Драконьи сказки

Бай Юй оказался прав, подозревая, что пережить линьку дракона в человеческом теле нельзя. По правде говоря, он беспокоился — последние дни Лун-гэ совсем замкнулся в себе и выглядел усталым и нездоровым, так что и грим уже едва спасал. И молчал, пока говорить не требовала роль. Даже сердиться на подтрунивания самого Юя перестал. Так что в тот день, когда режиссёр отменил съемки второго главного героя, Бай Юй едва дождался окончания собственной работы и поспешно удрал, едва только на площадке притушили свет. Благо Да Цин… то есть тот, что кот, куда-то испарился, как умеют только кошки, и вся съёмочная группа ринулась его искать, потому всем было не до Бая. Поселились они в одной гостинице — почему нет? — и можно было подняться в номер Лун-гэ, не привлекая лишнего внимания. Дверь оказалась не заперта — а Бай Юй уже представлял, как у какой-нибудь симпатичной горничной выпросит шпильку, потом будет героически вскрывать ею замок, как герои фильмов… В общем, никакой романтики. Сплошная проза. И немножко фэнтези, если учесть, кем оказался его напарник по съёмкам. Теперь Бай и сове с письмом бы не удивился. Тем самым письмом. Если не учиться — так преподавать. Лун-гэ вон — анимагию какую-нибудь и основы драконологии, и дракономифологии как прилегающей науки, и кружок театрального искусства заодно, а он, Бай, — искусство любому навешать фигурной лапши на уши и так задурить голову, что тот и о Непростительных позабудет, и о захвате мира… вот интересно, а болтологию как науку где-нибудь преподают? Баю очень был по душе мирный способ разрешения межрасовых и межмировых конфликтов некоего путешественника-инопланетянина — заболтать всех и вся до потери пульса, а там — по обстоятельствам, и всегда можно попросту удрать с победным воплем «Бежим!» Впрочем, он вполне бы мог преподавать основы китайского и немножко — литературу, а в сотрудничестве с Лун-гэ — и магию какую-нибудь. Драконы ведь существа волшебные — Бай Юй никому не собирался рассказывать, что двери в кадре вправду закрылись по взмаху руки, — а сам Бай всегда выдумает нужную абракадабру, и чего б ей не сработать в условиях школы магии?.. В номере было тихо и душно. Бай на всякий случай заглянул в каждый угол пустой гостиной и лишь потом — в спальню. Нечто свернулось клубком на постели, закопавшись в лоскуты, в которые, похоже, превратились простыня и пододеяльник, изрезанные топорщившейся светлой чешуёй. — Это я, Лун-гэ, — позвал Бай, по примеру другого героя откинув всё невозможное и оставшееся невероятное признав правдой. Дёрнувшееся из-под лохматой чёлки ухо дало понять, что его слышат. — Это раньше о тебе позаботиться некому было, — сообщил Бай Юй, подходя к кровати. — А теперь у тебя есть я! Потрогал длинный свесившийся хвост. Кисточка оказалась странно мягкой, лошадиные волосы были куда жёстче на ощупь. Дракон дрыгнул задней лапой и попытался зарыться глубже в постель. Пребывать долго в нерешительности Бай Юй попросту не умел. Либо проблемы следовало разрешать, либо эти проблемы сами благоразумно испарялись, его убоявшись — Надеюсь, Лун-гэ, ты потом не придушишь меня за то, что я видел тебя таким, — вздохнул Бай Юй. Потому что терпеливый-терпеливый, но ведь дракон! Вот уж «маленькая чешуйчатая проблема»… Обхватил морду руками, поворачивая к себе, не страшась почему-то острых зубов (полная пасть, жуткая зверюга!), заглянул в янтарные глаза — хоть и с вытянутыми зрачками, но тёплые, не змеиные, — плавившиеся сейчас болью. — Ты хоть меня узнаёшь? Я тебе вреда не причиню никогда. Помочь только хочу, одному ведь всегда тяжело, верно? Спустя несколько долгих мгновений дракон прикрыл глаза, легко высвободился из рук и сунул голову куда-то Баю под мышку. Бай, помедлив, легонько почесал прижавшиеся уши и основания рожек. Благо хоть они были незаострёнными, не то всё могло бы быть куда печальнее. Тусклая чешуя была горячей на ощупь. То ли от жара, то ли драконы не были на самом деле родичами змеям, а из рыб драконы вовсе не получались, хоть прыгай через бурные пороги реки Жёлтого дракона, хоть нет. — Горишь весь, — сказал ему Бай. — Окно бы открыть… Едва отпущенный дракон тут же снова свернулся клубком. Окно не открывалось, забитое намертво. В гостиной створки распахнулись куда охотнее, хотя намного прохладнее не стало. Бай обернулся на клацанье когтей по полу и наконец-то разглядел вроде бы не существующее создание. Дракон оказался куда меньше своих мифических сородичей. В холке всего со среднего пса, только куда длиннее, понятно. Хотя, может, просто ещё не вырос — легенды говорили, драконы до трёх тысяч лет взрослеют, а вот как взрослеют те, кто ещё и люди по крови, там не говорилось. Небольшие аккуратные оленьи рожки, будто выточенные из зеленоватого нефрита, гибкие плети усов, белоснежная грива, что начиналась на голове, образуя пушистые «бакенбарды» и очёсы там, где голова переходила в шею, и тянулась вдоль всего хребта, лохматая кисточка на хвосте, четыре короткие лапы с длинными изогнутыми агатовыми когтями — немного похож на ящерицу, но в той же мере, что домашний кот походит на льва. В отличие от описания мифического чудища, в этом драконе черты разных зверей выглядели соразмерно и уместно — змеистое туловище, чешуя, на рыбью ничуть не похожая, грива и лепестки ушей, длинные гибкие усы и оленьи рожки. Чешуя — судя по всему, белая в обычное время — выглядела тусклой и нездоровой, приобретя белёсый оттенок, отдельные чешуйки странно изгибались и торчали в разные стороны, отчего дракон выглядел взъерошенным. Он, пошатываясь, направился то ли к Баю, то ли к окну, но добрёл лишь до середины комнаты, где стояли уютный диванчик с небольшим столиком, — и улёгся там. Закогтил ковёр, мигом расползшийся лоскутами под лапами, подгрёб под себя. Бай поспешил вытянуть ковёр из-под дракона, свернуть и убрать в угол. Потом поменяет местами с ковром из собственного номера, благо обстановка у них почти одинаковая, а там уж как-нибудь по поводу испорченного имущества объяснится. Дракон с облегчённым вздохом улёгся животом на пол, уронил голову между лап. Бай попытался сосчитать чешуйки, но сбился уже на полутора сотнях. Чешуек на не слишком крупном драконе, однако, было больше ста семнадцати, тут легенды чего-то не учли. Если намазывать дракона маслом, то сейчас или уже после линьки? Сейчас, видимо, чешуя должна сохнуть и причинять неудобства. Но если намазать — не затруднит ли это линьку? И вообще, уж не первая ли это линька? Бай Юй осознал себя совершенно не подготовленным к дружбе с самым настоящим драконом. Если б этот самый дракон ещё был хоть чуточку разговорчивее! После попыток хотя бы напоить учащённо дышавшего дракона Баю пришлось выжимать футболку, потому что при приписываемой драконам любви к воде, вся вода эта оказалась на самом Бай Юе. Махнув рукой, Бай притащил чудом уцелевшую подушку, стянул покрывало с дивана и устроился прямо на полу. Не оставлять же было Лун-гэ одного в таком состоянии! Дракон, свернувшись рядом, уложил голову ему на грудь, от него веяло жаром, и уставший Бай довольно быстро, пригревшись, задремал. Тем более что воспринимать дракона опасным зверем никак не получалось — он видел в нём Лун-гэ. Поутру, когда противно заверещал телефон (поставь любимую песню на будильник — и у тебя больше нет любимой песни!), Бай долго не мог сообразить, кто он и на каком вообще свете. И что со всем этим следует делать. Приоткрывший глаза дракон на телефон в его руках глядел с явным желанием попробовать его на зуб. Телефон издал жалобный вопль, замигал разноцветьем экрана и умер. Бай Юй озадаченно взъерошил волосы, поглядел на дракона, на телефон, снова на дракона. Это что за эффект Шэнь Вэя?.. О совместимости драконов и электроники легенды умалчивали. Должно быть, потому, что в те давние времена с электроникой были некоторые трудности. — Будешь должен мне телефон, Лун-гэ, — пробормотал Бай Юй. Дракон прижал уши и закрыл глаза, однако выражение драконьей морды лица было подозрительно довольным. Бай вздохнул. Следовало ещё хоть немного привести себя в порядок. — Не скучай, Лун-гэ. Вечером обязательно вернусь. Кто-то же из нас должен показаться на глаза режиссёру, пока обоих не вытурили со съёмок. Учти, я отказываюсь играть с другим Шэнь Вэем! Дракон фыркнул и прикрыл морду хвостом, отказываясь от комментариев. Перебраться на кровать или диван, да и как-либо двигаться, даже когда его попытались двигать, дракон отказался и вообще сделал вид, что они незнакомы. В обычное время Бай толкнул бы целую трагикомическую речь на тему: «Лун-гэ один меня не любит и не ценит, я старюсь его развеселить и вообще быть милым, а он такой надменный, как айсберг в океане», но тут чувствовал себя виноватым, что оставляет одного на целый день. Только Лун-гэ сам был ответственным до отвращения, а кто-то из них двоих должен был показаться на съёмочной площадке и не только отработать день, но и вовремя переводить разговор с неудобного отсутствия напарника и ездить окружающим по ушам. Благо уж болтать Бай мог сколько угодно, и мозги для этого не требовались. Так что трудновато было отрешиться от мыслей о белом драконе, который клубочился и глядел невозможными глазищами. И к какому виду относился — было непонятно. Небесный дракон? Божественный дракон? Если родич Ин Луна — так должны быть крылья, а их не наблюдалось. Вот утолщение на лбу, под чёлкой, кажется, нащупывалось — получается, дракон должен был быть летучим. Может, он и вправду ещё маленький, потому и крылья не отрастил?.. Когда Бай наконец сумел вырваться со съёмочной площадки, уже стемнело. В номере по-прежнему жила странная, болезненная тишина, в которой увязал привычный городской шум, клубились по углам тени, таясь от попадающего с улицы света фонарей и многочисленной яркой рекламы. Бай едва не наступил на дракона, свернувшегося клубком на прежнем месте, — тот даже не заворчал, а чешуя потускнела так, что в полумраке его трудно было разглядеть. Бай опустился на пол рядом, прислонился спиной к дивану. Погладил драконий нос. Усы дракона дрогнули, но глаз он не открыл. И дышал тяжело, трудно. Его явно мучил зуд — то и дело пытался царапать чешую, но получалось плохо. То ли лапы коротки оказались, то ли сил вовсе не было. А когда когти всё-таки цепляли чешуйки — вздрагивал и прижимался к полу плотнее. И почему-то в номере немного пахло разогретым металлом. Бай Юй осторожно уложил его голову себе на колени, гадая, когда драконье терпение закончится. В конце концов, он не домашний котик и не любимый пёс, чтоб тискать и укладывать его, как игрушку. Дракон дёрнулся пару раз, вяло попытавшись высвободиться, потом свернулся вокруг него змеистым телом и затих. Даже усы бессильно опали. Только изредка по телу его проходила волна дрожи. — Ты же дракон, — сказал Бай Юй, сочувственно гладя спутавшуюся гриву и плотно прижатые уши. — Тебе бы в речную воду, родная стихия поможет. Хоть перепонок между пальцами не было, как и жабр — как видно, дракон у него не обитатель глубоких вод, — но и небесный дракон Ин Лун ведь повелевал дождём... И подумал, что и человеку — ускользающему, текучему и изменчивому, а в глубине — тёмные омуты, в которые лучше не заглядывать, из омутов редко выплывают, — вода близкая стихия, невзирая ни на какие гороскопы. Текуч, как вода, так трудно за отражениями разглядеть истинное лицо… Вода всегда отражает лишь то, что желают увидеть, что таится в глубине — не знает никто, от морских чудовищ до сказочных сокровищ с затонувших кораблей. — Может, хоть ванну наполню?.. С травами бы какими, да не разбираюсь я в них. Дракон, однако, цеплялся когтями за пол и за колени самого Бая, не замечая, что раздирает их до крови, не желая двигаться, не желая даже, чтоб его дотащили до ванны. — Лучше б ты котом оборачивался, что ли, — вздохнул Бай Юй, морщась и осторожно отцепляя когти по одному. Шлёпнул по лапе, когда та попыталась вновь судорожно сжаться. Дракон вздрогнул и зарылся мордой ему в колени. — Тогда б я просто тебя вычесал пуходёркой, и всё. Может, хоть как-то помочь, продёргать немного старые чешуйки? Бай осторожно потянул торчащую чешуйку. Чешуйка легко осталась в пальцах. Он потянул вторую... Дракон застонал, как человек, и Бай отдёрнул руку, порезав пальцы об острые края. Обмотал наспех платком, но дракон втянул в себя воздух и приоткрыл глаза. Дотянувшись, требовательно ткнулся носом в ладонь, пытаясь подцепить сползающую ткань, и Бай послушно платок убрал. Дракон лизнул его пальцы, обласкал языком и не успокоился, пока порез не перестал сочиться кровью и не побелел, будто Бай порезался не только что, а несколько часов назад. Что с тобой делать? Как тебе помочь? Бай вновь обнял его морду ладонями, наклонился к нему и тихонько запел, мягко укачивая, убаюкивая. Дракон прикрыл глаза. За окном пошёл дождь, принеся с собой далекие громовые раскаты. Правду ли говорят сказки, что драконы повелевают водами? Повелители вод или стражи небес… Бай Юй проснулся посреди ночи оттого, что замёрз. Дракона, греющего своим жаром, не было рядом, а окно оказалось открыто. Проникший в номер ветер прошёлся от стены к стене — этакий прозрачный лохматый змей, принёсший на шкуре запах влаги и мокрой земли, — свернулся клубком на драконий манер. — Лун-гэ? — встревожился Бай. Скрежетнули о подоконник когти — дракон возник словно из ниоткуда, мерцающий гибкий змеистый силуэт на фоне синеватых городских сумерек. Чешуя была не белой — нежного жемчужного оттенка, и каждая чешуйка мягко сияла в полумраке. Дракон тряхнул гривой — капельки воды разлетелись веером, потом вскинул голову, чутко насторожив уши, гибкие мерцающие усы изогнулись, читая оттенки воздуха и всех запахов, витающих в нём. Бай залюбовался — дивное создание, явившееся прямиком из старых сказок. В обыкновенном гостиничном номере! Это прямо как если бы неслышно прошёл рядом, не тревожа ни травинки, благородный цилинь, или леди Амальтея выступила из-за деревьев городского парка, топнула копытом, изогнула горделиво шею, глянула прекрасными глазами… Воздух странно задрожал-зазвенел беззвучно, пошёл незримыми волнами, словно бы наполненный далёкой музыкой. Когти мягко стукнули по полу, когда дракон гибко скользнул вперёд — ни следа былой неуклюжести. — Лун-гэ? — осторожно позвал Бай. Дракон буквально перетёк одним неуловимым движением вплотную — мерцающая жемчужная лента, — опёрся передними лапами Баю на колени (тот невольно поморщился), заглянул пытливо ему в лицо. И Бай едва не утонул в совершенно невозможных, прекрасных и бездонных, сияющих в полумраке драконьих глазищах — тёплых озёрах расплавленного янтаря. Когда до этого Бай заглядывал дракону в глаза — то не видел его, а тот не видел Бая, слишком погружённый в себя. «Не смотри в глаза дракону. Потому что, даже сумев вырваться, оставляешь в них часть себя…» — вспомнилась Баю когда-то давным-давно читанная лаовайская книга. — Мой настоящий сказочный дракон… — шепнул он, проведя ладонью по не успевшей до конца затвердеть чешуе. Дракон же, кажется, что б он там ни искал, вполне удовлетворился увиденным. Издав странный звук и мягко, по-кошачьи, подтолкнув-отеревшись пушистыми «бакенбардами» о подбородок, он свернулся вокруг Бая. Уложил тяжёлую голову ему на колени и затих. Бай мотнул головой, прогоняя странное ощущение, будто оказался под толщей воды… янтарных вод древнего озера. Медленно осознал только что произошедшее. Его дракон… мурлыкнул! И на почесывание ушей, будто коту, отозвался уже куда отчётливее. Можно было бы потом дразнить этим Лун-гэ и любоваться тем, как он смущённо краснеет, но Бай Юй понимал: никогда ни словом, ни взглядом этого не напомнит. Не разрушит драгоценный миг безоглядного доверия. Дождь гулял-шелестел за окном — уже не тот давешний отчаянный ливень, а застенчивый, как Лун-гэ, гость. Трогал осторожно рамы, постукивал по крыше, здоровался с деревьями за мокрые зелёные ладошки. Ворох перламутровой чешуи, утратившей живой блеск, лежал на полу. Интересно, что с ней Лун-гэ делать будет? Не выкидывать же такое богатство! То ли и впрямь — на амулеты, то ли алхимика какого отыскать… Из другой сказки. А порезы на пальцах и царапины на коленях почти исчезли, оставив едва приметные белые ниточки шрамов — к вечеру исчезнут и они. Взошедшее солнце заглянуло деликатно в окно — лисий дождь, а бывает ли драконий? — коснулось лучами рожек, запуталось в гриве, заиграло медно-золотистыми бликами на зеркальной чешуе. И на коленях вместо драконьей морды оказалась вдруг встрёпанная человеческая голова, прижавшаяся щекой. Бай Юй хмыкнул, легко погладил по волосам, убрал прядь ото лба. Интересно, сколько той драконьей крови течёт в жилах вместе с человеческой?.. Змеистая тень уютно свернулась вокруг, склубочилась и, судя по всему, даже не проснулась. Лун же… то есть И Лун заворочался, просыпаясь, приоткрыл один глаз… и недоумённо захлопал ресницами, не сразу придя в себя. Мелкие полупрозрачные чешуйки, обвёдшие глаза и оставшиеся диковинным жемчужным узором на скулах, медленно таяли, растворялся янтарь в ещё сонных глазах. — Наверное, тебя покормить надо, — вдумчиво сказал Бай Юй, не спеша сгонять Лун-гэ со своих колен. Потрогал исчезающие прямо под пальцами чешуйки. — Уж наверное, после линьки голодный. Как дракон. Глаза вон запали. Только, чур, тобой приготовленное не едим — я-то не дракон, это вам огнём дышать — привычное дело. Поспешно отпрянувший И Лун залился краской — сперва порозовели скулы, а потом вспыхнули щёки и уши. Падающий из окна солнечный свет обвёл встрёпанные волосы сияющим ореолом. Бай Юй умилённо полюбовался. Не удержался: — Чешуя тебе к лицу, кстати. Но несколько штук я заберу на память! Пускай удачу мне приносят. Осталось дождаться сову...