Don't bless me father for I have sinned

Я чувствую, как распространяется влага, мои мокрые волосы пропитывают подушку под моей головой. Она не произнесла ни слова с тех пор, как мы вышли из бара и сняли комнату, а это было целых полтора часа назад. На самом деле, только в темноте я ощутила, что она пришла спать, потому что матрас прогнулся под её телом. Конечно, именно сегодня не было ни одной двухместной комнаты, а я не хочу делить с ней пространство. Конечно, она бы хотела провести ночь с мучителем животных, он бы развлекал её своим дурацким акцентом и испанскими словами, как будто она понимает, что он говорит. Она бы много хихикала, я могу прекрасно это представить. На самом деле, она много смеялась, больше чем это было бы уместно, за те пятнадцать минут, что мы говорили. Конечно, сейчас они бы были в комнате, подобной этой, и он бы утопил свой «бандерильеро» в ней. Фу, сама мысль об этом отвратительна и приводит в бешенство…как ей может нравится кто-то, кто медленно убивает невинных животных, в то время как другие монстры смеются, аплодируют и кричат «Оле»? Это тошнотворно. Тем не менее, тот факт, что она расстроена, несколько забавен. Да, я бы каталась по полу со смеха. Ёбаный придурок… — Кларк, — шепчу я в темноте, сама, не зная почему, но я хочу проверить, не спит ли она. Она молчит, я предвидела это, но стоило проверить. — Ты что, злишься на меня? — Она оборачивается, но ничего не говорит. Клянусь Богом, иногда она ведёт себя как подросток. — Это потому, что ты хотела трахнуть того тореадора? Всего то? — Ты могла бы быть с ними не так груба, понимаешь? — Выпаливает Кларк, и я чувствую неприятный жар в животе. Я знала, что мне не следовало пить пиво. — Тебе вовсе не обязательно было вести себя как мадемуазель де Мопен. — Прости. — Это грязная ложь, но я почему-то произношу её. Затем я сжимаю челюсть и отворачиваюсь. Это невероятно, просто невероятно. — В следующий раз подай мне какой-нибудь жест, чтобы я знала, что мне не следует вставать между тобой и членом какого-то ублюдка. Внезапно я чувствую мощный рывок на своей руке, который яростно разворачивает меня, заставляя меня смотреть в лицо Кларк. Её ногти впились в мою влажную плоть. Первое, что я вижу, — это её глаза, тёмные и мерцающие, как ночное небо, но затуманенные гневом. Настолько? Неужели он действительно так ей понравился? К чёрту её. К чёрту её. ДА ПОШЛА ТЫ. Если она хочет провести ночь с мужчиной, который получает удовольствие от приставания к пьяным девушкам и мучая живых существ, она может пойти нахуй… вместе с ним! Да мне всё равно…  Мне всё равно. С чего бы мне беспокоиться хотя бы в малейшей степени о том, что она делает? Кто я, её няня? В некотором роде друг, вот кто я такая, и мы даже не настолько близки в любом случае. Да и какое мне до этого дело? Почему меня это волнует? Это глупо, я глупая. Как я вообще могла хоть на мгновение подумать… Не берите в голову. Мои глаза опускаются к её губам, которые теперь сжаты в тонкую линию, но не это привлекает моё внимание. Эта родинка на её верхней губе, я слишком много внимания уделяла ей в последнее время, и это не так, как будто я не замечала её раньше, это просто мои глаза, которые дрейфуют прямо туда, и я нахожу это особенно сексуальным сегодня вечером. Я не могу не вспомнить, как однажды оседлала её лицо. Чёрт, когда я расстраиваюсь, то возбуждаюсь ещё больше. Ну, а что меня не возбуждает, верно? — Кто ты? — Что? Я надеюсь, что вопрос Кларк не философский, и она ни с того ни с сего потеряла память, потому что я не могу сосредоточиться на чём-то, чтобы попытаться подумать над ответом прямо сейчас. — Ты ботаник — интроверт, который всё своё время тратит на учёбу, чтобы получить более высокие оценки, или… небрежный… нахальный… хитрый… — я знаю, что она хочет сказать «сука», но она не скажет, она слишком вежлива, чтобы сказать правду, а также она ненавидит традиционно гендерные оскорбления, — … человек? — Кто знает? — И то, и другое, и ни то, ни другое, всё зависит от того, как на это посмотреть. Я никогда не задумывалась об этом. Я не контролирую всё, что происходит с моим телом и моим сознанием. — Кларк, я не могу жить и постоянно сдерживать своё «Я», чтобы было легче всё планировать и заботиться обо всём и обо всех и жить в соответствии с ожиданиями людей 365 дней в году. Это очень утомительно. — Кларк бросает на меня раздражённый взгляд, но ничего не говорит. Ладно… неважно. Я поворачиваюсь, чтобы лечь на спину и мёртвым взглядом смотрю в потолок. — Я не должна быть здесь, — шепчу я в основном самой себе. — Кто ты на самом деле, Лекса? — Кларк продолжает, как будто на вопрос есть окончательный ответ. Она не понимает — я и сама этого не знаю. Это не должна быть я. Этот человек, прямо здесь, прямо сейчас. Эта девушка лежит на кровати дешевого мотеля, и её кожа блестит от дождевой воды и пота. Это чувство, эта сводящая с ума пульсация. Мои глаза на секунду закрываются, и я отчетливо представляю себе пляж из белого песка и горячий и обжигающий солнечный свет, льющийся на меня — сладкое покалывание на моей коже, покрытой несколькими морскими каплями, и, между моих ног, девушка, восхитительно поедающая меня. Я не могу не сосредоточиться на этом, на руке, сжимающей мою лобковую кость, чтобы удержать мои бёдра на месте, и блондинка, мягкие волосы, голова, двигающаяся вверх и вниз — влажный язык, раздвигающий мои складки, сладкие губы, сосущие и целующие, дьявольские голубые глаза, смотрящие на меня… чёрт, я начинаю чувствовать, как влага распространяется вниз по моим бёдрам, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не выпустить громкое дыхание. Стоило только подумать о моих первоначальных планах о том, как провести эти каникулы, и я уже возбуждена, как будто только достигла половой зрелости и ничего не могу с этим поделать. Или могу. — Кларк. — Я судорожно сглатываю и резко поворачиваю голову набок, чтобы посмотреть ей в лицо. Кларк всё ещё выглядит немного раздражённой, но выражение её лица немного изменилось, как будто она пытается понять меня больше, чем ждёт объяснений. Я же говорила, что она умна и ничего себе… её длинные светлые волосы падают на подушку, взъерошенные и такие красивые. Чёрт, сделай это. — Можно мне потрогать себя, пожалуйста? — Её брови взлетели до самой линии роста волос, а челюсть отвисла в благоговейном страхе. — Мне действительно это нужно, пожалуйста. — Я уже задыхаюсь, мои внутренности горят. Кларк отвечает не сразу; вместо этого она молча смотрит на меня несколько долгих секунд, так что в какой-то момент я уже сомневаюсь в себе и своих чувствах и верю, что она уснула с широко открытыми глазами. Когда она наконец кивает, моё сердце замирает. — Ты можешь, — шепчет она и затем прочищает горло, чтобы продолжить. Я понимаю, что будут какие-то условия, и я не знаю, нравится ли мне это. — Но ты должна представить, что доставляешь удовольствие кому-то другому, а не себе. — Я так и знала. Прежде чем я успела задать вопрос или всхлипнуть, она поворачивается ко мне спиной, давая мне немного уединения, о котором я не просила. Вообще-то я этого не хотела. — Так ты научишься получать удовольствие от других людей, вместо того чтобы манипулировать ими, как марионетками, заставляя их чувствовать себя обязанными удовлетворить тебя. Её слова взорвались у меня в ушах, в них было так много упрёка. По крайней мере, она позволила мне это сделать — если бы не это, мне бы пришлось пойти в ванну. Но теперь я могу позволить себе… правильно! Я должна думать о том, как прикасаюсь к другой девушке. Ребята, честно, я стараюсь. Чёрт, мне нужно, чтобы вы и она поняли, что для меня это действительно трудно. Эта жажда наслаждения, которая не перестаёт обжигать кожу, как пламя от тысячи свечей, которое будет только расти пока я не кончу, а для этого мне нужно быть целью наслаждения. Я знаю, что вы не можете этого понять, что некоторые из вас скажут мне, что можно получить освобождение, когда касаешься кого-то ещё, но вот в чём дело: я наркоманка, и я могу справиться с более лёгкими практиками, но у меня большие трудности с получением психологической стимуляции. Это как раз то, с чем я пытаюсь работать с Кларк; уменьшить беспокойство и сосредотачиваться на других приятных прикосновениях, которые могут облегчить моё сексуальное освобождение. Я же говорила, что она чертовски умна. Ничего. Блять! Мой разум не может не переключаться на тепло между ног. Я лежу на животе и пытаюсь тереться о руку в той позе, в которой обычно лежала бы на девушке. Ну, знаете, я пытаюсь войти в образ той девушки. На секунду мне действительно кажется, что у меня получилось, но… нет. Моя голова падает на подушку, прижимаясь лбом к мягкому материалу, пытаясь вздохнуть и расслабиться. Это не сработает. Прогресс, которого я добилась на этой неделе, подвёл меня. Кого я пытаюсь обмануть? Я не могу этого сделать. Мне нужна Кларк. Я проглатываю комок в горле и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, ловя её руку, пока она наблюдает, как я пытаюсь дотронуться до себя. Может быть, это просто научное любопытство. Возможно, она просто наблюдает за мной. — Кларк. — А может быть, только может быть, что это не так. — Могу я представить себе, как трахаю тебя? Конечно, я должна спросить её, даже если её ответ — самое напряжённое молчание, которое я могла себе представить, иначе это было бы полным нарушением её интимности. Я имею в виду, что одно дело представлять себе людей, трахающих тебя, что совершенно приятно в моём представлении, а другое — представлять, чтобы вы сделали с их телом, не имея их согласия на это, верно? Ну… на самом деле, если вы думаете о том, что они прикасаются к вам, вы прямо используете их образ для вашего удовольствия… или, возможно, это просто фантазия, и пока вы уважительно относитесь к ним в своём воображении, это просто, и нет никакого нарушения конфиденциальности. Я слишком много думаю об этом, я знаю, это просто… сложно. Почему она не отвечает или, по крайней мере, не признает, что услышала меня громко и ясно?! Кларк смотрит на меня, или скорее таращится на меня, и кажется, что она не может совладать со своим голосом, или я чёрт побери не понимаю, что происходит. Мой желудок сжимается от неуверенности, которая затуманивает мой разум и мои мысли. На самом деле, я думаю, что просто усну, я не в настроении для ещё одного приступа паники из-за моей невозможности просто блять кончить. — Хорошо. — Стоп, что? Правильно ли я её расслышала? Она просто бросила в меня это слово с церемониальной небрежностью и перевернулась… чтобы дать мне немного пространства и уединения снова? Я на это не куплюсь. Но меня это вполне устраивает — если она не хочет поддаться искушению посмотреть, как я погибаю, она будет соблазнена, слушая мои звуки удовольствия. Не думайте, что я готова сделать это из озорства, ребята. Думаете, что мои методы суровы, но я просто пытаюсь заставить её понять, что её сексуальность также важна, и в этом нет ничего плохого, понимаете? Однако Кларк — упрямая, умная, и она не будет учиться, если это не самые жесткие методы. Примите это как новое и чудесное лекарство от одиночества, которое я должна отметить — слишком гениально — я вдохновитель. Пусть шоу начнётся. Несмотря на то, что мне очень хочется посмотреть на неё, я заставляю себя закрыть глаза — представлять её в своём воображении, было бы просто грубо, особенно после того, как я заставлю её работать так, как я планирую. Мои воспоминания хорошо послужат мне в тот момент, когда я вспомню тело Кларк. Каждую родинку, мягкость её кожи, ощущение её сосков в моём рту, её длинные белокурые волосы, беспорядочно падающие на алтарь. Я пытаюсь вновь пережить то чувство, когда представляю её там, лежащую на спине. Мой нос всё ещё помнит запах вина и секса, но он снова незначителен, учитывая бесценный вид подо мной. Жаль, что я не могу трахать её так же жестко. Если бы я только сосредоточилась на том, чтобы трахать её в тот раз вместо того, чтобы она продолжала трахать меня, у меня было бы больше материала. Но что сделано, то сделано. Я думаю, что моё напряжённое воображение и пара мысленных образов реакции Кларк на мои прикосновения — это единственное, на что я могу рассчитывать. Я хватаю одну из своих сисек, воображая, что она больше, и пытаюсь воспроизвести в своём теле удовольствие, которое Кларк получает, когда я играю с её сосками. Это приятное чувство, это точно, но я должна понять, что для меня этого недостаточно, чтобы выпустить те отчаянные и непристойные стоны, которые Кларк издаёт даже с самым легким прикосновением. Мне нравится, что я трахаю её. Это и её дрожь под моим телом. — О, чёрт, — стону я, чтобы она поняла и испортила свои штаны. Мои пальцы пробегают вниз по моему телу, и я снимаю штаны, находя мокрое месиво между ног действительно привлекательным. Моя спина выгибается от ощущения нежных пальцев, обхвативших мой клитор. Это точно так же, как в тот раз в исповедальне. Единственный образ меня, стоящей на коленях перед ней, намочил её трусики. — Чёрт возьми, Кларк. — Я сильнее прижимаюсь лбом к подушке. Я чувствую, как моя влага стекает вниз, я хочу избавиться от всего этого: ярости, тревоги, тепла… и от хороших, и от плохих чувств сегодняшнего дня. Мне не нравится ни один из них, я просто хочу… — я хочу спуститься на тебя, бля. — Я кусаю подушку, пока маленький шип принуждения не исчезнет. — Я хочу засосать твой клитор себе в рот и заставить тебя кончить и услышать, как ты кричишь, блять! Оно очень легкое, но я всё ещё чувствую его: легкое движение на матрасе. Я слишком занята, чтобы смотреть, но я уверена, что то, что я увижу — это Кларк, напряжённая, как линейка, отчаянно пытающаяся скрыть от меня свой румянец. Но вот чего она, похоже, ещё не знает, так это того, что она не может скрывать от меня такого рода эмоции. Я узнаю, их за сто миль отсюда. Ну, это может быть преувеличение, но вы поняли суть. Обычно я не делаю этого, потому что я не так чувствительна, и я не кончаю так часто и жестко, но Кларк действительно любит дрочить, поэтому я провожу тонким пальцем внутри себя, медленно дразня, прежде чем ввести его. Сначала один, потом два, и я думаю, что это всё, что я буду делать сегодня, потому что-то может доставлять удовольствие, а что-то пытается заставить тебя кончить с чем-то, что… это не неприятно для вас, но вы не в восторге ни от того, ни от другого. Вот почему я продолжаю двигать бёдрами и встречаюсь с ладонью, чтобы создать некоторое трение в центре. Пальцы входят и выходят, скручиваясь внутри время от времени, клитор приятно задевает мою руку. Я прикусываю губу, немного стыдясь того, как гортанно и грубо оборачиваются мои стоны и вздохи. Кларк издаёт такие же звуки — как свирепый зверь, когда ей нравится то, что я делаю с ней, хотя, когда она это делает, это ещё сексуальнее и озорнее и… — Блять. Теперь я ясно вижу её перед собой, покрытую потом, я чувствую, как её ногти впиваются мне в спину, и, может быть, просто что-то щекочет меня, но это полностью сжигает меня. И все же проходят секунды и минуты, а я так и не кончила. Такого ещё никогда не случалось со мной в первом оргазме. На этот раз я, блять, думала, что делаю прогресс, и всё же я здесь, трусь, как собака о свою руку, разрушая свою вагину жесткими пальцами, и всё же я нахожусь в том состоянии, когда оргазм начинает приближаться, но всё ещё очень далеко. Я нахожусь в вечном Платоне, и я не могу поверить, что это происходит снова и снова. Я хочу достать это из своей груди, я должна достать это из себя. Слеза смешивается с каплями пота, стекающими по моему лбу, в то время как моя спина выгибается и бёдра дико изгибаются, чтобы получить некоторую разрядку. Но всё было напрасно. Ладно, Лекса, успокойся. Ещё не всё потеряно, я не могу сдаться, но я также не думаю, что смогу продолжить. — Кларк, — зову я её, умоляя не притворяться спящей. — Кларк. К счастью, она слышит отчаяние в мом голосе и решает быть взрослой. Как раз вовремя. Нет, Лекса, позитивные мысли, только позитивные и похотливые мысли. Чем больше я злюсь, тем больше времени мне понадобится, чтобы кончить. — Мне нужна помощь, — кричу я, вынимая один из пальцев и замедляя свои движения. — Я не собираюсь трахать тебя, Лекса. — Она безжалостна, чёрт возьми. По крайней мере, она должна подождать, пока я не спрошу её, и не играть всезнайку, не сейчас, когда я, черт возьми, борюсь. — Я не… я просто… ах! — Чёрт возьми, а почему бы уже не провалиться в пропасть?! — Мне нужно остановиться, иначе я поврежу свою вагину. Нахуй мою жизнь. Это разочарование, это тревога, это гнев, это неудача. Я поворачиваю к ней своё покрасневшее лицо и сглатываю комок в горле, прежде чем глубоко вздохнуть и сказать: — Чёрт возьми, Кларк, если ты не хочешь… прости, неудачный выбор слов… Ах… если ты не осмеливаешься почувствовать это сама, по крайней мере, пожалуйста, дай мне что-нибудь для работы. Я ненавижу, когда Кларк не отвечает в следующую секунду, это всегда оставляет меня с чувством стыда и одиночества, которое отравляет мои внутренности и заставляет меня чувствовать себя испорченной и пустой внутри. Ещё несколько слез скатываются по моим щекам, когда я начинаю думать, что она просто собирается повернуться и попытаться немного поспать, но Кларк… она Кларк. Она ласкает моё бедро, чтобы дать мне знак начать снова и убирает несколько потных локонов волос от моего уха, хватая меня сзади за затылок в процессе. Сначала я снова чувствую свои пальцы на клиторе — я не смогу снова их туда засунуть, это слишком больно, — а потом её язык ласкает контур моего уха, осторожно покусывая мочку. — Это так приятно, Лекса, продолжай. — Хорошо, это потрясающе. — А-а-а! Серьёзно, это самое красивое стаккато, которое я когда-либо слышала. Чёрт возьми, как она может быть такой чертовски сексуальной и милой и…? Ещё один укус, на этот раз в шею, немного сильнее, чем она обычно. Она была бы ценным участником вампирской секты. Её фальшивые звуки совсем не кажутся такими фальшивыми, и даже если другой человек, вероятно, беспокоился об этом, я уверена, что она уже настолько мокрая, что эти стоны очень реальны. Только вообразив это я… блин, вот оно! Я двигаюсь быстрее, и мои бёдра начинают бешено и неизбежно беспорядочно двигаться. — Чёрт возьми, Кларк, я же… — Я кончаю, чёрт возьми, Лекса, — прерывает она мои стоны, напоминая мне, что я должна себе представить. И я делаю это, даже если мне не нужно, иметь её теплое тело так близко к себе. В конце концов, он поражает меня, и матрас ударяется о стену… или это была моя голова? Я больше ничего не знаю, я ведь не без сознания, так что… На этот раз это не так интенсивно и не так долго, но всё равно приятно. Этого мало и недостаточно. Как только я достигаю оргазма, Кларк убирает мою руку с моего тела и нежно целует её, так нежно, что мне хочется исчезнуть. — На сегодня достаточно, — говорит она, и я просто хочу, чтобы это было так легко. — Постарайся немного поспать. При других обстоятельствах я бы не смогла этого сделать. Чёрт, я бы не убрала руки от своего клитора, если бы она не связала меня. Но есть что-то, что успокаивает меня; смесь между ощущением её успокаивающей руки на моей руке и тем фактом, что она так возбуждена прямо сейчас, что спит так же, как и я. Нет.