***
К тому времени, как Тачихаре удалось связаться с Накаджимой и уговорить его приехать в так называемую штаб-квартиру их маленькой коалиции, почти рассвело. Оставаться дольше Тачихаре было рискованно: его в любую минуту могли хватиться в клане Накахара. Удостоверившись, что Накаджима скоро будет, Тачихара поспешил к двери, напоследок сказав: — Пожалуйста, будьте с ним помягче, семпай. Он славный пацан. Чуя фыркнул. — И как «славный пацан» оказался замешан во всем этом дерьме? Не успел он договорить, как дверь закрылась. Впрочем, эти слова все равно не предназначались для ушей Тачихары. Оставшись в одиночестве, Чуя повернулся к окну и стал смотреть, как над Йокогамой поднимается солнце. Дазай наверняка уже проснулся. Интересно, он попытается его выследить или просто будет дожидаться возвращения? Чуя не знал, какой из вариантов предпочтительнее, но если Дазай попытается его выследить, то время у него ограничено. Чуя опустил взгляд и задумчиво уставился на кольцо на пальце. Он бы такое точно не выбрал. Бриллиант посередине настолько большой, что в драке наверняка будет цепляться за кожу или одежду противника. К тому же, камешек таких размеров играл на свету, что очень некстати, когда пытаешься действовать скрытно. Он стянул кольцо с пальца и поднес к окну, изучая в лучах утреннего солнца. Оно было прекрасно. Чуя знал толк в дорогих вещах и примерно представлял, сколько денег лежит у Дазая под фальшивыми именами на разных оффшорных счетах. По сравнению с ними цена кольца — мелочь. Но он все равно не мог понять, зачем Дазаю тратить по меньшей мере восемьсот тысяч иен на одноразовый реквизит. — Чуя-сан? — раздался тихий голос за спиной. Чуя отвлекся от размышлений и поднял взгляд на отражение в стекле. — Э-э-э, Тачихара сказал, вы хотите меня видеть? Кольцо скользнуло в карман. Чуя повернулся к двери и превратился в совершенно другого человека. «Высокопоставленный член якудза» заставит Накаджиму закрыться, к тому же пацан как-то связан с Дазаем, значит, применить силу — не вариант. Поэтому Чуя растянул губы в непринужденной улыбке. — На выставке мы начали не с той ноты, так что я хотел познакомиться с тобой как полагается. К слову, прошу прощения за нож. Желтовато-лиловые глаза удивленно округлились. — О, ничего страшного. Зря я с вами заговорил. Учитывая, кто я, и все такое. Чуя покачал головой, прошел вперед и сел на один из диванов. — Не будь Осаму таким скрытным, рассказал бы о тебе раньше. И тогда проблемы бы не возникло. Чуя видел: Накаджима колеблется, не зная, верить ли его дружелюбию. А пацан не дурак, что колеблется. Чуя тщательно подбирал слова, пытаясь побыстрее его успокоить, создать иллюзию того, что они с Дазаем близки и Накаджиме следует полностью ему довериться. Накаджима — гражданский, а значит, наверняка слышал о Чуе разные ужасы. Несомненно, правительственные агенты все еще рассказывают о тех временах, когда он был наследником клана и ему доверяли решать самые грязные проблемы. Может, Накаджима видел записи, на которых Чуя наглядно демонстрировал, что бывает с предателями. Сколько бы времени Накаджима ни провел с ретивыми подчиненными Дазая, этого мало, чтобы чувствовать себя в безопасности рядом с Чуей. — Обычно Дазай-сан знает куда больше, чем говорит, — наконец произнес Накаджима, подошел и сел на краешек другого дивана. Чуя в ответ рассмеялся. — Преуменьшение века. Впрочем, в нашей работе такая предосторожность разумна. — Скользнув по пацану взглядом, он задумчиво добавил: — Его слова о том, что лучше тебе не вмешиваться, не лишены смысла. Но, похоже, ты не собираешься оставаться в стороне? — Я могу помочь и без того, чтобы вмешиваться. — Не сомневаюсь. Тачихара сказал, что ты — самый ценный участник группы, и без тебя они бы никогда не вышли на наш след. Ты проделал хорошую работу, Ацуши-кун. Накаджима опустил взгляд, кончики ушей у него покраснели. — Не так уж и много я сделал, — пробормотал он. — Ты солгал старшему по званию, чтобы сохранить нашу с Дазаем тайну. Надеюсь, у тебя не было из-за этого неприятностей. — Нет-нет, все в порядке! Анго-сан… он другой. Они с Дазай-саном знакомы. И ему уже известно, что я пытался выяснить, жив ли Дазай-сан. Если бы не Анго-сан, мне не удалось бы получить столько информации. Анго. Чуя задумчиво закивал в ответ, мысленно перечисляя все, что знает об Особом отделе. Он смутно припомнил, что примерно тогда, когда Кое стала боссом, читал в отчетах о восходящей звезде в рядах охотников на якудза. Если Анго знает Дазая настолько хорошо, что способен опознать при встрече и располагает сведениями о его прошлом, а Накаджима не скрывает от него своих внешкольных занятий, значит, Чуя был прав, и он — тот «свой человек», о котором Куникида говорил с Дазаем в кафе. Тяжко вздохнув, Чуя отвел взгляд и принялся изучать комнату, словно не придавал значения тому, что собирался сказать: — Думаю, было бы здорово заставить этих двоих поговорить, но ты же знаешь Осаму… — Он замолчал и снова вздохнул, по-максимуму вживаясь в роль обеспокоенного супруга. — Он думает, что Анго-сан его арестует. — Не думает, а уверен. — Чуя снова посмотрел на Накаджиму. — А что думаешь ты, Ацуши-кун? Ты знаешь этих двоих лучше меня. Накаджима покачал головой. — Не могу сказать, что знаю Дазай-сана лучше вас. Он уже много лет не заглядывал в приют. Думаю, Анго-сан вынудил его не приходить. Про приют Чуя услышал впервые, но и виду не подал. Сейчас единственный способ что-то выведать — и дальше вести себя так, словно ему известно почти столько же, сколько Накаджиме. Поэтому Чуя отложил новую информацию на потом и махнул рукой, словно детали не имели значения. — Ну, а сам Анго? Думаешь, он захочет поговорить с Осаму? На лицо Накаджимы легла тень задумчивости. — Не знаю. Он проделал большую работу, чтобы найти Дазай-сана, когда тот пропал впервые, и поделился со мной информацией, зная, что я сейчас помогаю в поисках. Так что возможно. Когда-то они были очень близки. — Накаджима замешкался, настороженно глядя на Чую, и тот с удовлетворением отметил, что пацан не полный простофиля. — Хотите, чтобы я поговорил с Анго-саном? Чуя покачал головой. — Нет, не хочу, чтобы из-за нас ты еще больше подставлялся. Думаю, лучше пока оставить Анго в покое и сосредоточиться на другом. — Чуя поднялся и наградил пацана очередной улыбкой. — Ты мне очень помог, Ацуши-кун. Чуя направился к двери, а Накаджима возразил: — Я не сделал ничего особенного, Чуя-сан. Когда-нибудь Чуя спросит у Дазая, что же с пацаном такого случилось, раз он категорически отказывается принимать похвалу. Но сегодня он просто остановился у двери, распахнул ее для Накаджимы и оглянулся. — Отдохни, пока рабочий день не начался. Прости, что дернул тебя так рано. Накаджима остановился возле Чуи и задумчиво посмотрел на него. На мгновение его взгляд стал испытующим, совсем как у Дазая. Чуя не знал, что надеялся прочитать у него на лице Накаджима, но спокойно выдержал этот взгляд. Потом пацан улыбнулся и протянул ему руку. — Спасибо за то, что присматриваете за Дазаем. Чуя пожал руку и сухо улыбнулся. — Он не упрощает мне задачу. Эти слова заставили Накаджиму рассмеяться: — Значит, ничего не изменилось. Берегите себя, Чуя-сан. Чуя потрепал пацана по плечу и отступил в сторону, давая ему выйти. Наблюдая за тем, как он удаляется от заброшенного офиса, Чуя сбросил с лица дружелюбную маску и, посуровев, вздохнул по-настоящему. Пацан и правда слишком славный, чтобы вмешивать его в разборки. Чуя опустил взгляд и перевернул в руке карточку — пропуск в Особый отдел по делам одаренных. По крайней мере, желание Накаджимы видеть в людях только хорошее позволит Чуе напоследок заглянуть кое-куда еще.***
В теории, члену якудза не проникнуть в штаб-квартиру йокогамского отделения Особого отдела. Особенно такому знаменитому, как Чуя. На практике достаточно лишь пары хороших отговорок и львиной доли уверенности. Миновать секретарш помогло обаяние, пройти охрану и не засветить лицо на камерах видеонаблюдения — опыт. Утащенный у Накаджимы пропуск позволил пройти именно туда, куда Чуя хотел, и он сделал мысленную пометку не забыть вернуть пацану карточку — тот и правда был совсем беспомощным. Разгуливая по этажу, который занимали охотники на якудза, Чуе хотелось рассмеяться — так легко оказалось сюда попасть. Интересно, это из-за его «гибели» никто не обращает внимание на то, как он похож на бывшего наследника Накахара? Или никто не считает его опасным, потому что он «бывший наследник»? Благодаря табличкам на дверях Чуя с легкостью нашел свою цель. Замер перед нужным кабинетом, на пробу дернул ручку. Заперто, ну конечно. Чуя полез в карман и вытащил набор отмычек. Быстро огляделся по сторонам — убедиться, что никто не смотрит — поколдовал с замком и толкнул дверь. Закрыл ее за собой, войдя внутрь, и изучающе оглядел кабинет. Чисто, аккуратно: в общем, как и ожидалось от госслужащего до мозга костей. Часы показывали без десяти семь, так что владелец кабинета должен скоро явиться. Справа находился книжный шкаф. Среди книг, статуэток и папок, наверняка набитых отчетами, стояли фотографии в рамках. Чуя остановился и принялся их рассматривать из праздного любопытства. Вот курсанты, дающие присягу. Вот вручения наград и грамот на светских раутах. Вот трое юношей — совсем мальчишек — которые со смехом поднимают бокалы. Лица двоих закрыты руками, а у третьего, с рыжевато-каштановыми волосами, уставший вид. Позади раздался звук открываемой двери. Чуя обернулся и увидел, как в кабинет входит мужчина. Сакагучи Анго. Надо было отдать ему должное — Чую он заметил сразу, но вошел и закрыл за собой дверь, даже не сбившись. В тишине громко щелкнул замок. — Не думал, что когда-нибудь заинтересую тебя, Накахара Чуя, — сказал Сакагучи, поправил очки и изучающе уставился на него карими глазами — анализировал, искал ответы, не задавая вопросов. Чуя наградил его сдержанной улыбкой. — Звучит так, будто ты и сам в это веришь. Сакагучи засунул руки в карманы брюк и сделал несколько шагов вперед. Казалось, присутствие Чуи его не беспокоило, но он все равно держался поближе к стене и не входил в зону досягаемости. — Я думал, что сейчас ты отвечаешь за политическую сферу Накахара-кай. Я же сфокусирован на том, чтобы понизить число жертв. Меня интересуют те, кто связан с боевыми действиями. Наблюдая за тем, как Сакагучи движется по комнате, Чуя тихо усмехнулся. — Кончай уже этот фарс. Мы оба знаем, что я больше не член Накахара-кай. — Я должен поверить, что политический брак для тебя важнее кровных уз? Пожав плечами, Чуя снова повернулся к фотографиям и принялся рассматривать ту, что стояла посередине. На ней были изображены дети, самый старший из которых выглядел лет на семнадцать и держал на руках самого младшего, совсем малыша. Как и на другой фотографии, улыбался он немного устало. Чуя скользнул взглядом по другим детям — худые, одежда потрепанная. Похожи на уличных оборванцев, вынужденных бороться за выживание, но на камеру все улыбались от уха до уха. На заднем плане — небольшое здание с вывеской «Приют Бурайха». — Вот что в вас, охотниках на якудза, так поражает: хоть вы и охотитесь на нас всю свою жизнь, никто из вас не знает, что значит быть якудза. Семья — это не только кровь. Чуя приблизился к фотографии и, нахмурившись, присмотрелся к мальчику, стоявшему рядом с самым старшим. Лохматые каштановые волосы, спадающие на глаза. Никаких бинтов, но кривая улыбка знакома. Чуя взял фотографию и повернулся к Сакагучи. — Мне сообщили, что вы — именно тот, кто может рассказать о прошлом Дазая. — О прошлом Дазая «может рассказать» он сам, — ответил Сакагучи и подошел к своему столу. Но его взгляд задержался на фотографии так долго, что Чуя не поверил его напускному равнодушию. — Если ваша с Дазаем связь крепче уз с Накахара-кай, то даже не представляю, чем могу помочь. Чуя помахал снимком: — Забавно. Мы с Дазаем уже несколько недель как напарники, а он ни разу не упоминал про приют. Он еще существует? — Нет. Такая очевидная ложь, что Чуя закатил глаза и снова посмотрел на снимок. Рядом с Дазаем он разглядел подростка в круглых, как у Сакагучи, очках. Перед старшими ребятами стояли те, что помладше, один со светлыми волосами, другой — с темными. Светленький держал темненького за руку, с другой стороны его позу копировала девочка. Захотелось выругаться — на сколько же вопросов может ответить одна фотография! Так вот как Дазай связан с Накаджимой и Акутагавой. Как банально для человека, который теперь — легенда в мире якудза. — Некие дети вырастают в одном приюте, — вслух принялся размышлять Чуя. — Один мальчик приходит в Мизушима-гуми — думаю, менее, чем через год после того, как был сделан этот снимок. Он поднимается в звании, пока не становится приближенным одного из самых могущественных мафиози страны. Другой мальчик получает работу в правительстве и посвящает жизнь охоте на якудза. Третий мальчик берет свою младшую сестру и следует за первым в преступный мир Йокогамы. Ну а четвертый… — Чуя замолчал, вспоминая все то, что знает о Накаджиме. — Четвертый — слишком мягкотелый, чтобы выжить среди якудза, поэтому идет по стопам второго и идет работать на правительство. Чуя вернул фотографию на место. — Я вот чего не понимаю. Если вы с Дазаем выросли вместе, то почему он уверен, что ты арестуешь его при встрече? — Я и правда арестую. Это моя работа. Ответ последовал незамедлительно и прозвучал увереннее всего, что Сакагучи говорил до сих пор. Чуя удивленно покачал головой и посмотрел обратно на фотографию. — Какого черта с вами произошло? Внимание привлек отчетливый щелчок, и Чуя перевел взгляд на дуло пистолета, направленное ему прямо в грудь. Сакагучи уверенно держал пушку, на его лице застыло решительное выражение, палец лег на спусковой крючок. — Если ты не против, я бы хотел задать пару вопросов. Чуя искривил губы в ухмылке и выжидающе приподнял бровь. Сакагучи обошел стол, проведя по поверхности пальцами — ну точно, тревожную кнопку искал — и сказал: — Касательно твоей причастности к тому, что случилось в... Чуя без предупреждения бросился вперед, пересекая разделяющее их с Сакагучи расстояние так быстро, что застал того врасплох. Пригнулся, уходя из-под прицела, и даже не вздрогнул, когда по помещению разнесся выстрел и пуля просвистела прямо над головой. Раздался звон стекла — разбилась выпущенная из рук рамка. Одной рукой Чуя схватил Сакагучи за рубашку, второй — обезоружил, вытащив магазин из обоймы с легкостью, которая приходит с годами практики. Потом Чуя отбросил пушку в сторону и приподнял Сакагучи над полом так, что тот заболтал ногами в воздухе. — Со слов Накаджимы я полагал, что ты умнее, — хмыкнул Чуя. — Знаю, моя репутация испортилась, когда меня понизили до советника, но тот, кто называет себя «охотником на якудза» должен бы знать: нельзя тыкать в меня пушкой и ждать, что это хорошо закончится. Чуя вытащил метательный нож, лениво покрутил его между пальцев и ухмыльнулся шире. — Ну что, попробуем еще разок? — Даже тебе не сойдут с рук пытки в правительственном учреждении. — Сакагучи не отвел взгляда, а голос его даже не дрогнул. У Сакагучи с Дазаем не было ничего общего, но своим поведением он напомнил Чуе о том, что Дазай тоже категорически отказывался поддаваться запугиванию. К несчастью Сакагучи, Чуя был таким же упрямым. — Пойдешь мне навстречу — и нам не придется это проверять, — ответил Чуя, в деланной задумчивости коснувшись щеки кончиком ножа. — Чего тебе терять? Я спрашиваю не о государственных тайнах и не о том, что шло бы вразрез с интересами твоих начальников. Они вообще в курсе, что ты вырос вместе с Дазаем? Ответом послужил сердитый взгляд. — Давай, Сакагучи, подкинь мне зацепку. Я бы предпочел не возвращаться к этому парнишке, Накаджиме, пусть он и более склонен к сотрудничеству. А вот эти слова вызвали у Сакагучи реакцию, и он недобро прищурился. — Не вмешивай его в это. Его ждет светлое будущее подальше от якудза. — Накаджима сам решил вмешаться. Мне нужны ответы. Если ради этого придется подвести его под обвинение в должностном преступлении — что ж, не повезло. Кроме того... — Чуя прижал нож к шее Сакагучи, не настолько сильно, чтобы порезать кожу, но достаточно, чтобы напомнить «охотнику на якудза», кто здесь главный. — Если тебе вырезать язык, то станет не до криков: будешь захлебываться кровью. Но вот отчеты ты, похоже, пишешь быстро. У Сакагучи схлынула краска с лица, и Чуя широко улыбнулся. Уже через секунду правительственный агент пробормотал: — Какое тебе дело до прошлого Дазая? Чуя убрал нож, отпустил Сакагучи и рухнул на место для посетителей. Закинул ноги на стол и откинулся на спинку с таким видом, словно он здесь надолго. Потом издал драматичный стон. — Дазая сложно просчитать. Видишь ли, кое-кто очень добросовестно следил за высшими чинами в Накахара-кай и смог насобирать за мои юные годы целое досье. А Накахара, в свою очередь, не знают, что делал Дазай до того, как появился рядом с Мори. Это создает определенные трудности с доверием, не находишь? — спросил Чуя, глядя вверх. Сакагучи, охваченный красноватым свечением, был прижат к потолку и мог двигать лишь мышцами лица. — Тебе нужны ответы, чтобы ему доверять? — сухо поинтересовался Сакагучи. Чуя искривил губы в опасной улыбке, которая не затронула глаз. — Мои причины тебя не касаются. Говори уже, а то я начинаю терять терпение.***
К тому времени, как Чуя вышел из кабинета Сакагучи, было почти восемь часов утра. Усталость начинала его нагонять. Чуя пытался осмыслить, что где-то на окраине находится небольшой дом, полный детей-сирот, за содержание, питание и обучение которых платит неизвестный благодетель. Банковский счет невозможно связать с Дазаем Осаму, хотя дети постарше знают о том, что это он. Добиться от Сакагучи даже этих сведений было непросто. Чуя уверен, что тот скрыл немало важных деталей, но поделать с этим ничего не мог — превращать правительственное учреждение в пыточную и правда было бы глупо. Впрочем, даже то, что он узнал, с трудом укладывалось в голове. Вернувшись в машину, Чуя попытался представить это место. Попытался представить, каково это — жить в приюте, основанном сиротами, попытался представить троих парней — совсем подростков, — которые занимаются, чем придется, чтобы прокормить горстку оборванцев, называющих себя семьей. Приют, который каким-то образом взрастил два таланта: охотника на якудза и лейтенанта Мизушима-гуми. Чуя бы не удивился, если бы узнал, что Мори в курсе об этом приюте и использует его, чтобы держать Дазая в рамках. Это объясняло, почему никто не слышал о Дазае до того, как тот появился рядом с Мори. Объясняло слова Дазая о том, что если он не предан Мизушима, это не значит, что верность ему незнакома. Когда Чуя отъехал от госдепартамента, ему стало смешно: новая информация все равно не ответила на массу вопросов. Теперь он знал — или, по крайней мере, догадывался, — почему Дазай предпочел охотиться на Призраков подальше от Мори. Но все еще не мог понять, почему Дазай не хочет проникнуть в их группировку и уничтожить ее изнутри. Сакагучи отказался рассказывать о том, что случилось четыре года назад. Исчезновение Дазая держалось в тайне — прежде Чуя никогда об этом не слышал, — но то, что никто не желал говорить о случившемся, почти никто не знал подробностей, однако тема продолжала всплывать, означало одно: тогда произошло что-то важное. Чуя уже настолько далеко зашел, пытаясь разгадать Дазая, что был не готов отступать. Теперь он функционировал на одном адреналине. Лишь желание получить ответы удерживало его от того, чтобы развернуть машину и поехать в убежище. Положившись на знание города, он направился к дому, в котором бывал лишь однажды. Припарковавшись в проулке, Чуя вышел из машины, остановился и внимательно огляделся по сторонам. Район казался знакомым, но в нужном ли он месте, наверняка и не скажешь. Позабыв об осторожности, Чуя направился вперед. Он находился не в самой благополучной части города и кожей чувствовал на себе чужие взгляды — за его передвижениями следили, его оценивали, пытались понять, будет ли он легкой добычей. Он даже хотел, чтобы кто-нибудь попробовал с ним связаться. Проучи он парочку гопников, может, почувствовал бы себя лучше. Но это будет напрасной тратой времени, поэтому Чуя опустил голову, чтобы скрыть лицо в тени, и ускорил шаг. После слов Накаджимы и Сакагучи Чуя догадался: он уже встречал тех, кто знает, что случилось с Дазаем четыре года назад. Найти Куникиду было бы проще, но Чуя не мог и дальше рисковать, крутясь вокруг госслужащих. Оставались Есано с Эдогавой. И хотя Есано ясно дала понять, что не хочет ввязываться в конфликт, Чуе она, казалось, сочувствовала. Может, если он заявится один, Есано охотнее пойдет навстречу. Завернув за угол, Чуя увидел дом, который искал. Постучал по двери, немного приподнял шапочку, чтобы Есано его узнала, и принялся ждать. Минуты протекали в тишине, и Чуя постучал еще раз, уже громче. Никаких признаков того, что внутри кто-то есть. Чуя вытащил из кармана отмычки, поколдовал над замком и нахмурился, когда дверь легко поддалась. Он отчетливо помнил сложную систему замков. Проникнуть внутрь, взломав лишь один замок, должно было быть невозможным. Чуя медленно распахнул дверь и вошел внутрь. Квартира выглядела такой же заброшенной, как и офис, в котором он встретился с Тачихарой. Складывалось ощущение, что здесь много недель никого не было. Опрокинутые на кухне стулья и перепачканная коричневыми пятнами стена явно указывали на то, что здесь была борьба. Состояние квартиры привело Чую в легкое замешательство: у него сложилось впечатление, что Есано могла постоять за себя. Стоило пройти вглубь квартиры, как Чуе стало не по себе. Он заглянул в операционную и обнаружил ее в таком же печальном состоянии. Потом зашел в комнату, где разговаривали Дазай с Эдогавой. Кабинет или что-то в этом роде. На полу лежали раскиданные книги и бумаги. У стены опрокинутый стол. Чуя провел по следам от пуль, оставшимся в дереве, и представил, как Эдогава прятался за столом от стрельбы. Не похоже на дело рук Накахара или Мизушима. Нападать на нелегальных докторов было строго запрещено — рано или поздно они могут понадобиться каждому. Кто бы ни стоял за случившимся, он либо действовал самостоятельно, либо… Чуя не мог избавиться от чувства, что за Есано с Эдогавой пришли лишь потому, что они помогли им с Дазаем. Снаружи послышался шум. Чуя резко обернулся к двери и положил руку возле ножен. Он выглянул в коридор и различил звон посуды, услышал шум бегущей воды. Потом шум воды стих, и послышался стук твердых подошв по полу. Наклонившись вперед, Чуя углядел темные волосы и серый костюм хорошего кроя. Оока Шохей выгнул бровь. — Давно не виделись, Накахара. Несмотря на дружелюбные слова, в голосе не было ничего, кроме неприязни. Чуя огляделся по сторонам. — И правда, давно. С вами кто-нибудь есть? — Ну, судя по всему, со мной есть ты, — с беспечной улыбкой отозвался Оока. — Расслабься, я сюда поговорить пришел. — Где доктор? Оока взял два стакана воды, вышел из кухни и неторопливо подошел к обеденному столу. Поставил на него стаканы, наклонился, поднял валяющийся на полу стул и сел. — У нас мало времени, Накахара. Ты и правда хочешь тратить его на вопросы о женщине, которую едва знаешь? Чего Чуя точно не хотел, так это тратить время, развлекая этого человека. Дазай, конечно, тот еще интриган и манипулятор, но Чую всю жизнь окружали подобные люди, и он хотя бы знал, чего от него ждать. А вот Оока — настоящая змея. Что-то в нем заставляло нервничать. Черные глаза немигающе наблюдали за тем, как Чуя пересек помещение и тоже поднял стул. От этого взгляда стало не по себе. Тот факт, что Оока вообще сюда явился... — Как вы меня нашли? — Я подозревал, что ты рано или поздно сюда вернешься, но это не имеет особого значения, — отмахнулся от вопроса Оока и подвинул Чуе один из стаканов. — Я здесь для того, чтобы поговорить о делах, Накахара. Чуя вскинул бровь и откинулся на спинку стула, игнорируя предложенную воду. — Внимательно слушаю. — Известие о вашей с Дазаем кончине вернуло все на свои места, но не сомневаюсь — Дазай собирается рано или поздно эффектно вернуться. Мне бы этого не хотелось. — Хотите, чтобы я убил Дазая? — сухо спросил Чуя. Оока спокойно улыбнулся, словно разговаривал с ребенком. — Мне все равно, жив он или мертв. Я просто не хочу, чтобы он возвращался в Мизушима-гуми. Уговори его ликвидировать свои активы и купить островок где-нибудь на западе. Мне нет до этого дела. — Работая на Мори, Дазай помог Мизушима-гуми заполучить контроль почти над всей Йокогамой. Почему вы хотите от него избавиться? — Тот, кто предал один клан, предаст и второй. Ему нельзя доверять. — Предал один клан? — Тебе сейчас стоит беспокоиться совсем о другом. Оока вел себя как высокомерный мудак, и Чуе пришлось подавить желание огрызнуться. Он прикусил язык, пока не удостоверился в том, что взял себя в руки, и потом сказал: — Что-то не верится, что вы так стараетесь лишь во благо клана. Звучит как попытка захватить власть. — Очень скоро ситуация обострится. Накахара, это твой шанс выжить и уберечь тех, кто тебе дорог. Закатив глаза, Чуя поднялся на ноги, небрежно отсалютовал и отвернулся от Ооки. — Боюсь, я вынужден отклонить ваше предложение, Оока-сан, — бросил он. — Я больше верю в свои силы, чем в слова человека, который меня ненавидит. Сзади послышался сухой смешок. — Ты и правда на него похож. Она ведь не за горами? Загадочное заявление заставило Чую проглотить вздох, и он чуть повернул голову — посмотреть на все еще сидящего за столом старшего советника. — Что не за горами? — Годовщина. — Оока окинул Чую внимательным взглядом и приподнял бровь. — Только не говори, что потерял счет времени, пока был… где бы Дазай тебя ни прятал. Мне вот сложно забыть о том дне, когда Мори приказал избавиться от кайчо Накахара-кай. А ты, думаю, помнишь случившееся куда лучше. При упоминании отца Чуе пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не впечатать Ооку Шохея мордой в стол. Он глубоко вдохнул и обернулся, чтобы ясно его видеть. — Если вам больше нечего сказать, то я пойду. Шохей взял со стола стакан. — У меня остался вопрос, если не возражаешь. — Какой? — Сложно ли смотреть в зеркало после того, как раздвинул ноги перед убийцей своих родителей? Время остановилось. Чуя был уверен, что его сердце остановилось тоже. Из легких резко вылетел весь воздух. Услышанные слова продолжали звучать в голове, и Чуя думал — надеялся, — что это разум сыграл с ним злую шутку, что так аукнулся ему недосып. Когда он заговорил, слова слетали с губ медленно — он вообще не был уверен, что хочет услышать ответ на свой вопрос. — О чем это вы? Оока пригубил воду и пожал плечами. — Ты же наверняка знаешь, что авария не была несчастным случаем. — Все, кто имеет дело с якудза, знают: ее организовал Мори. — Мори лишь отдал приказ, а организовал ее Дазай. Чуя попытался фыркнуть, но не смог: в горле застрял ком. — Вы и правда ждете, что я в это поверю? Оока допил воду, отставил стакан в сторону, встал и взял с соседнего стула пиджак. — Все так расхваливают твою сообразительность. Я думал, что ты и сам уже догадался. Ты виделся с Мори, ты довольно… близко знаешь Дазая. Если отказываешься верить очевидному, дело твое, Накахара. Оока неторопливо прошел вперед, надевая пиджак, и остановился рядом с Чуей. — Передай Дазаю, что лучше ему и дальше притворяться мертвым. Мизушима-гуми лучше без падальщика вроде него. Старший советник хотел было пройти мимо, но Чуя сжал его плечо в стальной хватке. Смотреть на него он не стал — понимал, что уже не может контролировать свои чувства и вот-вот потеряет самообладание. Он знал: Оока пытается вбить клин между ним и Дазаем, позаботиться о том, чтобы альянс никогда уже не восстановился. Но даже если его слова были уловкой, они могли оказаться правдой. Внутри все перевернулось, и Чуя почувствовал приближающуюся тошноту. Ему не выяснить, говорит ли Оока правду, не имея на руках больше информации. — Если ты солгал, я тебе сердце вырву, жизнью клянусь, — пробормотал Чуя. — С чего бы Мори доверил такую работу чертовому пьянице, которого пришлось силком волочь обратно в клан? — О? Значит, ты все-таки провел небольшое расследование. — Оставь этот снисходительный тон, Оока, — сказал Чуя, обжигая собеседника ненавидящим взглядом. Он увидел, как черные глаза удивленно расширились — Шохей понял, насколько сильно этот разговор взволновал Чую. Ну и плевать. — Здесь нет Дазая, который мог бы остановить меня, и очень сомневаюсь, что кто-нибудь из твоих людей знает, где ты. Я могу убить тебя — ты и глазом моргнуть не успеешь. На миг маска спокойствия на лице Ооки дала трещину. Губы искривились в мерзкой ухмылке, глаза вспыхнули ненавистью. Это случилось так быстро, что Чуя от удивления чуть не разжал руку. Оока с напускным смирением поклонился. — Приношу свои извинения, Накахара. Не сомневаюсь, что это больная тема. Лишь трое знают наверняка, что случилось в тот день с машиной твоих родителей. Двое из них мертвы. Если не веришь моим словам, то поговори с Дазаем. Спроси, что он знает о семье Цушима. А теперь, с твоего позволения? Полностью оцепенев, Чуя разжал хватку. В тишине эхом зазвучали шаги — Оока направился к дверям и вышел из дома. Оставшись в одиночестве, Чуя осел на пол, обхватил себя руками и зажмурился. Все нутро кричало о том, что Оока сказал правду. Зачем лгать, когда он знал, что Чуя может отправиться прямиком к Дазаю и потребовать от него ответов? Когда он знал, что, какой бы ни была правда, Дазай наверняка будет все отрицать? Нет, слишком рискованно. Чуя был советником, он знал, как они рассуждают, знал: такой ход оправдается лишь в том случае, если Оока говорил правду. Ему нужны были ответы, но такие ли? Когда Чуя соглашался на альянс, то знал, что встретится с человеком, стоявшим за гибелью его родителей. Он подозревал, что Дазай в той или иной мере знал о том, что Мори собирался сделать. Но он и подумать не мог, что именно Дазай взял на себя роль палача. Чуя впился ногтями в ладони и заставил себя считать вдохи. Если он сейчас сорвется, то умрет. Он уже чувствовал, как поднималась изнутри Порча, жаждущая вырваться из-под контроля и поглотить его. Он вцепился в решимость, которая и отправила его на эту безумную охоту по Йокогаме, и вернулся к состоянию, в котором находился два года после смерти родителей. Нужно начать с фактов. Факт: два года назад глава Накахара-кай и его супруга погибли в автомобильной аварии. Власти объявили ее несчастным случаем. Факт: Накахара Канске был крайне осторожен на дороге, свои предыдущие машины он ни разу даже не поцарапал. Факт: Мори Огай, новоиспеченный глава Мизушима-гуми, из кожи вон лез, чтобы нанести удар по Накахара и тем самым завоевать верность своего клана. Факт: Дазай Осаму считался самым верным сторонником Мори — несмотря на свой возраст и отсутствие прежних связей в мире якудза. Факт: Оока Шохей решительно выступал против альянса Портовой мафии, и он любой ценой попытается помешать продолжению перемирия, которое могут обеспечить Дазай с Чуей. Чуя сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выдохнул. Он отстранился от ситуации и проанализировал ее с точки зрения стороннего наблюдателя. Так ее стало легче принять. Чуя медленно разжал руки и, заморгав, открыл глаза. Огляделся. Совсем недавно на этом самом месте Дазай отвалил нехилую сумму, чтобы спасти ему жизнь. — Почему все возвращается к этой мумии ходячей? — спросил Чуя у пустой комнаты. Та не ответила. Никогда еще Чуе не было так трудно подняться на ноги, и на какую-то секунду показалось — дар действует против него, гравитация решила прижать его к земле в отместку за все те разы, когда он чувствовал невесомость. Чуя расправил плечи и повернулся к двери. Итак, вывод первый: авария, в которой погиб прошлый глава Накахара-кай, не была несчастным случаем. В этом уже пару лет почти не приходилось сомневаться. Если аварию подстроили, то ощутимо выигрывал от этого лишь клан Мизушима, и только у них было достаточно средств, чтобы так безупречно все провернуть. Чуя направился к выходу, ступая, как и всегда, бесшумно. Вывод второй: Мори не занимается грязной работой, по крайней мере, сейчас. Встретившись с Мори и на практике испытав поощряемые в его окружении междоусобицы, Чуя не думал, что тот лично занимался таким сомнительным планом. Малейшая оплошность могла означать приговор, могла превратить улицы города в поле боя. Чуя распахнул дверь, прищурился от яркого света и прикрыл глаза рукой. Утро было в самом разгаре, жизнь вокруг кипела, обычные люди в блаженном неведении занимались своими делами. Вывод третий: Мори доверяет Дазаю больше, чем Ооке. Ну, или во всяком случае, считает, что от предательства Дазай выиграет меньше, чем старший советник. Чуя шел по улице, почти не обращая внимания на окружающих его людей. Все его мысли были поглощены домом на окраине города и его владельцем. Подойдя к машине, Чуя сел внутрь и завел двигатель. Вывод четвертый: учитывая ловкость, точность и стратегическое планирование, необходимые, чтобы организовать автокатастрофу и выставить ее несчастным случаем, есть все основания полагать, что Дазай — один из немногих, кто на такое способен. К тому времени, как Чуя влился в поток машин, кольцо в кармане казалось невероятно тяжелым и обжигало ногу так, что казалось — останется шрам. Чую бил озноб, каждый миллиметр кожи, к которому прикасался Дазай, казался грязным, оскверненным. Чувствуя, как в венах стынет кровь, Чуя проанализировал всю имеющуюся у него информацию и пришел к наиболее логичному заключению — бесстрастно, так, словно сегодня — очередной рабочий день. В каком-то смысле, так оно и было. Чуя носил фамилию Накахара, вся его жизнь — часть его работы, и всегда ею была. С самого рождения Чуя балансировал на тонкой грани: удержи власть или стань пешкой. И когда он умрет, то умрет в результате борьбы за власть или в результате политических интриг, которые повлекут за собой гибель последнего представителя рода Накахара. Преждевременная смерть его родителей всегда была вероятнее того, что они доживут до старости. Чуя знал: брак с членом клана Мизушима означал, что ему придется миндальничать с их убийцей. Так что сейчас не время поддаваться чувствам — в этом тройном конфликте все еще слишком много переменных. Чуя был хорош в том, что делал, в том, чтобы быть членом якудза, но он всего лишь человек и никогда не утверждал обратного. Дазай три недели играл с ним в равноправных напарников, шептал Чуе комплименты, внушал, что ценит его так, как не ценили в Накахара-кай, и все это время он был запятнан кровью его родителей. Дазай не просто вонзил нож ему в спину, но и провернул глубоко внутри. Обесценил все те моменты, когда Чуя позволял ему увидеть свои слабости, разорвал хрупкие нити доверия, которые едва протянулись между ними. Дазай убил его родителей, и Чуя отчаянно нуждался в гребаных ответах. И он получит ответы, которые ищет, даже если придется вырвать их у Дазая силой.