Драконьи сказки

Другая ветвь цикла «Драконьи сказки», совершенно не китайский дракон Бай Юй всегда был любопытным. Кроме того, он любил тормошить партнёра по съемкам, отпуская всяческие шуточки и норовя обнять-потискать. Хвостиком ходил за ним по съёмочной площадке — замкнутый, как коробочка с секретом, что там внутри — неизвестно, но так хочется узнать! Лун-гэ сперва раздражался (почему-то даже так ухитряясь выглядеть ужасно мило!) и весь взъерошивался, но зато потом, после кучи принесенных извинений, попыток погладить по плечу и заверений «я больше не буду, честно-честно, Лун-гэ, я только хотел тебя повеселить!», оттаивал и улыбался ему этой своей невозможной сияющей улыбкой. Чтобы увидеть её снова, Бай Юй готов был вечно тормошить напарника и выводить его из равновесия. И Лун честно пытался выучить свою роль — он вообще был до отвращения ответственным и изучал сценарий даже во время перерывов. Бай Юй делал всё, чтоб ему это не удалось. Благо сейчас режиссёр объявил перерыв до вечера — что-то там не заладилось с осветительной техникой. Вечером надо было доснять ещё две важные сцены. Понимая, что актёры устают не только от собственно съёмок, но и от людей вокруг, их деликатно оставили одних. Вообще-то, у Бай Юя было своё помещение, но время проводить он предпочитал вовсе не у себя. Лун-гэ куда сильнее уставал от людей вокруг, чем сам Бай Юй, потому он своей миссией считал хранить спокойствие Лун-гэ и следить, чтоб никто не потревожил, прерывая минуты отдыха. Себя он к нарушителям душевного спокойствия почему-то не относил. Лун-гэ восторга не выражал, но и не гнал. Бай Юй отодвинул от себя папку со сценарием. Перелистнул пару страниц забытого кем-то романа. Отложил книгу. Пару раз громко вздохнул. Поёрзал. Уронил книгу. Снова громко вздохнул. Прочистил горло. Тишина. Ну, так неинтересно. Потёр живот, скривившись от мимолётного неприятного ощущения внутри. Ещё не болит, но уже предвещает. — Ты ел? — спросил И Лун, поднимая голову от сценария. Бай Юй честно задумался. — Не помню. — Как ребёнок... Я же говорил тебе есть вовремя. — Я пойду вниз и поем, если Лун-гэ пойдёт со мной, — вкрадчиво сказал Бай Ю. И Лун неопределённо промолчал, перелистывая страницу. Похоже, желанием выходить на люди он сегодня не горел. Бай Юй крепился почти целых две минуты. Ну нет, от тишины он начинал нервничать. — Слушай, Лун-гэ, почему у тебя имя такое? Сказочное. Он ожидал, что Лун-гэ ответит что-то вроде для «мудрости и долголетия», в конце концов, детей и цилинями называют, что уж там, — но тот неожиданно отозвался, как видно, усвоив, что проще Баю ответить, чем от него отвязаться. — Потому что в старых легендах есть Чжу Лун, вечный Страж со свечой, дракон, разгоняющий тьму. — Разгонять тьму тебе и впрямь удаётся, — согласился Бай Юй, припоминая улыбку Шэнь Вэя. — А кто назвал? Ему не только интересно было узнать что-то новое о немногословном напарнике, он просто втайне любил слушать его голос. — Бабушка моя желала, чтобы мне дали имя со значением, а матушка любила старые сказки. Иероглиф «дракон» в моём имени от него, тем более что фамилия уже была. Бай Юй пересел на подлокотник его кресла, уставился с нарочитым выражением обожающего своего Человека щенка. — Откуда тогда первый? И Лун раздражённо вздохнул, отодвигаясь, вжавшись в подлокотник с другой стороны, но ответил: — Был также Ин Лун, небесный дракон, посланник, отправленный бороться с нечистью. Но, будучи так близко ко злу, он осквернил себя и никогда уж не смог вернуться домой, на Небо. Изначально должен был быть иероглиф из его имени, но в документах сделали ошибку, когда заполняли — на слух ведь «и» не так уж отличается от «ин». И он демонстративно зашелестел сценарием, перелистнув ещё одну страницу. Порой Бай Юй думал что-то в этаком духе, о небесном посланнике, особенно когда видел напарника в белом: солнечные лучи обводили силуэт сиянием, а вокруг встрёпанных волос светился этакий ореол. — Ну ладно имя, но почему всё-таки Дракон? — отвязаться от Бай Юя было решительно невозможно, пока он сам не оставит в покое. — Прозвище дают по какому-то качеству. Уж извини, но ты не слишком-то походишь ни на знаменитого дракона-Ли, ни на мифическое чудище! Потянулся то ли убрать невидимую пылинку, то ли отвести прядку, падающую И Луну на глаза. — Потому что я и есть дракон! — огрызнулся наконец И Лун, не выдержав и вскакивая из кресла. Падавший из окна солнечный свет обвёл фигуру сиянием — И Лун остался в белой рубашке профессора, только жилет снял, — воздух вокруг него странно поплыл, искажаясь... — Вау! — Бай Юй невольно процитировал своего героя, но иных слов не нашёл. Обошёл пушистое белое — вовсе не алое, как можно было судить по имени! — чудо, раздражённо топорщившее с трудом умещающиеся в тесной комнате крылья, заглянул в глаза, оставшиеся прежними, человеческими и прекрасными. Дракон? Кто-то кошачий?.. Дракон-кот — снежно-белый, аккуратно лежащая длинная шерсть, будто мерцающая неярко в падающих из окна солнечных лучах, отчётливо кошачья голова на длинной по-змеиному шее, короткая гривка, становящаяся длиннее на загривке, уши с кисточками, как у мейн-куна, четыре мягкие, обманчиво мягкие лапы и длиннющий пушистый хвост, и два сложенных крыла, покрытых короткой светлой шёрсткой, — единственный, наверное, на этом свете, где, казалось, вовсе не осталось ни одного дракона. Бай протянул руку — непривычно робко, не боясь, что укусят (страшенные клыки, показанные на миг, выглядели даже чересчур реально!), скорее боясь, что видение исчезнет, а сам он — проснётся. Дракон заворчал, отклоняя голову таким знакомым движением человека, нервно полураспустил-сложил крылья, будто плечами передёрнул, вновь плотно и аккуратно прижав к телу, но растворяться в воздухе и не подумал. Вот только человек мог сбежать, а дракону здесь деваться было решительно некуда, и Бай Юй с упоением зарылся обеими руками в гриву, пропуская меж пальцев. Ах, какое выражение изумлённого недоверия, такое знакомое и совсем-совсем человеческое было написано на морде дракона-кота! Нервно дёрнулся пушистый хвост, ударив по ногам. Бай Юй невольно засмеялся, а дракон тут же отвернулся, и до того странно было видеть давно изученные жесты и движения человека в исполнении сказочного создания! — Ну не злись, Лун-гэ, — дракон, вопросительно изогнув шею, глянул на него сверху вниз, и Бай Юй, дотянувшись, обхватил морду руками, заставляя наклониться ниже, помял легонько пальцами опушённые кисточками очаровательные уши, почесал их, будто ласкал обычного кота. Нащупал небольшие рожки о двух веточках — прозрачные, будто хрустальные, оттого и не заметил поначалу. Будто у зверя Байцзэ. Говорил ли его дракон, как тот мудрый всеведающий зверь? В груди дракона родился странный звук, он широко распахнул глаза, напружинившись, припадая к полу, скрежетнули, оставляя глубокие царапины на полу, выпущенные когти, хлопнули крылья и жалобно зазвенела упавшая ваза с белыми гардениями. Хотя, быть может, это зазвенело в ушах от скользящего, но чувствительного удара крылом по затылку... А потом кот-дракон зажмурился, ощутимо расслабившись, замурлыкал — неумело, как если б мурлыкать вздумалось какому-нибудь леопарду или барсу, но громко, боднул головой Бай Юя в плечо, едва не сбив с ног. — Эй, полегче, — снова засмеялся тот. — Знал бы, что ты от этого добреешь, так раньше б за ушком почесал! И тут его осенило: — Так вот почему ты вечно от моих попыток коснуться-обнять шарахаешься! С собой не совладать боишься? Одраконенный И Лун не слушал — он самозабвенно мурчал, мурчал, наклоняя голову ближе к ласкающей руке, так правильно, так верно чешущей... Что может крыться за именем? Пожелание родителей своему ребёнку, просто звучный набор слогов... или — правда. Дракон. Страж, разгоняющий тьму, или навек от неба отлучённый? Мой дракон?..