***
Гермиону в то время посетило чувство выполненного долга. Она прочитала лекцию Малфою, но, скорее всего, он ее не слушал. Девушку это не удивляло, она даже не удивилась бы, если в голове у парня были скидки на огневиски, которые должны были организовать где-то через неделю. Гриффиндорка вновь уткнулась в «Историю Хогвартса», поняв, что все эти размышления бесполезны. А после и вообще перешла на художественную литературу. «Человек в темном плаще торопливо поднимался по вырубленной в скале лестнице, направляясь к святилищу древних богов. Это небольшая площадка на вершине горы была священным местом, где без страха встречались даже заклятые враги, уверенные в том, что никогда не прольется кровь и никто не посмеет нарушать царивший здесь вечный мир. Преклонив колени перед алтарем и отдав дань уважения давно исчезнувшим богам, мужчина отошел в сторону, откинул капюшон плаща. Вспышка молнии озарила его волевое, словно высеченное из камня лицо. Он был еще молод, но в этих необычных, запоминающихся чертах отражались сила, властность и ум. — Ты пришел… — Равнодушный, лишенный интонации голос прозвучал ниоткуда, прошелестев, как порыв ветра, а потом из пустоты возникла зловещая фигура. Одежда мага сверкала изумрудом и серебром, но его лицо представляло собой лысый, обтянутый высохшей кожей череп. Только в глазах колдуна горела искра жизни, и от его пристального взгляда становилось неспокойно на душе, а по спине пробегали мурашки…» — писалось в книге. Она, как обычно, затянула девушку с головой. Погрузилась в чтение, чувствуя, как буквально уходит из реальности. Сознание представляет разные картины, эмоции, голоса, контакты. Ей нравилось такое состояние: видеть чужую жизнь. Все части до мелочей были в сознании. «Они разошлись в разные стороны, надеясь, что обязательно увидятся вновь. Замедлив шаг, женщина обернулась — Маг шел вперед той уверенной, гордой походкой, что раздражала, доводя до исступления ненавидевших его людей. Тот, кого называли Звездой обездоленных, вновь был свободен, и ей хотелось верить, что больше никогда он не окажется в руках своих врагов». Вскоре книга кончилась, сто пятьдесят страниц были проглочено и девушка сама теперь находилась в стадии замешательства. Как говорится: «делать было нечего, дело было вечером». Гермиона случайно бросила свой взгляд на окно и ужаснулась — там было темно, будто ночью, хотя девушке казалось, что сейчас часов шесть вечера. «Что-то я знатно задержалась», — подумала Миона, ставя книгу на место и смотря уже на часы, показывающие около девяти-десяти. Она подошла к мадам Пинс, взяв несколько книг и отметившись. Их шатенка решила прочитать в гостиной Старост. Может не сейчас, а через день. И так слишком много времени было посвящено чтению.***
Драко сидел в гостиной Башни Старост, поглядывая в окно. Он обожал глядеть на прекрасные виды, открывающиеся из окна. Они дарили ему вдохновение, какие-то мотивы на последующие действия, мысли и идеи. В общем, пейзажи воодушевляли парня. Сейчас темная поляна Запретного Леса была освещена лишь огоньком, горящим из окон избушки лесничего, которого «за» и «в» глаза называли просто Хагридом. Эта картина всегда была и останется привычной, однако, несмотря на банальность изображения, каждый новый раз можно открыть для себя что-то новое, то, чего может быть и не замечал раньше. Лесничий выпустил огромного волкодава Клыка на опушку. За год его питомец подрос. В глазах читалась мудрость и опыт, уши так же висели. Сейчас он носился, как угорелый, как в молодости! Вороное животное бегало, прыгало и перепрыгивало всякие преграды, наподобие камней и редких пеньков. Язык его был как хвост — сам по себе! То свисал, то как-то подскакивал от бега и прыжков. Лишь иногда пес прыгал в траву, как в воду, щучкой, и нежился на ней, тяжело и устало дыша. Его шерсть растрепалась, как у маленького ребенка волосы после купания, а чуть печальные на взгляд глаза искрились. Учитывая, что у него есть складки (уж явно не жира, Клык был в форме на протяжении нескольких лет!), лежа на траве он казался какой-то черной лужицей, растаявшим черным снеговиком в виде собаки. Даже не скажешь, что этот пес подходит своему возрасту. Активность была, как у маленьких щенков. Как и подобает породе, Неаполитанский Мастиф имеет большие щеки, которые в данный момент были «в разные стороны», и, как и должно быть, обильное слюноотделение запачкало часть лужайки, на которой он лежал. «Уж такая вот порода…» — говорил на это Рубеус, пожимая плечами.***
Гермиона взяла несколько книг и пошла в Башню Старост. Сейчас ей хотелось отдохнуть от всего, полежать в горячей ванной, читая книгу и не задумываясь ни о чем. Сейчас девушка надеялась, что её «любимый» сосед находился далеко от своей комнаты. И вообще, далеко от Башни, но увы… Войдя в общую гостиную Старост Грейнджер сразу увидела Малфоя, который задумано смотрел в окно. «Какое счастье…» — саркастично подумала она и выдохнула в раздумьях. Ей надо побыть одной. А когда этот хорёк рядом, об одиночестве можно и не мечтать. Девушка вдруг вспомнила про «водные процедуры» решила спросить, не рассказал ли он про это недоразумение кому-нибудь. — Малфой… — начала Миона, но Драко уже предположил, что ему, откровенно, хана. — Что, Грейнджер? — как бы невзначай спросил он, незаметно и медленно приближаясь к выходу из Башни. — Не уж то уже сбегаешь? — с сарказмом спросила Миона, скрещивая руки. Что ж, вопросу придется подождать. Может, его можно будет и отложить вовсе. Они и так чувствовала себя жутко усталой. — Малфои никогда не сбегают! — величественно воскликнул, опровергая, парень. — Они только отступают. — Пока, Молфи… — только и услышал он, находясь уже за дверью. «Фух, снова удалось спастись от неминуемой погибели», — расслабленно подумал Слизеринец, не понимая намерений соседки. Зачем она это делает, почему не пройдет мимо. Может, та «шутка» действительно была лишней? Да не, бред какой-то. Грейнджер в то время уже высматривала картины в окне. Ей было даже интересно, чего такого интересного увидел парень. Вроде все как обычно. То же небо, тот же лес, тот же воздух и та же вода. И жизнь все такая же обыкновенная. Издевки Малфоя, любимые уроки у Флитвика, Северуса. Ничего нового. — Успокоилась? — через пять минут донесся голос блондина, а затем его фирменная усмешка. По звуку, он был где-то в двух метрах от собеседницы. — Да я и не злилась, — теперь усмехнулась девушка. — Ну да, ну да. Так я тебе и поверил. Отогнала меня от окна и сама теперь туда пялишься, да? Тут Гермиона поняла, что и впрямь бесстыже смотрит на природу. Подтверждать этого, конечно, не хотелось, поэтому пришлось оправдываться, делая неуверенные шаги от подоконника и отводя взгляд куда-то в камин. — Нет… — А-а, я понял. То есть, как собака, да? Сама не «ам», и другим не дам. — Эй! — нахмурилась она, резко переводя взгляд на соседа. Свет пламени заиграл на её лице, ярче стало виднеться созвездие веснушек на вздернутом носике, а широкие бровки нахмурились, придавая лицу очаровательную решительность и серьезность. — Да ладно, шучу, — он хрипло рассмеялся, осматриваю недовольную девушку, — И все же, что ты там высматриваешь? — Пытаюсь найти то, что так вдумчиво высматривал ты. Парень смерил ее таким взглядом, будто он профессор математических наук, а она лишь маленькая девочка, не в силах посчитать, сколько ей нужно галлеонов для покупки красивого пышного банта. В общем, как на глупенькую, выгнув при этом бровь. — Гениально, имеются предположения? — Немного, и все неутешительные. — Так вот. Выбери самое хреновое — оно верное. А теперь иди сюда, Грейнджер, — подозвал её Драко, подойдя к подоконнику вплотную. — Не уж то ты просто высматриваешь все, что творится на улице, думая при этом о смысле жизни? — на ее лице всползла скептическая ухмылка, хоть она и подошла. — В точку. Шоколадные глаза недоверчиво глянули на Малфоя. — Серьезно.? — А что ты подумала? — мягко рассмеялся Слизеринец. — Что я настолько бесчувственная мразь, что не найду каких-либо философских мыслей, глядя в окно? — Да. — Ты меня разочаровываешь, Грейнджер. И сильно недооцениваешь! Я способен на многое…! — с драматургом начал он, театрально повысив тон. — Да ты что? — в этом вопросе присутствовал открытый сарказм. Любой идиот заметил бы его в тоне, даже Драко. — Да, я то. А ты сомневалась? — Ну… Как бы… — А зря, — парень ее перебил, будучи уже абсолютно уверенным в её недосказанном ответе. — И все же, что можно увидеть в окне, да тем более. ночью.? — Многое. Вот скажи, что ты видишь? — Ну… Я вижу почти черное небо, тёмные редкие облака, маленькие звезды, птиц… — глаза девушки бегали по ночному пейзажу. — Та-ак… — он хмыкнул и, подойдя к кофейному столику, который находился между камином и диваном, взял перо с пергаментом. После выключил свет, — А теперь скажи мне тоже самое, только не задумываясь. Просто твое состояние души ночью. Что ты чувствуешь и о чем ты думаешь, глядя на почти черное небо, тёмные редкие облака, маленькие звезды, птиц… Гермиона выдохнула и приулыбнулась. Похоже то, что они чувствовали сейчас, было впервые. Это было их одинаковое желание поговорить спокойным тоном, как бы это странно не звучало, словно друзья. Желание узнать друг друга в спокойном состоянии. — Как все-таки красива, одинока и безлюдна в два часа ночи природа. И только пару птиц могут нарушить гробовую тишину своим прекрасным пением, — медленно проговорила Гермиона, улыбаясь, — В ночном городе можно укрыться… раствориться… спрятаться от чьих любо глаз… Ты можешь делать, что захочешь, быть кем захочешь в эти минуты. Можешь тихо лежать на прохладной траве, смотреть в черное… темно-синее небо с миллиардами звезд… или можешь прыгать, бегать и петь свои любимые песни во весть голос, тебя за это сейчас никто не осудит… Также можно и поплакать: чернота этих ночей спрячет тебя, твои мысли и твои слезы… Она прекрасна и загадочна, даже обычные и привычные взгляду деревья, ночью превращаются во что-то магическое, словно прикасаясь к ним, ты становишься одним целым с природой, со всем что тебя сейчас окружает… А ночные звуки, часто незнакомые и непонятные нам, и в них каждый слышит что-то свое, что-то сокровенное… то, что хочет услышать… И как же можно забыть про сны… ведь только, и только во снах реализуются все твои мечты, сокровенные желания и тайны, с которыми ты никогда ни с кем не поделишься… Возможно, я люблю ночь больше, чем день, ведь ночью, я настоящая, я могу никем не претворяться, быть самой собой… и… наверное… любила бы ночь еще сильнее, если Он был бы со мной в это время… В эти магические мгновения… Драко был поражён. Что-то в нём щёлкнуло. Реплика Гермионы показалась ему превосходной! Темп, тембр голоса, редкие смешки. Столько мыслей в голове. Казалось, что всё ею сказанное — девичья мечта, которая недоступна, как звезда. А ещё плавность ее голоса напомнил голос его матери. Хорошо, что волшебное перо само все записало, ведь парень забыл обо всём постороннем, погружаясь в речь собеседницы. — Ну как.? — с ноткой надежды спросила шатенка. — У меня нет слов… — Настолько плохо? — Нет-нет, это было прекрасно! — вдруг, он опомнился, — Но, не будем отходить от темы. Устраивайся поудобнее. Можешь даже лечь. — На подоконник? — Да, это, кстати, очень круто! — Ну ладно… — девушка пожала плечами и, взяв с дивана подушку, устало легла на подоконник. — Теперь смотри в окно и слушай мой голос, — Драко потушил огонь в камине щелчком пальцев и, присев на диван (дабы не нарушать личное пространство Грейнджер), начал читать ей её же слова. В Башне темнота. Только луна и звезды — единственные источники света. Голос Драко, такой тихий, выразительный и уверенный, заставил Гермиону забыть обо всём и просто смотреть на улицу, иногда закрывая глаза, чтобы просто насладиться такой атмосферой. Прошла минута, две, а реплика Слизеринца все ещё течёт, как тихий ручей. — Возможно, я люблю ночь больше, чем день, ведь ночью, я настоящий, я могу никем не претворяться, быть самим собой… и… наверное… любил бы ночь еще сильнее, если Она была бы со мной в это время… В эти волшебные мгновения… Драко улыбнулся, глянув на хрупкую фигуру, которая равномерно дышала, мирно… Посапывая? «Она уснула? — мелькнуло в голове блондина, он беззлобно усмехнулся, — Не уж то я так нудно рассказывал?» Драко, откровенно говоря, не хотел оставлять Грейнджер вот так, на подоконнике: она могла простынуть и заболеть. Но отнести её в комнату было как-то… неловко… непривычно. Прошло минут пять, Малфой разглядывал Гермиону под лунным светом, разглядывал её пушистые, чуть дрожащие ресницы, чуть приоткрытый ротик и мягкие, пухлые губы. — Возьми себя в руки, тряпка, — максимально тихо сказал он себе. Ни одна девушка не вызывала в нём столько волнения. Он выдохнул и легко подхватил Гриффиндорку на руки. «Какая лёгкая…» Парень понёс её в сторону Гриффиндорской спальни, открыл дверь аккуратным толчком колена и положил девушку на постель, прикрыв её одеялом. — Теперь ты поняла, Грейнджер что можно увидеть в окне, тем более ночью… — с улыбкой прошептал он. — Спокойной ночи, Драко… — промурлыкала девушка сквозь сон. — Спокойной… И Слизеринец вышел из её комнаты, направляясь в свою, так же безмятежно, словно ничего этого и не было.