Don't bless me father for I have sinned

Вудбери, крупнейший город в округе Вашингтон, штат Миннесота. Часть города-побратима столичной области, перепись города оценивает население 67, 855 что делает его девятым по величине городом Миннесоты. Сейчас это уже же не тот Вудбери. В городе едва ли проживает 10 000 жителей, и я даже не осмотрелась вокруг. Мне просто всё равно. — Мы действительно должны всё время слушать новости? — знаю, что говорю, как неблагодарная сука, но я не хочу слушать о страданиях мира. Люди умирают каждый день от войн, нетерпимости, преступлений на почве ненависти, несчастных случаев… я просто хочу провести это 35-минутную поездку до Уотербери в спокойствии, учитывая, что сегодня днём у меня не было релаксационной сессии. — Моя машина, мои правила, — тихо отвечает Кларк, надевая свои Ray-Ban. На самом деле, она выглядит довольно круто за рулём. Я видела, как она катается на велосипеде, похожем на чёрный мотоцикл Harley. Её машина тоже довольно хороша, очевидно, что она была врачом. Я даже не знала, что рядом с церковью есть гараж. Честно говоря, я немного волновалась, когда спрашивала её. Однако, вскоре я почувствовала облегчение, когда она сказала мне, что у неё есть какое-то дело в Уотербери, дело священника. Я не хочу знать, что это за дело, религиозные вопросы вызывают у меня головокружение, всё о чём я могу сейчас думать — это скорее добраться до почтового отделения, чтобы положить конец этому внезапному и совершенно ненужному кошмару. Это и то, как было бы забавно вылизать её, пока она ведёт машину. Но не волнуйтесь, я не хочу умирать, не сегодня. После всего, что я сделала для выздоровления, я не испорчу всё из-за возбуждения. У меня есть самоконтроль, немного, но этого достаточно. Я откидываю голову на подголовник и краем глаза наблюдаю за Кларк. Мне повезло, что я встретила её, по крайней мере, так я себя чувствую. Я никогда не думала, что встречу кого-то вроде неё, особенно в Тондиси. Это ведь удача, не так ли? Я протягиваю руку и меняю настройки радиоприёмника. Зазвучала знакомая музыка, стирая монотонный ритм новостей. Сколько лет этой песне? Behind these hazel eyes — Kelly Clarkson. Помню я слушала её, когда училась в школе, подпевала в своей комнате, когда… ладно, может быть, это плохая идея. — О боже, ты салага, — шепчет Кларк себе под нос. — И поэтому ты меня обожаешь, — я широко улыбаюсь ей, уверенная, что она заметила это, даже если не отрывает глаз от дороги. Кларк фыркает и замедляет ход, чтобы лучше видеть озеро Квассапог. Я не выбираю названия, ребята, мне всегда хотелось назвать озеро в честь Вагины. Вагина Лагуна, кругом вода… Фу, каламбур! Что я делаю со своей жизнью? Сосредоточься, Лекса, ради всего святого. Когда я пытаюсь снова переключить волну, Кларк бьёт меня по руке. — Эй! — Оставь, это отличная песня! — я не могу поверить своим глазам и ушам, когда Кларк начинает подпевать. — «Вот снова я. Я порвана на части» … — о боже, я не могу отвести от неё глаз, что происходит? У неё такой приятный хриплый голос. Чёрт возьми, Лекса! В конце концов песня закончилась, и парень с радио перечисляет хиты 2000-х гг. Это многое объясняет, особенно когда из динамиков начинает доноситься голос Аврил Лавинь. О, нет. Я помню, как Аня была одержима этой песней, Роан уходил всякий раз, когда она начинала её петь. Забавно, что я не могу вспомнить всё на что тратила часы обучения, а некоторые песни не покидают мою голову. Что ещё хуже, Кларк, кажется тоже нравятся эти песни. — «You’re so fine, I want you mine, you’re so delicious», — ничего себе, Кларк вложилась в своё выступление. Это довольно забавно, на самом деле. — «I think about you all the time, you’re so addictive…» — «Don’t you know what I can do to make you feel alright?» — это что, я пою? Да, я. Это первый и последний раз, когда я делаю это публично, вам лучше наслаждаться моментом. Кларк сразу заткнулась и поехала быстрее! Я не настолько плохо пою, чтобы веселье закончилось! Она смотрит на меня и … краснеет? Я вздёргиваю бровь: она покраснела! Щёки и шея Кларк приобрели красноватый оттенок, который, честно говоря, абсолютно симпатичен. О, моя маленькая священница такая извращенка. Я уверена, что проскользнуло что-то гораздо более странное, чем её обычное извращённое «я», она никогда так не волновалась. Сегодня меня переполняет гордость, ребята. Развитие такое быстро, что меня сейчас разорвёт. — Не смей так самодовольно ухмыляться, тупица, — бормочет она и выключает радио. Она не весёлая. Я даже не заметила, что ухмыляюсь. — «Don’t pretend, I think you know I’m damn precious», — я продолжаю петь, несмотря на её выходки. Она может говорить всё, что хочет, строить рожицы, но реальность такова — она наслаждается моей компанией, возможно, даже больше, чем она когда-либо будет готова признать. Я знаю это, она знает это, и в глубине души, я нравлюсь ей, не просто как горячее тело. Я хочу сказать, что я забавная, умная и откровенна с ней, наверняка, я более откровенна, чем любой из прихожан в её церкви. — «And, hell yeah, I’m the motherfuckin’ princess», — Кларк не может удержаться, чтобы не прошептать песню, такая милашка. Однако она останавливается и не разжимает губ до тех пор, пока мы наконец не приезжаем в Уотербери. И я тоже. Она подъезжает к почтовому отделению, а я отстёгиваю ремень безопасности. Я уже готова открыть дверь, когда она останавливает меня внезапным, очень неожиданным рывком к моей руке. Я растерянно смотрю на неё, пока она заканчивает писать какую-то записку на приборной панели. Когда она наконец протягивает её мне, я понимаю, что это адрес. Мне нравится её почерк, это не то, что вы бы ожидали от врача, я имею в виду, что его действительно можно прочитать. У меня хорошее предчувствие о ней и её практике, понимаете? Иногда это не только общая картина, но и маленькие вещи, которые выдают профессионала, я понимаю, что у врачей всё время уходит на пациентов, но разборчивый почерк — основа работы. Кларк понимает это, она заботлива и аккуратна. — Это займёт у меня какое-то время, так что, если закончишь со своими делами раньше, приходи сюда, — говорит она и машинально встряхивает гривой, пока я прячу сложенную записку в задний карман. Чувствую себя как дочь, которой мать даёт письмо для учителя, это странно. — Если заблудишься, просто спроси где епархия. Я молча киваю и выхожу из машины. Только когда я уже стою у входа, а Кларк сворачивает за угол, я понимаю, что всё было бы намного проще попроси я её номер телефона. Просто я не привыкла спрашивать у девушек номер телефона. Это не моё… ну вы поняли… звонить. В любом случае, уже поздно. Чёрт, в довершении всего, теперь я не могу перестать напевать эту чёртову песню в своей голове. Слава богу, сегодня утром почта довольно пуста. Я достаю формуляр, прикреплённый к письму из Гарварда, сажусь на стул, нахожу нужное имя в списке контактов и нажимаю зелёную иконку. Гудки держат меня в напряжённом ожидании, а потом голос девушки приветствует меня: — Приёмная комиссия и финансовая помощь, я Харпер Макинтайр, чем могу помочь? — она говорит, как робот. — Привет, красавица, — я слышу, как она хихикает. Чёрт возьми, я скучала по этому. — Лекса! Я уже думала, что мне придется идти в полицию с твоей фотографией, — Харпер пытается казаться раздражённой, но у неё ничего не выходит. Давайте смотреть правде в глаза, я слишком очаровательна, чтобы она злилась. — Прости, детка, но ты же знаешь, что я не умею поддерживать контакт с другими людьми вне учёбы, — конечно, я не рассказываю ей о своих родителях или о своей терапии, я не хочу напугать её до чёртиков. Когда мы встретимся снова, я должна буду сказать ей, что для меня больше не будет веселья и разврата. — Ты можешь сказать мне, что я такого сделала, чтобы испортить свою стипендию? — О чём ты? — ладно, она ничего не знает, это выглядит нехорошо. — Подожди секунду, Командующая. Когда отец назвал меня так, я очень гордилась этим прозвищем, понимаете? Сейчас после двух месяцев в «реабилитационной клинике» слышать его и знать, что оно значит для них, неудобно. Оно не кажется правильным, я знаю, что так думать глупо, но… похуй! О чём я вообще думаю? Моя главная проблема сейчас — это неопределённость моего будущего. Сосредоточься, Лекса. Я слышу, как она печатает на компьютере; я бы соврала, если бы сказала, что с каждой секундой ожидания нервы не накаляются до предела. Я возвращаюсь в реальность только тогда, когда моя ручка улетела в другой конец комнаты, привлекая внимание клиентов и сотрудников, которые одарили меня «доброжелательным» взглядом. Дебилы… — Лекс, — я сажусь на корточки, чтобы поднять ручку, и почти падаю, когда снова слышу голос Харпер. — Есть несоответствие с твоим идентификационным номером от прошлого года, кто-то напутал здесь. Я знала, что это не могла быть моя ошибка, я добросовестно отношусь к учёбе и ошибки не допустимы в моих формулярах. Может быть, я слишком тороплюсь, но не думаю, что почта придёт вовремя, а я не могу позволить себе потерять стипендию. Поэтому я прочищаю горло и готовлюсь использовать свой самый соблазнительный тон. Я трахалась с Харпер достаточно часто, чтобы знать, как убедить её сделать то, что я хочу… хотя я знаю, что это отвратительный поступок, который я бы никогда не сделала, если бы у меня был другой вариант. Поверьте, ребята, я ценю эту девушку, она мой друг, но мне нужно сделать это, чтобы выжить. — Харпер, — страстно говорю я. — Я вижу к чему ты клонишь, Лекс. Не надо, — вот тот ущерб, который может сделать пара месяцев на расстоянии. — О, ты очень скоро это увидишь, если окажешь мне одну маленькую услугу, о которой я тебя сейчас попрошу, — я слышу, как она вздыхает, побеждённая моей неотразимостью. — Послушай, я не хочу втягивать тебя в неприятности, я отправлю формуляр экспресс-почтой, но мне нужно, чтобы ты исправила всё сейчас, на случай, если он не придёт вовремя, — я делаю паузу, и она не говорит ни слова. Чёрт, у меня нет выбора.— Пожалуйста, детка. — Я не знаю, Лекс.… — Харпер, Харпер, — пожалуйста, не подведи меня. — Помнишь, как мы пошли в то жуткое подземелье, которое тебе так понравилось? Помнишь, как сильно тебе понравилось? — Лекс, пожалуйста, не делай этого… — Пожалуйста, пожалуйста, я не могу потерять эту стипендию, пожалуйста, — кажется, она всё ещё сомневается, чёрт возьми. Я знаю, что моё очарование разрушается, когда люди не видят меня, но я не ожидала, что придётся так долго просить. — Пожалуйста… ты же знаешь, что я отплачу тебе. Наступает минута молчания, за которой следует протяжный вдох. Моё сердце бьётся так сильно, что на мгновение мне показалось, что у меня будет ещё один приступ тревоги. Когда она снова заговорила я наконец-то смогла вздохнуть. — Чёрт, ладно, диктуй свой идентификационный номер. Да, да! Облегчение приходит ко мне, как порыв свежего ветра, и когда я заканчиваю свои дела на почте, я чувствую себя обновлённой. Мой пульс по-прежнему быстрый и ровный, но теперь я могу дышать всей силой своих лёгких. Это может показаться драматичным, но я чувствую, будто переродилась, я уже боялась своего будущего, если бы испортила эту возможность прямо в последний год. Вот и всё, ещё только один год, и я буду полностью свободна, ещё несколько месяцев беспокойной, изнурительной и удушающей работы, и я закончу. Ещё несколько месяцев — и моя жизнь наконец начнётся. Как раз вовремя. За пределами почтового отделения я чувствую себя немного обеспокоенно, не совсем уверенна куда мне идти или что делать. Я посмотрела на часы и поняла, что закончила слишком рано. Может быть, стоит пойти в епархию и подождать там Кларк. Да, наверное, стоит. Всё это время я пыталась игнорировать непрочитанные сообщения (более 400, что невероятно, потому что я не настолько социально активна). Я открываю карты Google и вписываю адрес, который мне дала Кларк. Это не так уж далеко, на самом деле, может быть полчаса ходьбы. А знаете, что я забыла? Наушники. Я могла бы послушать музыку, но вместо этого я решаю не торопиться и попытаться насладиться моментом свободы среди этих занятых людей, подпитаться их стрессом и беспокойством. Я получаю какое-то удовольствие от людей, страдающих от того, чем я страдаю каждый день много лет, это помогает мне жить. Наблюдать за пешеходами, думать о жизни, о том, что они скрывают, о волнующих их проблемах… это успокаивает, почти расслабляет. Была пара моментов, когда проскальзывала мысль о том, чтобы прилечь на скамейку и наблюдать за проходящими мимо людьми. Однако я не могу этого сделать. Во-первых, это бы выглядело странно, блять, я не 80-летняя старушка, наблюдающая за молодёжью и кормящая голубей. Во-вторых, мне ведь куда-то надо идти, не так ли? Епархия находится прямо за углом, в большом каменном здании с внушительным фасадом. Я стою неподвижно перед тяжелой деревянной дверью и снова проверяю время. Может мне стоит зайти внутрь? Нет ничего, чего я боялась бы больше, чем оказаться в церкви и быть окруженной людьми, которые считали бы меня мерзостью, если бы знали меня, но, похоже, у меня нет выбора. Нет, правда, на улице адово пекло. Никакого каламбура. — Могу я Вам чем-нибудь помочь? — Твою мать! Жуткий мужчина средних лет появился из ниоткуда и напугал меня до чёртиков. Ебаный чувак, ебать, нельзя пугать людей, у которых ебанное тревожное расстройство!!! Чёрт возьми, я чувствую, что моё сердце вот-вот разорвётся в груди. Мне потребовалась целая минута, чтобы убедить иррациональную часть разума в моей (относительной) безопасности и успокоиться. Ебаный мудак. Думаю, что сегодня я потеряла по меньшей мере год своей жизни из-за беспокойства. Он поправляет круглые очки на носу и смотрит на меня со странной усмешкой на лице и убирает руки за спину. Как я уже говорила, эти люди вызывают беспокойство. — Э-э… я искала матушку Кларк Гриффин. — Матушка на встрече с епископом, — говорит он, не переставая улыбаться своей жуткой улыбкой. — Можете подождать её здесь. Он указывает на деревянный стул, который выглядит довольно неудобным, хотя он на хорошем расстоянии от него, поэтому я жажду проверить его. Я не бегу к стулу, потому что не хочу устраивать сцену, но моё тело определённо торопится. Либо бежать, либо ударить его кулаком в лицо. Я не сторонник насилия, но этот тип просто слишком противный и рядом с ним я не чувствую себя в безопасности. Как Кларк с этим справляется? Я имею в виду живёт в такой нервной атмосфере. Не имея других вариантов, для расслабления, я достаю свой телефон и решаю проверить безумное количество сообщений. Всё лучше, чем постоянно ощущать на себе пристальный взгляд странного мужчины. Не знаю почему, но я совершенно уверена, что это друг миссис Азгеды. Последнее сообщение от Ани. Мы не часто общаемся. Честно говоря, она пишет мне, когда приближается семейная встреча. Каждый раз одно и тоже сообщение: «скоро увидимся, Лекс ;)» Думаете это мило? Значит вы не знакомы с Аней. В следующем сообщении Линкольн говорит, что будет в Тондиси… завтра. И он приедет со своей девушкой! Когда он завёл себе девушку? О, шесть недель назад, примерно в то же время, когда «полиция нравов» конфисковала у меня телефон. Харпер и Монро пытались выяснить, где я… Не удивительно, что она была в бешенстве, бедняжка. Я должна ответить им, что-то неопределённое, чтобы они точно знали, что меня не похитили…ну…я жива. Чёрт, я разучилась быстро набирать текст. Так же есть несколько сообщений от Рейвен, но я не решаюсь их прочитать. — Лекса, — я поднимаю взгляд от телефона и вижу перед собой Кларк со странной гримасой на лице. Что-то не так. — Ну что, пойдём? — я встаю и делаю несколько шагов к ней, замечаю, как её тело напрягается от моей внезапной близости. Определённо, что-то не так. — Хочешь кофе?