Магазин времени не работает

Снегопад не прекращался со вчерашнего дня, и Рон апприровал прямо в сугроб. В ботинки набился снег, края штанин намокли, Рон поморщился от неприятного ощущения. Мда, может, с пижамными штанами он немного прогадал… Рон осмотрелся. Он оказался в маггловском районе среди домишек, очень напоминающих здания на Площади Гриммо. Кажется, это как раз где-то недалеко… Он нашел нужный дом на самом краю улочки. Серый, невзрачный, с потрескавшейся краской и пыльными окнами — за домом явно некому было ухаживать. Свет внутри не горел, ограды никакой не было. Рон обошел дом, пока не нашел нужную стену: он сравнился с колдографией, ориентируясь по расположению окон. Стена была вся заклеена афишами, листовками и объявлениями. Рон огляделся по сторонам: людей поблизости не оказалось. В домах неподалеку свет тоже не горел. Наверное, люди, живущие здесь, предпочитали отмечать Хеллоуин в пабах. На улице стремительно темнело, но фонари еще не зажглись. Рон стал сдирать листовки — слой за слоем. Да уж, скопилось их тут. Сначала он отрывал листы пальцами, но потом понял, что дело это гиблое, и достал палочку. Магия ускорила процесс, Рон наконец-то смог очистить поверхность. Он отошел на несколько шагов назад, пристально вглядываясь в стену. Да, надпись здесь еще была — то ли выцвела, то ли едва проступала под слоем краски, но Рон сумел ее разглядеть. Хотел подтверждения? Ну что же, получил. Дальше-то что? Рон вздохнул, осматривая кучи листовок у стены. Он не собирался оставлять мусор, но и заморачиваться не хотел. Приклеил обратно ровно столько, чтобы закрыть надпись, а остальное убрал заклинанием. Раздался стук. Рон вздрогнул. Сквозь мутное стекло этого самого дома он разглядел человеческий силуэт. Человек из окна то ли махал ему, то ли пытался жестом дать какой-то знак, но Рон его не понял. Человек снова постучал по стеклу и вдруг пропал из поля зрения. Рон догадался, что от него, вероятно, ожидают каких-то действий. Может, его пытались прогнать? Или наоборот, человеку в доме нужна его помощь? Рон на всякий случай вернулся к передней стороне дома, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Какое-то время ничего не происходило, а потом он услышал за дверью какую-то возню. Ручка несколько раз дернулась, как будто бы кто-то хотел выйти наружу, но не мог. Рон достал палочку и прошептал: — Алохомора. Замок щелкнул, хотя Рон на это не рассчитывал. Он глубоко вдохнул и, не опуская палочки, нажал на ручку. За дверью его ожидала Мередит Селвин. Рон едва успел открыть рот, чтобы… то ли поздороваться, то ли спросить, что за нафиг происходит, то ли огреть старуху заклинанием — он мгновенно забыл, зачем именно, потому что завис. Мередит Селвин оказалась совсем не той Мередит Селвин, которую он знал четыре с половиной года. Внешне она была все той же худощавой старухой с впалыми щеками, выцветшими глазами и искривленными старостью пальцами, но остальное… ни гордой осанки, ни цепкого пристального взгляда, ничего. Старушка, кажется, даже не до конца осознавала происходящее, Рон не увидел в выражении ее лица никакой осмысленности. Она сильно сутулилась, что-то бессвязно бормотала и страшно улыбалась беззубым ртом. На палочку Мередит не обращала никакого внимания. Она неловко дернула Рона за рукав, что он расценил как приглашение войти. Изнутри дом оказался таким же неуютным, как и снаружи. Рон обратил внимание, что здесь было достаточно убрано, то есть песок не скрипел у него под подошвами, но по атмосфере все здесь очень сильно напоминало паб Аберфорта: старая мебель, отклеивающиеся и выцветшие обои, рыжие пятна на потолке, подгнившие паркетные доски и все такое. Складывалось впечатление, что здесь жил человек, который, может, и хотел бы поддерживать порядок, но у него не хватало сил, чтобы что-то сделать с этим местом. Мередит что-то хотела от Рона, но он ее не понимал. Возможно, сама себя она тоже не понимала. Платок Мередит повязала как-то неряшливо, не так элегантно и причудливо, как обычно. И никаких массивных украшений ни на пальцах, ни на шее, ни в ушах у нее тоже не было. Одежда отличалась особенной серостью, Мередит, которую знал Рон, носила яркие цвета. Просто одинокая старушка, поехавшая крышей на старости лет. Рон проглотил ком в горле, взял старушку под локоток и подвел ее к креслу. Сев, она обмякла, как будто бы на нее вдруг навалилась вся усталость этого мира, и, кажется, задремала. Рон решил осмотреть дом. На кухне и в ближайшей спальне он ничего подозрительного не обнаружил, одни сплошные предметы старушечьего быта. Зато в коридоре он увидел люк в потолке. По аврорскому опыту Рон знал, все самое интересное прячется либо в подвале, либо на чердаке. И оказался прав. Мансардная комнатка открыла ему то, что он как раз ожидал бы увидеть в доме Мередит Селвин. Ну, или той конкретной женщины, которая представлялась Мередит Селвин столько лет. На открытых вешалках висели все те яркие мантии, в подставке для зонтов торчали причудливые резные трости, а когда Рон обошел помещение, то увидел «уголок зельевара» — место для котла, обнесенное мозаичной плиткой. Рон снял крышку с котла и узнал Оборотное зелье. Вот это, блядь, поворот. Он убрал следы своего присутствия, спустился вниз, выглянул наружу, чтобы замести снег взмахом палочки, и вновь вернулся в гостиную, где спрятался за маскировочными чарами. Старушка, проживающая здесь, явно не могла себя обслуживать. Но пока Рон рыскал по комнатам, нигде не заметил пыли или грязи. Да, все здесь было старое, где-то даже прогнившее или сломанное, но чистое. Даже на самых верхних полках Рон не обнаружил пыль. Да и его визит старуху не напугал, а это могло означать, что она кого-то дожидалась, просто почему-то приняла Рона за этого человека. Рон зашился в тень и принялся ждать. Мередит уже успела проснуться, хромой походкой проковылять к кухне, принести в гостиную пустую чашку и испить из нее воображаемый чай, снова задремать, потом проснуться, пересесть на диван, переложить старые декоративные подушки местами, уснуть в процессе, проснуться, потерять тапочки, найти тапочки, снова выпить несуществующий чай, уснуть… Рон подумал, что надо бы где-то в завещании оставить строчку, чтобы родные его придушили подушкой, если он вдруг выживет из ума. Хотя Уизли от старости обычно не умирают, потому что постоянно находят себе приключения на задницу даже в преклонном возрасте и погибают в основном в результате несчастных случаев, но хрен его знает, как там все сложится. Наконец-то ожидание оправдалось. В дом вошла женщина примерно такого же возраста, как и Мередит. Невысокого роста, энергичная, в строгом зеленом пальто. Женщина сняла с себя шляпку, и Рон увидел короткие, совершенно белые волосы — этот оттенок ассоциировался у него с бородой Дамблдора. Женщина сбросила с себя пальто, ленивым движением размотала шарф и повесила все на вешалку у двери, взмахом волшебной палочки зажгла в доме свет. Потом взяла чашку с кофейного столика, которую принесла Мередит, прошла на кухню и через какое-то время вернулась уже с налитым до краев чаем. Женщина поставила чашку на место и осторожно тронула Мередит за плечо. Мередит проснулась и улыбнулась женщине жуткой беззубой улыбкой. — Давай, дорогая, на вид ты совсем замерзшая, — сказала женщина, кивая в сторону чашки. Рон внимательно всматривался в лицо женщины, пытаясь понять, где он мог ее видеть. Что-то было в ней такое знакомое… чья-то бабушка, что ли? До Отдела тайн он успел немного поработать в магазине Джорджа и заметил, что дедушки и бабушки часто водили своих внуков в магазин приколов — покупали таким образом их любовь и уважение. Но нет, кажется, это не тот случай… Может, они сталкивались далеко в прошлом? Где-нибудь на каком-то задании с межвременным расщепом при аппарации… Незнакомка оказалась достаточно приятной для подозреваемой. Она принесла Мередит ужин, помогла ей принять какое-то лекарственное зелье, аккуратно перевязала ей платок. В контексте происходящего она казалась просто родственницей или хорошей подругой, заботящейся о бедной, выжившей из ума, старушке. Но чутье Рона орало, что доверять ей пока нельзя. Незнакомка, как назло, не давала себя уличить в чем-то. Она почитала Мередит «Ежедневный пророк», накрыла ее пледом, когда та снова задремала, угостила шоколадной лягушкой, когда та вновь проснулась, потом помогла ей встать и отвела в спальню, поддерживая под руку. Вернувшись, женщина принялась убирать в комнате. Унесла посуду, протерла столик, заклинанием вытряхнула коврик перед входной дверью. Но вдруг ей приспичило подойти к старому буфету, возле которого прятался Рон. Он сделал шаг в сторону — и проклятая старая половица скрипнула у него под ногой. Незнакомка услышала скрип, вскинула свою черную палочку и твердым голосом спросила: — Кто здесь? Она смотрела в его сторону, но взгляд ее не фокусировался на нем. Однако то, что она его не видела, не означало, что она не осмелится хренакнуть в его сторону каким-то заклинанием. Рон решил, что с пожилой женщиной он уж как-нибудь справится, поэтому осмелился снять с себя маскировочные чары. Он ожидал увидеть реакцию удивления или испуга, но не тяжелый вздох и брошенную с ноткой презрения фразу: — А, это ты. Рон растерялся. Женщина убрала палочку и опустилась в кресло, не сводя с Рона пристального взгляда. — Ну, садись, почему встал, как истукан? — спросила она. Рон сел, но палочку не убрал. — Я для тебя не опасна, можешь убрать свой агрегат, мальчишка, — сказала незнакомка, скрещивая руки на груди. Мальчишка. И тот тон, с которым женщина произнесла это слово, Рон узнал бы из тысячи. — Мисс Селвин? — с сомнением в голосе спросил он. Палочку убирать он пока стремался. Она вздохнула, вытянув вперед ноги. Руки сложила на животе. — Думаю, ты уже догадался, что я не мисс Селвин, — сказала она, осматривая убогонькую гостиную. — А кто тогда? Незнакомка на вопрос не ответила. — Как ты узнал об этом месте? Рон вытащил папку, увеличил ее и бросил на кофейный столик. Женщина достала из внутреннего кармашка своего пиджака очки, водрузила себе на нос и взяла папку в руки. — Ах, это! — вздохнула она с улыбкой. — Я и забыла, что оставила ее в своем столе. — Кто вы? — повторил свой вопрос Рон. Женщина встала и, не обращая внимания на то, что все еще находится под прицелом, подошла к небольшому комоду под окном, выдвинула один из ящиков и принялась в нем что-то искать. — Думаю, мне стоит начать с доказательств, а потом уже приступать к объяснению, — сказала незнакомка, бросая в руки Рона что-то маленькое и блестящее. Он поймал предмет и увидел в своей руке коробочку от шоколадной лягушки. Очень старую, с потрепанными уголками. Судя по весу, шоколада там уже не было, но Рон все равно открыл коробочку. — Пиздец! — вырвалось у него. В голове все сложилось, как только он увидел вкладыш. Очень старый, потрескавшийся, выцветший. С карточки на него смотрел он сам, а поверх сопроводительного текста его же собственным почерком было написано:

«Не умирай».

Цензурных слов не осталось, поэтому Рон выдал все ругательства, что смог вспомнить. — Зато твое пожелание сбылось, — с усмешкой сказала незнакомка. Нет, не незнакомка. Амелия. — Это все время была ты, да? — хриплым шепотом спросил он, откидываясь назад на спинку дивана. Палочку он убрал обратно в карман. Она кивнула. Рон опять выругался. — В какой год тебя забросило? — Сорок второй. — И как? В смысле, Рори видел, что тебя там на атомы распидорасило или что-то такое… — Искажение червоточины, ничего страшного. Я перенесла прыжок во времени в целости, а вот мой маховик — нет. — А маховики того времени хреня полня, — закивал Рон. Нога его нервно затряслась. — Абсолютная херня, — подтвердила Амелия. Кажется, до семидесятых маховики могли перемещаться лишь на несколько часов назад. Позже должна была появиться возможность прыгать во времени и вперед, чтобы сотрудникам подотдела не приходилось заново переживать день, а возвращаться в свое время. Потом изобретатели смогли добиться того, что маховики стали перемещаться и на несколько дней, потом недель, и только в нулевых — в 2006 или 2007 — маховик времени принял тот вид и набор функций, которым сейчас владел Рон и его коллеги. — Как… как?! — он хотел спросить Амелию обо всем, но не мог даже у себя в голове сформулировать, что именно его интересует в первую очередь. Сердце забилось в бешеном ритме. — Я знала, что Мередит работала в нашем подотделе с сороковых, поэтому пошла искать помощи у нее. К моему сожалению оказалось, что Мередит не только ни черта не знала, она к тому же оказалась сквибом. — И тогда ты поняла, что эта Мередит, — Рон указал в сторону спальни, — никак не может быть нашей Мередит? — Да. Это совершенно точно не могла быть она. — И ты решила занять ее место? — Поверь, мальчишка, я много времени потратила, чтобы убедиться в правильности своего решения. Так должно было случиться, и ты как никто другой понимаешь это. Вот почему он не нашел папку с именем Мередит. Ее не может там быть, потому что Мередит никогда не работала в Отделе тайн. — Ты специально заняла тот стол, да? Поближе к стеллажу. — Умный мальчик, — съязвила Амелия. — Да, мне приходилось постоянно накладывать чары иллюзии. — И поэтому тебя так бесит, если там кто-то долго задерживается, — Рон не спрашивал, а утверждал. — Но если твоей папки там изначально не было, как ты попала в подотдел? — Мне повезло, в тот промежуток времени там никто не работал. А в Отдел тайн я попала по своему пропуску, который остался у меня с двух тысяча семнадцатого года. — А клятва? — Какая клятва? — с усмешкой спросила она, играясь. — О неразглашении! Ты что, не клялась? — Ее ввели мы сами, когда погиб Бродерик Боуд, потому что Сам-Знаешь-Кому не сиделось на месте. Не поверишь, но до этого мало кому было дела до Отдела Тайн. Правда, мне пришлось поклясться дважды… — А, ну да, — усмехнулся Рон и вдруг посерьезнел: — А начальство? Ну, или то, что выдает нам задания? — Ты так и не понял, откуда берутся наши задания? — Э-э… — Я дам подсказку: задумайся о том, куда уходят наши отчеты. Рон думал недолго. — Да ну на хер, неужели в прошлое? Они уходят нам же в прошлое? Так вот почему в его миссиях не было предупреждения о Дамблдоре — потому что он сам же ничего о нем не написал! — Что-то или кто-то оставляет нам минимум информации, чтобы мы не сбивались с нужного сценария, но да, все отправляется в прошлое. — А… а самое первое задание? В смысле, ты не можешь ничего себе написать, пока не проживешь все сам, верно? Но ты не можешь его прожить, если не знаешь, что тебе его нужно прожить, и тогда… — Ты себя сейчас сам запутаешь, — прервала его Амелия, поднимая руку. — Пророчества. Я думаю, дело в них. И тот, кто заведует Отделом тайн, координирует и предсказания, и воспоминания, и отчеты. — Так над нами все-таки кто-то есть? — спросил Рон. — Есть, я несколько раз ощущала их присутствие, наверное, это были они. Эти сволочи либо не вмешиваются, либо вмешиваются так, что мы не замечаем или не помним. — Бляди! — Не то слово, — согласилась Амелия. Она призвала откуда-то бутылку огневиски и два стакана. Алкоголь помог немного расслабиться, хотя Рона стало клонить в сон. Да и удобные пижамные штаны, нигде ничего не пережимающие, оказались как раз в тему. Пришлось похлопать себя по щекам и растереть уши, чтобы к голове что-то прилило. — Ты пыталась связаться с нами, — заплетающимся языком проговорил Рон. — Но никто не откликался. Как ты… как ты вообще с этим справлялась? — Когда я поняла, что мои сообщения никуда не доходят, я стала отслеживать червоточины и пытаться уловить кого-то из будущего — с нормальным маховиком времени, а не той ерундой, что была у меня. Один раз почти получилось, Фелисия Уайт оказалась в моем времени. Но я не успела к ней приблизиться и что-либо объяснить — чертов Гриндевальд устроил рядом пожарище. Ближе подобраться с тех пор у меня не получалось. В конце концов я смирилась. Да и Мередит Селвин, то есть я сама, была в подотделе, когда я угодила в червоточину, а значит… — Да, я понял. Пиздец, я бы не смог так. — У меня, в отличие от тебя, не было семьи, мальчишка. Не драматизируй. — Но… оказаться в чужом времени, не имея возможности вернуться и… и зная, что ты в итоге не вернешься… короче, бля! — Рон закрыл лицо руками и сполз вниз. — Мне льстит, что ты переживаешь за мою судьбу, — мягким голосом проговорила Амелия, — но я сама же в итоге выкрала папку со своими посланиями. Догадываешься, почему? Рон оторвал ладони от лица и посмотрел на Амелию. Чем больше он вглядывался, тем больше черт узнавал: темные большие глаза, форма носа, родинки… — Ну, вариант, что ты влюбилась в какого-то волшебника, полагаю очень банальный. — Банальный, — согласилась она. — Но верный. — Знаешь, Паркер, — произнес Рон, прокашлявшись после очередного глотка огневиски, — если бы этот наш диалог был сценой в книге, я бы бросил читать прямо вот здесь. — Аналогично. Они чокнулись стаканами и снова выпили. Какое-то время оба молчали. Амелия теребила в руках диванную подушку, а Рон разглядывал янтарную жидкость у себя в стакане. В голове все происходящее укладывалось с трудом. Для него Амелия пропала только вчера, а для нее самой прошло… да, семьдесят пять лет. Это как две его жизни, черт побери! Ей пришлось приспосабливаться, начинать новую жизнь, да и еще скрываться, наверняка… — Кто-нибудь вообще знал, что ты не из их времени? — Мередит знала. Она помогла мне, а я ей. У нее расстройство — не может выходить из дома, паникует. А о ней никто не мог позаботиться, но подробности тебе знать не обязательно. Главное, что она разрешила мне принимать ее облик, а я как бы… помогала проживать ей ее жизнь и составляла компанию. Она стала мне очень близкой и дорогой подругой. А позже я встретила своего Фергуса. Не сразу, но он тоже узнал правду. Узнал, и принял. — Но как ты смогла обойти клятву? — Пришлось обставить все так, чтобы Мередит догадалась обо всем сама. Клятва позволила мне сказать только то, что я из будущего. Карточка с твоей физиономией очень помогла, кстати. А на остальное ушло много времени, но Мередит была очень умной… тогда, — со вздохом сказала Амелия, сверля взглядом стену, за которой находилась спальня старушки. — Клясться я ее не заставляла, поэтому она смогла рассказать все моему жениху, когда мне понадобилось сообщить ему подробности своей жизни и работы. — И что, выходит, ты столько лет жила двойной жизнью? — спросил Рон, прикладывая стакан ко лбу. — Приходилось, мальчишка. Мы ничего не меняем, верно? — Верно. Амелия помнила, что «Мередит» все еще работала в ее времени, поэтому ей нужно поддерживать этот образ. Ведь вскоре после нее к подотделу должны были присоединиться Блишвик, Роберт и остальные… Рон сморщился, у него от всех этих мыслей разболелась голова. Для него все прояснились за последний час, а у Амелии было много лет, чтобы во всем разобраться — и он доверял ее решению. — Как ты представлялась, когда попала в прошлое? В смысле, тебе же нужна была какая-то предыстория для окружения твоего мужа, да? — Фамилию изменила, притворилась магглорожденной, — пожала она плечами. — Если кто-то начинал лезть не в свое дело, получал проклятьем между глаз. Ага, в прошлом Амелия тоже поставила себя стервой, чтобы ее поменьше трогали. — А как твоего мужика-то хоть зовут? — спросил Рон. — Фергус, ты говорила, да? А по фамилии? — Гринграсс. — Гонишь! — воскликнул Рон, пьяненько икнув. — А Скорпиус Малфой твой внук, что ли? — Правнук. Рон заржал так, что скатился на пол. Амелия помогла ему подняться и усадила обратно на диван. — Хватит с тебя огневиски, — сказала она, отставляя и стаканы, и бутылку куда-то далеко — Рон все еще посмеивался, держась за живот, поэтому не всматривался. Он понимал, что уже на износе, поэтому организм неадекватно на все реагирует, но сквозь свой истерический смех не мог этого объяснить. Потребовалось время, чтобы Рон смог успокоиться и продолжить разговор. Алкоголь выветривался, но сонливость возвращалась, поэтому он едва шевелил языком. — Ты вернешься на работу? — Я еще не решила. Но скорее всего нет, не вернусь. Я устала, мальчишка. — Почему ты меня так зовешь? — Потому что… не знаю. Я помню, как ты поддержал меня тридцатого октября, но образ, который отложился у меня в голове, был куда старше, чем оказалось на деле. Когда ты пришел работать в наш подотдел, ты… ты просто оказался мальчишкой, — объяснила Амелия, пожимая плечами. — Относительно моего нынешнего возраста, разумеется. Рон медленно моргал и еще медленнее соображал. — У нас сейчас в хаосе подотдел весь, — наконец произнес он после долгой паузы. — Ты хотел сказать, в подотделе хаос? — переспросила Амелия. — А я как сказал? Хрен с ним, — пробормотал Рон, со всех сил, борясь с сонливостью. Он кратко пересказал Амелии последние новости. — Учитывайте и такой вариант: Рамеша, Дедалуса, Оуэна и Юана могло забросить в будущее, а не прошлое, — заметила она. — Что касается аномалий, Септимус этим вопросом серьезно интересовался, он не оставлял тебе ничего? Рон попытался вспомнить деда. Тот умер, когда он был маленьким, Рону едва исполнилось восемь или девять лет, и на пьяную сонную голову четкие картинки не шли. — Не знаю, вроде нет. — Когда ты родился, он болтал о тебе, не переставая. Подумай, мало ли. Рон кивнул. Вырубало просто страшно. Пора домой. Амелия попросила его не рассказывать коллегами ее историю. Пока что. Она написала какую-то записку и сунула ему в руку. — Здесь написано, что я завещаю тебе свой стол. Подложи куда-нибудь, неважно, куда. Я буду благодарна, если ты поддержишь чары иллюзии на стеллаже. Рон кивнул, а Амелия обняла его на прощание.