Магазин времени не работает

О Дамблдоре он снова не стал сообщать, а свою миссию в отчете описал так, словно дементоров там почти не было, а если и были, то какие-то хилые — ерунда. В общем, Рон надеялся, что наврал убедительно. Его даже захватил азарт: влетит ли ему в этот раз? Что ему за это будет? Прошло несколько дней, пока не влетело. Рон заклинанием очистил грязь с ботинок и закинул ноги на диван. Он сидел в комнатке отдыха, наблюдал за коллегами и бессовестно пожирал обед какого-то Кайла (это имя значилось на контейнере). В соседнее кресло подсел Рори и тоже с контейнером. Рори Шервуд был самым молодым в их подотделе — кажется, ему было всего двадцать — и Рон сразу нашел с ним общий язык. Он тоже был наглым, тоже учился в Гриффиндоре и тоже ловил все призы в номинации «Бестактный чурбан года». Если бы не Рамеш Чаттерджи, взявший Рори под свое крылышко быстрее, это вполне мог бы сделать Рон. — Слушай, Рон, а ты не боишься, что там может быть отрава какая? — спросил Рори. — Да не, я всегда проверяю, — отмахнулся Рон. — Я тоже, — усмехнулся Рори, поворачивая к Рону контейнер стороной, где было написано то же имя — Кайл. Рон хрумкал салатными листьями и думал, что сюда бы лимонного сока или соевого соуса, а может, сразу все, когда в комнатке отдыха начался какой-то конфликт. Он отклонился в сторону и посмотрел за спину Рори. Тот проследил за его взглядом и обернулся. Какой-то толстяк отчитывал их бедняжку Патрицию. Патриция Макалистер была тихой доброй девушкой, в меру умненькой, в меру косячной. На таких девочек все всегда пытаются наорать, потому что они не умеют за себя постоять. — Эй, пузырь, что за херня? — крикнул Рон. Толстяк повернулся к ним. Он все еще выглядел озлобленным, но когда он заговорил с Роном, его голос зазвучал приторно-сладко. — Ничего-ничего, господа. Просто кто-то из вашего департамента постоянно берет мои продукты, вот и… — Поэтому ты решил наорать на того, кто выглядит беззащитнее? — вставил Рори. — Хочешь разобраться с нашим подотделом, наезжай на всех. — И никто не крадет твои продукты, не выдумывай, — добавил Рон, намеренно поворачивая контейнер к толстяку, чтобы стало видно имя, написанное на стенке. Рори проследил за ним и сделал то же самое. Им было интересно посмотреть, что предпримет этот хрен теперь. — Эм… господа, — замешкался толстяк, — вы, видимо, по ошибке взяли мою еду, и в общем-то… э-э… ничего страшного… — Никто. Не. Крадет. Твои. Продукты, — процедил Рон, делая угрожающее лицо, словно вел допрос в Аврорате. — Ты понял, Кайл? Толстяк кивнул. — И в следующий раз лимончик сюда кинь, — добавил Рон, приподнимая контейнер. — А у меня аллергия на арахис, — сказал Рори. — Не мог бы ты исключить его из своего рациона? Когда Кайл уполз обратно в свой пророческий отдел, Рон и Рори рассмеялись и ударились кулаками. Но Патриция их энтузиазм не разделила — выбежала из комнаты с покрасневшими глазами. Рори никак не отреагировал на это, а вот Рону стало не по себе. — Все же нехорошо, что ей из-за нас досталось. — Ну-у, — протянул Рори, пожимая плечами, — мне ее жалко, конечно, но ей тоже не помешало бы отрастить яйца. Рону захотелось дать Рори подзатыльник. Что он и сделал. — Да какого хрена, Уизли? — За дело! — ответил Рон. Он отлевитировал контейнер в раковину и вернулся обратно в их офис. Патриции снова не повезло, на этот раз на нее наехала Паркер. А пока Рон шел к ним через весь зал, к Амелии успела присоединиться и Фелисия. Рон хотел было вмешаться, но его опередил Юан. Он встал перед Патрицией, отделяя ее от Амелии и Фелисии. И… насколько Рон понял, конфликт сразу сдулся. Он решил не геройствовать и не раздувать то, что только что сумел погасить Юан. Вместо этого Рон подошел к своему столу и развернул пергамент с заданием. Его словно громом поразило. Обычно там не было конкретики, часто они даже не знали имен своих подопечных. И Рону далось бы все куда легче, если бы так и оставалось. Но, кажется, кто-то или что-то — начальство или мироздание — решило наказать его за сокрытие информации о Дамблдоре. На листке значилось, что он должен помочь Августу Руквуду. Человеку, который убил Фреда Уизли.

* * *

Это была одна из сложнейших миссий для Рона. Нет, он быстро справился с расщепом Руквуда, вернув ему все конечности, но… видит Мерлин, хотелось не помогать, а задушить гаденыша, пока он еще не натворил дел. Руквуд был совсем подростком с умным пристальным взглядом. В Роне он сразу почувствовал угрозу, и когда тот хотел было стереть ему память, выхватил палочку и попытался напасть. Но что мог ослабленный расщепом мальчишка против бывшего аврора? Рон легко его обездвижил, хотя мысленно восхитился предпринятой попыткой. Он стоял над связанным подростком и думал, что ему делать. Внутренний голос сладко пел о том, что не помешало бы вытрясти из маленького ублюдка всю дурь, раздавить ботинком костяшки пальцев, переломать все ребра, выбить зубы… Рон упал на колени и замахнулся, но ударил не в Руквуда, а прямо в паркетный пол возле его головы. — Сука! — крикнул он скорее на себя, чем на Руквуда. — Собака сутулая! Он нанес еще несколько ударов полу, пока мерзкие мысли в голове хоть немного не рассеялись. Рука страшно болела. Рон так сильно поддался эмоциям и не подумал, что бить правой — своей ведущей рукой — идея охренеть какая гениальная. Пришлось стирать маленькому ублюдку память, держа палочку почти негнущимися пальцами. Дожидаться группу аннулирования он не стал. Когда он вернулся в свое время, Рон не пошел в Министерство, а отправился прямиком домой. Хер с маховиком, хер с отчетом, хер с тем, кто выдает эти проклятые задания. Дома его долго рвало от отвращения, но не к Руквуду, а к себе. Он был совсем на грани, очень и очень близко, чтобы опуститься до уровня тех, кого презирал всей душой. Потом Рон нашел в себе силы заползти в душевую кабинку и, не снимая с себя одежды, врубить холодную воду. До горячей тупо не дотянулся. Таким вот отвратительным — рыдающим и замерзшим, его обнаружила Гермиона. Наверное, почувствовала на расстоянии, что произошла какая-то херня, и пришла домой раньше обычного. Или Хьюго заметил его состояние и позвал ее? Рон не знал. Гермиона заклинанием стянула с него всю одежду и включила теплую воду. Рон видел, что смеситель она повернула едва-едва, но ему показалось, что на него полился обжигающий кипяток. Гермиона прямо в одежде села рядом с ним, ничуть не смущаясь, что на ее форменную мантию и аккуратную строгую укладку льется вода. Чувствуя, как она гладит его по плечам, щекам и волосам, как целует его в висок, Рон понял, что не может от нее ничего скрывать — и рассказал все.

* * *

— Любой бы психанул, Рон. — Ага, — вяло отозвался он. Он уже лежал в постели, а Гермиона пыталась напоить его горячим чаем. — Ты сам говорил, что нечто подобное может произойти, — медленно и осторожно произнесла Гермиона. — Что тебе, возможно, нужно будет спасти того, кого спасать очень не хочется. — Да дело же не в том, Зефирка, — пробормотал он, принимая из ее рук чашку, чтобы сразу же поставить на прикроватный столик со своей стороны кровати. Он не хотел пить чай, он хотел на ручки и чтобы мама подула туда, где болит. Он сказал это вслух, и Гермиона заулыбалась. — Иногда ты такой ребенок, Рональд, — шепнула она, обнимая его, как обычно обнимала во сне подушки — руками и ногами. — Угу. За окном заморосил дождик. Его шорох успокаивал — из головы постепенно вылетели все неприятные мысли, оставив уютную пустоту. — Мы все однажды сталкиваемся с той тьмой внутри нас, — вдруг сказала Гермиона после долго молчания. Рон уже успел задремать в тепле ее тела, огромного одеяла и мягкой игрушки кого-то из детей под боком. — С такой тьмой я никогда не боролся, — едва шевеля языком ответил он. — Даже когда носил крестраж на шее? — Все мое самое темное всегда было направлено против меня, а не против других, — поделился с ней Рон. — Все остальное — тупость и бестактность. Но прямо такой злости с ничего я как-то… даже и вспомнить не могу. — Поразительно, — выдохнула Гермионы. — В юности ты бывал очень агрессивным. И что, тоже не чувствовал ничего подобного? — Ну давай опять вспомним все мои косяки, — проворчал Рон, тем не менее целуя Гермиону в висок. — Нет, такой обжигающей ненависти к другим, — он специально сделал акцент на последнем слове, — я не чувствовал никогда. И такой серьезный вред нанести мне тоже никому никогда не хотелось. Ну, вот так, чтобы прям убить. Прям намертво, понимаешь? — А мне хотелось, — тихо сказала она, но не стала продолжать. И Рон решил, что она еще не готова рассказать ему такое, и может, оно и не надо. — Ну что же, теперь мы понимаем друг друга еще лучше, — выдохнул он ей в макушку. Гермиона только крепче сжала его в объятиях.

* * *

Рон прогулял целых два рабочих дня, да и еще все это время продержал у себя маховик. Гермиона, конечно, не могла не рассмотреть его со всех сторон. — Как же сильно они продвинулись в модернизации маховиков, — говорила она. — И ведь даже не нужно рассчитывать количество оборотов, просто накрутить нужную дату… — Ага, только у него свой косяк тоже есть. — Рон начал крутить числа, пока маховик не «завис». — Вот дальше тридцатого октября оно не двигается. И так со всеми маховиками, прикинь? — Там что, конец света произошел? — Ну, да, некоторые думают, что дело в этом. — А ты что думаешь? — Я думаю, что пока ко мне не заявился я из будущего, чтобы изменить ход событий, то все фигня — прорвемся, — хмыкнул Рон. — Ну не знаю даже… — Да успокойся, у нас там целый отдел пророков рядом, и их беспокоит только то, что кто-то жрет их еду из буфета. — А разве ваши пророки не хранители пророчеств? В смысле, ты же говорил, что… — Так, ты мне своей логикой тут не выкручивайся! — возмутился Рон. — Если я сказал, что конца света не будет, значит, не будет. А если и будет, то разрулим, спокойно! Но, по правде, Рона все равно немного беспокоил косяк с маховиками, просто он старался не зацикливаться на этом. Как и многие его коллеги — в офисе эту тему даже обсуждали редко. И то обычно Блишвик и Аберкромби, но у них там своя причуда в головах. Внутренний голосок Рона, правда, время от времени требовал накрутить на маховике ближайшую к тому дню дату, прыгнуть в будущее и посмотреть, что же там такое, но это было под запретом — путешествовать разрешалось или в прошлое, или обратно в свое настоящее. На работу Рон все-таки вернулся. И ему опять не влетело. Неужели у них и правда нет никакого начальства? Тогда откуда взялись правила? Отдел тайн живой и имеет свой разум? Что за хрень происходит? Коллеги встретили его очень тепло! — Ох, Уизли, а нам было так хорошо без тебя, — сказал Рамеш Чаттерджи. — Я буду скучать по тишине и спокойствию, царившим тут целых два дня — добавила Фелисия Уайт. — Извольте отсосать мой маховик, — ответил им Рон. Последние два дня Рон был уверен, что больше сюда не придет, но сейчас понял, что не хочет терять эту работу. Здесь его место, он чувствовал себя более… ну собой, чем когда-либо. — Ребят, у меня наконец-то две тысячи седьмой год! — вдруг крикнул Рори Шервуд, читая записку с заданием. — Верните мне мой две тысячи седьмой! — ответил ему неровный хор голосов. Это была локальная шутка, которую никто не мог объяснить, и никто не знал, откуда она взялась, но Рона она всегда веселила и приободряла.