Драконьи сказки

Чжулун - Страж-со-свечой, красный Дракон с человеческим лицом, освещающий мрак; восточные драконы повелевают погодой; Нэчжа - в мифологии герой-драконоборец; лисиц-оборотней выдает любовь к тофу; также упоминание дорамы "Fairyland" и напарника по съемкам Бай Юя в ней Цзи Сяо Бина, до того игравшего в дораме "S.C.I. Коллекция загадочных дел", причем в новелле-первоисточнике герой его носил прозвище Кот, а в дораме к тому многочисленные отсылки. Как-то Бай Юй любопытствовал, впадают ли в зимнюю спячку драконы. Как лягушки. Так вот, оказалось, что впадают… правда, если дракон ещё и человек, тем более — актёр, то не очень-то и впадёшь. И Бай Юй поневоле привык к тому, что в любой гостинице или трейлере к ночи на его постель сваливается взъерошенный дракон. Двери и окна (как и расстояние) препятствием ему почему-то не были — то ли открывал, то ли просто просачивался сквозь, как матушкины коты в запертую комнату. Совершенно несчастный дракон, которому спать бы и спать до весны, зарывался в простыни и одеяла, сооружая подобие гнезда — почему ему при этом требовался Бай Юй под боком, оставалось загадкой, — а поутру, ещё до света, бесшумно исчезал. Оставляя изрезанные чешуёй полосы, когда-то бывшие постельным бельём, и умерший телефон Бай Юя. С электроникой отношения у одраконенного Лун-гэ зачастую были приблизительно как у его героя, создания, безусловно, дивного, но хтонического. И заедающие замки и подозрительно вздыхающий холодильник (спросонья Бай Юю ужасно хотелось изгнать из него демонов) были так, мелочью, но просыпаться без кофе по утрам (кофемашина тоже пару раз пала смертью храбрых, а в гостинице — хоть плати за неё; быть может, заботливый Лун-гэ попросту считал, что ему, Баю, вреден кофе натощак) было сложно. Потом Бай Юй приноровился подтаскивать неожиданно стеснительного (это после всего-то, что у них было — чтение новеллы, плед и звериный доктор, линька, стальные ножницы и банка с персиковым вареньем!) дракона поближе к себе. Тот, немного поупиравшись, но потом со вздохом укладывая морду ему на грудь, — дивное создание явно подросло за последнее время, — мирно спал до утра, не вертясь, что твой уж на сковородке. Таким образом, телефон оставался в живых и исправно играл ненавистную мелодию по утрам, а Бай Юй получал живую грелку и не просыпал съёмки и репетиции. Потому что грелка рано поутру исчезала. Единственно — дракон ни разу не явился, когда Бай Юй приезжал домой, к родным. Наверное, таким образом проявлял деликатность. Ужасно любопытно было также спросить, драконьей или человеческой части сути потакает Лун-гэ, появляясь рядом, или это он, Бай Юй, поневоле запечатлел его на себя на манер Всадников из лавовайской фэнтези, оказавшись рядом в деликатные моменты, но тут уж приходилось молчать. Потому что знал за собой: ляпнет не думая — обидит, нарушит хрупкое, драгоценное доверие… и не придёт больше дракон. Чудо, какого не бывает, дивное создание с жемчужной чешуёй, длинной гривой, нефритовыми рожками и глазами Лун-гэ. И некому будет сиять в темноте, как тот Страж. Впрочем, после Весеннего фестиваля полусонный дракон явственно приободрился, внимательно выслушивал все реплики говорившего за обоих и ничуть этим не смущавшегося Бай Юя и позволял чесать себя за ушами. Но появляться стал куда реже, чему Бай Юй, успевший привыкнуть к чешуйчатому тёплому клубку под боком, втайне огорчался. И беспокоился, слушая новости: помнил, где у дивного дракона живут родные. Глядел за окно, на непривычно пустынную улицу — Апокалипсис будто уже наступил, а они не заметили его начала, — карауля: пойдёт ли неожиданно дождь или даже снег. Обещал ведь заботиться! Лун-гэ же замкнётся опять в себе, никому не скажет, о чём тревожится, не поделится никогда, а за отстранённой улыбкой и не разглядишь ничего. А что дождь там или снег пойдут вдруг — так поди догадайся, кто виной тому... — Лун-гэ! — обрадовался было Бай Юй, когда почему-то прямо посреди столика в гостиной номера появился ровно из ниоткуда какой-то больше обычного взъерошенный дракон. Но дракон, давно вроде бы смирившийся с тем, что его тискают порой бесцеремонно, как котика, увернулся от рук Бай Юя, соскользнул-перетёк на пол, высоко подняв голову, принюхался, тревожно мерцая глазами. Гибкие усы чутко подрагивали, изогнувшись, а кисточка хвоста безостановочно мела по полу. — Персиков нет, — заверил Бай Юй, хоть с варенья того уж год почти прошёл. — Фейерверков — тоже. Ну и Нэчжа в шкафу у меня точно не сидит. Дракон, негодующе фыркнув в его сторону, сунулся в ближайший угол, напружинился на лапах — и дохнул. Пламя окатило волной — и угасло ровно бы само по себе. Та же участь постигла остальные углы, окно и входную дверь. — Радость моя… чешуйчатая, — вздохнул Бай Юй, уже прикидывая, как будет завтра оправдываться за явственно подкопчённые стены. — Эй-эй, меня не надо, я чистый, честное слово! Менеджер его убьёт, если только заподозрит, что он чуть не устроил пожар, потому что курил в номере. Ну да у него был дракон… лучшее средство ото всех вредных привычек: обоняние больно тонкое, сразу чихать начинает, а чихающий дивный огнедышащий зверь — это сущая катастрофа. Особенно в замкнутом помещении. Дракон подозрительно принюхался — кисточка на хвосте подёргивалась, как у недовольного кота, — но всё-таки исхитрился загнать Бай Юя в угол, даже не показывая зубов, и тоже окатить призрачным пламенем. Волосы и одежда затрещали — и ровно в этот момент жар ушёл. Дракон ещё раз обошёл его, постукивая когтями, чутко насторожил уши, потом довольно фыркнул. — Сдаётся мне, раньше жизнь была проще, — пробормотал Бай Юй, ошарашенно садясь прямо на пол и с сожалением разглядывая узорно прожжённую шальной искоркой футболку. Как видно, пламя своё до конца контролировать Лун-гэ пока не научился. Но прицепившийся было насморк прошёл, как и не было. — Не подумай дурного, Лун-гэ, но порой я предпочёл бы иметь дело с тобой-человеком. Особенно ежели нет огнетушителя под рукой. Дракон посмотрел на него такими глазами (у Лун-гэ что в человечьем, что в драконьем облике взгляды на диво выразительными получались, куда там котикам), что Бай тут же раскаялся и бросился извиняться. Спустя три шоколадных батончика и две пригоршни загодя припасённых полосатых леденцов его милостиво простили и допустили до почесания ушей и рожек. Последнее было едва ли приличнее хватания пресловутой ленты в недавней дораме. Видя явственно потускневшую чешую, Бай Юй только надеялся, что ему повезло больше, чем Чжао Юнь Лану, и его собственное дивное создание не будет пытаться убиться, исцеляя. Впрочем, Чжао Юнь Лану повезло в том, что его дивное тёмное создание драконом не было. А что способно заморозить всё вокруг — так не спалить же к гуям! Раньше, до «Усмирителя душ» и знакомства с Лун-гэ, жизнь определённо была проще — и скучнее. Потому что прежде в голову не приходило задуматься, любит ли по-лисьи улыбающийся с экрана коллега тофу и нет ли у него второго облика, и в самом ли деле мерещатся те глазищи, громадные, что твои плошки, мерцающие из тёмного переулка, а над привычным городом ночами вырастает отражением ещё один, только вот — не для людей. Тут ещё и роль фейри-доктора... Сказал б он сценаристам, как персик тот действует на дивные создания! Дошло до того, что Бай Юй на окружающих коситься стал с подозрением. Вот так говоришь с человеком — а он незнамо кто на деле, чего ждать от него — не понятно. Взять, к примеру, партнёра по «Фейрилэнд», Цзи Сяо Бина. Вроде кажется милейшим человеком (хоть и Скорпион), разве порой чересчур серьёзный (ну или попросту как вошёл в роль Ян Цзи заранее, так и не вышел), да и с собаками ладит — Сяо Тянь души в нём не чаяла, и слова вечно подбирает аккуратно (хоть чарующей деликатности Лун-гэ у него нет и в помине)... Но как взглянет иногда своими глазищами чёрными этак надменно-свысока или прищурится характерно — ну точь-в-точь кошак! Да и мировоззрение у него... типично кошачье*. Бай Юй уж и так и этак на тень его косился, краем глаза смотрел и сквозь ресницы тоже — вроде и не видать ушей и бьющего по бокам хвоста (может, даже хвостов!), да долго ли уши прижать, а хвост спрятать! Это вам не дракон, которого и безразмерными кофтами и толстовками не замаскируешь, а как улыбнётся — сразу ясно, дивное создание... Кошки за тысячелетия средь людей их-то приручили, сами же так и остались себе на уме, а уж притворщиков лучше них не сыскать, недаром и в легендах на обмане всё больше лисицы попадаются. Может, Бай Юй уж видит везде то, чего нет? Леденцы Цзин Сяо Бин не любил точно, Бай Юй пробовал. Хоть рыбки предлагай сушёной… как Дацину. Впрочем, если и вошёл в роль... Бай Юй куда лучше ладил с драконами, чем с котами, так что контакта не получилось. Спросить прямо неудобно было даже Баю, хоть Лун-гэ и сокрушался порой по поводу его манер (ну ладно, давно уж пора мартышку, когти и ножницы ему простить, сколько шоколадок и леденцов было скормлено во искупление!), а любопытство мучило. Матушка всегда говорила, что оно вперёд сыночка ненаглядного родилось. Бай Юй хотел было поинтересоваться у Лун-гэ, кто ещё средь коллег их общих не всегда на двух ногах ходит — уж наверняка для дракона фальшивые облики прозрачны, дивное же создание! — но легко уходить от ответа, когда умеешь мурлыкать! Когда дивный зверь мурчит и прячет по-кошачьи голову тебе под мышку, все вопросы как-то забываются. Кажется, он это делал нарочно. ______________________ Дракон же, ещё немного пошуршав по углам и пару раз с негодующим фырканьем явно шуганув какую-то незримую мелочь оттуда, пришёл к честно пытающемуся читать сценарий Бай Юю, поставил передние лапы ему на колени (подстричь бы опять когти, да столько леденцов и шоколадок, чтоб потом извиниться, не запасти), уставился требовательно своими чудными глазищами. Бай Юй аж зажмурился на десяток секунд. — Лун-гэ, ты б… соизмерял, что ли… Я ж простой человек, а ты сияешь так, что глазам больно. Дракон взгляд отвёл, но толкнул требовательно мордой руку, замер на миг под приласкавшей ладонью — Бай Юй всякий раз до сих пор дыхание затаивал, сам себе не веря. Ну, в конце концов, зря он, что ли, столько легенд о драконах прочитал, сведя дружбу с дивным созданием, из которого и в человеческом-то облике не очень слово лишнее вытянешь... Сценарий подождёт. Бай Юй, поднявшись, покопался в вещах под неусыпным наблюдением ходившего по пятам дракона ("Я, как понимаешь, Лун-гэ, и костра посредь комнаты для тебя бы не пожалел, но меня — не поймут, а тебе, подозреваю, всё равно нужно иное, хоть странно, что из моих рук"), вытащил подсвечник — кованый, тяжёлый, чтоб легко не опрокинуть, — поставив на пол, зажёг давно припасённую толстую восковую свечу и погасил верхний свет. — Дали же имечко, — вздохнул он. — И слог лишний не спас. Дракон-со-свечой. Вечный Страж, освещающий мрак... Верно догадался. Дракон зачарованно замер, обняв передними лапами подсвечник и неотрывно глядя на дрожащее пламя свечи. Чешуя его постепенно вновь наливалась чистым жемчужным сиянием, будто впитывая живое пламя, а воздух странно задрожал, словно бы от неслышной музыки. Бай Юй тихонько кашлянул, чувствуя, как горло почему-то перехватило, хоть воздух чист стал, как где-нибудь на морском берегу. — Знаешь, ты и без свечи — освещаешь. Сияешь во мраке... В любом облике. Обратившиеся на него глаза просияли в полумраке как маленькие золотистые луны, и сердце сжалось больно и сладко. *как известно, всякий котик считает себя совершенством. Достаточно посмотреть bts-ки с Цзи Сяо Бином, ну чисто кот)) а напарник по съемкам в SCI нарисовал его портрет в виде котика))