Чужой мир

Как и обещал Герман, ее отпустили сразу же, даже не заезжая в участок – просто высадили посреди улицы, вернув все вещи, включая злополучный паспорт. Оказавшись на свободе, первое, что сделала Лара – добралась до телефона-автомата и набрала номер адвоката. Она старалась быть спокойной, но получалось плохо. - Хардгрейв? Вы можете вылететь в Вену? Как можно скорее. - Что-то случилось? - Это не телефонный разговор. - Хорошо. Я вылечу ближайшим рейсом. Рассчитываю быть к вечеру. - Благодарю. И еще, Хардгрейв… не звоните мне. Мой мобильный будет выключен. Я сама с вами свяжусь. Пауза. - Что-то еще? – раздался голос в трубке. - Нет, Хардгрейв… нет. Трубка на том конце опустилась. Послушав несколько секунд короткие гудки, Лара опустошенно повесила трубку на рычаг. Утро выдалось холодным и промозглым, ветер, завывая, гнал по небу свинцовые тучи. Прозвенев, мимо простучал по рельсам трамвай. Звон резкой болью отозвался в висках. Голова раскалывалась – бессонная ночь давала о себе знать. Что делать Лара не знала, а на принятие решения у нее оставались одни сутки. Закутавшись в плащ и втянув голову в плечи, она зашагала прочь. Выписавшись из отеля, Лара бесцельно слонялась по городу. Моросивший холодный дождь неожиданно резко сменился снегом. Большие пушистые снежинки медленно кружились и прилипали к одежде. «Думай, Крофт, думай!» - твердила про себя Лара. Но усталый мозг, то ли от недосыпания, то ли от стресса, то ли от непонимания ситуации – а может от всего вместе взятого - отказывался работать. Лара злилась на себя из-за того, что не могла придумать ничего стоящего. Единственной сделанной за сегодня вменяемой вещью был звонок Хардгрейву – вечером он будет в Вене и во всем разберется, - Лара на это искренне надеялась. «Да, Крофт, умеешь ты вляпываться в ситуации на ровном месте. Это ж надо – взять и просто внаглую ограбить музей – по собственной, заметь, глупой инициативе» - внутренний голос был безжалостен. - Да что это со мной? В первый раз что ли? Лара вспомнила Париж. Тогда все было гораздо хуже - игра в кошки-мышки с полицейскими, прыжки с крыши на крышу и с балкона на балкон, непонятные разговоры с чередой мутных личностей криминального толка – в мучительных попытках понять, что же все-таки происходит. Но что-то разное было в ее тогдашнем состоянии и теперешнем. И Лара начинала понимать, в чем эта разница. Тогда, прячась в подворотнях от полиции, тревожно прислушиваясь, не доносится ли издалека собачий лай и вой сирен, Лара была на сто процентов уверена в своей правоте. Просыпаясь дрожа от холода на грязном полу заброшенного вагона на окраинах парижского гетто, она знала, что она не виновата и все что она делает – правильно. Нужно было лишь доказать свою правоту. И это придавало ей сил. Сейчас она не могла сказать, что была права. «Это досадное недоразумение, стечение обстоятельств», - пыталась убедить себя Лара. Медленно произнесла эту фразу вслух. Прислушалась к себе и поняла, что не верит ни одному слову. «Преступница, совершившая дерзкое ограбление», - в это верилось куда больше. «И еще беспросветная идиотка», - устало подытожила она. До Лары, наконец, дошло, что она сама не верит в свою невиновность. Сердце на мгновение бешено заколотилось, но тут же успокоилось. Девушка оторвала взгляд от тротуара и подняла глаза: перед ней возвышалась громада величественного собора Св. Стефана. Как ее вынесло на Штефансплац, она так и не поняла. Она присела на ступеньки и молча уставилась на башню собора. Смотрела на ее шпиль, пока от бегущих по небу облаков не закружилась голова. «Да, Крофт, ты докатилась. Ты уже сама себе не веришь». Тяжело поднявшись со ступенек, Лара побрела куда глаза глядят. Свернула на Кертнерштрассе, равнодушно скользя взглядом по вывескам бутиков. Быстрым шагом, маневрируя между ордами туристов, миновала эту центральную торговую улицу и вышла на Ринг, к знаменитому зданию Венской Оперы. Может быть, в другое время она бы нашла пару слов, чтобы выразить восхищение архитектурой нео-ренессанса, но сейчас ей было вовсе не до того. Ломанувшись через улицу на красный свет, она едва не попала под трамвай, возмущенно зазвеневший ей вслед.

***

- Wiener Zeitung, пожалуйста. Девушка, стоя перед газетным киоском, зябко поежилась и подняла повыше воротник плаща. Надо было чем-то срочно себя занять, но ничего кроме просмотра прессы в голову не приходило. - Ну и погодка – продавец, устало дорабатывающий свою смену, протянул ей газету. Лара развернула ее на первой странице. «Дерзкое ограбление музея» - гласил крупный заголовок на первой полосе. Ну вот, журналисты добрались… Лара вздохнула, скомкала газету и выбросила ее в урну. Чтение оказалось не лучшей идеей. Организм срочно требовал тепла и горячего кофе. Следуя призыву, Лара ввалилась в первый же подошедший трамвай. Устроившись на деревянном сиденье, нещадно поджариваемом установленной снизу печкой, девушка прислонилась к запотевшему стеклу. Снаружи в сгущающихся вечерних сумерках практически ничего не было видно. Полупустой вагон громыхал по рельсам и подергивался вправо-влево на поворотах. Снаружи в дымке дождя проносились, разбрасывая брызги, машины. Проплыло, сияя готическими шпилями, величественное здание ратуши, перед которым играла музыка, и в лучах разноцветного неона дети беззаботно наматывали круги на ледовом катке. Лара сидела, задумавшись о чем-то, в пол-уха слушая, как по радио объявляли остановки. Ей было все равно куда ехать, поэтому она отсчитала про себя ровно пять остановок и вышла на шестой. Оказавшись на пустынной незнакомой улице, Лара осмотрелась - вокруг не было ни души. Она прошла наугад несколько кварталов и завернула в кафе на углу. Это было даже не кафе, а уютный ресторанчик в старинном имперском стиле. Вместо стульев стояли удобные диваны, на окнах висели тяжелые бордовые портьеры. Лара устроилась на диване в углу, листая принесенное официантом меню в пухлой кожаной папке. Зачем-то заказала эспрессо, затем долго смотрела на крохотную, размером с наперсток, чашечку, к которой в комплекте прилагался стакан воды и миндалинка. Выпила залпом фантастически крепкую черную жидкость, заказала еще капуччино и салат. С картины напротив на нее смотрел импозантный мужчина в мундире, с усами и бакенбардами. «Кажется кто-то из австрийских императоров. Кто же… ах, да Франц-Иосиф…» - с трудом припомнила Лара. Минута проходила за минутой, Лару клонило в сон. На улице начинало темнеть. Случайно глянув на часы, девушка неохотно поднялась. Ресторан был уютным, покидать его и снова окунаться в холодную и промозглую сырость вечера не хотелось. Но ей пора – Хардгрейв, наверное, уже в аэропорту.

***

Спустя полтора часа Лара и адвокат сидели в том же ресторане за тем же самым столиком. Посетителей прибавилось – рабочий день закончился, и жители, возвращаясь из офисов домой, заходили пропустить чашечку кофе или бокал вина. За дальним столиком сидела пожилая пара, о чем-то тихо разговаривая. Чуть ближе, у перегородки мужчина, закинув ногу на ногу, читал газету, отгородившись ею от окружающих. Создавалось впечатление, что он каждый вечер приходил сюда исключительно с одной целью – посидеть в тишине и почитать свежую прессу. Пробормотав под нос что-то неодобрительное, мужчина перевернул страницу. Лара мельком глянула на него через плечо. Так и есть - «Wiener Zeitung», свежий номер. Лара поспешно отвернулась и, понизив голос, вкратце рассказала адвокату о случившемся. Тот внимательно слушал, стараясь не упустить ни одного слова, иногда задавал вопросы. Лара сомневалась, стоит ли рассказывать про предложение Германа. Поколебавшись, она решила пока ничего не говорить. До завтрашнего утра – тогда хотя бы что-то может проясниться. Хардгрейв сокрушенно покачал головой. - Да, ситуация сложная. Но я попробую что-нибудь сделать. - Моя помощь понадобится? - Пожалуй, пока нет. Вам сейчас нужно отдохнуть. Не забивайте себе голову. Закажите коньяка, посидите, согрейтесь, потом поезжайте в отель и ложитесь спать. Я обо всем позабочусь.

***

- Мне нужен номер еще на одну ночь. Будет хорошо, если дадите тот же самый. Администратор на ресепшн удивленно взглянул на нее. Странная гостья. Сегодня днем выписалась из отеля, явно спешила, а теперь она снова здесь. - Сейчас уже полночь. К сожалению, мы не заселяем в такое время. Потрепанный и усталый вид девушки и купюра в 100 евро склонили сотрудника отеля к противоположному решению. - Ваш 203-й, - он протянул ей ключи. – Если что-то будет нужно, то… Но Лара уже поднималась вверх по лестнице. Оказавшись в номере, она подошла к зеркалу. Ну и вид же у нее! Мятая, грязная, сырая насквозь одежда, бледное лицо, синяки под глазами, на щеке ссадина, красные глаза, растрепанные мокрые волосы. Еще, наверно, и алкоголем разит за километр – результат ресторанных посиделок в одиночестве. Она нисколько не опьянела, несмотря на значительное количество спиртного. Лара прибегла к коньяку исключительно по совету Хардгрейва и прикончила в ресторане почти полную бутылку только лишь с целью как-то убить время. Не скажи он ей про алкоголь, она могла с таким же успехом нахлестаться крепкого кофе. Но несмотря ни на что, она наконец-то почувствовала себя уверенной в своих силах. «Наверное, это оттого, что мне предоставили выбор. Всегда лучше, когда есть выбор – даже если это выбор между виселицей и электрическим стулом. Можно выпутаться из сколь угодно сложной ситуации, если есть возможность действовать». В голове стоял туман, густой и вязкий как кисель. Ладно, к чертям всё. Завтра видно будет. Приняв душ, Лара рухнула на кровать и мгновенно заснула.