Нянька для бантан

—Да-да-да… Здесь… О… Оооо… —…здесь? —А..! Да… Ты просто волшебница! Аааа… — стонет Тэхен, распластавшийся поперек дивана в гримерке. Я уже минут пятнадцать разминаю спину и плечи младшему Киму. —Не шевелись, неудобно. —Нуна, а можно потом мне? — с надеждой спрашивает Хосок, с завистью наблюдающий за нашим импровизированным массажем. —Я что вам, железная? — в подтверждение своих слов пару раз встряхиваю кистями рук. — У вас у всех мускулатурка такая, фиг промесишь. Так что, один человек за один раз. —Тогда я, чур, следующий! — влезает Чонгук. —Это не справедливо! Я первый спросил! —Камень-ножницы-бумага? —Вы что там делите? —Джин-хен, мы нуну на камень-ножницы-бумага разыгрываем! Ты участвуешь? —ЧТО? — просыпается Юнги. — УБЬЮ НАХУЙ! — доходит до меня. —Меня-то за что?! — завывает Тэхен, которому я слишком сильно нажала на… что под руками было, туда и нажала. —Ой, извини… —Конечно… Госпожа помощница Ким, — тихонько отзывается Тэхен в диванную обивку и снова растекается по поверхности. Мы уже давно приехали в новый город и ожидаем начала концерта. Приехали ни рано, ни поздно, в гостиницу смысла нет, до концерта еще полно времени, так что пока отдыхали в комнате отдыха. Представьте, она у них есть! Ким жаловался на то, что у него ноет спина, и я таки согласилась сделать массаж. Не сказать, чтоб уж очень профессиональна в этом вопросе. Хотя бабушка меня слегка учила. Причем с полной обратной связью. На собственной спине. Так что я тыкала и массировала как могла. Но Тэхен так довольно стонал, что остальные парни тоже массаж захотели. —Так, Тэ, вставай уже. — А то Шуга-хен сердится, — вставляет свои пять вон обделенный Хосок. —Еще чуть-чу-уть... — просит паренек, усаживаясь на пол и подставляя шею и плечи. —Две минуты и все, — вздыхаю я и аккуратно, но сильно разминаю мышцы шеи, от затылка до седьмого позвонка. Щелчок двери мы дружно игнорируем. Немолодого оператора, чего-то забывшего в комнате отдыха, – тоже. Он, кстати, один из тех, «доверенных», ездивших с парнями на тот позор-по-чикагски. Но сейчас бантаны просто провожают его взглядами, наблюдая молча и отстраненно, как он тыкается из угла в угол в поисках непонятно чего. —Эээ… Я тут футляр не оставлял? — наконец придумывает причину наш нежданный гость. —Нет, господин Кан. Не оставляли, — с интонацией, вежливой до приторности, отвечает Мин Юнги. — А верить озабоченному придурку, — завершает он тихо и в совершенно ином тоне, — вообще недостойно такого человека, как Вы. Наш неожиданный посетитель молча выходит за дверь, словно и не было последних слов. —Может, не стоило? — говорит Намджун раздумчиво. И это явно не об этических соображениях. Тут опять калькулятор включился. Только вопрос – о чем? —В конце концов, когда-то же все равно пришлось бы. Почему бы и не сейчас? — блин, Хосок-то тоже в теме. —Так что этот оператор хотел? — задаю вопрос я без всякой, впрочем, надежды на ответ. Потому что тема явно давняя, а меня в нее до сих пор не посвятили. Значит и в дальнейшем не планируют. И в самом деле: —Да просто вошел, спросил где футляр от телефона, осмотрел нас и ушел, — пересказал Сокджин. Ага. Как спрошено, так и отвечено. —Нет, это я знаю. Я говорю про то, что он на самом деле хотел. —Да разве знаешь, что придет в голову этим операторам… Так. Понятно. Сегодня я ничего не узнаю. Удивительным образом, во всей нашей движухе Чимин не принимал ни малейшего участия, безучастно глядя в стену. Ну, отношения у него с командой явно не в порядке. И то, что весь негатив не вырывается на поверхность, а тихо и подспудно тлеет, ситуацию проще не делает. За полчаса до выступления Чимин всё-таки тихонько подошел ко мне, сообщая что ему не очень хорошо. Видимо, укачало, либо отравился. Я быстренько выдала ему лекарства. Большего я сделать не могла. После концерта, если лучше не будет, будем разбираться. *** На концерте, даже под тонной косметики и светом софитов, Чимин выглядел предельно паршиво. Мы с Хосоком решили, что в отеле разберемся со всем этим. Тут не выйдет. Благо, на машине, по словам менеджеров, ехать до отеля около десяти минут. Быстро заселились, Юнги забрал у меня чемодан, сообщив, что отнесет ко мне в номер, пока Чимином занимаюсь, и я пошла с Хосоком лечить ребенка. Лечить было нечего. Видимо, действительно отравился. Чон пообещал, что присмотрит за улегшимся спать Чимином и выпроводил меня из номера. Ну, не в прямом смысле этого слова, конечно, все-таки не вежливо, а просто сказал, что всё схвачено, если что позовут. —И вообще, иди-иди, нуна, тебе тоже отдыхать надо, мы тут сами. С такими мыслями я пошла к себе в номер. Ну, буду надеяться. И каково было мое удивление, когда из-за кровати в моем(!) номере появилась знакомая белая макушка, а потом еще и рука, не менее знакомая, зовущая присоединяться. Куда, зачем, почему? В любом случае, я прикрыла дверь, проходя вглубь помещения. У кровати, на одеяле сидел Мин, довольный, как мой кот при виде кусочка курочки, только не с курочкой, а бутылкой вина. Вао... —Есть какой-то повод? — присела я рядом, на свободную часть одеяла. —Должен быть? —Не знаю. —Ну... тогда... за то, что половина тура прошла. Экватор, — пожимает плечами парень, аккуратно наливая в пластиковые одноразовые стаканчики вино. Чуть-чуть сбоку я увидела уже открытый шоколад, которые тут же перекочевал на середину одеяла, чтобы нам двоим было удобно брать кусочки. Вино оказалось вкусным. Странная, очень странная обстановка в номере. Свет выключен, сидим на полу у кровати напротив окна, пьем вино с шоколадом... Меня на несколько секунд накрывает смущение, потому что перед глазами пролетает тот поцелуй. Нет, нам нельзя. У него контракт, у меня тоже ...будут большие проблемы. Очень большие. Нам НЕЛЬЗЯ. Но почему-то так хочется. Юнги спокойно сидит сбоку, попивает вино и смотрит в окно. Тоже о чем-то думает? —Слушай... насчет твоего рыжего кота. Как ты его нашла вообще? — находит он безопасную тему. Ай, к черту все! У нас хорошая дружба! С вином, шоколадом и звездами за окном. —Да, как... это скорее он меня нашел. Просто у железнодорожных путей кто-то выкинул котенка, маленького такого, хиленького... Я знала, что бабушка не обрадуется, так что просто перетащила его к нам под лестницу. Вот и всё. Когда было холодно, забирала на ночь к себе. Ну, и еду таскала… Бабушка к Рыжему тоже привыкла, так что вроде особо и не возражала. Вот так вот. —Ты же говорила еще, что он только с тобой добрый-ласковый. —Да, и с недавних пор еще к бабушке. —Меня он тоже не очень хотел убить. —А это, кстати, было странно. —...Даже так? —Как есть, — пожала плечами. —Мне еще вот что интересно... почему ты собак боишься? — Юнги с усмешкой проследил за тем, как я подставила «на долить» второй стаканчик. И долил, конечно. Сегодня можно выпить, завтра выходной. —Не знаю... просто пугаюсь. Меня ни разу не кусали, да и вообще я такого никогда не видела, но... я все равно боюсь. Притом даже без разницы большая собака или маленькая. По-моему, с маленькими даже хуже. —Эх, тебя бы с Холли познакомить... — вздыхает Мин. — Тогда, может, ты стала бы меньше бояться маленьких собачек. —Холли? —Да, моя собака. Этот паренек славный, вы бы могли даже подружиться... — стало видно, как Мин начал улетать в свои мысли. От этого мечтательно взгляда даже улыбаться захотелось. Потому что было видно, мысли его сейчас светлые, яркие, теплые. —Как-нибудь познакомишь, — хмыкаю я. —Могу фотографии показать, — "просыпается" Юнги и лезет за телефоном. —Давай. Чтобы было удобнее смотреть видео и фото, подползаем ближе друг другу. Это очень уважительная причина, слышишь, бабуля? Я чуточку пьяная, совсем чуточку, бабуль… Просто мне тепло и спокойно. За спиной его рука, другой рукой он держит телефон и листает картинки с милым песиком. Такой энергичный малый, скачет, гавкает, бежит вылизать. Видно, добрый. Но... и Рыжий со мной всегда добрый. Мурчит, ластится. В любом случае, собачка была милой, и Юнги тоже милый и улыбаааается. По-настоящему. Совсем немножко, просто уголками губ, и глазки такие… Блестящие… И не в фокусе чуточку, без всякой знойной страсти, но не в этом же дело!!! Как никто не видит, я не понимаю, он же всегда как в доспехах, броне и маске, а под маской еще одна маска, а под ней еще! А сейчас он такой мягкий-мягкий, теплый, домашний, котики - это вода… И я горжусь, что со мной он – вот такой, настоящий, и старые видюхи с Холли, бегающим по его дому, по его двору, где он сто лет не был и может никогда и не будет… Я даже всхлипываю отчего-то. Пьяненькая, да. И утыкаюсь носом в его плечо. Пахнущее каким-то гелем или мылом, когда успел? Готооовился. Господи, что ж за мысли то у меня... А если он сейчас… А что я буду делать? А надо что-то делать? А может, не надо? А если он не… Дверь номера напротив распахивается с грохотом, Хосок кричит что-то неразборчивое в панике: — Дверь! Чимин, открой дверь! Намджун! Помоги! —Блять, — одновременно подрываемся с пола мы с Юнги. Я в обход, Юнги вообще, через кровать, эдаким паркуром. Когда мы вбегаем в номер Хосока и Чимина, Намджун уже там и пытается выбить дверь в ванную, откуда доносятся совсем не радостные звуки. Плохо дело. —Вот почему, когда не надо, ты ломаешь все, а когда надо, ничего сломать не можешь?! — кричит Хосок, тоже пытаясь выбить дверь. А за ней... человеку действительно плохо. Какого черта он вообще дверь запер?! Юнги почему-то заторможенно шарит по карманам. —Отошли, — командует он, извлекая из кармана пластиковую карточку. Просовывает ее между косяком и дверью, медленно прокручивает дверную ручку другой рукой, щелчок, и дверь отпирается. Я влетаю в ванную комнату первой, бросаюсь вперед. Чимин, стоя на коленях над унитазом, увидев меня, отчаянно пытается дотянуться до рычажка слива, а я смотрю, и не могу взгляд оторвать от… от… этого. От очень-очень херовой вещи. Таблетки. Штуки две или три. Это же видит и Хосок, забежавший за мной, матерится, за шкирку оттаскивает от унитаза бледного, мокрого Чимина. Швыряет его к Джуну. — Что, опять? — орет Намджун. И, не дожидаясь ответа, пихает согруппника в сторону комнаты. На крики к номеру сбегаются все, кто есть, но Намджун блокирует вход собой, а Хосок, пока я соображаю, что к чему, смывает таблетки. За дверями стоят младшие, Зиан и Сокджин, но Намджун громко объясняет, высунув голову в коридор, что Чимин отравился и просит не мешать, в номере и так народу много. Парни кивают, но не уходят, стоят у входа и, видимо, собираются сторожить. Намджун запирает дверь изнутри и несколько секунд неподвижно смотрит сквозь нее. Потом поворачивается, медленно-медленно… Маска монстра проступает у него на лице, и я потихоньку отступаю в сторону, когда мимо меня он направляется к сидящему на полу Чимину. В любом случае, в самом номере теперь не кричат, а тихо и не менее злобно шепчутся. Трое на одного. Чимина за ними даже не видно. Если так посмотреть, единственно, что у него яркое сейчас, это рыжие, мокрые волосы. Парню действительно плохо, стыдно, страшно. Конечно! Глотнуть столько таблеток неизвестного происхождения! Быть может, мы увидели только остатки, а там еще таблеточки были! —Сколько таблеток ты выпил? Есть еще? Где они?! — все навалились на Чимина. Абсолютно все хены в номере сейчас пребывают в тихой контролируемой ярости. У него могла случиться передозировка. Он мог пытаться отравиться. Черт! Психолог долбаный! Помогала со своим чайком! Прекрасно напомогалась! Молодец, Шинлин! Аплодисменты! —А ты чем смотрел? — вдруг рычит на Хосока Намджун, припоминая Чону все слова о том, что присмотрит за младшим. — Ты с ним, блять, живешь! —Чимин, сколько таблеток ты выпил? — повторяю я вопрос. —Уймись, Лин, тут не суицид, — отодвигает меня в сторону Юнги. Сказать еще что-то я не успеваю, Чимина снова выворачивает, я бросаюсь за ним в ванную комнату. Держу его голову над унитазом, сама пытаюсь понять происходящее. Что? Если это не попытка суицида, то что это? Уже самой плохо. Тоже тошнит от всего этого, но продолжаю держать лоб Чимина, чтобы ему было хоть чуточку легче. Не уследила. Ответственная за здоровье. Даже если не принимать в расчёт, что психолог. Все равно моя обязанность. А Чимин, весь холодный, мокрый, в слезах, шмыгает, отплевывается вязкой слюной и всё повторяет, и повторяет: —Прости, прости, прости, кххх, прости... —Вот, здесь они!!! — слышится из комнаты, и Чимин на секунду замирает. Ему страшно, ему плохо, его, можно сказать, раскрыли. Пак давится над унитазом сухой рвотой, но Хосок протягивает из-за двери полную пластиковую бутылку воды, с характерной этикеткой, запомнившейся еще с Нью-Йорка. Офигеть, где пригодилась... — Пей, — командует он брезгливо-безжалостно. Чимин послушно глотает, а потом сгибается и со стоном выплескивает из себя уже практически чистую воду. В конце концов Паку уже нечем рвать, так что я его умываю горячей водой и обессиленного практически тащу на себе к кровати. Никто мне не пытается помочь. Намджун и Юнги сидят рядом на кровати Хосока, сам Хосок стоит рядом и все еще держит упаковку таблеток. В полном непонимании смотрю на парней. —Тайские, для похудения, — поясняет доктор Чон, усаживаясь рядом с Югни на кровать. Я тоже присесть хочу, мне тоже хреново. Глаза мокрые из-за сдерживания рвотных позывов во время помощи Чимину. Сам Пак уже почти отрубился. Пыхтя под нос что-то крайне неприличное, Хосок, тем не менее, поудобнеей устраивает младшего на кровати, тащит запасные одеяла из шкафа, закутывает, продолжая ворчать, отправляется в ванную и возвращается назад, на ходу заворачивая в полотенце пластиковую бутылку с горячей водой. Подсунув ее молодому идиоту под бок, снова опускается на кровать. Намджун, Юнги и Хосок сидят рядом в абсолютно одинаковых позах, а я просто прислонилась к стеночке у выхода, чтобы если что прикрыть дверь. И каждый тут винит себя. Хен, лидер, сосед по комнате, недопсихолог. Но... будем честны, откуда они могли все это знать? Они танцоры, рэперы, но у них нет ни психологического образования, ни медицинского. А у меня есть хоть что-то одно... и обязанность помощника менеджера по здоровью. А теперь... кто виноват в этом? Кто довел до такого? —Теперь понятно, почему он есть начал... — подает голос Намджун. —Ему хотелось угодить всем. Мы надавили со своим "ешь, поправляйся"...фанаты с "худей"...вот он и нашел третий выход... — подвел итог Хосок, тяжело вздыхая. Да, правильно бабушка говорила, одной жопой на двух стульях не усидишь. А потом наш интеллектуальный гигант Намджун вдруг яростно фейспалмит себя, рычит, порывается разбудить заснувшего Пака… Разбудить и удавить! И только через пару минут мы получаем от него внятный и частично цензурный ответ, почему. И выдаем совместный эмоциональный взрыв за лидером следом, потому что: —А откуда он их, эти таблетки, взял? Учитывая все меры безопасности, и фанатские угрозы, в Америке у него такой возможности не было вообще. И, значит, он либо протащил это минимум через одну границу сам, либо для него это сделал кто-то другой. К тому же, нормально есть он начал еще в Корее, а вот веса не набрал. Ну, допустим, из-за стресса. И все равно… Сам он или кто-то еще, через границу мы проходим все и со всем своим барахлом, то, в чьем чемодане найдется запрещенка, интерес представляет чисто научный, в любом случае, БигХиту мало не покажется. Наши взгляды скрещиваются на вырубившемся или качественно притворяющимся вырубившимся, безответственном идиоте. —Ладно, завтра. Всё завтра, — тяжело поднимается Намджун. —Намджун… — я вдыхаю, выдыхаю и все-таки спрашиваю, — что ты имел в виду, когда сказал: «Что, опять?» —То самое и имел, — мрачно отвечает он. — Но почти два года он продержался. —Или хорошо скрывался, — никогда Юнги не был оптимистом, так нефиг и начинать. —Но все-таки в туре… Это уже новый уровень. —У нариков каждый раз новый уровень. А между ними – ремиссии. У некоторых. —Эх, такой вечер испоганили, — тяжело вздохнул Мин, вставая с кровати. — Шинлин-а, пошли? —Хен? —У меня идея для песни появилась, скоро приду, — не оборачиваясь, произнес Мин. Что ж, действительно, пора по номерам. —Понял, — отзывается Намджун, уходя в их номер с Мином. —Ты как? — спрашивает меня Юнги, проводив меня к моей двери. —Бывало лучше, конечно, — открываю пошире окно, чтобы сюда просочилось побольше свежего воздуха. Все еще подташнивает. Юнги аккуратно поднимает с пола бутылку вина, смотрит на просвет. —Ну, на этот раз хоть допили. Почти. Будешь? — протягивает он мне бутылку. Я отпиваю прямо из горлышка. Оставшееся протягиваю Мину. Тот допивает. Кажется, за все это время я протрезвела. —Ладно... нормально все будет, — вздыхает парень, отправляя в мусорную корзину пустую бутылку. —Ага. Не засиживайтесь с Джуном. —Так точно... *** Всю ночь из соседнего номера слышала стучащие звуки, а утром еще и распевку. Спала я ужасно, так что под утро выглядела вообще никак. Нафиг краситься, все свои, так сказать. Было на душе погано, настроение просто где-нибудь закрыться и не вылезать. Но нужно все-таки сходить с парнями поесть. Часа в четыре мы вылетаем в Лос-Анджелес, так что до этого у нас свободное время. Надев свою футболку и брюки, поняла, что холодно. И... не знаю, первая вещь, которая всплыла в сознание, что может согреть ...толстовка Юнги. Не знаю, может это настроение такое, может еще что, но... просто пошла за толстовкой. Просто так. Спокойно постучалась, мне открыл Намджун с большими кругами под глазами и чашкой кофе в руках. —Нуна, кофе будешь? — предлагает парень, а я киваю. —Ага. Наш лидер ставит свою чашку на тумбочку у входа и возвращается в комнату. —Привет, — кивает мне такой же не выспавшийся Мин, — на запах пришла? —Наверное... хотя изначальный план был одолжить у тебя толстовку, — да, похоже, сонный мозг сошел с ума. Иначе почему я так спокойно стою и прошу одежду у мембера. Юнги на секунду удивляется, но потом лезет в свой чемодан. Без расспросов вытаскивает мне свою черную удобную толстовку и отдает мне. —Спасибо. —Кофе без сахара? — спрашивает Намджун, находящийся все еще в номере. —Две ложки кофе, одна ложка сахара, — отзываемся мы с Мином почти одновременно. Только я из недр черной толстовки, которую начала одевать, едва получила ее в руки. —Че вы вчера пили, что мозги стали одни на двоих? — шутит Ким, уходя к кулеру. —Будто сам не знаешь, — бурчит шутливо Мин, помогает мне разобраться с капюшоном и рукавами и усаживается на застеленную кровать в ожидании обещанного кофе. Я сажусь напротив, ближе к тумбочке. Через несколько минут приходит Намджун. —Знаете, — эти слова даются мне как-то слишком тяжело, — я ночью подумала... все-таки нужно сказать безопаснику Чхве о вчерашнем, — вмиг лица парней потускнели, но оба понимающе кивнули. — Если бы это были простые таблетки для похудения, хотя и они вредны, то было бы одно дело. Но ведь тайваньские... И рецидив… —Да, мы поняли. —Вы же в курсе? —Вкратце. —А я полностью. То, что там наркотик в составе, вы знаете? — кивок был мне ответом. — А что там еще и гормоны? —Короче, всё хреново. —Да, и нужно понять, кто тут такой... хороший человек, давший таблетки Чимину. —Не может быть, что он сам это купил? — предположил Намджун и тут же сам ответил. — Хотя негде было. Мы были постоянно под присмотром... —Если только не вез с самого начала, — подал голос Юнги. —Возможно и такое... но что-то я сомневаюсь... и надеюсь, что он их только начал принимать, — руки мерзли, хотя я была с горячей чашкой кофе. Сладкого кофе! Сколько себя помню, пила такой раза два-три и мне не очень нравилось, а тут... Меня вообще прошибало некое подобие озноба, но ясно, что температуры у меня нет. Ладно, переживем. —Может тогда следует сначала пойти к Чимину? Он может сказать, кто ему дал... если ему кто-то их давал, конечно. —Не всей толпой. И так ему плохо, — тут же вставляю я. —Тогда ты пойдешь? —Полагаю, да, — киваю я, вставая с кровати, — если что, я за вами зайду. —Мы в коридоре подождать можем. —Хорошо. Время было еще раннее, есть мы пойдем часов в десять, так что все проснувшиеся уже либо бродили по коридору, либо группками засели в чьих-то номерах. Мне предстоял тяжелый разговор... Постучалась в дверь номера Хосока и Чимина, но... открыл Тэхен. Хмурый. —Что вам нужно? —Хотела спросить, как у него дела и поговорить. Тэхен, ты теперь охранник? —Он вас боится, потому мы здесь. —Мы? —Я и Чонгук-а. —А Хосок где? — хмурюсь я, а из-за спины Кима выглядывает сосед по комнате Пака. —Я здесь за молчуна работаю... — хмыкает он. — Тэхен, так и не пустишь менеджера внутрь? —А… да, — вспоминает о моем статусе парень, что меня несколько... задевает. Однако, меня впускают. И дверь тут же запирается изнутри. Окна зашторены, хоть и открыты ради свежего воздуха. Видимо кондиционер чем-то не устраивает. В любом случае, это не очень важно. В уголочке на кровати полусидит-полулежит укутанный по самые уши бледный Чимин. И несколько испуганно смотрит на меня. Так, приближаться мне не следует? Ладно... Села на вторую кровать. В номере повисла напряженная тишина и было ощущение, что половина хочет, чтобы я ушла, а вторая наоборот - осталась. —Тебя больше не рвало? — стараюсь голос не повышать. —Нет, все в порядке, — еще тише отзывается Чимин. —Ладно… Мальчики, вы не обидитесь, если мы с Чимином по душам немного поговорим? —Если он захочет, — воинственно отзывается Тэхен, а Чонгук, сидящий чуть сбоку от меня, хмуро приглядывается к Киму. —Я... —Если не хочешь, не принуждай себя. —Можно кто-нибудь останется? —Да хоть все. —Тэхен-хен, давай, я останусь? — тихо спрашивает Чонгук, и никто не спорит. Хосок и неспокойный Тэ выходят в коридор. —Чимин, скажи, как ты на самом деле себя чувствуешь? — прикрываю дверь я. Чонгук садится поближе к Чимину и молча смотрит в пол, вслушиваясь в слова. Вот мальчик и повзрослел. —Физически меня еще немного подташнивает и слабость, но это ведь должно пройти. —А психологически? — в лоб спрашивает Чонгук, а я недовольно кошусь на младшего, но тот упирается взглядом в пол, будто это и не он сказал. —Если тебе плохо, в этом ничего ужасного или стыдно нет, поверь. —Ну... мне несколько... ээ... есть ощущение что я виноват, я и не спорю, но от этого хочется... —Хочется что-то поменять? —Да… —Чимин-ни, все понимают, что ты не хотел никого расстроить, но... можно было это сделать не так, — теперь Чимин смотрит на меня, не моргая. — Понимаешь, мне очень важно знать, понимал ли ты, что это за таблетки. —Ну, я знал, что они для похудения и... —Ты их сам купил? —...нет ...они лежали в номере в Чикаго. Там был напечатан текст, что это простые таблетки для похудения без диет на травяной основе... —Ты знаешь, что это были за таблетки сейчас? Их эффект и так далее… —Не уверен. Я слышал от Хосок-хена, что это наркотик и все. —В общем, суть уловил? —Да. Я их пил дня четыре, так что... —Дорогой, даже если и четыре дня... это проблема. Притом серьезная. Как ты вообще смог провести через контроль? — в глазах у парня проскочило полное осознание того, что произошло и тот поджал губы. —Я просто их перевез в аптечке, я даже не знал, что там... че-ерт… —Ладно, тихо, сейчас все нормально. Мы найдем человека, кто тебе их передал, и всё будет еще лучше. Хорошо? — постаралась со своего места посмотреть на лицо Пака. Все это время Чонгук даже не пошевелил пальцем. Как статуя. —Чимин-а, ты знаешь, кто этот человек? —Не уверен. Говорю же, когда я пришел в номер там уже были эти таблетки. —А по отпечаткам, если уж на то пошло, нельзя посмотреть? — предлагает все еще несколько наивный Чон. —Во-первых, сомневаюсь, что БигХит захочет ввязывать сюда полицию, во-вторых... будет ничего не понятно. Эту пачку вчера потрогали все, кому не лень, — поясняю я, а Чонгук откидывается на кровать, начиная активно думать. —Чимин-ни, нужно рассказать об этом всем Безопаснику Чхве и Седжину. —Я понимаю. —И если ты боишься, что тебя накажут, то я бы на твоем месте так не переживала. Ты в любом случае нужен агентству. А вот меня за такой промах... хэ... —Ладно. Кушать с нами пойдешь? — встаю с кровати. —Наверное, да. —Тогда будем ждать. Так я и вышла из номера, куда тут же влетел Тэхен. Эх, Тэ... Не там ты врагов ищешь. Впрочем, когда я вышла, ко мне тут же подошли Намджун с Юнги и Хосоком. —Ничего путного я не узнала, но пора идти рассказывать. Тогда обо всем расскажу. Трое кивнули, но следом за мной пошли к номерам Седжина и Акула. Зиана предупредим чуть-чуть попозже. Мысленно построив линию своего отчета, постучалась. Дверь открыл уже одетый и готовый к выходу Седжин. —Доброе утро… —Если оно, конечно, доброе, помощница Ким, — отозвался менеджер, пропуская меня внутрь номера, где уже сидел и Чхве. — У нас снова "отличные новости". Заметила, что за мной в номер прошли Намджун и Юнги, сообщившие, что они со мной. Поддержка? —У вас тоже новости? — удивленно спрашиваю я. —Очередная угроза расстрела. На этот раз одного единственного участника, Чимина, — поясняет хмурый Седжин, а за спиной у меня тихо матерится Мин. —Что ж ему так не везет-то... —Что-то еще, помощница Ким? —У меня новость, и тоже насчет Пак Чимина. —И за что ему небеса мстят? — вздыхает Чхве, а я тихо хмыкаю. — Насколько я слышал, он отравился. —Информация не полная. Пак Чимин начал принимать некие таблетки для похудения. Тайваньские. Поймали с поличным вчера у туалета, с его слов, принимает их уже около четырех дней. По словам самого мембера, таблетки он нашел в гостиничном номере в Чикаго, а это мы уже не проверим. —И очень похоже на то, что-либо он, либо кто-то еще тащил их через границу, — вставляет Юнги, а менеджер и безопасник хватаются за головы. —Поняли, объясните, как он их там нашел в номере, — старается прийти в себя Седжин. —Загадка природы, они просто там лежали с напечатанной запиской, для чего они нужны и что в составе просто безобидные лекарственные травки. —Ага... есть подозрения? —Конкретных - нет. —Ясно, мы все обдумаем, если будет информация... —…Мы сообщим. Когда мы с Мином и Намджуном уже уходили из номера, я краем уха услышала: —Его сосед Чон Хосок? Они решили искать виновного прямо внутри? Жестко, но... логично. Если так посмотреть... Хосок с ним в номере, знает, что это за таблетки, как и остальные, первый же их и нашел...Слишком просто было бы обнаружить, что это он. Все-таки это в агентстве считается нарушением. Нанесение ущерба сотруднику/артисту... После завтрака парней собрали всех вместе для сообщения еще одной новости, про угрозу расстрела. Удивительно, как Чимин спокойно это воспринял. Кивнул, улыбнулся, сказал, что в прошлый раз все было нормально и всё. Некоторые восприняли это как проявление силы духа и стойкости характера, другие предположили, что в свете последних событий и близящихся, а то и начавшихся постэффектов Пак Чимину уже глобально пофиг, пристрелят его или нет, а вот меня это напрягло с другой стороны. Сидит такой, окруженный заботой и пониманием, все его жалеют и …совершенно забывают о самой первой проблеме. Да, подумаешь, ничего страшного, с кем не бывает! Глотнул таблеточек, которые сами по себе в номере появились, перевез как минимум через одну границу! Но нет, все про это дружно позабыли. Будто и не было. И встают у меня перед глазами печальные воспоминания, ровесники и не только, и парень один из нашего Совета, и искренние обещания, да всё, да больше никогда, клятвы, как, вы мне не верите, это не я, не я, оно само… И тогда я поняла, кто у нас провез таблетки. —Это, конечно, хорошо, что ты так хладнокровно воспринял угрозы... Тогда, давайте-ка вернемся к более насущной теме. Так откуда таблеточки? — как-то слишком жестко для себя говорю я. Годы в Школьном Совете совсем неблагополучной школы не прошли даром... Чимин-ни поднимает на меня удивленные глазки и молчит. В номере становится тихо. Очень тихо. —Он же вроде уже все сказал, — вступается за бедного друга Тэхен. —А я сомневаюсь. —Нуна, ты мне не веришь? — уже с блестящими от слезок глазками спрашивает Чимин. —У меня слишком богатый опыт, чтобы вестись на эту фигню, — чувствую, как в номере становится тяжелее дышать, почти каждый недовольно смотрит на меня. Ну, да, он же часть стаи. А я – нет. —Это жестоко, так не думаешь? — встревает Хосок. —Лучше мне скажи, откуда таблетки, а не что жестко, а что нет, — не поворачиваясь, отвечаю я, все еще не отводя взгляда от Чимина. Наркоманы – гениальные лгуны, потому что совести уже нет, морали нет, они сами в свою ложь верят, ты и сам не заметишь, как поведешься. Но тут прямо явный перевод стрелок. Это не я, оно само …насралося, да и вообще, смотрите, меня пристрелить хотят! —Я не давал ему таблеток! — возмущается Чон, явно просчитавший подозрения менеджера и Чхве. —А я про это не говорила. —Что нужно сделать, чтобы ты мне поверила..? — тихо спрашивает Пак, а меня внутри чуть-чуть передергивает. —Доказательства, что в тебя это насильно впихнули, а ты кричал и вырывался, — щурюсь я, а Пак шмыгает носом. — Поднимите руки, кто верит в его невиновность! И... поднимают руки почти все, кроме хмурого Юнги. —Вы это сейчас серьезно? —Хен! — очень демонстративно расстраивается Чимин. —Вы слепые просто. —Зато ты все видишь, — язвит Намджун. Ну, он-то куда!? —Опыт, он такой... —Да какой это у вас двоих опыт, что вы разбираетесь в этом? — возмущается Тэхен. —Не завидуй, сельский паренек, нечему тут завидовать, — огрызается Юнги. —Интересный опыт... идти за нуной туда, куда она скажет, — продолжает Тэхен, насупившись. —Да вы тут явно прихуели, — ахает Юнги, в последний раз вглядываясь в глаза Чимина. — Идиоты, блять. И уходит, хлопнув дверью номера. —Помощница Ким... а представь, что ты не права, и Чимин действительно невиновен, — сквозь тишину спрашивает Джин. —Во-первых, извинюсь, а во-вторых, он уже по-любому виновен, потому что начал пить эту дрянь. И тоже ухожу. Краем глаза замечаю, как Сокджин на секунду привстает, но потом тут же садится обратно. Что ж, похоже, мы все разделились на два лагеря... Прекрасное начало второй половины тура, просто отличное. *** Не торопясь начала собирать вещи к ближайшей поездке. Благо, по удивительному и счастливому стечению обстоятельств, у нашего начальства изменились планы, и отсюда до Лос-Анджелеса мы будем добираться не самолетом, а автобусом, следовательно, проходить контроль в аэропорту не придется. Почему я так беспокоюсь об этом? Таблеток, найденных у Чимина, не хватает для полного курса "похудения". Значит вторая, а то и третья упаковка должна быть где-то припрятана. И неизвестно у кого и где. Больше из номера я до отправления не выходила. В автобус загрузились все молча, села в самом конце, конечно, вместе с Юнги. Ехать нам предстоит около четырех часов, может и дольше. Все остальные ребята нас то ли боялись, то ли игнорировали. Да, теперь мы точно разделились на два лагеря... Седжин перед посадкой в автобус спросил, что произошло. Я пообещала рассказать, но чуть позже. Тот кивнул и не стал вмешиваться во внутри-бантанские разборки. Так как нас с Мином как бы и не замечали, сначала спокойно слушала музыку через наушники, а парень сбоку от меня моментально уснул, прислонившись к моему плечу головой. Я немного поерзала, устраиваясь поудобней и настраивая кондиционер, в конце концов, мое укачивание никуда не делось, а потом мы как-то вместе пристроились и проспали почти всю дорогу. Конечно в итоге всё у нас затекло, так что, выходя из автобуса, Юнги хрустел и кряхтел. И шепотом ругался. Я тоже. Мы даже посмеялись немного, насчет аджосси и аджумы. Заселились в новый отель и отрубились. Ну, я-то точно. Однако, когда засыпала, все равно слышала, что за стенкой, где уже по традиции ночевали Намджун и Юнги, кипел спор. Конечно, я попыталась подслушать. Конечно, я ничего не услышала, кроме «не потому, что она – это она… а потому что она права». Как потом узнала, оба вообще не спали в эту ночь. Сегодня я снова работаю за охрану на верхних ярусах зала, так что из гримерки придется уходить раньше. И никто почему-то не возражает против моего участия в этой деятельности. Зиан клятвенно заверяет меня, что с засранцами всё будет в порядке. Верю. Они знают, что делают. И умеют о себе позаботиться. Нафига им вообще недопсихолг-недоменеджер-помощница Ким? Всё время, кроме репетиций и покраски, бантаны вели молчаливую войну, так что... Юнги вместе со мной идет, чтобы проводить в закуток, где Красавчик щедрой рукой раздает жилеты и рации с наушниками. Юнги вручает меня заботам давешнего напарника, лично убеждается, что я правильно экипирована, на безопасном месте и вообще в хороших руках. Туен-онни хмурится, но избегает комментариев, потому что я в любой момент теперь могу сказать ей «сама такая», после того, как ее Красавчик три раза закрепил на ней нейлоновый жилет в полосках отражателей, и четвертый раз закрепил бы, если б по рукам не получил. Юнги шоу не устраивает. — Ты, главное, там поаккуратнее будь, — просит он, а я только хмыкаю. — Ага. Ты тоже. Главное, собой никого не закрывай… Сейчас такое оружие, что все равно не поможет, ...даже смысла нет. —Я и не собирался. —Да знаю, что не собирался. Зато на рефлексах – запросто. —Ладно, удачи. —И тебе того же, тем же самым, по тому же месту... На этом наши пути расходятся, и я иду уже со знакомым охранником на верхний этаж зала. Что ж, за работу. *** Чимин прыгал и бегал по сцене ярким лучиком, будто совершенно не боится. И я не знаю, правда это или нет. Просто дежурила в секторе. Начальство через наушники и рации информировало о возможном местоположении угрожающего. У входа никого не поймали с оружием, когда зал заполнялся, так что надежда на еще один розыгрыш все же есть. И вот я краем глаза наблюдаю, как в соседнем секторе появляется собственная охрана этого стадиона и... идут к девушке. Подхватывают её под ручки и уводят. Примерно через пять минут по рации сообщают, что теперь все в норме, но мы должны продолжать работу. Стало чуточку полегче... Парням, насколько я знаю, о поимке сообщили во время перерыва, так что во второй половине концерта парни радостно и более спокойно перемещались по сцене. Подошла к парням после концерта проверять общее состояние. Их еще кормить. Обед благополучно пропустили, так что ужин в студию! А нет, мы к нему поедем, и то примерно через пару часов. Зиан неловко пожимает плечами, протупил, простите. Я великодушно игнорирую, мальчики промолчали, а мне тем более сам Бог велел. Все уставшие, изнуренные просто лежат по диванчикам и ждут машину, пока менеджеры носятся, вызванивая все нужное. Я же тоже решила присесть. Все-таки ...четыре часа туда-сюда по лестнице ...ноги так устали, что дрожали, так что отдохнуть следовало бы. К моему удивлению, парни мне организовали чашку сладкого кофе и пачку печенья. То же самое попытались впихнуть в Чимина, который сидел напротив меня, втянув голову в плечи и стиснув ладони между колен. В очень такой характерной позе… Он точно пил таблетки всего четыре дня? Или просто после концерта в себя приходит? Все же два часа в ожидании пули. Второй раз подряд… Он был бледен, и, как сказал Хосок, руки у него были ледяные, так что наш «врач» начал действовать незамедлительно. У Чимина явный шок. Его отогревать нужно. И отпаивать. Впрочем, желающих оказать помощь было – не протолкнуться. И это не считая стаффа и представителей принимающей стороны. Так что просто сидела и наблюдала со стороны, ну… игнор, так игнор. Бедного мальчика чуть ли не на руках занесли в автобус. Благополучно поужинав в гостинице, все снова распределились по номерам. И уволокли у меня из номера вторую кровать. *** Спала я плохо. Мысли крутились вокруг Чимина. Даже если он действительно не знает откуда эти таблетки, что маловероятно, у нас все равно большие проблемы. Следующий пункт тура – Мексика, и туда мы летим. А там все очень строго с наркотиками в любом виде. Там этими вещами промышляют серьезные ребята, делятся доходом с полицией и прочими таможнями, так что для мелкой сошки на границе – все строго. А это плохо. Так как, сто процентов, где-то среди нашего барахла заныкана минимум одна упаковка всемирно известных тайских таблеток, а это хреново, потому что мы не знаем где. Хорошо, если она у Чимина и ему хватит ума просто слить ее в унитаз, предварительно разодрав на очень мелкие кусочки. Чтоб без засора обошлось. Но если они у кого-то еще… и этого кого-то ума не хватит… Или Чимин спрятал упаковку там, откуда он забрать ее не может… Тогда вся надежда на Чхве-Акула и его мастерство дознавателя. В конце концов, крутизну его я в свое время на себе испытала. Дай Бог ему всяческих успехов. Так и сидела с включенным светильником и просто так открытой книгой с гороскопом. Тишина была не успокаивающая, скорее гнетущая. Хотелось какого-то звука хоть откуда-то, но нет. Сейчас бы мне Рыжего под бочок. С тихим неумелым мурлыканьем, похожим на хрип… Я продолжала сидеть, поджав ноги и обхватив себя руками. В теплой толстовке Юнги. Это помогало. Нет, нужно ложиться спать. Бессмысленными предположениями ничем не поможешь. Я вроде даже начала засыпать, спасибо маминой синей книжке и Миновой черной толстовке, когда в номере за стеной послышался крик, что-то упало… и я подскакиваю. И в панике выскакиваю в коридор, почему-то решив, что это снова Чимин. Но нет. Прямо у входа в мой номер босой полуодетый Намджун, и он без единого слова хватает меня в охапку и буквально затаскивает внутрь их с Юнги номера. Две разобранные кровати, свет настенного плафона приглушен до минимума… В этом свете сидящий в кровати Юнги выглядит особенно пугающе: прямая спина, стеклянный взгляд, руки на коленях. Намджун подтаскивает меня к его кровати и буквально трясет мной перед ним: —Вот она, живая, целая, всё хорошо! Видишь?! — тараторит Ким, практически впихивая меня в руки Мину. Глаза мои постепенно привыкают к полутьме, и я все четче вижу остекленелого Мина. Мокрый от пота, с остановившимся взглядом и ужасом на неподвижном лице, стремительным, змеиным каким-то рывком он выбрасывает вперед руку, хватая меня за запястье, притягивает к себе и смотрит мне в глаза. Будто пытается убедиться, что все нормально. —Конечно... сейчас еще не осень... — мямлит он и отрубается снова. Падая навзничь и при этом крепко держа меня за руку. В изумлении смотрю на Намджуна. "Что это было?"- спрашиваю на их языке жестов, чтобы не будить Юнги. "Кошмар"- почти беззвучным шепотом отвечает Ким. Это я и так поняла. От простого сна так не просыпаются. Но... Намджун действовал так привычно что... "Какой по счету кошмар?" - спрашиваю. —Не знаю. Началось это где-то с начала Чикаго, — шепчет Намджун. "Это же не каждую ночь происходило?"- сажусь на кровать Юнги. —Каждую. —Тогда какого черта ничего не сказали?! — зло шиплю я, а Намджун прикладывает указательный палец к губам, показывая, что нужно быть тише и идет к своей сумке. Достает блокнотик и начинает что-то в нем быстро писать. Потом передает мне. "Началось примерно с Чикаго. Не говорил, потому что Юнги-хен запретил. Насколько понял, снится ему, что с тобой что-то происходит. Что именно – не говорит. Привел тебя потому, что уже задолбался его успокаивать каждую ночь. Ну спасибо тебе, Ким Намджун, обрадовал. Да, сейчас самое время сообщить мне о кошмарах участника. "И, знаешь, нуна, он у нас немножко ясновидящий. Постарайся быть осторожней, в самом деле" — получаю я второй листочек из блокнота. "Насколько понял, ему спокойнее спится, когда ты находишься рядом. Он в автобусе рядом с тобой аж четыре часа проспал. Посиди с ним, дай ему поспать хоть одну ночь спокойно" — это третий листочек. Да куда я теперь денусь. Конечно, останусь… Только… Едва я пытаюсь устроиться поудобней, как Юнги цепляется за мою руку еще сильнее. Даже если захочу, сейчас не уйду. А я и не хочу. Пусть и правда поспит, а завтра уже все у него узнаю. И пусть только попробует не сказать. Не спать нормально больше недели! Киваю Намджуну. И тот, вдохновившись надеждой на полноценный ночной сон, тут же развивает бурную деятельность, подсовывает мне вторую, собственную, подушку, передвигает Юнги, освобождая местечко для меня, а когда я аккуратно устраиваюсь сбоку, спиной к парню, еще и набрасывает на меня сверху собственное одеяло. — Вы тут поспите, поспите, — едва слышно, но с таааким энтузиазмом бормочет он, — а я к тебе пойду, у тебя посплю… Ну, если так подумать, не только Юнги не спал эту неделю, Намджуну тоже досталось. И это при том, что днем они как бы в ссоре. Нет, бантанская семья, это что-то запредельное, реально… У меня в номере Намджун что-то роняет... Интересно, что? Мамулину книгу на ногу? Тогда завтра он будет хромать... Юнги с шумным облегченным вздохом поворачивается на бок, подгребая меня к себе, как медвежонка, и вдруг начинает сопеть и похрипывать в ухо. А я-то думаю, чего он вырубается рядом со мной при каждом удобном случае... Дурак... Хотя, это на него похоже. Молчать о своих проблемах. Вообще. Сомневаюсь, что он мне завтра что-то расскажет... но попытаться стоит. Надеюсь, что мой сегодняшний ночлег не выльется в еще одну проблему... Это странно, действительно странно. Общее тепло, и хочется сменить позу, но не хочется тревожить и будить… Ничего-ничего. Потерплю, ему нужно поспать... А потом я пригрелась и действительно крепко уснула. *** Намджун пришел будить меня рано-рано, наверное, себе будильник ставил. Мне как раз снилось, что Рыжий вырос до человеческих размеров, а я наоборот, и теперь он мурлыкает, а я греюсь на теплом кошачьем боку… И тут я проснулась. Всё тело у меня затекло, так как спала я не шевелясь. Ага. И где бы мне пошевелиться, когда меня продолжают обнимать как любимую мягкую игрушку. Ногу еще сверху закинули. Для гарантии. Намджун попробовал было вытащить меня из этих тисков, но не преуспел. В итоге, посовещавшись шепотом, мы решили отложить утреннюю побудку еще на полчасика. Так что Намджун, прихрамывая, убрел в ванную, мыться-бриться, а я так и лежала завернутой почему-то в одеяло гусеничкой, изнемогала от жары и неподвижности и слушала тихое посапывание над ухом. И что-то горячее и жесткое, простите за подробность, упиралось мне в... бедро. Господи, мама-бабуля, что я здесь делаю! Осознав, ЧТО, начала выпутываться из одеяла и кольца рук активней. …И тогда над ухом моим раздался стон, руки разжались, а я, получив толчок ладонями в спину, улетаю, блин, с кровати вместе с намджуновым одеялом. Через секунду и подушка падает сверху. Так сказать, бонусом. Я конечно успеваю подставить руки, чтобы носом с поломи не поцеловаться, но как же права моя бабуля, когда говорит «кто людям помогает, тот тратит время зря!». Единственное, что меня утешает, так это то, что и сам Мин скатился на пол с другой стороны кровати и теперь рассматривает меня, совершенно ошарашенный, и очевидно пытается понять, а что же это было. Выпутываюсь из намджунова одеяла и шиплю недовольно и совершенно по кошачьи: —Ну что? — говорит вместо меня какой-то ехидный бесенок. — Опозорил девушку? Теперь женись! — Ик… — доносится с той стороны кровати. Ошарашенный, все еще сонный, в панике пытается вспомнить почему я тут. —Чт... —Что я тут делаю? — поднимаюсь с пола, цепляясь за край кровати, тело затекло, да еще на локти приземлилась, на короткошерстый ковролин к тому же. Юнги сейчас, похоже, осознает неконтролируемые, так сказать, утренние физиологические процессы своего организма, потому что сидит пригнувшись, поджав ноги, и ушки у него красные проглядывают под белокрашеными волосами. Подбираю намджунову подушку с пола и по доброте душевной кидаю бедолаге на колени. — Намджун вчера позвал. У тебя опять кошмар был. Наше совместное веселье утихает. Только в ванной слышно, как плещется в душе Намджун. —Что он рассказал? — резко спрашивает Юнги, вскидывая голову. —Что знал, то и рассказал, — передаю в Юнги в его закроватное убежище три исписанных листочка из блокнота. — Сам почитай. Потом поговорим. На этом я покидаю комнату Намджуна и Юнги. Очень осторожно. Предварительно прислушавшись и проверив дорогу через щелочку двери. Потому что детишки могут сколько угодно пытаться скрывать от меня последствия Яотингова трепа, но прибежавший с проверкой на эротичные стоны Тэхена оператор Кан – это симптомчик тревожный. Не хватало еще под утро встретить кого-нибудь на выходе из номера. Сонной, растрепанной и с бэдхейром на голове. *** После завтрака ко мне в номер таки стучатся. Я, собственно, и не сомневалась. Мин Юнги свои долги всегда возвращает. А сегодня ночью он мне задолжал аж пять часов крепкого сна без кошмаров. —Ну, рассказывай, — впускаю я в комнату напряженного парня. Будто я поймала его с поличным. Хотя это так и есть! —...Что рассказывать? —Про сны свои. Страшные. —Кхм... да там про разное. —А конкретнее? Юнги-я, я понимаю, что ты не хочешь об этом рассказывать, но на мной взгляд лучше рассказать хотя бы часть, нежели каждую ночь мучиться от кошмаров. —Ты же и так знаешь, про кого кошмары. —Да. Попробуй рассказать хоть что-то... самое запомнившееся? —Это будет… —Я потерплю. Спустя какое-то время Юнги тяжело вздыхает и тихо говорит: —С тобой там всегда что-то случается. В большинстве случаев... ты умираешь, — слишком тихо, что я даже сначала не расслышала. Но когда поняла... Честно, у меня мурашки на секунду побежали по телу. — Лин, такое не рассказывают человеку, про которого снится. —Я понимаю. Ты ночью говорил еще что-то про осень. —Осень..? Не помню такого. Я вообще сегодня хорошо спал... — чешет затылок Мин, а я только киваю. И правда мог заспать. А еще меня беспокоит то, что Юнги и в самом деле в ладах с собственной интуицией. И если она орет ему каждую ночь: «Опасность», то здесь есть от чего насторожиться. —Ясно... Давай пока переведем тему в более мирное русло, — хлопаю по коленкам, внутри активно думая. Как он будет спать? К себе в номер я взять его не могу, у него спать? Тоже стопроцентное нет. Сомневаюсь, что со временем это пройдет... Ха, ведь сама себе давала слово, наглядевшись на тянущих на себе семью и мужчину соседок и подружек: «Никаких самопожертвований! Мужчина должен сам!». И вот я сплю целую ночь в обнимку с рэпером группы, подставляя на самом деле и его, и себя. И кто поверит в бредни о кошмарах? Да и не повод это. А если сидеть с ним, но не спать, то тоже не очень-то классно получается. —Прости, что еще и это добавилось, — снова чешет нос Мин, видимо подумав о том же, о чем и я. —Прекращай чесаться или иди в душ, — фыркаю и ухожу на балкон. В этом отеле немного повезло, здесь есть балконы. Ну, балкончики. Маленькие, может метр на полметра. Но сейчас и этого достаточно. На улице невыносимо жарко, так что долго тут не простоишь, но на ближайшие два дня это единственный путь к свежему воздуху. У нас снова режим "никого не впускаем и не выпускаем". На сей раз в честь Чимина. О чем знают немногие. Стафф ломает голову в догадках и сетует на самоуправство шефа Безопасности. Сегодня и середина завтрашнего дня – выходной, так что все разбрелись по номерам и не отсвечиваются от слова совсем. Нет никаких игр в коридоре в мафию, как в прошлый раз. У нас реальная тут игра. Называется "найди наркомана и его таблеточки". Конечно, в таблетках наркотика не лошадиная доза (еще б лошадиной была, ага), но все равно, факт остается фактом. Чимин, зная, что это за дрянь, сам себя начал губить. И если мемберы считают, что мы с Мином своим поведением только усугубляем ситуацию, то пусть идут они лесом. Единственные, кто тут усугубляет — это они сами. Хорошо, что Седжин с Чхве Йонг так не считают. Посвятили ли Зиана в великую тайну, я не знаю. Юнги из моего номера не выходил весь день. Просто сидел и что-то листал в телефоне. Тупил, в общем. Иногда на час-полтора вырубался у меня на кровати. Впрочем, как и я, признаюсь. Ну, я еще отчеты поделала, плюс, конечно. К вечеру, ко мне в номер постучались. На пороге стоял Сокджин, то и дело оглядывающийся по сторонам. Пришлось впускать. —Хен, если пришел уговаривать нас понять и простить, то это бесполезно, — увидев гостя, Юнги резко поднялся. —Да кто бы собирался... Я тут у вас шпионом, считай, работаю, а мне тут такое, — наигранно-обиженно бурчит Сокджин, садясь на край моей кровати. —Шпионом? — переспрашиваю я, припоминая реакцию Сокджина на мои предъявы Чимину. Он действительно все время сидел с краю и просто слушал. —Не слышу благодарности. —Спасибо, Сокджин-оппа. —Юнги-я? —Спасибо. Хен. —Побольше уважения, пожалуйста. Повторяй за мной: «Спасибо, самый терпеливый и умный Сокджин-хен, что когда я съебался, Вы остались приглядывать за этими идиотами»! —Спасибо, хен, что, когда я нетерпеливо съебался оттуда, ты там остался пасти стадо дебилов, — терпеливо повторил Юнги, уже более спокойно садясь на мою кровать. —Не поняла, чего это все уселись сюда? А мне место? — шутливо бурчу я, садясь на тумбочку. —Хочешь, давай поменяемся, — предлагает Мин, а я только мотаю головой. —Короче, вам новости нужны? —Да! — с энтузиазмом выдаем мы хором. Сокджин в подробностях пересказал нам события за эти почти сутки и засобирался к Седжину тоже с новостями. Кажется, я поняла, кто в этой истории самый умный и информированный. И это не мы. С благодарностью и облегчением проводили нашего Бонда в опасную миссию. Если серьезно, Сокджин очень помог. Мы не общаемся с ребятами не потому что упертые и даже не потому, что назад нас не возьмут, они-то вовсе не против. Но Чимин должен понимать, что его разводилово, глазки-реснички и искренний дрожащий голосок – не есть универсальное оружие. И пока на нашем месте за общим столом зияет, грубо говоря, дыра, все будут помнить о нашей версии. Отвергать, но помнить. И никакого больше «попинал унитазы и вернулся на съемки», чтобы до конца нести на себе бремя общей вины – не будет! Так наступил вечер, а потом и окончательно стемнело за окном. А Юнги всё сидит, периодически поглядывая на выход. Черт, дооткладывались... —Если хочешь, ночуй здесь. Неси свою подушку и одеяло, — наконец не выдержала я. Юнги молча встал и вышел из номера. А примерно через пять минут он уже стоял в центре комнаты с подушкой в руках и одеялом через плечо. —Вот на кой черт вынесли вторую кровать... — негодует он и... кладет свои постельные принадлежности на пол. —Ты на полу спать собрался? — честно, я не удивилась совершенно, но я еще вижу, что сам Мин этого тоже не особо хочет. Однако все равно раскладывает. —Ну не на балконе же. —Так... ложись-ка ты на кровать к стеночке и отворачивайся, — вздыхаю. Господи, узнай об этом бабушка... в меня бы не только полотенце полетело... Она б в него и утюжок завернула. Чугунный. Конечно, мне неловко, но хоть кто-то из нас должен хотя бы выглядеть спокойно? В конце концов, почему бы и не я? Юнги секунды две переминается на месте, а потом с коронным трехразовым кивком начинает движение к кровати. Подушку кидает в изголовье, так же быстро стелет одеяло, сбрасывает шлепки и быстро-быстро ложится, повернувшись ко мне спиной. Забавно. Видна только белобрысая макушка с отросшими черными корнями. Выключаю свет и тоже пристраиваюсь спать. Тоже в одежде. Спиной к спине. Напряженной спине, жестким лопаткам, поджатой, извините… ну, понятно. И мы лежим в темноте неподвижно и слушаем дыхание друг друга… Лежим долго и неподвижно… Молча… Я чувствую, как расслабляется крепкое, натренированное тело за моей спиной, только мышцы и гладкая кожа, а потом тонкая трикотажная футболка, а потом слой одеяла, а потом мое одеяло и моя футболка, а дальше – я. Мои мышцы тоже не в состоянии удерживать напряжение долго, я приваливаюсь к спине сокроватника, растекаюсь и расслабляюсь, чувствую, как расслабляются мышцы Юнги. Никогда не понимала, почему спать вместе – лучше, чем в одиночку. Никогда не понимала этих женских жалоб на пустую одинокую кровать. Блин. А ведь скоро начну понимать. —Спокойной ночи, — шепчу я в пространство перед собой —Спокойной ночи, — слышу я в ответ. И засыпаю практически мгновенно. *** За ночь Юнги не вставал, не дергался и спал спокойно. По крайней мере, я не слышала. И как получилось, что оказались мы спящими лицом друг к другу, не помню тоже. Хотя…Ну, как лицом… Лично я спала, уткнувшись носом ему в грудь. А он – в мои волосы. Потому что сквозь сон слышала, как он сдувает их в сторону и отфыркивается, при этом стараясь не шевелиться и не разбудить меня. Его будильник прозвенел, когда только светало, так что я была очень сонная. Помню, как он выползал из-под одеяла и приземлился все-таки на задницу, а потом, шипя, отползал в сторону… Дальше я снова провалилась в сон. Кровать стала слишком просторной и... прохладной? Ужас-то какой! Попала ты, Шинлин! В любом случае, меня разбудил не будильник, а обоняние. На весь номер пахло кофе. И я бы подумала, что это у меня реальные галлюцинации пошли, либо я заболела, но нет. На тумбочке стояли две чашки кофе и печеньки. —Это что...? — спросонья я соображала туго, так что только и смогла это открыть один глаз и тут же зажмуриться. Солнце ярко светило. —Ну, уж точно не отрава, — хмыкает голос, и тогда уже я подскакиваю, стараясь сморгать сон. — Утречка! Ого, а он энергичный сегодня. —Господи, — прячу лицо в руках, чтобы глаза отдохнули от яркого солнечного света. —Мило, — слышу тихий смешок и хмурюсь. Глаза более-менее привыкли к свету. Просто беру чашку с кофе и отпиваю примерно... половину. Ну, да, очень хотелось пить, что поделать. Юнги тихо смеется, протягивая мне печеньку. Так и сидели. Когда закончился кофе, решили... а почему, пока есть время, ничего не глянуть? В итоге, уселись прямо на не застеленной кровати. Юнги-то весь собранный, в чистеньком всем и причесанный, а я так, только в туалет-ванну сбегала, да волосы пригладила, в чем спала, в том и осталась... обвисшая футболка да шаровары домашние. Стыдно было, но потом как-то так вышло, что Юнги сказал, что так все прекрасно, и я классно смотрюсь, и… и вот я сижу и смотрю какой-то боевик, устроив ноут на коленях. Настроение летучее, хочется подойти ко всем и сказать, что все образуется, все будет прекрасно и все вообще... ээ... круто. Юнги постоянно шутил над героями, так что я, почти не переставая, хихикала, иногда даже слишком громко... …В номер без стука вырываются менеджер Седжин и Чхве, и я успеваю подумать только «ну все, допрыгались, контракт нарушили, попались», но они, совершенно не обращая внимания на нас с Юнги, вытаскивают на середину комнаты мой чемодан и начинают его потрошить! Причем мои вещи их не интересуют, они обшаривают внутренние карманы, какие-то молнии, о существовании которых я и не догадывалась, с визгом разъезжаются под их руками. —Что происходит?! — шепчу я, убираю ноутбук с колен и вылезаю из кровати. —Нашел! — вскакивает с корточек Чхве, вскидывая руку и показывая нам всем ...находку. Таблетки. Новая упаковка. Не тронутая. —Это не мое, правда! — кричу я отчаянно, но Чхве и Седжина уже и след простыл. А на кровати без движения сидит Юнги. В абсолютной ярости.