Нянька для бантан

Сначала я раскачиваюсь на канате, в подсвеченной прожекторами темноте, и хихикаю, и всхлипываю попеременно, потом меня ловят чьи-то руки. Буксируют в сторону посадочной площадки, и я получаю возможность взглянуть на мир с точки зрения приземлившегося айдола. Деревянная, наверное, чтоб отмыть в случае чего можно было, поверхность принимает меня, почему-то покачиваясь. Мне сказочно хорошо и уютно, черного неба не видно за фонарями, светящими прямо в лицо. И так прикольно! Мужчина, аккуратно принявший меня из воздуха и теперь открепляющий от меня тросы и ремни, внезапно говорит: — Хоть кто-то за сегодня прыгнул ради себя. Что у вас за наказания такие? Только плечами пожимаю: БигХит пытается к сценическим образам привязать еще и эмоционально-закадровые, я тут вообще не при делах: — От меня не зависит. Но это было круто! — Только вам и было круто, я смотрю. Девушка, я уже не первый год здесь работаю, но такого еще не видел! Это же место чуда, место радости, а не страха! Это же, как новое рождение! А не это вот… Как на казнь отправлял, правда! — продолжал мужчина, открепляя последние застежки на ремнях. Да уж… место радости. Из пронизанного электрическим сияния материализуется Трей-онни с водичкой в одной руке, с нашатырем в другой. — Ну ты орлица! — говорит она, протягивая мне бутылочку. Я хихикаю, смотрю на все и не вижу ничего. Это такое крутое чувство! — Это было афигенно! — в очередной раз повторяю я. — В кустики не надо? — на всякий случай спрашивает онни, помогая встать. И я понимаю — ноги не только болят от тросов, они еще и дрожат! Отступаю от онни, показывая, что до машины я могу дойти сама. И иду. К единственной черной машине. Видимо, первая уже уехала с мальчиками. А возле той, что осталась, маячит светлой макушкой знакомая фигура. Быстро-быстро проныриваю мимо этой фигуры к ближайшему сидению. Фух. Только через пару секунд поняв, что с заднего сиденья машины мне вообще-то аплодируют мальчики, оставшиеся меня ждать. А на соседнее осторожно присаживается Юнги, и протягивает мне толстовку. Я отчего-то не догадалась взять ее, глядя на парня, тупо и заторможено. Ой. Толстовочка. Моя-наша-его. Не дождавшись реакции, Мин просто кладет эту толстовку мне на колени, а сверху еще и растрепанную пачку разномастных купюр. — Это что? — Это Лиен-нуна передала. — Кто? — Лиен-нуна. Там спор был, прыгнешь ты или нет. Мы на тебя поставили. — А деньги мне за то, что прыгнула? — Да. — И кого вы обанкротили? Вот Мин! Везде найдет, где можно подзаработать! Даже в таких ситуациях! — Эй, я так и не понял, на нуну ставили, а на меня нет? — громко и наигранно возмущается Хосок за спиной. — А у тебя выбора не было, — отвечают ему тоже сзади и все тихо и устало хихикают. В машине тихо, и я успеваю даже затупить в одну точку, потихоньку приходя в себя после прыжка. Сбоку сидит такой же ошалелый Юнги. Позади Хосок и Чонгук с Тэхеном. Остальные уже уехали, как я и думала. Трей-онни садится на переднее сидение, пристегивается, и мы отъезжаем от места съемок. Юнги смотрит в окно, и аккуратно дышит в сторону, наивный. Прямо не почувствовала я, что он снова курил! Интересно, у кого сигареты стрельнул? Когда машина подруливает к освещенному крыльцу ресторанчика, Трей-онни со своего места приказывает сделать радостные лица и по очереди выйти из машины. Ага, они ж с места радости приехали, — вспоминаю я слова встречающего прыгунов мужчины. И второго рождения. Что-то как-то по ним не заметно, честно говоря. Н-да. Наверное, это так не работает. Нужно прыгать для себя. А не за бабло или чувство долга. Вот как я, например! Пригнувшись, отсиживаюсь в машине, пока онни снимает кадры, которые, скорей всего, нигде не пригодятся. И только потом, на пару с водителем, выскальзываю наружу. Да, ему хорошо, стафф, кто пораньше приехал, уже перекусывает, судя по голосам из центрального зала. А вот парни под конвоем операторов отправляются в «Малый зал №3», как значится в просмотренном от скуки договоре, присланном среди многих других Зианом. В холле оживленно, Малый зал №3 сейчас служит очередной съемочной площадкой, парочка самых крайних из числа операторской братии снимает апофеоз сегодняшнего лесного забега. Вручение призов и раздачу слонов. То есть тарелок. Девушки-визажистки, в экспресс-режиме приведшие пострадавшую в лесу бантанскую внешность в порядок, суетятся у дверей, поглядывают, не осыпался ли с кого третий слой штукатурки, не блестит ли недопудренный носик? Ну и у меня были свои интересы, поскольку многомесячное исполнение роли няньки выработало, оказывается, в моем подсознании таймер, который с точностью до минуты отсчитывал, как давно мои мальчики кушали, отдыхали, мылись и спали. И сейчас мой таймер мигал и сигналил — пора кормить! Короче, я тоже сунулась к дверям, и, вместе с остальными девушками, была изгнана Трей-онни прочь. Но успела увидеть, как за сиротским столиком над пустыми тарелками сидят Юнги и Хосок, и печально наблюдают за тем, как остальные члены команды приятно кушают на камеру. Впрочем, вспоминая их разговор с Намджуном, это малая цена за две недели чистки и уборки. Так что пусть отрабатывают. В зал со стаффом я не пошла. Во-первых, есть не хотелось абсолютно, энергия и так бурлила во мне, как пузырьки в газировке, требуя не то бежать куда-то причинять добро окружающим, не то просто присесть в уголочке, и не отсвечивать. Осознав, что ножки-ручки мои как-то подозрительно подрагивают, решила все же не делать резких движений. Вон тот диванчик в холле очень даже ничего, мягонький. Опуская на него свои нижние девяносто, на которые нашла сегодня приключений, я осознала вдруг, что толстовочка у меня в одной руке, а пухлая стопочка денег зажата в другой. Сцена так напомнила мне торжественное шествие Юнги по нашему кварталу, после его посещения старых друзей и знакомых, что я смущенно хихикнула, и принялась наводить порядок в своем имуществе. Толстовку повязала рукавами вокруг талии, а деньги убрала в карман. Прислушалась к голосам в зале, принюхалась к ароматам пищи и, мягко говоря, аппетита не ощутила, скорее наоборот, возможно, организм решил все же отомстить за издевательства и полет вверх ногами? Зато от кофе я точно не откажусь, — решила я и тут же потратила несколько свежезаработанных вон в ближайшем кофейном автомате. Там же, за ним, я и присела, прихлебывая возмутительно сладкий ореховый брауни. Вовремя. Не оглядываясь, мимо меня проскочили голодные операторы, устремляясь в сторону пищи и захлебываясь на ходу слюной. Интенсивно застучали тарелками допущенные, наконец, к столу Юнги и Хоби, со счастливым стоном отвалился от стола кто-то другой, судя по басу, Намджун. А я налила себе еще стаканчик, и вернулась к угловому диванчику, чтобы расслабиться, пока нас не отвезут в гостиницу, и я не смогу принять горизонтальное положение. А если там еще и ванна есть… Я с собой даже остатки любимого маслица прихватила, сибаритка… — Интересно, в каком отеле мы сегодня ночуем? — донеслось до меня чье-то ленивое, чисто для поддержания беседы. — Не знаю. Зиан-хен выбирал. — Ребят…а где Зиан-хен ночует? — вдруг задал насущный вопрос Чимин. Уже всерьез и напряженно. — Дома он ночует, — не въехал в тему кто-то еще. А вот я, действительно, призадумалась. — Я не об этом, где он сам ночевать планировал, Шинлин же за него! — Блин, правда. Не с операторами же? — Что?! — слышится знакомый угрожающий рявк. — Давайте позвоним Зина-хену и узнаем, — предлагает Хосок примирительно. — Звони, — соглашается Намджун, а остальные молча поддерживают. — Да…здравствуйте, Зиан-хен, — вежливо говорит Чон. — Включи динамик, — шепотом просит Чонгук. И Хосок включает. Вот это хорошо, потому что мне тоже интересно. И я же и не подумала об этом! И Зиан тоже! — Да? Что-то случилось? — очень быстро и нервно отвечает Зиан. — А. Мы хотели узнать где вы собирались ночевать в отеле. Вместо вас нуна, вот и… — Смотрите, я думал заночевать с кем-нибудь из вас в одном номере, кто был бы не против. Заказал четыре двухместных номера на одном этаже, так что… выбирайте кто с кем ночует и все. — Хорошо, Зиан-хен, мы поняли. — Что-то еще? — Нет, больше не смею вас тревожить. До свидания… — голос очень вежливого и воспитанного корейского юноши Чона сменяется на привычно-деловитый, — Короче вы слышали. Кто ночует с нуной? Тишина. Так и вижу парней, опасливо косящихся на Злого Одинокого Хена. — А почему не хен? — задает прямой вопрос Ким Тэхен, — …нет? Ну, тогда я могу. Ой! За что! Ага. Остальные в присутствии Мина свои кандидатуры не предлагают. Ага-ага. Сам не ам и другим не дам? Интересная позиция. — На камень-ножницы-бумА! — замирает голос юного отморозка Кима на половине фразы. — Давайте я с кем-нибудь третьим переночую? — неуверенно предлагает Юнги, — А Лин одна? Джин, ты не против? Ого, у меня появился шанс на персональный номер. Прелестно! И обидно, да!  — Юнги-хен, может все-таки ты? Мы же с нуной помирились, она нас простила, а тут шанс нормально поговорить наедине, — предлагает Намджун, а я напрягаюсь. Что он скажет? Нет? — Вот умный ты, Джун, а все равно иногда такой дурак! — сердито отзывается Юнги, — да не простила она, ни вас, ни нас! — Но, как же… — Она себя простила! За ошибку. В роскошный заинтересованной тишине мой парень добивает буллепруфных: — Нет, ну вы в самом деле думаете, что можно про такое узнать, и остаться друзьями? — А как же тогда? — недоумевает кто-то растерянно под громкий и скептический хмык …Хосока? — А очень просто. Специально для тебя лидер, объясняю на пальцах: такое не могли сделать друзья — раз, значит, они и не были друзьями — два, а если я считала их друзьями — это моя ошибка — три, и я прощаю себе эту ошибку — четыре! С условием никогда ее больше не повторять — пять! Короче, все мы теперь просто сотрудники, подставившие коллегу, и только. А коллегам такое вполне прощается. Вот тут я передумала врываться в помещение и останавливать сеанс заочного психоанализа. Потому что ведь правда, блин! Чистая же правда! Ну, почти… — Она просто нас всех перенесла из категории «друзья» в категорию «сотрудники». Не заметили? — завершает излагать хорошо продуманные мысли Аналитик Мин. Минутное молчание. — Черт… — И после этого вы говорите, что я могу с ней попытаться поговорить, когда она даже вас не простила? — Ну, раз мы теперь ей сотрудники, с нами она ночевать точно не захочет. А ты ее парень, с которым она поссорилась. Тут больше шанс, — выдает мозг Намджуна, и, кстати, даже логично. — Афигеть ты стрелки перевел, Намджун-а! — хлопает в ладоши Юнги, — А если я не парень, с которым поссорились, а бывший парень, который мудак? — Юнги-хен, если ты не хочешь, могу и я, — слышим мы странненький-странненький голосок Тэхена. — А может давайте просто оставим ее в покое? Безжалостное молчание упершихся парней Мину ответом. — Нет? Ладно. Я ночую с ней. Вали с Чонгуком в номере и спи, — отвечает тихо и вкрадчиво, но не менее опасно для окружающих, Юнги. Юнги не хочет? Он так отпирается! Ну ведь явно не хочет. Все, уже притворяться любящим оппой не надо, чаги тут нет, да и все тайны раскрыты! Может ему моя новая прическа не нравится? Может я и вообще никогда ему не нравилась? — Манипуляторы херовы. — У тебя нет другого выхода! — явно язвит Хосок. — Гыгы, — слышится довольное Тэхеново из комнаты, и снова: — ОЙ! А из Большого зала выходит Седжин, и тут же устремляется ко мне: — Помощница Ким, вот вы где! Собирайте мальчиков и везите в отель. Вот все бумаги, мне придется тут остаться, разгрести некоторые проблемы. Завтра утром выезжаем в девять, будьте готовы! Я не успеваю и слова вставить, как Седжин уже убегает куда-то вдаль. Окей, меня спалили. — …Она все это время была здесь.? — …Стыдно то как… — Ну, могло быть хуже… — Это как?! С усилием поднявшись с диванчика, заглядываю в дверь помещения: — Например, разыгрывать на камень-ножницы-бумага! Вот так, и пусть им будет стыдно! На меня смотрели разве что бессовестный Тэхен и Джин, который за все время и рта не открыл. Остальные потупили глазки. — Вы поели? — ответом мне кивки, — Слышали, что Седжин сказал? — снова кивки, — Тогда пошли! Вы хорошо сегодня поработали, можно и отдохнуть. — Слова не друга, но менеджера! — буркнул кто-то за спиной, ну и нафиг! Ну да, то есть они меня еще и за друга считали, так поступая? Э не, пусть лучше я ошиблась, считая их своими товарищами. К машинам мы вышли быстро. Распределились на две и отправились к отелю. Здание небольшое, милое, чистое. Пока парни выходят со своими вещами, я уже иду на ресепшен, регистрироваться. Понятия не имею, как мне это удалось сделать. Видимо, часто наблюдала, как это делал Седжин. Забрав ключи от наших номеров, повела за собой парней, как мама утка утят. Никого не потеряла! Юнги молча мялся возле меня, пока я раздавала ключи мальчикам. Кстати, в ресторане он ведь правильно объяснил мою позицию, понял, что я хотела сказать в автобусе. Это вновь поднимало его в моих глазах, но теперь как-то по-другому, без прежнего тайного восторга и умиления. Будто нет того человека, которого я видела раньше. Но тот, который есть — гораздо интересней. — Ну что, ты со мной? — поворачиваюсь к переминающемуся рядом Мину, когда парни разбирают из моих рук ключи от номеров, кроме двух последних. Вручаю один своему соседу по предстоящей ночевке, и иду к нашему номеру. Юнги открывает дверь, вежливо пропускает меня вперед: — Ну блиииин! Кровать. Одна. Двуспальная. — Пиздец.

***

Мы перемещаемся по номеру тихо и синхронно, раскладываем немногочисленное имущество, плавно обходя друг друга в пространстве небольшого помещения. И речи нет, чтобы Юнги спал на полу! У него спина болит, он сегодня набегался, напрыгался и устал как собака, у него еще штук пять новых синяков от пейнтбольных пулек плюс следы от ремней после прыжка с башни. Вот у меня точно следы остались, судя по ощущениям! И на часах почти уже полночь. Спать пора! — Юнги? Давай ты первый в душ? Юнги, уже минуту буравящий взглядом стену отмирает: — Не, лучше ты, я потом, Ну, ок, как скажешь. Оппа. Гостиничный халат и сменную одежду я беру с собой, баночки с маслом и кремом тоже. Нет, не так я этот ночлег представляла, не так! Я-то думала расслабиться во временном гостиничном комфорте, использовав предоставленные служебным положением возможности по максимуму. Но — и так сойдет. Пока льется вода, я осматриваю последствия прыжка на щиколотках и бедрах. У всех парней они такие же, наверняка. Не считая опять-таки прочих боевых ранений. Шутка ли, больше семидесяти прямых попаданий на семерых! Плюс и падали они, и ползали… Надо бы аптечку свою потрясти, у меня там запасы еще с тура остались. И Хосоку написать, у него тоже сто процентов, что-то есть, вот выйду, и сразу займусь. Отключив воду, поспешно растираю кожу маслом, но уже как-то без удовольствия, скорее уж деловито. Юнги тоже надо помыться, и травмы обработать, — думаю я, потому что забочусь о вверенном моим заботам сотруднике БигХита, ага. Шаги за дверью, стук двери номера, голос Хосока: — Ну как вы тут? Я мазь принес… — У вас тоже кровать двуспальная? — вместо этого яростным сценическим шепотом спрашивает Мин. — Ага. — Вот блин-блин-блин! Слушай, Сок-а, ну давай я у вас переночую, я даже на полу могу! Чего? Неужели я так для него …неприятна? — Нет, хен, ну решили же? Да чего ты так… Ой! Еп! Футболку опусти! — Да я-то опущу! Вот только… — Ну ни хрена! Чего у тебя такая реакция? — Ты издеваешься, вообще? Она там в ванной! И тут до меня доходит. И тут я сама алею щеками и ушами и зажмуриваюсь, и… может это лучше мне сбежать? Трей-онни меня приютит. Я надеюсь. — Ну, подумай о чем-нибудь гадком? О старом менеджере? О сасенках? Что? Никак? Поспешно вновь включаю воду. Холодную. Плещу в лицо. Голоса за дверью сливаются в смутное бормотание. Ой, мама. Как же мне теперь выйти, когда он — того? Неконтролируемо? Что в такой ситуации нормальные девушки делают? Ответ — нормальные девушки в такую ситуацию не попадают. Или — радуются и получают удовольствие, но я же ненормальная!!! Громкий щелчок закрываемой двери. Это Хосок ушел? Или он тоже ушел? Он остался? Я ему тоже нравлюсь? Я имею в виду, физически? Новым взглядом осматриваю себя в зеркале: — Я же и внешне ничего особенного? И на слух ничего особенного? И на запах… Ну, может, хоть на ощупь ничего? Боже мой, о чем я думаю? Поспешно одеваюсь в свой привычный вместо-пижамный набор из футболки и треников, сверху закутываюсь в халат, можно мне еще и паранджу? — и осторожно выхожу в комнату. Юнги нет. Зато на прикроватной тумбочке на видном месте — тюбик мази от Хосока. Ароматный — невыразимо. Я его еще по нашему забегу на рэперское побоище помню. А Юнги-то где? Все-таки они его приютили? Ну и нафиг. Ну и! Все равно это просто, как его там, влечение! И все. А если не приютили? И он где-нибудь по этажам шляется, немытый, нелеченый, неудовлетворенный! Ну и пусть шляется! Большой мальчик, не потеряется. Вытираю волосы полотенцем и понимаю, до чего же они короткие! Никакого фена не надо. Расчесываюсь перед зеркалом, дергая прядки и думаю о том, как все было просто, когда мы были друзьями. Печально, что друзьями-то мы никогда и не были. Я ошибалась, он притворялся, и у нас обоих это просто классно получалось. Аккуратное шкряб-шкряб в дверь: он вернулся? Морально подготовившись к встрече, я открываю дверь Юнги ииии… И на пороге стоит Чонгук, тоже благоухая Хосоковой зверской мазью, и протягивает мне обернутую в салфетку толстую стопку бутербродов и пару коробочек сока в прозрачном пакетике. — Нуна, ты сегодня не ела, тебе надо перекусить, — доброжелательно улыбаясь, парень протягивает мне еду. — Спасибо большое, — вежливо киваю и принимаю подношения. Но Чонгук не уходит, оглядывается. — А Юнги-хена нет? — заговорщическим шепотом спрашивает он меня, и косится в сторону душа. Да блин! — Ушел! — получается куда резче, чем я ожидала. Но Чонгук явно не испытывает разочарования, напротив. Довольно выдыхает и быстро заходит в номер, прикрывая дверь за собой. Прифигело за ним наблюдаю: — Нуна, ты помнишь, за мной еще девять честных вопросов! Спроси у меня, что хочешь, — выдает младший с интонацией «ломай меня полностью». — Ты это вообще, о чем, сейчас? Про историю с помощью здоровью? — Чонгук быстро и с готовностью кивает, — так нечего мне у вас спрашивать, и без того все понятно, разве что к Седжину вопросы остались, но этого ты все равно не знаешь. — А про Юнги-хена? То, что тебе Юнги-хен никогда не скажет, к примеру. Сердце больно ёкнуло. Быстро подняла взгляд на макнэ. Ужас какого напряженного, как первоклассник, первый раз в жизни готовый настучать учителю. — Он что-то еще скрывает, а ты его палишь? Тебя снова послали? — Что? Нет! Я про его чувства… он же не показывает, что на самом деле, и ты не видишь, а мы с ним живем! Вот я и… — парень слегка удивляется моему секундному напору, но продолжает гнуть свое. — Вот ты его и палишь, — тяжело вздыхаю. Чонгук, ты еще не понял, что я НЕ хочу слушать? — Я хочу рассказать то, что Юнги не может ни сказать, ни показать. Не не хочет, а не может. Потому что он Юнги-хен. Внутри начинает жечь, но я продолжаю ждать. С коллегами нужно говорить вежливо. Иметь хорошие отношения. Были бы они мне друзья… не была бы тут. — Прямо настолько внутри не держится? — встаю напротив парня и складываю руки на груди. — Не то чтобы… — чешет свой носик и переминается. Ага. Значит, таки видит? Но игнорирует? — Ты хочешь нас помирить? — А это считается за вопрос? — хитро склоняет он голову. Я поняла и без ответа. — Нет. Чонгук, давай я задам тебе вопросы позже. — Ты же не задашь, — и странное понимание проскальзывает в глазах парня. Кажется, он готов отступить, — Нуна, пожалуйста… у тебя наверняка уже неверные представления о нас… по нашей же вине, да. Я не хочу никого выгораживать и говорить, что у нас другого выхода не было. Но Юнги-хен… — Как много воды, Чонгук, — терпение постепенно куда-то улетучивается. Как и у парня, кстати. — Но ты не даешь разрешения! Ты же убегаешь и…! — Чон Чонгук, — перебила. Да. И что? Я и без того поняла, что он хочет сказать. Но от чего мне убегать? Они сами сделали выбор. Я лишь согласилась и приняла. И теперь еще и я…! — Ты видишь своих хенов, с ними живешь. Я рада за вас. Но Я с вами не живу. Пора запомнить это. — Нет! Ты просто не видишь! Юнги-хен с самого начала тебя защищал! Даже от нас! Даже в самом начале, когда думал, что ты знаешь все про контракт. Он защищал. Я его таким впервые видел. Он взял эту ношу на себя. А мы спихнули. Юнги-хен правда… он ведь правда любит тебя… — и тут я не удержалась от тихого фырканья. От этого запал у парня поутих, но он взохнув, все же продолжил, — Нуна, правда. Он собирался тебе сам все рассказать, когда мы должны были из Японии прилететь. Но ты узнала раньше. — Чонгук, ты просишь меня понять его? — тоже стараюсь сдерживаться. — Он же тебя понял, — слова как по сердцу лезвием. Каким-то образом поняв, что сказал достаточно… по больному, короче, Чонгук вздохнул. Но абсолютно не жалея о сказанном, — Ладно… приятного аппетита. — Чонгук? У меня все-же есть вопрос. Почему ты вообще пришел? Чонгук останавливается в дверях, поднимая на меня очень взрослый и печальный взгляд: — Просто, пока ты была с нами — у нас была семья. Прямо как настоящая семья. Понимаешь? И я хочу… «как раньше!» недоговоренное повисает в воздухе, когда, махнув рукой, мой полуночный гость закрывает за собой дверь. — Да… я вот тоже хотела, как раньше — говорю я закрытой двери. И сажусь на кровать. И что мне со всем этим делать? Кого бы спросить? О! Точно! Мама. Достаю телефон из сумки и набираю знакомый номер. Пара мгновений и мне отвечают. Так быстро, что даже я удивилась. Но, у меня другие проблемы. — Алле, мам, что мне делать…? — Доченька… ты… ты главное не увольняйся, — аккуратно, будто стараясь не спугнуть, просит мама на той стороне. — Я и не увольняюсь. — Но ты же в отпуске… — Я уже вышла. Но мам, что мне делать?.. помоги. — Тебе так противен Йонг…? — так грустно-грустно произносит мама, будто решается ее судьба. И по факту она бы и решалась. Но…мы вроде говорили о другом. — Что? — Что? — Мам. Причем тут Йонг, я о Юнги говорила. — А… ОЙ, а он что? — тут же голосок стал спокойнее и веселее. Ну, конечно! — Мы поссорились недавно. Он… ну, я в ванную пошла. А мы в одном номере ночуем. Сейчас, — вот теперь начала мяться я. Всегда было сложно рассказывать что-то стыдное маме, особенно, если нужна помощь. — Чтоооо? — У него фантазия разыгралась… — что ж я делаю-то?! — Чтооо? — …И он ушел из номера к парням проситься переночевать. Что мне делать? Я не понимаю. — ЧТОООО? — слышится громкое, почти довольно-удивленно и я понимаю…сейчас будут советики. — Он мне нравится все больше и больше! Ахах! — Чего ты смеешься? И у тебя вообще Йонг есть. Но мам! — Ну как… у тебя красивое белье с собой есть? — Это к чему…? Допустим, есть. — Ну, как к чему… Либо помириться, либо помучить, если не помиритесь. — Мааам! — Ладно Лин… я шучу. Но на всякий случай… — Мам! Ну что ты такое говоришь! Меня бабушка убьет! — Не. Не убьет! — с уверенностью заявляет мама, — а вот меня — очень даже возможно. — Мам? — А? — Не убьет! — Спасибо, солнышко. — Ага. Ну, я пошла. Но ты мне потом все-все расскажешь! Молчание в трубке свидетельствует о том, что мама раздумывает, то есть шанс у меня все же имеется. Завершив разговор, покачиваю в руках телефон, раздумывая, идти или не идти, искать или не искать. Разумеется, постоянно присутствующее в моей заднице шило не дает мне ни уснуть, ни просто сесть на попе ровно. И я, затянув пояс халата потуже, иду искать приключений и своего парня, который решил, что он бывший и мудак.

***

Единственный крохотный диванчик, а скорей даже скамеечка в узком и длинном коридоре нашей гостиницы — расположен напротив лифта. Ну и хорошо, по лестницам и чужим комнатам искать не пришлось, с облегчением думаю я, обнаружив, устроившегося на ней Мина. — Ты тут ночевать собрался? — спрашиваю я ворчливо, — чего сбежал? Тоскливый задолбанный взгляд мне ответом. — Ну пошли уже в номер, тебе помыться надо, синяки обработать… — начинаю я уговоры. Но Мин, похоже, где-то очень далеко. И не реагирует совершенно. Если не считать реакцией это выражение на лице, из серии «Оставь меня в покое, я в печали!» — Пошли, обещаю не домогаться, раз уж настолько противнА! ОЙ! Это, мгновенно переходя от неподвижности к действию, как только коты умеют, двигается Юнги. В доли секунды его руки обхватывают меня за талию, притискивая к себе, Юнги буквально взмывает с диванчика, и я в обалдении чувствую, как ноги мои отрываются от пола… Жалобно пискнув, замираю в его объятиях. В полуметре от пола, его руки на моей талии, мои ладони на его плечах. Он легко удерживает меня в воздухе. Он сильный. …И опасный? Запрокинув голову, Юнги смотрит мне в глаза… и я не выдерживаю, отвожу взгляд. — Что и требовалось доказать, — бормочет он, и аккуратно ставит меня на пол. Рядом с упавшими с моих ног тапочками. Вот блин. Чо сказать-то хотел? — Юнги? — Спать иди, — рычит он и идет прочь. Точнее, к двери одного из номеров: Резкий хлопок ладонью, дверь почти мгновенно распахивается в ожидании хена: — Вы чем это тут занимаетесь?! — взревывает Юнги, и без того очень нервный. Чего он там увидел? — Мммедитируем…? — неуверенно-Чонгуковское. — Интересные у вас способы …медитации. — Хен, заходи… третьим будешь? — а это уже голос Тэхена. В самом деле, а чем они там занимаются? — Да бля… Наливай! Слава богу, а я-то подумала… Покраснев и смутившись второй раз на дню, я бреду к себе в номер, шаркая гостиничными тапками. Ну, в конце концов, на ночлег я его все же пристроила.

***

Усталости я по-прежнему не чувствовала, вероятно стресс от прыжка все еще не отпустил, и потому, в отсутствие ноута и стрессоснижающих отчетов полезла в телефон. Сначала нашла документы от Зиана, насчет ночлега, и, главное, завтрака, так понятно, там же, где и ужинали. Потом… А вот потоооом! Значок твиттера, в котором меня зарегистрировал Тэхен, чтобы я могла показать Йонгу-Акулу хейтерские угрозы, так и болтался на экране, невостребованным, но из врожденной запасливости неудаленным со времен Нью-Йорка. Ну, я на иконку и нажала. О, сколько комментариев, хороших и разных, во всех тех группах и сообществах, которые нашел мне Тэхен! Я уже два месяца как туда не заглядывала, и сколько там всего! Мама дорогая! Короче, я почитала и вдохновилась. Сначала собралась обгадить каждого хейтера с ног до головы. Потом поняла, что просто добавлю им внимания. И, закусывая это дело Чонгуковыми бутербродами, принялась писать комплименты мальчикам. Десятками, без смысла и разбора: Танцам Джина, голосу Намджуна, характеру Чимина, разумности и адекватности Тэхена, тонкой натуре Чонгука и сказочной красоте Хосока. О! И мужской привлекательности Юнги. «Ну вот, еще одна ебанутая!» — написала в конце первого часа моей творческой деятельности какая-то умеренно-адекватная фанатка. «12345, кто твой биас?» — спустя еще один час спросил меня местный старожил Тату, судя по текстам--мальчик, редкое вообще-то среди комментаторов явление. «Я от семи!» — гордо ответила я. И посмотрела на часы. Приближался рассвет. Поспать все же надо, --зевая, решила я, и завершила свою твиттерную миссию. А еще через час, уже под утро, вернулся Юнги, тихо открыв дверь своим ключом. Подсвечивая телефоном тихо прокрался к сумке с вещами, тихо проник в ванную комнату, тихо включил душ. Ну, это он так считал, что тихо, но я его разочаровывать не стала, притворилась спящей, точней, непроснувшейся. Мин даже поспал пару часов — на другом краю кровати. Во всяком случае, лежал неподвижно и на мою сторону закатиться не пытался.

***

Утром все тело ломило от напряжения и недосыпа. Как сильно все болело у Юнги — понятия не имею, но, судя по кряхтению и хрусту костей… тоже не ахти. А вообще — пить надо меньше! В компании почти несовершеннолетних! Или он с их пьянством боролся по принципу «чем больше соджу выпьют хены, тем меньше будут пить макнэ?» Не сговариваясь, и отводя взгляды, по очереди переоделись в ванной, собрались, и ведь ни словом не обмолвились за все время! Остатки антипохмельных таблеток у меня в аптечке были, разумеется. Так что, когда Юнги вернулся из ванной, распространяя запах Хосоковой мази от всех болезней, на тумбочке его ждали и лекарства, и коробочка сока, из вчерашних запасов. — Бур-бур-бур — сказал Юнги, но лекарство выпил. Подживающие ссадины на скуле и губе он, не мудря, закрыл маской. Но темные круги под узенькими заплывшими глазками маской не скрыть, тут только противогаз поможет. А мне второй не помешал бы, потому что и я выгляжу как-то — не очень, утомленной и бледной. Так же в полном молчании с вещами вышли в коридор, где тут же наткнулись на дисциплинированных Сокджина и Хосока с их комментариями: — Смотрю я, вы всю ночь не спали? — А чего такие недовольные оба? Н-да, Солнышко проснулось, новый день на дворе! — Нуна, он тебя …ррразочаровал? — Да блин… отвали! — Да бля… отъебись! — О! Видишь хен? Не все еще потеряно! — нарочито в сторону Сокджина делает вывод Хосок. — Как зубы? — спрашиваю я заботливо. — …не мешают? — добавляет Мин, еще заботливей. Я, вообще-то не это имела в виду, я про встречу с ортодонтом, но то, что в результате Чон Хосок прекратил свои инсинуации, меня устраивает. Намджун и Чимин тоже появляются почти вовремя. А вот за младшими отправляется Мин Юнги, вытащив из кармана мое лекарство и ворча что-то типа: — Совсем разучилась пить молодежь! А эти-то еще из лучших… Намджун идет за ним. Еще через пять минут растрепанные-зевающие макнэ и макнэ тоже стоят у лифта, а я, забрав все ключи, проверяю состояние оставленных парнями номеров. На их лицах — «а вот сейчас обидно было», но у меня есть набор обязанностей, именно я получала ключи, именно мне их возвращать! Ну и не зря прошлась. Вручаю Намджуну забытую в розетке телефонную зарядку, убираю в корзинку для мусора две бутылки какого-то китайского алкоголя с персиком на наклейке, и когда только купить успели? Или с собой привезли? Скорей всего уже здесь покупали, и, видимо, ради Тэхена. Там и так что-то творится, да еще и прыжок этот, казнеобразный! Вернув зарядное устройство владельцу, даю команду на выход. Как истинный менеджер. Никто мне в этом деле не препятствует, и мы спускаемся на первый этаж, ждем прибытия машины и Седжина. Завтракаем вяло, зевая и покряхтывая, особенно парням и операторам вчера досталось, хотя и те, и другие — физическими нагрузками закаленные. Трей-онни, забившись в уголок, воркующим голоском разговаривает по телефону: — И кто там такой проснууулся?.. Скоро маааама приедет… Девушки-визажистки засыпают над тарелками, стилистов ни одного, что понятно, охрана — охрана охраняет. Все при деле. Седжин вручает мне список и отправляет на стоянку, считать погрузившийся в автобус стафф по головам. Ну, похоже, в принципе, на школьную экскурсию, обязательно кто-нибудь что-нибудь забудет или не вовремя захочет пи-пи. Сам Седжин продолжает решать какие-то финансовые вопросы, судя по папке с бумагами в его руках. Наконец, все готовы, все на месте, и, забрав свой рюкзачок с переднего кресла, я уступаю место в автобусе пыхтящему Седжину и бегу к двум машинам, одна из которых ждет именно меня, судя по гостеприимно распахнутой дверце. Бросаю рюкзачок под ноги, запрыгиваю на свободное место. Машина вместо положенного такой крутой тачке по статусу аромата кожи и дорогого табака насквозь пропитана ядреными ароматами мазей и растираний. Только потом я начинаю ощущать еще и легкий запах перегара, плюс нелегкий запах сигарет, плюс собственный запах Юнги — и я понимаю, как я попала. Как мы вместе попали. Потому что последнее и единственное свободное место — рядом с Юнги. Тоже, вроде, не горящим желанием со мной общаться. Да, в своем желании сделать «как раньше» наши потенциальные миллионеры настойчивы, упорны и, местами, безжалостны. Оглянувшись, считаю по головам мемберов, Сокджин поднимает бровки, Чонгук отводит глазки, Тэхен сползает по сиденью вниз… Так. Поправка. Запах перегара имеет три источника. Вот почему Хитроумный Хосок свалил на переднее сиденье! Может — турнуть его оттуда? Не. Юнги совсем обидится. В машине мы все сонные и усталые, и похмельные. Очень скоро заднее сиденье превращается в лежбище, я еще какое-то время сопротивляюсь общей тенденции, но тоже в конце концов не выдерживаю. Бессонная ночь и хлопотный день… Чонгук приятно похрапываеет, Юнги пахнет теплом и уютом. Перед глазами — стремительно приближающаяся земля. Я сплю.

***

…Автобус плавно останавливается, моя остановка, наверное, щелчок камеры? Что за фигня? Я дергаюсь и тут же чувствую, что не могу пошевелиться, что-то меня удерживает. И мне это сильно не понравилось. Будто скована. Потому тут же завертелась, на автомате, стараясь вырваться. И, судя по сдавленному мату над ухом, держал меня Юнги. Вот так. В кровати боялись притронуться друг к другу, а тут заснули и кааак обнялись! Да так, что я с перепугу забыла, что мне снилось. Да и сон вроде был какой-то неспокойный. Неприятные дорожные воспоминания, или еще что… в любом случае, я оттолкнула Юнги от испуга, куда-то заехала и сама чуть не упала с сидения. Юнги успел придержать. И такой взгляд у него был… грустно-понимающий. Опять. Блин. Бывший парень. «Ну да, ну да, пошел я нафиг» — услышала я бурчание обиженного Мина. А что я ему скажу, «прости, мне сон приснился?» Мы уже почти подъехали к Агентству, так что парни, не торопясь, собирали вещи. Отлично. Еще немного и я поеду домой. Выбравшись из машины, подхожу к Седжину. — Я все? Зиан уже приехал? — Что? Нет, у него отпуск на три дня. Вы не знали? — реально удивляется Седжин. Опа! Так я оказывается тут три дня! Вместо него! Хана отпуску. Ну, Зиан, ты мне за это еще ответишь! Но это потом, а сейчас: — Менеджер Седжин, тогда, наверное, надо это как-то оформить? Мне какое-то заявление написать надо? Седжин смотрит на меня виновато. — Я сам все оформлю, просто подождите у себя в кабинете. О, это чувство вины… Что с людьми делает. Быстро-быстро киваю головой и иду следом за парнями. Ну, раз уж я здесь, то и отчеты, и пожрать заказать, в правильное время в правильном месте. Готовить сегодня уже не вариант, просто не успею. Итак, я проводила свое время за неспешной разборкой шкафчика, составлением табличек отчета и ожиданием доставки пищи. У парней хореография, причем сразу с подтанцовкой, о как все на пафосе. Так что таскать еду в комнату отдыха пришлось самой, в два захода. Распаковав и расставив, взяла так сказать свои страхи в кулак, и пошла в большой репетиционный зал: — Так! Сделали лица, будто умеете танцевать! …Что значит, не помнишь расстановку? Ну да, я придумал. А ты должен был запомнить! Это Великий Хореограф Сон Сондык строит бантан и вообще всех, кто попался под руку. Дождавшись тишины и музыкальной паузы, приоткрываю дверь: — Хореограф Сон, — привлекаю я внимание, — Добрый день. И кланяюсь. — Здравствуйте, Помощница Ким, — отвечает Господин Сон настороженно. — Я просто хочу напомнить, что уже время перерыва. И что, — тут я оглядываюсь на остальных танцоров, кормить которых в мои обязанности не входит, — я жду их в комнате отдыха. Ни в какую комнату отдыха я не собираюсь, если честно. Но счастливые бантаны, которым онемевший от моей наглости Сон Сондык просто кивнул, тут же бросаются на выход. А я топаю к себе. Если поискать получше, в моем шкафу, возможно, найдется пара пачек рамена? Проходя по узенькому коридорчику, что это за архитектурное извращение, слышу грозное: — Вот когда сами станете айдолами, тогда и будут вам перерывы с едой и девушками! Так! Встали. У меня еще идея! Даа. Сондык бурлит от идей, а подтанцовка потей! Может водички им притащить? За этими мыслями я обыскиваю собственный шкафчик, и даже ящики стола в поисках съестного. Увы… Я разочарованно задвигаю ящики, когда дверь приоткрывается, и я уже надеюсь увидеть Седжина. И снова облом. На пороге стояли два паренька в черной спортивной одежде. Подтанцовка. Один парень опирался о другого, поджав ногу. Тот, который служил опорой, попытался кивнуть мне максимально уважительно, насколько, это было возможно в его положении. — Здравствуйте, помощница Ким. Мой друг, кажется, повредил ногу и нас отправили за аптечкой сюда. Вот как. Паренек, почти висящий на плече второго, стоял с виновато опущенной головой. Кто послал, было и так понятно. Потому и спорить не стала. Плюс все дела были уже сделаны, так что я была относительно свободна. — Подвернул ногу? — спрашиваю я, отходя к шкафу за аптечкой. — Да, — ответил за паренька здоровый. — Сами справитесь? — передаю аптечку в руки сопровождающего и наблюдаю как раненый пытается ускакать в коридор, — стоп, куда это ты? Юноша замирает. Совсем дите, возрастом как Хунгчи, наверное, и смотрит так растерянно, мол, а куда же? Приходится пожертвовать ребенку свой стул и место, отступив к подоконнику наблюдаю с содроганием за процессом самолечения. Кроссовок стянут с подвернутой ноги, без особых усилий, значит не вывих и связки более-менее в норме. Друг и товарищ крутил ногу пострадавшему, отчего тот шипел, ерзал и явно показывал, что ему больно. Зачем жать пальцами я не понимала. Разве что, чтобы помучить. Не выдержав таких звуков и картины, решила сама помочь. Я начала аккуратно крутить стопу в разные стороны, внимательно смотря за реакцией паренька. Раненый тут же с облегчением выдохнул, а здоровый отошел к двери и скрестил руки на груди, наблюдая. Ну и ну.  — Думаю, это растяжение. Сейчас перевяжем и все нормально будет. Постарайся не напрягать ногу некоторое время и все будет хорошо, — заключила я, отворачиваясь к аптечке, а повернувшись обратно, встретилась с умоляющим взглядом. — Некоторое время — это сколько? — Я не знаю, как быстро у тебя все заживает. День-два. — Черт, — раздосадовано откидывается на спинку диванчика парень. — Отдохнешь, — пытается поддержать его напарник. — Ага, так и останусь танцевать на задних рядах у айдолов, — горько и язвительно отфыркивается больной. — А ты не хочешь? — продолжаю диалог, перевязывая слегка опухшую ногу. — Я хочу стать айдолом, — честно отвечает тот. — Это его мечта с детства, — поясняет парень у двери. Вот как. Боже упаси, если у него получится. Я не хочу зла этому ребенку. Он красивый, у него и без того большое будущее. Решила промолчать. — У тебя рыжая шерсть на одежде, животное какое-то дома есть? — перевожу тему в более приятное русло. — Да! У меня два рыжих кота дома. — У меня тоже котик рыжий живет, — продолжаю я. Вот. Глазки мигом зажигаются у паренька, когда я вспоминаю про домашних любимцев. Я мгновенно узнаю пол, возраст, семейное положение, масть и пищевые привычки обоих маминых котиков, и, пока я обмазываю пострадавшее место фирменной вонючей мазью, и перебинтовываю голеностоп, ребенок сияя и светясь не хуже Хосока, рассказывает о своем и расспрашивает о моем рыжем чудовище. — Минхо, заканчивай уже болтать о них, достаешь постоянно всех. — Тебе давно салфетки в рот не засовывали? — злобно интересуется Минхо, который пару секунд назад светился как лучик. Вау. Сильно. Вот он агрессивно выжигает на своем напарнике дыру и тут же поворачивается ко мне с максимальным уважением и добродушием, — Мы, наверное, уже пойдем. Спасибо большое, помощница Ким, — поворачивается к дружку, — Помоги мне встать. Не успеваю я сделать шаг в сторону, а сопровождающий протянуть руку дружбы, как распахивается дверь, и Юнги рявкает от входа: — Вы что здесь делаете? Как-то у него однообразно получается, готова захихикать я. — Кому было сказано?! Но вот парень у двери реагирует неожиданно, буквально отпрыгивая от Грозного Мина, вскинув раскрытые ладони: — Мы ничего не делали! — Мы просто за аптечкой пришли! — подтверждает раненый Минхо со стула, подхватывает с пола кроссовок и пытается ухромать даже не обуваясь. Друг помогает ему в этом нелегком деле. Возможно, мне кажется, но Минхо будто специально наваливается всем весом на парня, который его притащил сюда. — Это что сейчас было? — смотрю я на Юнги очень вопросительно, и тот отводит глаза и даже щеками краснеет. — Сказано было — к Помощнице Ким ближе пяти метров не подходить! — шипит он вслед спешно хромающим по коридору танцорам. Интересно… И зачем же понадобились такие жесткие меры? И почему Юнги прибежал из зала, ведь бежал же, видно? — Юнги? — спрашиваю я строго, — в чем дело? И вспоминаю, как очень по-разному реагировали на меня и Зиана эти молодые отморозки. А вот интересно, что бы было, если бы я не попалась на глаза парням, когда волокла воду этим — танцорам? И зашла к ним в репетиционный зал — одна? Как-то мне становится нехорошо от этой мысли. — Мин Юнги! — повторяю я, — Это же из-за моей …репутации? И Мин Юнги отводит глаза и отступает в коридор. И орет там в потолок: — Почему?! Я! Ничего! Не могу! Сделать! Как надо?! И завершает тихо и вежливо, обернувшись к лишившейся дара речи мне: — Прошу прощения, Шинлин. Молча смотрю вслед удаляющейся в сторону зала фигуре. Да. Беда…

***

Бумаги мне принес лично Менеджер Седжин, ткнул пальцем, расписаться здесь и здесь. Я попыталась понять смысл текста. Вроде поняла, отзыв из отпуска, расписалась, и отправилась домой, ни с кем не прощаясь. Ну, кроме охраны на турникете. Вот реально, и в голову не пришло. Приехала я еще засветло. Спустя сутки. На улице слегка накрапывало, но не слишком беспокоило. Важно то, что возле двери вылизывался мой Рыжий, а бабушка что-то перебирала на кухне. Все. Теперь можно отдохнуть.

***

На улице приятно постукивал дождь, кот урчал, уткнувшись носом в колени, а приключения и впечатления минувших двух дней так вымотали меня, что я собиралась лечь спать пораньше. Но раздался звонок и на телефоне высветился знакомый номер и имя — Столбик. Прихватив телефон, вышла на кухню, чтобы не беспокоить бабушку: — Привет? — Здравствуй, Шинлин. — Что-то случилось? — тихо спросила, прикрывая за собой дверь в комнату. — Не совсем. Я не уверен. Я хотел узнать, Юнги отменил занятия только в этот раз или навсегда? Я провалился? — Что? — запоздало переспросила я, соображая. — Ты не знала, что Юнги отменил занятия? Я думал, тебе сообщают. Ладно, прости, что побеспокоил. — Нет, ты правильно сделал, что позвонил. Я разберусь и позвоню. Завтра. Пока. И сбрасываю. Этот Юнги! Сукин ты сын! Так. Думаю, говорить мне придется очень долго и громко, так что… сунув ноги в кроссовки и накинув папину куртку выхожу на галерею, в дождь совершенно безлюдную. К тому же и ветер задувает водяную пыль под крышу, бррр… Набираю Юнги, он отвечает мгновенно и сразу вопросом: — Ты дома? — Да, — отвечаю я растерянно, и тут же вспоминаю, ведь я не написала! — Извини. — Ничего страшного, — раздается спокойное и ровное с другой стороны, — Ты что-то хотела? — Мне позвонил Баобич и я хотела узнать… алло? Алло! Смотрю на экран телефона. Юнги сбросил вызов. Я ничего плохого не сказала. Что-то произошло? Может, со связью что-то. Из-за ливня, например? Но нет. Ни во второй раз, ни в третий, ни в даже пятый ответа не было. Мурашки неприятно пробежались по телу в предчувствии. Нет! Это от ветра и дождя. Набираю Сокджина. Он сосед по комнате. Он знает. Сокджин берет трубку мгновенно: — Шинлин! Ты вовремя! — и я понимаю, что-то случилось. — Что с Юнги? — Не знаю. Всех послал, сидит на крыше, и люк с той стороны закрыл. Ну, не спасателей же ему вызывать? — А телефон? — Не отвечает. — Да, мне тоже. Он отменил встречу с психологом, вы знали? — Сегодня узнали, — влезает в разговор Намджун. Мне это не нравится. Понятия не имею почему. Юнги так уже делал. Но мне не нравится. Сердце неприятно бьется. Если посмотреть на все со стороны Юнги. Он не считает себя виноватым, он считает, что правильно поступил, а на него все насели, обвиняя. Он принял. Он даже отрабатывал наказания. Выслушал от меня все претензии. Понял это как расставание. Позорился на протяжении трех или четырех эпизодов. Прыжки с башни. Дебильная совместная ночевка под лозунгом «ничего уже не будет как прежде», мое недоверие, которое я стараюсь скрыть, но он-то видит! Да еще эти всплывающие то здесь, то там последствия моей, так сказать, профессиональной деятельности. Любой на крышу залезет. Главное, чтоб и с крыши тем же путем, как на крышу. Есть ли вероятность, что это не из-за меня или бантан, а внешний фактор? Хейт? Родители? Что Чонгук мне хотел рассказать помимо того, что он мне рассказал? Почему я так переживаю. Черт. — Шинлин? — Вы что-то предпринимали? — Хосок на пару с Чонгуком сейчас орут и долбятся в дверь на крышу. Минут десять как. И он не открывает. Он не отвечает на звонки. Он отменил психолога. Шинлин, просто признай, что ты боишься за него. Просто признай это! Понимаю, что стою вся онемевшая уже некоторое время. Что мне делать? Они могут справиться и без меня. Я не на столько важна. Если он — бывший парень, то я — бывшая девушка. Я бывшая девушка. Он сам это сказал. — ЧЕРТ! Я скоро буду, — с громким рыком разворачиваюсь к своему дому и последнее, что я слышу от Сокджина: — Мы ждем. Господи, я дура. Я влюбленная паникующая дура! И я знаю это! — Шинхоа, ты сильно занят? — звоню сыну господина Мина. И однокласснику. И бывшему парню своей бывшей подруги. Дура, дура, дура! Я просто хочу убедиться, что все хорошо. — Нет, что-то случилось? — Понятия не имею. Ты сможешь меня отвезти как можно быстрее по этому адресу? — Могу. Через сколько подъезжать? Вот так. Коротко. Лаконично и правильно. — Как можно быстрее. — Десять минут. Завершаю телефонный звонок. Я паникерша. Я дура. Господи, пожалуйста, пусть я окажусь просто паникершей и дурой.