Драконьи сказки

Это написано было уже после Битвы, во всём виноват чаячий чатик с персиками, которые у китайцев нечисть отпугивают, и вареньем. На стук в дверь гостиничного номера Лун-гэ отозвался без особой радости, но вполне вежливо. Иногда Бай Юй думал, что эта невозможная старомодная (дивное создание!) учтивость Лун-гэ ему только во вред. Иногда и выругаться, знаете ли, хочется, когда — и дурака повалять, или же этому самому дураку верный путь указать… Нелегко, наверное, быть вежливым интровертом. — Юй-гэ? — удивился И Лун. Немножко сонный и немножко взъерошенный, с розовым отпечатком подушки на щеке, не успевший ещё закрыться наглухо, как делал на публике. — Держи, — Бай Юй торжественно вручил банку с вареньем и пакет с пирожками. — Чтоб жизнь твоя казалась слаще и вообще. Как говорят дивные лаоваи и пухлый медвежонок — с днём варенья! И Лун явственно порозовел ушами, но поблагодарил крайне вежливо и церемонно. И улыбнулся этой своей невозможной сияющей улыбкой, от которой шеф Чжао начинал вести себя примерно как мартовский кот — разве что на подвиги рваться вместо пенья серенад, ну а Бай Юй умилялся и отчаянно дразнил напарника — чтоб потом мириться и снова ему в конце концов улыбались именно так. — Ешь давай, — велел умилившийся этому смущению и этой улыбке Бай Юй. Право слово, эти драконы почти как котики! — Одни глаза остались. Драконам надо хорошо питаться! Особенно маленьким драконам, которым до дивного мифического создания расти и расти. И Лун засмущался ещё больше. Ну, после всего, что у них было… то есть того, что они играли, Бай Юй просто обязан! Заботиться. Как честный драконодруг. — Варенье из персиков. Сам собирал — цени! Лун-гэ чуть не выронил банку, поспешил поставить её на столик и отойти от неё подальше. Ещё и покосился этак с опаской — вдруг, мол, ка-ак прыгнет, ка-ак укусит! Странно. Может, драконы варенья не едят?.. Хотя они вполне себе сладкоядные... едящие... в смысле, сладкое едят. Чупа-чупсы и шоколадки небось очень даже употребляют, даром что зубки такие — половину руки откусят и не заметят. Бай Юй выхватил из подаренного пакета пирожок, торжественно вручил самолично. Из его рук И Лун пирожок послушно взял, откусил, прожевал… И поперхнулся. Бай заботливо и ото всей широкой души хлопнул его по спине, едва не уронив носом в пол. — Ты ч-ш-шем меня накормил?.. — Лун-гэ вывернулся из-под руки, негодующе сверкнул на него явственно пожелтевшими глазами, утирая измазанные в варенье губы. — Нормальные пирожки. Вкусные. С персиками, — обиделся Бай Юй. — Знаешь, с каким трудом я нашёл пекарню, где пекут пирожки с вареньем! И Лун молча посмотрел на него золотыми глазами. По скулам побежали дорожки жемчужных чешуек. — Персиков ты тоже боишься, — обречённо догадался Бай Юй, беря его за руки и разглядывая мелкие чешуйки и вполне внушительные коготки. Погладил даже — чешуйки тёплые, упругие… И Лун поспешно выдернул руки и сбежал к окну, выразительно посветив драконьими глазами оттуда. — Я начинаю подозревать, что ты, Лун-гэ, всё-таки немножко нечисть, — Бай Юй, недолго думая, пришёл за ним. — Чудище. Хтоническое. Но симпатичное, ты не думай! Драконы, ежели они не дикие, вроде как чуть ли не божественные создания. Некоторые, вроде Ин Луна — так точно. Потому Бай Юй и не подумал о боязни всяческой нечистью обычных персиков и персиковых деревьев. Вон у японцев даже герои из персиков рождались! А у него, Бая… дракон, который боится персиков. Ладно фейерверки — шумно, ярко, котики вон тоже боятся, хоть и не чудища хтонические… Хм. Последнее, конечно, спорно. Особенно по ночам, когда — нет под кроватями и в шкафу никаких чудищ, там водятся одни только котики! — котики вырастают, кажется, до размеров тигров, а тигры те громко топают. Радуга — допустим, потому что была традиция отпугивать драконов пятицветной шёлковой нитью. Может, драконы видят иначе, и цвета эти просто оскорбляют сочетанием тонкий драконий вкус! Железо… не то чтоб Лун-гэ так уж его боялся, но в драконьем облике определённо не любил. Хотя кому понравится, когда его заворачивают в плед, что твою гусеничку, и когти обстригают! Или драконью причёску портят на свой, человечий вкус. Может, другие драконы бы стриженого родича засмеяли б! Если б они были, эти драконы. Но персики… Милые, румяно-золотистые, нежно-бархатистые, сладкие, тающие на языке... Бай Юй бесцеремонно оттянул ворот рубашки как-то очень уж неуютно поводящего плечами Лун-гэ, за этот же ворот придержав, чтоб не дёргался, отвёл в сторону пряди. Вдоль позвоночника от самой линии роста волос вниз убегала дорожка светлых чешуек. — Я ребёнком однажды наелся персиков, — мрачно сказал И Лун, явно сообразивший, что, дёргаясь в попытке высвободиться, выглядеть будет довольно глупо. — Очешуел? — невинно осведомился Бай Юй, отпуская на волю. — От луж шарахался, тогда как раз дождь был! — Почему? — оторопел Бай, уже думавший, что его трудно удивить — после дракона-то! — Потому что, — И Лун увернулся, когда Бай машинально потянулся снова погладить тёплые гладкие чешуйки, появляющиеся дорожкой прямо из-под пальцев, — они радужные! Из-за бензина. Бай Юй бессовестно хрюкнул. Подумав, спрятал руки за спину. Во избежание искушения. Драконы — это всё-таки вам не котики. Даже если люди. — Ну, хоть рожки не вырастают, — утешил он. — Вот их сейчас, при отсутствии у тебя официальной подружки, объяснить трудно было бы. Почти беззвучное рычанье, наверное, ему только почудилось. — А делать-то мне ш-ш-што?! У меня сш-шёмки чш-шрез-с два ч-шаса! Шипящие нотки на сей раз прозвучали очень уж явственно. Кто-то того и гляди совсем одраконится. Варенье невинно светилось расплавленным янтарём на солнце, которым залит был номер. Лун-гэ косился на него с опаской и нервно когтил подоконник, снимая с него пластиковую стружку. — Ну, — деловито сказал Бай Юй, спасая подоконник, усадив И Луна в кресло и оглядев затем критически, — можно маску надеть. Как раз одни глаза видно. Если чуток успокоишься и не будешь пугать людей вертикальными зрачками. И перчатки. А в куртки или длинные рубашки ты и так вечно кутаешься. А ты чего так ёрзаешь? — На хвосте сидеть неудобно! — огрызнулся Лун-гэ. Очешуеть, словом. Буквально. За окном, кажется, собирался дождь. Боится радуги, не любит железа и фейерверков, питает слабость к полоскам… Никогда не знаешь, на чём, гм… обожжёшься. Вот и персики ему нельзя. Словом — дивное создание.