руках он держал промокший сверток, пахнущий специями и солью. Девушка была способная, в роскоши никогда не жила, и спокойно работала, стараясь наравне с мужчинами на хуторе. Когда последние слуги, те, что не сгинули на войне с Аэдирном, ушли из-за отсутствия оплаты, она трудилась вместо них, во всем помогая отцу. Поэтому она без особого труда расколола несколько поленьев и растопила печь.
— А...— снова начала девушка, но Геллерт ее перебил:
— Что случилось с младшеньким? Его смерть я не видел в твоих воспоминаниях.
Отец дернулся. На секунду в его голове промелькнула мысль кинуться на Геллерта, но он сдержался ради дочери.
— Он...Он умер за полгода до матери. От чахотки, — опечаленно ответила Валерия. — Я ездила с отцом к одному чародею за помощью. Мы отдали ему последние деньги, а когда прибыли с ним домой, он сказал, что на такой стадии болезни брата уже не спасти. Сказал, что возьмет деньги за потраченное время и исчез.
— Будь проклят до конца времен, колдун этакий, — тихо бормоча себе под нос, добавил Иаков.
— Хм, туберкулез. В нашем мире привилегированные маги могут легко его вылечить. А вы, маглы, дохнете тысячами даже от простого кашля.
— А-а-а-а...— столько непонятных слов прозвучало в речи Геллерта, что она не знала о чем спрашивать вначале.
— Что значит
тубрклез? — хмыкая, спросил Иаков.
— В местах, откуда я прибыл, так называют вашу чахотку или кровохарканье.
— И что за этакие места, откуда Вы прибыли? — продолжил спрашивать дед.
— Далекие.
— Прошу простить, а что такое маглы? — спросила Валерия. Страх в ее словах пропал, и она с увлечением расспрашивала Геллерта. Почти всю жизнь она провела на этом хуторе, и после многих лишений и печалей встреча с Геллертом казалась ей приключением.
— Пиво будете пить? — бесцеремонно влез старик. Геллерт раздражал его, и он подумал, чем быстрее все выполнит, тем скорее чародей покинет их.
— Маглы — это простые люди. Например, вы, — ответил девушке Гриндевальд. — Пиво? Эту мочу пей сам. Мне налей вина. Я знаю, у тебя оно есть. — копошась в мыслях Иакова, приказал Геллерт.
Тот закатил глаза, но поплелся обратно в погреб за вином.
— Достаточно твоих вопросов. Думаю, этой информации хватит тебе, чтобы понять кто я...Теперь, изволь, ты объяснишь интересующие меня вещи.
— Хорошо, господин, — быстро проговорила девушка. Это слово ласкало его слух.
— Итак, — начал Геллерт, — в этом...в этих краях тоже существуют волшебники, и живут они, не скрываясь перед простым людом?..
— Да, — молвила она, крутя колышек с куском сочного мяса, шипящим на потрескивающем пламени очага.
— Хорошо, — ободрился Гриндевальд. — А как они становятся ими — чародеями? С рождения? Магическая сила передается по наследству из века в век?
— Что Вы, милсдарь. Чтобы стать колдуном, надо отучиться долгое время в одной из магических школ. В Темерии, например, есть женская академия — Аретузой называют. В других местах есть и другие, — отвлекаясь на вошедшего с двумя запыленными бутылками отца, сказала она. — Да... и еще колдуны не могут иметь детей. Не знаю почему, но не могут.
"Да...Чистокровностью здесь и не пахнет".
— Наливай. Чего смотришь, — указывая рукой на стол, приказал Гриндевальд Иакову.
Тот, ломаясь в движениях, откупорил бутылку, налил вино в деревянную кружку и поставил его на стол.
— Какова Темерия по размерам? Большая страна?
— Нет. Не особо. Хотя краснолюдский Махакам и является нашим вассалом, на деле он независим. Другие государства на порядок больше нашего: Редания, Каэдвен, Аэдирн, — сказала Валерия.
Она была умной девушкой. В воспоминаниях ее с братьями посещал старый профессор, вроде бы говорили, что он из Оксенфурта, и поселился в деревеньке неподалеку. Лишний заработок-то не будет лишним.
— Что за город Оксенфурт?
— Реданский город. Один из самых больших городов.
— Редания тоже королевство?
— Конечно, господин Вильгельм, — она пожала плечами. — Все королевства, правда, за исключением Новиграда, там жрецы вечного огня правят.
Вечер продолжился в долгих расспросах о мире, в котором застрял Геллерт. Он узнал много нового. От некоторых вещей Гриндевальд терялся или был сильно шокирован, но умело скрывал это под каменным лицом с легкой ухмылкой. Еда, старательно приготовленная Валерией при помощи Иакова, была вкусной, но, конечно, несравнимой с обедами в Нурменгарде, штаб-квартире его движения и тюрьме для противников. В последний момент пребывания Геллерта на площади Лондона, он подумал, что заточит там Дамблдора навеки. Ему пришлось бы жить и смотреть оттуда, как расцветает мир под управлением чистокровных волшебников.
Солнце, которое и так было не видно из-за туч, ушло далеко за горизонт. Весь окружающий мир погрузился в ночной мрак. Даже лунные лучи не касались полей и лугов Темерии. Зажженные факелы и светильники кое-как освещали дом.
"Время подвести итог". Это странный мир, где правит волшебство и короли. Монстры разгуливают по болотам и кладбищам, не боясь, набрасываются на людей. Эльфы и краснолюды не такие, как у нас, но, по сути, тоже рабы современного режима. Удивительные краснолюды, в нашем мире маглы так зовут гномов, но гномы здесь тоже есть, и они абсолютно другие.
"Если так случится, что я надолго застрял в этом месте, то придется приспосабливаться".
"Что же, наши любимые простаки все также грызутся за клочки земли, угнетая людей и волшебников. Здесь наверняка есть те, кто мечтает о порядке".
— Иди спать, старик! — воздействуя Империусом на Иакова, приказал Геллерт. Тот, что-то пробормотав, двинулся в противоположную комнату от той, где спал Гриндевальд.
— Сейчас ведь конец октября? — обратился Геллерт к девушке.
— Да. Или конец Велена в старшем календаре, — гордясь своими познаниями, подтвердила она.
"Она слишком сообразительная для деревенщины".
— Знаешь ли, здесь довольно холодно, поэтому придется тебе согреть мою постель, — с трудом допивая кислое вино, нагло произнес Геллерт.
— Но...— в замешательстве протянула она. — Я...— ее голос дрогнул, как и в начале вечера, когда она еще испытывала страх перед незнакомцем.
— Не бойся, дитя, — Геллерт медленно и устало поднялся, поправив жилет.
Пошел дождь. Он монотонно ударялся по соломенной крыше и стенам, издавая тупой стук; немного позже добавился звук капель бьющихся о землю и собирающихся в лужи. Ветер изо всех сил пытался надломить деревья. Ночная тьма поглотила Темерию, настолько густая, что не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки. В доме стоял тихий свист, ветер пронизывал его сквозняками через каждую щель.
Геллерт не спал. Вокруг него все кружилось, ему казалось, что он чувствует даже движение планеты. Было душно, несмотря на прохладу в доме. Слабость расползлась по телу и сковывала мышцы. В целом, Геллерт смирился с перемещением, но часть его склонялась к тому, что это уму непостижимо. Он выдвигал десятки теорий, как такое могло произойти, но сам же тут же их и разрушал.
Рядом тихо сопела Валерия. Ни телом, ни душой она не воспротивилась тому, что сделал с ней Геллерт. В мыслях ее, конечно, царило смятение, так как до этой ночи она оставалась девственной, но, как только ей удалось смириться и расслабиться, она отдалась во власть Гриндевальда. Он не слишком церемонился с ней, но при этом не был жесток или холоден. Все, к чему он стремился — это снять напряжение с усталого тела, и в этом девчонка угодила ему более, чем полностью.
Последняя свеча догорела и комната опустилась во мрак. На этот раз кошмаров не было. Он закрыл свой разум и утонул в бесцветных туманах сна без снов.
Наступило утро. Мрачный утренний свет проник в комнату. Небо все еще держали тучи. Геллерт проснулся. Приглаживая растрепанные волосы, он поднялся с кровати и через десять минут вышел в горницу. В растопленной печи горел огонь, пытаясь согреть помещение. На улице раздавался монотонный стук. Распахнув ставни, Геллерт увидел Иакова в легкой серой рубахе, рубящего толстые пни на части. Старик достаточно бодро работал для своего возраста. Он вкладывал всю злость и ненависть в силу ударов. Геллерт был удивлен увиденным, так как заклятие Империус спало с Иакова, и он не подчинялся ему.
Геллерт вышел во двор, вдыхая свежий воздух. Дождь поутих. Изредка одинокие капли разбивались о дерево строений, разжижая грязь ещё сильнее. По левое плечо Геллерта от побитого временем и горем хутора распростерся смешанный лес. Зеленые хвойные деревья стояли поодаль с голыми лиственными. На тракте прыгали две сороки, что-то выискивая меж круглых камней. Из леса доносилось воронье карканье.
"Если подумать...С моими знаниями я смогу стать величайшим человеком этого мира. С моей магией и силой я буду здесь чуть ли не богом...Но мой дом испортится без меня. Эти идиоты с поддержкой Дамблдора продолжат спариваться с маглами, рождая поганых выблядков- полукровок. Я в замешательстве... хах, впервые за последние пятьдесят лет." В прежних условия и в своем мире Геллерт никогда бы даже и не подошел к магловской женщине ради любви. А если бы и сделал это, то наверняка убил бы после, чтобы она не понесла от него. Но это был абсолютно другой мир, и другая вселенная, и он не опасался своей легкомысленности.
***
Воспользовавшись прислугой хозяев хутора, Геллерт провел там еще два дня, дабы восстановить свои силы и отправиться дальше. Продолжать бездействовать было неправильно. Иначе он мог застрять здесь на очень долгое время. Зимой провинциальные дороги становились труднопроходимыми, и добраться до Вызимы было бы куда сложнее. От Валерии Геллерт узнал, что в этом мире, как и в его, обитают драконы, единороги (наверное, это были самые редкие существа этого мира, здесь, на Севере, по словам Валерии, их больше не встретить), и фениксы, только здесь они куда опаснее, нежели в его мире. Про фестралов же она ничего не слышала. Геллерт вознамерился для начала создать себе новую палочку, потому как он не мог концентрировать силу из природы, как здешние маги.
Вызима — самое ближайшее место где он может встретить нормальных магов, от Валерии он узнал о ворожеях, друидах и сразу обзавелся презрением к ним, считая данный контингент недоволшебниками.
"Только своим существованием они позорят магию
— За ваши услуги, — с наигранной улыбкой произнес Геллерт, опустив в ладонь Валерии один из своих перстней. — Этого хватит, чтобы пережить зиму и восстановить дом, а также это покроет расходы вашего гостеприимства. Как и эту клячу, что вы так любезно решили мне подарить.
— Спасибо, — в голосе девушки чувствовалась грусть. Она понимала, что продолжит свои скучные серые будни, помогая отцу с хозяйством. Геллерту не было ее жалко. Она — крестьянка, ее жизнь предназначена только для того, чтобы служить.
— Гордитесь тем, что вам было дозволено принимать у себя такого великого гостя, как я, — Геллерт взобрался на лошадь.
Ударив каблуками коня, Гриндевальд выехал за пределы хутора, небрежно махнув рукой на прощание, спустился на тракт и повернул налево, в сторону столицы Темерии — Вызимы.
Медленно он ехал по дороге, окруженной по бокам лесом. Геллерт прислушивался к звукам природы. Рассказы о монстрах насторожили его. Успокаивало лишь то, что этим вопросом кто-то занимается — Иаков бормотал про специальных истребителей монстров, мутантов-выродков ведьмаков и про их нелегкое дело.
В глуши леса раздавалась трель свиристели. Позади раздались громовые раскаты, и птицы беспокойно повзлетали с веток. Хорошо, что Геллерт позаимствовал на хуторе хороший черный просмоленный плащ. По словам Иакова, он не пропускал ни капли воды.
Часа через четыре Геллерт выехал уже на главный королевский тракт, с более старательно уложенной ровной кладкой круглых камней. Еще через час, продолжив ехать на запад, он оказался у развилки. Указательный столб показывал, что добраться до Вызимы можно, езжая дальше по прямой.
И только отвлекшись от разглядывания букв, вырезанных на досках, Геллерт увидел, что чуть далее впереди стоит строение. Небрежно воткнутый частокол (некоторые бревна повалились, многие стояли под наклоном, готовясь упасть), а за ним поднимался деревянный дом, по размерам скорее двухэтажный. "Наверное, постоялый двор", — предположил Геллерт. Подъехав ближе, он увидел укреплённую балку и трех человек, болтавшихся под порывами ветра на веревках. Висельники.
Присмотревшись, Гриндевальд понял, что это никакие не люди, а эльфы, как в магловских сказках, — высокие, стройные, бледнокожие, с острыми ушами. Сиреневые лица с синими губами были искажены страхом и мучительной болью. Двое мужчин и одна женщина с безжизненными взглядами в пустоту. К груди каждого был прибит беличий хвост. Черная спекшаяся кровь пропитала их куртки.
"Иаков что-то говорил про эльфов-мятежников, наверное, это одни из них". Перестав разглядывать мертвые тела, он свернул на постоялый двор. Во дворе под навесом в стойлах жевали сено несколько лошадей. Сама таверна была чуть больше того дома на хуторе, где Геллерт только недавно отдыхал, стены выглядели крепче, и строение и правда оказалось двухэтажным.
Геллерт привязал лошадь за поводья и вошел в таверну. Сбоку на стене перед входом была прибита вывеска с надписью "Пьяный Лев". Народу было мало: рядом со входом сидели четверо мужчин и перекидывались в карты. Больше всех выделялся один молодой мужчина в занимательной малиновой куртке с пышным воротником и белым шейным платком; на голове была фантазийная яркая шапочка с пером. Поблизости с ним лежала красивая лютня, расписанная замысловатыми узорами. Остальные мужики были в кольчужных доспехах со стальными, размалеванными в герб Темерии пластинами на груди. Простые солдаты.
— Ну-с, господа! Ха-ха! Вы проиграли, — радостно произнес франт, сгребая серебряные и золотые монеты себе в сумку.
Геллерт подошел к трактирщику и, мысленно воздействуя на него Империусом, попросил ужин и комнату для ночлега.
— Хорошо, господин, — склонил голову трактирщик.
Геллерт был одет богато для этих мест, одежда осталась той же, что и в ночь сражения в Лондоне: белоснежная рубашка, лазоревый жилет, черные бриджи и гессенские сапоги; поверх черный плащ, покрывающий голову и достающий со спины до голеней. Простаки спокойно приняли такого разодетого мужчину за аристократа.
— А за что эльфы там висят? — поинтересовался Геллерт.
— Как, милсдарь, Вы не изволили догадаться? — удивленно спросил трактирщик. — Это же белки, чтоб их, скоя'таэли проклятые...Наши доблестные солдаты поймали их, когда те пытались ограбить меня, — явно с удовольствием проговорил трактирщик. — Пусть болтаются назло и в назидание другим.
— Понятно.
Указав какую еду и питье принести к нему за стол, он удалился вглубь таверны, сел за стол у дальней левой стены от входа, так, чтобы из окна на всякий случай виднелся двор.
— Ну что ж, друзья, видимо, вы проиграли последние деньги! Так уж и быть, я сыграю вам что-нибудь из своего в утешение! — нарядный трубадур взял лютню. Его пальцы плавно пробежали по струнам, изливаясь приятной для ушей мелодией. Даже отреченный от интересов их компании Геллерт стал вслушиваться в музыку.
Его голос оказался также сладок, как музыка, издаваемая лютней.
"Мигнула свеча, и огонь наш погас,
Внезапно коснулся нас ветер прохладный,
Так время рекою,
Так дни чередою
Неслышно, незримо затронули нас.
...
Раз мы еще вместе, то что-то же нас
с тобою связало, пусть даже случайно.
Ведь время рекою,
Ведь дни чередою
Неслышно, незримо несут вместе нас".
Он плавно соскочил со скамьи, не прерывая игру на инструменте.
"Нам память о прошлом дана не на час,
Дороги храним мы в душе безвозвратно,
Хоть время рекою,
Хоть дни чередою
Их тихо, незримо скрывают от нас.
...
Поэтому, милая, мы еще раз
с тобой в унисон пропоем триумфально.
Пусть время рекою,
Пусть дни чередою
Неслышно, незримо влекут дальше нас".
Спустя немного времени Геллерт вгляделся в окно и увидел, как к таверне приближается группа эльфов, одетая, как следопыты, в зеленые плащи. Они держали в руках луки, и на шапках гостей виднелись беличьи хвосты.
***
В конце использовано произведение Лютика «Время Рекою», из романа «Сезон Гроз".
