Gallavich Story

Йен 6 Помимо того, что Йен Галлагер прекрасно знал, кто он есть, он отчётливо представлял, кем он хочет стать. Поэтому записался в "ROTC" и проходил там военную подготовку, регулярно посещая занятия с прилежным упорством. Он, действительно, собирался посвятить жизнь защите своей страны. И Йен обладал нужными для этого свойствами: был выносливым, сильным, мог подтянуться более десяти раз, отжаться около ста, метко стрел, запросто преодолевал бег с препятствиями и вообще был в отличной форме для пятнадцатилетнего подростка. Лип, будучи старше брата на пару лет, никогда не одобрял это его увлечение, и надеялся, что ярое стремление угробить свою жизнь в "каком-нибудь Пстане" пройдет у Йена вместе с юношеским максимализмом. Сегодня, после сдачи нескольких нормативов, Йен получил новое звание. Он немного задержался, и потому спешил на работу в минимаркет прямо в армейской форме. Переступая порог под звон колокольчиков, он сходу извинился. Кэш засиял, увидев его, и радостно выдал банальное: — Лучше поздно, чем никогда. Но его жена Линда, просматривающая кассовый журнал, была не согласна с мужем, поэтому пробурчала в своей вечно недовольной манере: — А ещё лучше вовремя. По какому случаю форма? Йен рассказал, что получил кадет-подполковника. Начальник обрадовался ещё больше, и даже Линда поздравила своего подчинённого, но тут же добавила, инструктируя: — Когда я вернусь, чтобы новый товар был выставлен на полки, и чтобы все значки были в одном направлении. Кэш удивился и спросил, куда она собралась. — У тебя просто девичья память! На этих выходных поездка бойскаутов. Теперь удивился Галлагер, что существуют бойскауты-мусульмане. Линда пояснила: — Поездку спонсирует баптистская церковь. А мы не мешаем им думать, что сливаемся с остальными. Вернусь в воскресенье вечером. Когда она ушла, Кэш подошёл к Йену, схватил за плечи и с сияющей улыбкой сообщил, что гордится им. — Да ладно, плёвое дело. Но у начальника был ещё один повод для радости: — Ты слышал? Линды с мальчишками два дня не будет дома. Можем праздновать целую ночь! Эти отношения с женатым мусульманином вдвое старше Йена Лип тоже не одобрял. Но ему хватило ума или такта высказаться против всего один раз - в тот же момент он был жёстко поставлен младшим братом на место. И больше они толком об этом не разговаривали. В конце концов Йен тоже не лез в его "дружеские трахи" с Карэн Джексон - той ещё стервозиной. А вот с Мэнди они много говорят об отношениях, сексе и чувствах в принципе, и никогда не упрекают друг друга в пагубных пристрастиях. При этом девушку интересуют все подробности и мельчайшие детали, а порой она задаёт такие каверзные вопросы, над которыми Йен сам раньше вовсе не задумывался. — Ты уже бывал у Кэша дома? - спросила она, когда вечером того же дня они курили на крыльце дома Милковичей. — Пока не доводилось. — Не боишься? Вот. Как раз один из таких вопросов. — А чего мне бояться? Мы с Кэшем год как... вместе, и за это время хорошо изучили друг друга... — Я не об этом, - бросила девушка, смерив друга пристальным взглядом, но тут же добавила, - Ну это не важно, желаю вам приятно провести вечер. Пожелав это, Мэнди чмокнула Галлагера на прощание в щёку прежде, чем удалиться в дом. Йен шёл к магазину короткой тускло освещённой дорогой, спеша на встречу с Кэшем, а вопрос подруги продолжал крутиться в его голове. Что она имела в виду, что такого страшного может скрывать квартира его любовника? Так ничего и не предположив, он дошёл до цели. Кэш ожидал возле своего грузовика, мужчина улыбнулся, когда фонарь осветил спортивную фигуру его рыжей пассии. Оба автоматически огляделись по сторонам, и убедившись, что вокруг не было чужих глаз, заключили друг друга в поцелуй. *** — А повязка - чтобы был сюрприз, или чтобы я не нашел твою квартиру? - непринужденно спросил Йен, пересекая порог мусульманского дома. — И то, и другое, - смеясь, ответил мужчина. В нос ударил какой-то неопознанный приторно-сладкий запах. Кэш снял с его глаз повязку, и Йен последовал за ним, на ходу стягивая футболку и осматриваясь. Вокруг было очень много вещей - прямо пиздец как много. Гора подушек, плотно задвинутые золотые шторы, ковры по стенам, куча одеял на огромной кровати, торшер горящий жёлтым светом... Внутри молодого человека собрался клубок всевозможных неприятных ощущений, он почувствовал неуверенность. — О, это твой дом... Где ты живёшь с Линдой, и с детьми... Довольный Кэш обратил внимание: — А теперь дом - наш! Мужчина прямо сиял от восторга. Йен плюхнулся животом на постель, Кэш приземлился рядом и стал массировать ему плечи. Взгляд выхватил из окружения вокруг какие-то непонятные символы на плакате, потом крема на тумбочке, головной убор жены, фотографию детей... Все эти вещи, казалось, смыкались вокруг него удушливым кольцом, давили и готовы были броситься на защиту своей территории. Йен вскочил. Он не мог больше ни секунды находиться в этом помещении. На ходу собирая свою одежду, он устремился к спасительной двери. Негодуя, Кэш он подорвался следом и с беспокойством стал спрашивать: — Что такое? Йен попытался объяснить ему: — Прости, просто слишком странно... Все эти вещи... Блядь... – и тут он понял, о чём спрашивала его Мэнди, — Меня всё это пугает. Вылетая пулей за пределы квартиры, он добавил: — И воняет козлами! Только в коридоре Йен смог натянуть на себя футболку, а куртку надевал уже в лифте. Какими ещё козлами, что он несёт? Он никогда не нюхал козлов. Но запах этот был отвратительным, а главное - чужим. И он не мог им дышать. Ему стало нестерпимо обидно за Кэша, ведь тот так обрадовался шансу побыть свободным, пусть всего пару дней, а Йен не смог разделить с ним этот момент. Они трахались только в подсобке магазина, целовались украдкой около магазина в тени грузовика, переглядывались и разговаривали во время работы в магазине... все их отношения были заключены в стенах этого ебучего магазина! И когда они получили шанс расслабиться, как нормальные люди - дома на кровати, без постоянного напряжения, что сейчас кто-то появится и застукает их, Йен сдулся. Зассал. И съебал. Каждый шаг, отдаляющий его от дома своего любовника, заставлял чувствовать себя всё более потерянным. И никчёмным. Просто жалким. Проходя мимо заброшенного квартала, он на мгновение остановился, уставившись в зияющие оконные проёмы за забором - ему захотелось затеряться там, среди пустых комнат, обвалившихся стен и покорёженных лестниц. Но взяв себя в руки, он с силой пнул булыжник, лежащий под ногами и, ускорив темп, направился к своему дому. Лип встретил его вопросительным взглядом: — Я думал, тебя сегодня не ждать. Йен лишь поморщился и отмолчался, всем своим видом показывая, что не желает об этом разговаривать. Он завалился на свою койку и отвернулся к стенке, обхватив ладонями плечи. И прямо чувствовал лопатками, как у старшего брата язык чешется что-то спросить. Но он не стал его доставать. Вместо этого, Лип выдвинул ящик с заначками и извлёк косяк, предложив Йену немного отвлечься. И он был только за. *** Они с Мэнди гуляли вдоль железнодорожного моста и Йен попросил подругу расписаться за него, будто он отсидел наказание после уроков. — Куда-то торопишься? — У нас с Кэшем свидание. — Я думала, это было вчера. Он поделился с подругой своими переживаниями прошедшего вечера: — По идее - да. Но он отвёл меня к себе. А я чего-то испугался. Я и так знал, что у него есть жена, своя жизнь и всё остальное. Но я увидел это, и унюхал. У его жизни прям есть запах! Мэнди будто и не ожидала услышать другого рассказа, она внезапно потянулась к нему и прижалась губами к его рту, целуя. Йена застигло врасплох это действие и он вопросительно уставился на девушку: — Ты чего это? — Я целовала своего парня, - с хитрой улыбкой ответила девушка. Оказалось, в стороне стояли её одноклассницы, так что это было всего лишь показательное выступление для поддержания их ролевой игры. — Отлично потрахаться с Кэшем, - заговорщицки шепнула она ему на ухо и удалилась в сторону своих подруг. Номер в гостинице пах свежестью, какими-то шампунями и стерильностью. Никакой грёбаной козлятины. Огромная кровать, пара полотенец, тумбочка, телевизор и одинокая картина с видом Чикаго на белой стене - всё. Вот и всё, за что можно было зацепиться взглядом. И ещё окно, с распахнутыми светлыми шторами - к нему первым делом Йен и подошёл. Открывающемуся виду было далеко до картины на стене. Но они пришли сюда явно не видами любоваться. Кэш подошёл сзади и обнял его за плечи. Вроде тут можно, наконец, расслабиться и дать волю любовным утехам, оторвавшись сразу за двое суток. Они не спешили, ведь вся ночь была в их распоряжении, и не нависало угрозы быть застуканными в самый неподходящий момент. После первого захода, они пошли в душ. Душ, мать вашу! Там Кэш отсосал Йену сидя голым задом прямо на мокром кафельном полу. Потом они перекусили, оставив кучу крошек в постели, и продолжили наслаждаться телами друг друга. Под напором Йена Кэш стонал, хрюкал, что-то тихо нашёптывал, и не стеснялся выражать переполнявшие его эмоции во время оргазма. Йен накинул на себя нелепый белый халат и вышел на балкон покурить. Он стоял там, глядя на фонарь в подворотне, и снова чувствовал себя странно... нет, не так как вчера, когда на него со всех сторон обрушивалась жизнь его любовника, норовя надавать под дых. Просто странно. Он пришёл к выводу, что виной тому столь незнакомая обстановка. Это не подсобка в захолустном минимаркете. Это, ебать его, номер в гостинице. Тут есть мягкая и вроде бы чистая постель, можно принять душ, заказать еду в номер. Всё как у людей, а не как у двух жалких пидоров, вынужденных ныкаться по углам. Когда Йен вернулся в тепло номера, Кэш уже спал. Он присел на край кровати и стал наблюдать за спящим мужчиной. Тот развалился на спине, руками вцепившись в одеяло, рот был слегка приоткрыт и издавал еле слышное сопение. Йен задумался над их разговором, который произошел после душа. Мусульманин на время отъезда жены решил попробовать все запретные плоды, потому позволил себе выпить пару бокалов шампанского, пафосно заказав бутылку в номер. И поскольку его организм был к этому не привычен, то его быстро развезло. И тогда он высказал опасение, что Йену в конце концов станет мало того вида отношений, которые Кэш может ему предоставить, что он начнет требовать больше, ревновать, расскажет всё Линде и вообще найдет способ выкрутить ему яйца. Йен был удивлён, и ответил коротко, но доходчиво: — Я - гей, чувак, но не пидорас. Он поднялся, скинул халат, мягко скользнувший по его телу на пол, и стал одеваться. Бросив ещё один взгляд на своего спящего любовника, Йен тихо ушёл, так как свою миссию он здесь выполнил. Микки 6 Вечера становились всё холоднее - того и гляди снег выпадет. Микки стоял на углу улицы, на облюбованном им месте, и дожидался покупателей, согревая руки своим дыханием. Периодически кто-то подходил к его укутанной в шарф и пальто фигуре с капюшоном, и быстро обменивал купюры на дозу. Когда партия разошлась, он поспешил свалить. Ему хотелось пива, чипсов и устроиться в тепле дома на диване за просмотром какого-нибудь старого боевика. Поэтому он направился в сторону "Kash and Grab", последние пару месяцев он наведывался сюда всё чаще и чаще. Микки сам не понимал, почему его тянет именно в эту сраную мусульманскую дыру. Но он испытывал терпение индуса, и с каждым своим приходом наглел всё больше. Видимо, осадочек остался с тех самых пор как они с братьями гонялись за Галлагером, и этот уебанский чмошник с какого-то хера пытался скрыть от них рыжего утырка. Утырок, к слову сказать, глаза мозолил тоже всё чаще и чаще, так как постоянно тусовался с Мэнди, и даже стал появляться в доме Милковичей. Они мельтешили и производили огромное количество шума... У Микки в глазах начинало рябить от веснушек и ярких рыжих прядей, а в ушах - звенеть от громкого дружного смеха и несмолкаемых голосов. Сестра имела необычную способность раздражать его и сама по себе, но вместе со своим новым дружком эта способность приобрела приставку "супер" и действовала на нервы Микки просто убийственно. Он и сам не знал, почему его так бесит это её новое увлечение. И казалось бы, когда эти двое освобождали, наконец, диван в гостиной от своих тощих задниц и скрывались за дверями комнаты Мэндс, подолгу не выходя оттуда и занимаясь там своими поебушками, его нервы должны были расслабляться... но отчего-то они натягивались лишь сильнее. И всё скопившееся напряжение Микки пытался снять тремя известными ему лекарствами: драками, алкоголем и дрочкой. И чаще всего - именно последним, хотя это помогало меньше всего. Ибо с каждым разом он лишь убеждался, что старых способов самоудовлетворения ему давно не хватает. Мэнди явно не хранила верность конопатому, так как несколько раз приводила к себе и других ёбарей. Микки, разумеется, не лез в это дерьмо, просто наблюдал со стороны, приглядывая за своей шлюшкой-сеструшкой. Он докурил сигарету, бросил её под ноги и направился к дверям минимаркета, держа руки в карманах, сразу, как оттуда вышла индусская жена с их выводком. Одарив чувака за стойкой предостерегающим взглядом, Микки быстро сгрёб в охапку желаемое, прекрасно зная, где что лежит. Но вот, блядь, невезуха! Чипсы на полке стояли только с грёбаным луком, а на месте его любимого вкуса зияла пустота! Недовольный такой халатностью, Микки подошёл прямо к так называемому хозяину магазина: — Не зевай, мужик, у тебя кончились "Принглз" с барбекю. Придурок чего-то мялся за кассой и продолжал молчать. Вот ссыкун. Коробка, стоящая перед ним на прилавке, оказалась как нельзя кстати, Милкович высыпал содержимое, сложил в неё свои "покупки", добавив пару шоколадок, и удалился восвояси. Рыжей башки сегодня так нигде и не мелькнуло. Ах да, соус - он забыл про сраный соус. Микки, который уже успел выйти на улицу, развернулся и вошёл обратно в магазин. Ага, вот и рыжая башка объявилась. — Соус забыл, - пояснил он, веселясь от того, каким гневным взглядом пытается его прожечь Галлагер. Вот если бы он сразу всё взял, то лишил бы себя этого удовольствия - победить рыжего. Микки уже успел удалиться на несколько метров от дверей магазина по улице, когда услышал позади, как его окликает этот мелкий засранец: — Эй, Микки! Что, неужто у кого-то тут голос прорезался и яйца отросли? Милкович с интересом обернулся. Оба утырка выползли из своей забегаловки и стояли перед дверьми. — Почему ты не крадёшь в том районе, где не живёшь? Имей хоть гражданский патриотизм. Что за чушь он только что сморозил, какой в жопу патриотизм? Микки извлёк из коробки первую попавшуюся банку и зашвырнул в их сторону. Кретины разбежались, пригнувшись, и пресловутый соус разлетелся о витрину магазина. Только продукт зря перевёл. Но не больно-то он и нужен ему был на самом деле. Микки возвращался скорее из-за своей пиздливости, нежели из-за нужды. — Есть проблемы - вы знаете, где я живу, - бросил он, вызывающе облизыв пальцы, и ушёл, крепко держа свою добычу подмышкой. Йен 7 Йен разбирал поставку товара на складе, и в который раз слушал, как Линда отчитывает Кэша за воровство в магазине, за недостачу, за то что тот не в состоянии постоять за своё имущество и что воры распоясались настолько, что начали красть даже соль, пока её непутёвый муж играет на телефоне. — Сделай милость, пока я отвожу детей в школу - отрасти яйца! - приказала она и ушла. И она была в чём-то права. Микки Милкович начал появляться в их магазине на следующий день после объяснения Йена с Мэнди. В первый момент Галлагер по привычке напрягся, но тот даже не остановил на нём своего бегающего взгляда, он схватил каких-то снэков с пивом и, предупреждающе зыркнув на Кэша, удалился. Йен спросил своего начальника, что это была за хрень. Оказалось, что такое порой случается. Что какие-нибудь гопники наведываются в твой магазин и берут то, что хотят. Твой выбор: вмешиваться и получать пиздюлей, или не вмешиваться и молча терпеть, зато без синяков и сломанного носа. — Это издержки бизнеса в таком паршивом районе. Твою мать, стоило Йену подумать, что он отвязался от Милковича, как тот стал бесить его иным способом. Микки наведывался всё чаще и чаще, и другая гопота последовала его примеру - видимо, прослышав, что из "Kash and Grab" можно уйти безнаказанно. Кэшу, казалось, было плевать на это, вот бы еще жена не пилила, так он бы и вовсе не придавал значения воровству, несмотря на возросшие потери. Когда Йен вышел в зал с коробкой товара, то в дверях мелькнула знакомая коренастая фигура их постоянного посетителя. Он поинтересовался у Кэша: — Микки заплатил? В ответ тот промолчал. — Кэш, ты должен его остановить, — настаивал Йен. Но мужчина явно не разделял его мнение: — Как? — Например фразой "Сваливай, пока копов не вызвал". Кэш припомнил: — Я попробовал так его отцу сказать... Не трудно было догадаться, что закончилось это мордобоем. — Отец Микки сейчас в тюрьме. Кэша это не убедило, и он попытался закончить разговор: — Мне и так врагов хватает. Йен начал закипать: — И что? Разрешишь приходить сюда и брать, что угодно? Вопрос повис в воздухе, так как Микки имел наглость вернуться. А Кэш даже не посмотрел в его сторону, позволяя тому уверенно взять, что вздумается и непринуждённо свалить. Йену это осточертело, он выпалил: — Твою же мать, Кэш! И выбежал следом за вором. Кэш стоял за его спиной, когда он кричал в спину удаляющемуся гопнику: — Эй, Микки! Почему ты не крадёшь в том районе, где не живёшь? Имей хоть гражданский патриотизм. В голубых глазах обернувшегося на крик брюнета мелькнули весёлые искорки, а в следующее мгновение в их сторону уже летела пластмассовая банка. Они разом пригнулись, и та врезалась в витрину магазина, разбрызгивая своё содержимое. Слизывая остатки соуса с татуированных пальцев, Микки сказал, что его легко найти, если он им чем-то не угодил, и скрылся. Дерзкий ублюдок. В следующий момент Кэш уже совал Йену деньги: — Вот, иди и поставь всё, что он спёр. Йену было до чёртиков обидно: — Мы - трусы! Но Кэш не был согласен: — Мы - разумные люди в глупом мире. Поскорее, пока Линда не вернулась и не заметила пропажу. Вот и всё, что его волновало. Да в конце концов чего Йен так сильно об этом беспокоится! Не его бюджет и не его репутация страдают. Это проблемы хозяина магазина - если ему насрать, и он собирается прогибаться под всё это дерьмо, то Йена тем более не должно это ебать! Это всего лишь сраная работа. Когда через двадцать минут он переступил порог магазина, он понял, что опоздал, так как Линда уже была на месте и сходу засыпала рыжего вопросами: — А ты где шляешься? Куда ты с этим идёшь? Почему ты на него уставился? Что? Опять этот Милкович? Она стремительно прошла к двери и заперла её изнутри, перевернув табличку, потом сгребла в охапку картонного чувака из рекламы лимонада, и отправилась к задней двери, скомандовав: — Ну всё, мы закрываемся. За мной. *** Они стояли посреди пустыря около железнодорожного моста в сгустившихся сумерках и наблюдали, как Линда, такая вроде бы привычная - облаченная в свой платок и обычное одеяние, выпускает из невесть откуда взявшегося в её руках пистолета целую обойму в одно единственное место несчастного картонного чувака - в район его ширинки. Позади Йена Кэш нервно дышал, он заткнул уши и пригнулся, а когда патроны кончились, с ужасом воззрился на свою жену: — Где ты этому научилась? — Я долго жила до встречи с тобой. Иди сюда. Она вручила мужу пистолет, наставляя: — Держи его так словно хочешь с ним что-то сделать. Кэш сделал пару выстрелов в пустоту, вздрагивая каждый раз. Йен не мог смотреть, как тот мучается: — Не так держишь. Мусульманская чета вопросительно глянула на него, и тот, вынув оружие из рук любовника, стал стрелять по мишени, поочерёдно называя части тела, в которые целится. Йен ни разу не промахнулся. *** Вечером дома Галлагеры собрали семейный совет по поводу поведения их младшего брата Карла. Этот девятилетка наводил ужас на пол школы, и потому его грозили исключить. Пацану было необходимо девать куда-то копившуюся внутри негативную энергию. И они дружно предлагали варианты санкционированного насилия над другими. Кто же в тот момент знал, что через каких-то пол часа гнев Карла будет как нельзя кстати, чтобы спасти Липа от разъярённого футболиста, ворвавшегося в их дом. Микки 7 Дома Микки Милковича ожидала неебически радостная новость. Не успел он переступить порог, как Колин огорошил его - будто ведром ледяной воды окатил с головы до ног: — Завтра забираем батяню домой. Сердце Микки подпрыгнуло до самого горла, и встало там комом, словно изжога от острых крылышек, он замер в дверях, но уже в следующее мгновение взял себя в руки, и вошёл в дом, уточняя с напускным безразличным тоном: — Что? Ему же ещё два года срок мотать. — Так тюрьмы переполнены, братан. Благослови УДО. Счастье-то какое, мать вашу! Он распластал губы в улыбке. Все ненавидели Терри Милковича, но никто об этом не говорил вслух. Старшие братья, возможно, даже застали некое подобие лучших времён в их ебанутом семействе. В конце концов как-то же получились Мэнди и Микки. Их забубенили подряд, друг за другом. И как самые младшие они получили самые сладкие куски дерьма. Грызя ноготь, Микки, заглянул в комнату сестры, но её там не оказалось. — А где Мэнди? Вы её уже обрадовали? — Да, и она ушла со своим рыжиком. Сам он тоже не мог больше оставаться в четырех стенах их логова, и выскочил обратно на воздух. Закурив, он отправился туда, куда понесли его ноги. Всё детство они с сестрицей были предоставлены самим себе, и потому много времени проводили друг с другом. Терри либо сидел, либо зарабатывал себе новый срок. Братья занимались своими взрослыми делишками. А мамино внимание они получали лишь в редкие моменты её просветления. Но эти моменты стоили того, чтобы их ждать... Лесли Милкович искренне любила своих детей, пока не подсела на героин. Микки скучал по ней. Братья помнили её в лучшие дни. Игги по укуру вспоминал вкус маминых воскресных блинчиков под кленовым сиропом, Колин помнил поездку в зоопарк, а Тони, который должен был помнить больше остальных, никогда о ней не говорил. Но он вообще являлся не самым разговорчивым малым. А Микки с Мэнди досталось меньше всего времени, и тем дороже светлые воспоминания. Он помнил её нежный голос, напевающий колыбельные. Такой тихий, предназначавшийся только ему и сестрёнке. Он не может это помнить, ведь Мэнди была тогда только родившейся крохой, но Микки помнит, хоть и не может разобрать слов. Он слышит эту мелодию в минуты, когда паршиво настолько, что хочется уебать весь мир ко всем чертям. Например, вот сейчас. Два года. Помнил весеннюю прогулку в парке. Они с Мэндс плескались в луже, мать сидела на скамейке поодаль неподвижной фигурой, с сияющим синяком на скуле, и курила, глядя вдаль таким пустым взглядом, что у маленького мальчика сжалось всё внутри. Мэнди тоже почувствовала беспокойство брата, и замерла. Он тогда испугался, что мама окаменела или ослепла и отчаянно позвал её. Спустя тянувшуюся вечность минуту, та обернулась и посмотрела на них с такой теплотой в глазах, что детишки завизжали от восторга и обрызгали Лесли, вызвав на её лице ответную улыбку. Микки не представлял сколько сил ей потребовалось для этого, и благодарен, что она их нашла. Пять лет. Помнил, как бросился на отца, защищая мать от очередного избиения. Он отлетел в ту же секунду, и готов был совершить второй заход, уже прощаясь с жизнью, но Игги оттащил его и вынес на улицу, Микки брыкался, кусался и вопил, и брат окунул его в бочку с водой, а потом усадил на ступеньки, накинул свою куртку, и дал закурить. Восемь лет. Лесли Милкович не была святой, даже по меркам Саутсайда. Она не бросала вредные пристрастия во время беременностей. Она отправляла детей в магазин за пивом, могла забыть покормить, или спала крепким сном и не будила никого в школу. До пристрастия к героину, дети видели её под всевозможными приходами от более лёгких средств для расширения сознания. Ни раз она пыталась сбежать, и исчезала из дома, но всегда возвращалась через неделю или максимум две. Она могла сбагрить детей всевозможным родственникам, чтобы устроить себе наркотический марафон. Особенно, она любила так отмечать отъезд или арест Терри. Так что его отсутствие вовсе не гарантировало семейной идиллии. Её нашла Мэнди. Зимним утром. Вошла в комнату, держа поднос с кофе и печеньем. Девочка не издала ни звука, но руки её ослабели. Микки услышал звон бьющейся посуды - в полной тишине дома этот звук вызвал дрожь по всему телу. В следующее мгновение он уже стоял рядом с сестрой, а братья неслись следом по коридору. Дети смотрели на безжизненное тело их матери, распростёртое в кресле у окна - раскиданные тёмные волосы, стеклянные глаза, бледное лицо, пена у рта... Микки подхватил сестру подмышки, когда та пошатнулась, и вывел на улицу. Они молча сидели на крылечке в обнимку до самого приезда скорой. Одиннадцать лет. Терри откинулся с зоны через четыре месяца. И до этого момента они торчали в приюте. Микки не знал, почему этому уголовнику позволили забрать детей - может быть он кому-то заплатил или кого-то прикончил, может быть родственники как-то поручились, но больше их никуда не забирали даже на время его отсидок. Микки заметил, что закончилось курево только когда смял пустую пачку, огляделся и обнаружив себя в квартале от индусского магазинчика, направился туда. На подходе он стал ощупывать карманы в поисках мелочи. Он думал, что заплатит за грёбаные сигареты, чтобы не вступать в лишние споры. На которые не было никакого настроения. Но куртка осталась дома - он успел снять её в какой-то момент, прежде чем свалить обратно на улицу. Вот почему так холодно, ёпт. Ну что же, значит будем действовать как обычно, благо индус предпочитает его просто игнорировать. Под звон ебучих колокольчиков, Микки переступил через порог в пустой магазин, и даже не глядя на хозяина лавки, взял первую попавшуюся пачку и направился к выходу. И тут кретин подал свой голос. Сука, вот именно сегодня. Микки испытывал засранца не одну неделю, издевался, наглел и ждал, когда же последует хоть какая-то сраная реакция от этого ссыкла. И вот, пожалуйста, он выбрал для этого самый, блядь, подходящий день! — Положи сигареты, Милкович. — Да вот хуй тебе, - бросил он, открывая на ходу пачку. — Я сказал: положи. Микки обернулся от самых дверей, и поперхнулся от удивления: этот гандон направил на него пистолет! Ёбаный нежданчик! Индус напряжён как струна, руки подрагивают, глаза пялятся в одну точку куда-то в район левого плеча. Еблан простоял так минут пять, и парень понял, что сделать выстрел у мужика кишка была тонка. Микки усмехнулся, кусая губу: — Ну, ты сам напросился! Он бросился на кретина так быстро, что тот не успел ничего сообразить, и уже через мгновение Микки держал в руках ствол, а индус держался за свой глаз. — Пожалуй, я заберу у тебя игрушку, а то поранишь кого-нибудь. Микки возвращался домой, неся пистолет за пазухой, и не чувствовал ничего, кроме холода. Он полностью отдался этому ощущению, оно обволакивало всё тело до мозга, до костей, до сердца, до грёбаной селезёнки. Отпуск закончился - папочка возвращается домой. Ну и хуй ты с ним. Йен 8 Йен вошёл в магазин к Кэшу, радостно неся огромный шмат мяса: — Смотри, что из грузовика выпало! Но улыбку смыло с юношеского восторженного лица волной беспокойства и негодования, когда его любовник поднял от прилавка свой хмурый взгляд, демонстрируя заплывший от удара глаз и разбитую губу. — Микки? Опять? - опешил Йен. — В этот раз вроде отслоения сетчатки нет. Линда кирпичами будет срать, - бросил начальник и направился вглубь магазина. Парень бросился к мужчине, останавливая его, чтобы разглядеть побои, и заботливо предложил: — Я могу сбегать, заменить, всё что он спёр. — Не можешь, на проверку биографии уйдет три дня. Йена окатило новой волной негодования, сильнее прежней: — Он взял ствол?? Как? Индус выдал тираду о несправедливости этого грёбаного мира на одном дыхании: — Я навёл на него ствол, даже с предохранителя снял. Но что мне делать, пристрелить за пачку сигарет?? Лучше бы он магазин сжёг, не хотел его вообще открывать, я мечтал стать ландшафтным дизайнером. В этот момент в магазин вошла толпа, которая явно не намеревалась платить за товар, что без стеснения исчезал с полок в карманах. Жители Саутсайда, прослышавшие о полной безнаказанности и бесхребетности хозяина местной забегаловки, сбежались как гиены на падаль. Йен не мог больше терпеть этот долбаный порядок вещей. Если Кэш не может постоять за себя сам, то он сделает это за него, так как мужчина был парню небезразличен, ебаный в рот. А кража ствола и синяк под глазом - это было последней каплей издевательств Микки Милковича, пересилившей терпение и здравый рассудок Йена Галлагера. Он стоял на крыльце дома Милковичей, оттарабанив в дверь кулаками, и ожидал, когда кто-нибудь, наконец, её отворит. Над головой висел транспарант: "Добро пожаловать домой, папа!" Он был выгоревший, помятый и явно использовался не первый раз. Вышла Мэнди и улыбнулась: — Ты передумал насчёт кино? Йен был настроен решительно, потому сразу перешёл к делу: — Где Микки? Девушка удивилась и напряглась: — Отца из тюрьмы забирает, а что? Парень резко вошёл в дом, не дав подруге опомнится и стал искать комнату её ёбнутого на всю свою тупую башку братца. Он влетел в первую попавшуюся дверь - целиком синяя комната, слишком большая и аккуратная, чтобы принадлежать такому распиздяю как Микки. На двери другой на скотче была прилеплена картонка-предупреждение держаться отсюда подальше - то, что нужно. Йен ворвался внутрь - там царил бардак, все стены были обклеены плакатами, расписаны ругательствами и разрисованы всякой похабщиной, рыжий стал без разбору рыскать по ящикам и переворачивать подушки в поисках пистолета. Бедная Мэнди всё это время носившаяся за ним с вопросами какого хрена случилось, в шоке уставилась на своего поехавшего крышей друга: — Микки тебя прихлопнет! Чё ты ищешь-то?? Он сделал над собой усилие и, набрав в грудь побольше воздуха, рассказал о произошедшем. Видя, как девушка волнуется и просит его немедленно уйти, он уступил ей, но только для того, чтобы вернуться вновь, когда Микки будет дома, о чём её и предупредил. Он вернёт этот чёртов ствол, чего бы ему это не стоило. *** Тем же вечером, когда Йен пришел в минимаркет заступать на свою смену, первое, что бросилось ему в глаза - это камеры, которые работник устанавливал внутри магазина. Гнев Линды просто вибрировал в воздухе вокруг неё, когда она кричала на мужа: — Как можно позволить подростку отобрать у тебя пистолет? Как может у отца двоих детей не оказаться яиц? Медицинская загадка. — Ты хочешь, что бы я пристрелил подростка? — Тебе многие бы спасибо сказали! Ты - гражданин США и ты имеешь право носить оружие... Чтобы не привлекать к себе внимание, Йен тихо приступил к работе, даже не успев переодеться. Но не тут-то было, он тоже попал под раздачу: — Новая куртка, Йен? Где взял деньги? Из кассы? Парень нахмурился и не понимающе уставился на свою начальницу. С чего вдруг Линда обвиняет его в воровстве? Да, эту куртку ему подарил Кэш, но это не значит, что он не мог бы сам на неё скопить. — Что-то происходит за моей спиной? — Нет. Линда произнесла раздельно, гляди Йену в прямо глаза: — Четыре камеры. Покрывают всё пространство. Отныне я - всевидящее око. Микки Милкович продолжал усложнять ему жизнь. *** В конце смены мужчина и парень нашли способ скрыться из поля зрения этого разгневанного недреманного ока, покрутив камеры, чем создали небольшой бермудский треугольник. Это был долгий и тяжёлый день, и им необходимо было разрядиться, избавиться от скопившегося напряжения в утешающих объятиях друг друга. Никто из них и представить себе не мог, что это был их последний раз. Мэнди 2 В этот и без того ебанутый день Йен Галлагер ворвался в их дом и пронёсся по нему сумасшедшим рыжим вихрем. Когда он ворвался в комнату Микки и стал переворачивать там всё вверх дном, она окончательно прихуела. Мэнди не переставала спрашивать, что, блядь, стряслось, но друг её будто не слышал, тогда девушка гаркнула, стараясь достучаться до остатков мозгов рыжего идиота: — ЙЕН! И наконец-то получила объяснение столь безрассудного поведения: — Он ударил Кэша! Глаза сверкают, кулаки сжаты, зубы стиснуты. К её ужасу, парень продолжил разгром, и она метнулась к нему, взяла за руки и осторожно стала выводить из комнаты брата, как конченного психа: — Просто уходи, я пока приберусь. Галлагер уступил, но не угомонился: — Передай Микки, что это конец. Никаких больше наездов на Кэша. И скажи, чтобы сегодня же вернул пушку. Она никогда не видела в своём скромном друге такой ярости и такой уверенности - он открылся ей с совершенно незнакомой стороны. Йен оставил Мэнди в полном замешательстве, девушка переживала гамму противоречивых чувств: от страха за друга до гордости, от злости на брата-кретина до беспокойства, что дурак может наворотить чёрте что. К тому моменту как приехали братья с отцом, девушка покидала вещи обратно, и надеялась, что Микки никогда не вспомнит, что, как и где лежало в его бардаке. Терри с грохотом ввалился, стискивая своих старших отпрысков за плечи, он смачно чмокнул свою дочурку и потребовал праздничного обеда. Когда она накрывала на стол, отец наградил Микки подзатыльником: — Чё встал как истукан, неси бате холодного пива! Брат поплёлся к холодильнику. А Терри, жадно поглощая макароны с ветчиной, уже набирал номера своих друзей и приглашал их на очередную пьянку века в честь своего освобождения. Позднее, в самый её разгар, видя как отец убрался в хлам, Мэнди свалила из дома, предпочитая перекантоваться эту ночь у подруги, держась подальше от пьяного Терри, два года отсидевшего в камере. Но на утро она вернулась, неся продукты из магазина. Весь дом дрых непробудным сном, только запах перегара и шмали висел в воздухе. Открывая окно на кухне, она споткнулась о швабру, и батино полуголое тело восстало с дивана в гостиной: — Я бля тут заснуть пытаюсь! — Тебе яичницу делать? Если не будешь таким мудаком, я к ней даже сосиску добавлю. Само собой Терри не отказался от жратвы. Недовольно кряхтя, он потащил свою задницу куда-то вглубь дома. Через пятнадцать минут они с Микки сидели и завтракали. Какого же было удивление Мэнди, когда она столкнулась с осторожно выходящим из комнаты брата Йеном. Девушка шёпотом прошипела другу: — Что ты тут делаешь? Я же просила, чтобы ты забыл! Идиот, отец же ему похлеще пиздюлей отвесит, если засечёт, что он здесь тайно шароёбится! Тут она увидела синяк в половину его раскрасневшегося лица. — Чёрт, ты в порядке? Он как-то глупо улыбнулся и рассеянно заверил, что всё хорошо. А потом приподнял футболку, демонстрируя спрятанную под ней пушку. У Мэнди глаза на лоб полезли. Отобрал всё-таки, рыжий засранец! Она не могла не испытать гордость за смелость своего лучшего друга. В тихом омуте чего только не водится! Девушка одарила его довольной улыбкой и смотрела, как Йен, пошатываясь, удаляется к выходу. Микки 8 Микки был бесцеремонно разбужен тычком под лопатку. Он с матами продрал глаза и сначала подумал, что перебрал на вчерашнем празднике жизни в честь выхода отца на волю. Перед ним стоял Йен, мать его, Галлагер, крепко сжимающий монтировку, и чего-то требовал: — Верни ствол, Микки! Сонный Мик вопросительно прохрипел: — Гал-лагер? Нет, этот рыжий ублюдок реально стоит здесь, посреди его, блядь, комнаты. Совсем кукушка поехала что ли? Пиздёныш всё тычет в его сторону железякой, и на полном серьёзе требует вернуть ему честно спизженную пушку. Хмурится, собирая свои блядские веснушки в складках переносицы, и зыркает гневным взглядом, будто молнии пускает. Ну просто умилительная картина: такой весь из себя герой в логове врага, ради чего риск-то такой, чувак? Микки не знал ржать ему или злиться. Не, поступок определённо похвальный, но очень опрометчивый, и прощать такое Микки никому не намерен. Он сделал обманчиво ленивое движение в сторону тумбочки, прежде чем совершить молниеносный бросок, чтобы зашвырнутт незваного гостя животом на кровать и выбить ломик из его руки. После чего Микки вскарабкался сверху, вжимаясь в засранца всем телом, но тот вскочил и скинул его с себя на диван. Они немного повозились и побросали друг друга из угла в угол, стараясь нанести побольше ударов. Галлагер ринулся обратно к кровати в сторону своей спасительной железяки, и даже успел её схватить, но Микки вновь оседлал его, выхватил монтировку и замахнулся. Йен, зажмурившись, приготовился к удару. Микки, тяжело дыша, сидел сверху на его груди и смотрел, как это рыжее уёбище медленно распахнуло веки и выглядывает из-под его ширинки, таращится своими испуганными зелёными глазёнками прямо на него. А он, идиот, замер, как истукан, и пялится в ответ, всё сильнее вдавливая утырка в матрац. И тут он поймал в этом взгляде нечто, что скрутило в животе все органы, выворачивая наизнанку; нечто, что заставило ослабить хватку и откинуть фомку к чертям собачьим; нечто такое, от чего зашевелилось в штанах прямо над конопатым носом этого жалкого ушлёпка. То, что последовало дальше, происходило будто не с ним - не с Микки Милковичем. Восстановившееся было дыхание, вновь сбилось, и охваченный внезапным приступом сексуального желания, Микки начал стягивать свою майку, попутно помогая вылезти из куртки и своему внезапному визитёру. Совершенно неожиданно парни предстали друг перед другом в абсолютной наготе. Микки чуть было не растерялся, но Йен схватил его за талию, прижимая к себе, и оба ощутили кожей настырно выпирающее возбуждение друг друга. А галлагерские уебански длинные пальцы уже шустро ласкали его задний проход, пробираясь именно туда, куда нужно, бляааа... Не отдавая отчета в своих действиях Микки резко развернулся и упёрся руками в изголовье кровати, будто не оставляя себе возможности одуматься, и Галлагер, не теряя времени, вошёл в него, вцепившись в бёдра. Стиснув зубы, Микки подался навстречу, и еле слышно выдохнул: — Блядь... "Блядь... блядь, блядь! Давай же, жги, сука рыжая!" Тот, не жалея сил, двигался всё ожесточённее. Микки не в силах больше терпеть, потянулся рукой к своему члену, но этот засранец его опередил, обхватил его сам и стал надрачивать. Он навалился сзади всем телом, обжигая своим прерывистым дыханием левое ухо. "Похуй, хоть оближи его, только не останавливайся..." - мелькнуло нечто неосознанное в голове Микки. Этот непредвиденный акт закончился так же быстро, как и начался. Парни отлепились друг от друга и рухнули рядом без сил, ожидая когда сердца восстановят свой обычный ритм. Они ещё не успели осознать произошедшее между ними, как в коридоре послышались шаги и раздался щелчок двери. Они успели лишь натянуть на себя покрывало и замерли от ужаса, мечтая стать невидимыми. Сонный Терри прошёл мимо них в сортир, даже не взглянув в их сторону, отлил и вышел, на ходу сообщая, что Мэнди готовит яичницу. И вот тут он остановился. Микки отвел взгляд, уставившись в потолок, он просто не мог смотреть на отца, не веря, что это происходит с ним наяву, дыхание перехватило, а пальцы, вцепившиеся в грёбаное покрывало, побелели от напряжения. Вся жизнь готова была пронестись перед глазами, да вот только кроме образов последних пятнадцати минут, ничего не проносилось, и видимо, это последнее, что его глаза увидят. — Оденьтесь, чё как пидоры разлеглись? - ляпнул Терри и вышел. Бля, этот рыжий лобок вообще понимает, что они были сейчас на волосок от... смерти? Микки не представлял, что сделал бы с ними глава семейства Милковичей, если бы догнал своим недалёким умом, что только что происходило в комнате его младшего сына. Он сам-то ещё этого не понял. Микки осмелился взглянуть в сторону рыжего - тот уже вовсю одевался, и он тоже поспешил последовать его примеру. Застегнув штаны, Микки открыл ящик, вынул оттуда грёбаный пистолет и швырнул на кровать, не отдавая себе отчёта какого хера он делает. Он как раз пытался понять мотив своего благородного, ёпт, поступка, задумчиво потирая губы, когда заметил, что Галлагер потянулся в его сторону, и вовремя отпрянул, грубо останавливая недоумка: — Поцелуешь меня - язык отрежу! "Ёб твою, Галлагер, я же не пидорас какой-нибудь!" - с этой мыслью он вылетел из своей комнаты, не оглядываясь, и присоединился к семейной трапезе. Он сидел и поглощал яичницу вместе с отцом, как ни в чём не бывало, только вкуса не чувствовал, так как в голове парня бушевало чёрте что. Йен 9 Йен мало что соображал, когда выходил из дома Милковичей. Ясно было только одно: он пришёл сюда за стволом, и он его получил. В доказательство этому факту, он сейчас ощущает холод и тяжесть оружия собственным животом. Проверив телефон, Йен увидел несколько сообщений, требующих его обязательного присутствия дома на липовых похоронах Фрэнка. Точно! Он полетел туда, и прибыл как раз вовремя, за пару минут до появления тех бандитов, из-за которых этот спектакль и был организован. Вся эта хрень прошла сумбурно, но вроде успешно, хоть и не без казусов. По дороге на "поминки" в бар "Алиби", Йен получил сообщение от Линды срочно явиться в магазин. И тут он вспомнил, что так и ходит с пистолетом за пазухой. Он влетел в магазин, сходу спрашивая, что случилось, а жена его начальника уже неслась на него, не успел парень сообразить, как получил удар по правой щеке - по ещё целой части лица. — Это за измену с моим мужем! Йен не знал, что на это ответить, но женщина уже потеряла к нему интерес, развернувшись к супругу, который засыпал её вопросами о своей дальнейшей судьбе. — А как же я? Я - белая мусульманка! Предлагаешь начинать всё заново? Далее она выдала неожиданное: — Мне нужен ещё один ребёнок. И не приближаться к запретному плоду, пока я не забеременею. Ещё ребёнок, и делай, что хочешь, но только за закрытыми дверьми. Я не хочу оказаться посмешищем в мечети. Йен чувствовал себя куском дерьма и хотел быстрее ретироваться отсюда. Положив рабочий фартук на прилавок, он промолвил, что ему жаль и поспешил к выходу, но Линда его остановила: — Ты не уволен. Он в удивлении обернулся на женщину. — Что я думаю: мог бы найти кого получше, - выплюнула она и скрылась через заднюю дверь. Парень и мужчина остались один на один, Йен выложил пистолет на прилавок, бросив взгляд на Кэша, и молча удалился. Когда Йен вошёл в бар, его стены сотрясала весёлая музыка и смех - значит бандиты, наконец, уехали и театральное представление переросло в массовую попойку в честь живучести Фрэнка Галлагера. В дверях его встретил старший брат: — Ээ, ты чё, в бойцовском клубе? Они видятся второй раз за день, а у Йена всё прибавляются следы побоев на лице - не удивительно, что Лип задаёт такие вопросы. Он хлопнул брата по плечу, и направился в сторону барной стойки, где Кев налил ему стакан пива. Это то, что было нужно в конце столь насыщенного дня. По-моему, он ни разу ещё не присел за сегодня. Отпивая на ходу, парень направился к стулу в углу, но по дороге его остановила Фиона: — Стоять! Объяснись. И она туда же! Йен отмахнулся: — Да это пустяк! Но сестра так просто не отстанет, она направилась следом за ним, а Ви принесла аптечку, и девушки стали осматривать парня. Он не ощущал боли, пока они не начали его трогать. Боль в левой части лица вызвала у Йена глупую улыбку и тяжесть внизу живота. Он не слушал, что ему говорят, вспоминая всё, что с ним сегодня стряслось. После утренних ярких событий остальной день прошёл как бег в тумане. У него не было ни секунды, чтобы подумать. Когда этим утром Йен ступил на крыльцо дома Милковичей, он ожидал чего угодно, но только не того, что случилось. Никто бы, блядь, такого на ожидал на его месте! Хотя и на его месте вряд ли кто-нибудь мог оказаться - какой бы ещё кретин попёрся прямо в дом этой устрашающей весь район семейки, ещё и в гордом одиночестве? Всё, что произошло у них с Микки, произошло быстро и совершенно внезапно. Но это было так охуенно. Он раньше не испытывал ничего подобного. — Йен. Йееен! Чей-то голос бесцеремонно вырвал его из воспоминаний. Рядом сидел Лип: — Ты в какой вселенной витаешь? — Прости, просто заебался сегодня. — Да, согласен, ёбнутый день, столько геморроя с этими похоронами. — Ага... - рассеянно согласился Йен. Лип явно хотел ещё раз поинтересоваться, где он умудрился разукрасить себе лицо дважды за день, но тут объявилась Карэн, и куда-то увела брата. Йен закурил и вернулся к тому, о чём думал. Прежде чем зайти в дом, он поискал на крыльце что-нибудь для самообороны - монтировка, брошенная под ногами, подошла, и крепко вцепившись в неё, парень зашёл внутрь. Внутри царил хаос и пахло вчерашним бурным весельем, но стояла полная тишина. Стараясь её не нарушить, парень прокрался к двери с предостерегающей надписью, и вошёл в комнату: Микки дрых на кровати поверх одеяла, уткнувшись лицом в подушку. Йен окинул его взглядом: спортивная майка облегает подкачанное тело, спина вздымается в такт спокойному дыханию, и с мыслью о том, что мало кому доводилось видеть Микки Милковича столь беззащитным, Йен разбудил его тычком в спину. Требуя вернуть пистолет, он наблюдал как тот лениво просыпается, но дальше всё пошло по пизде. Вот он стоит и держит наготове своё оружие, надеясь, что успеет среагировать, если Микки захочет что-то выкинуть. Но либо реакция засранца была слишком молниеносной, либо Йен на что-то отвлёкся, в следующий миг он уже валялся на кровати, в руках ничего не было, а сверху в него вжимался этот пиздливый гопник, будто желая задушить. Йен ухитрился скинуть его с себя, пошла какая-то потасовка, видимо, в ней он и заработал синяки и ссадины, которые так привлекли внимание его семьи, он смутно помнит этот момент. Зато прекрасно помнит следующий - как вновь вдавлен в кровать тяжестью тела Микки, восседающего на его груди, как тот держит мёртвой хваткой его руку над головой, и как он замахивается монтировкой. Йен зажмурился и успел мысленно попрощаться со всем, что ему дорого, но удара так и не последовало. Осторожно приоткрыв веки, он уставился на Милковича - тот замер и пялился на него своими пронзительным голубыми глазами. В какой-то момент в них что-то поменялось: азарт драки сменился на нечто совсем иного рода. Нечто, от чего внутри всё встрепенулось; нечто, от чего стало ещё тяжелее дышать, будто выбили весь воздух из лёгких. Йен почувствовал, как ослабла хватка парня, и услышал звон, падающего на пол железа. И дальше - самому трудно поверить - Микки Милкович стал раздеваться перед ним, помогая Йену тоже избавиться от одежды. Стоило им оказаться совершенно голыми, как события начали набирать ещё больший темп. Вот уже Йен вжимается в Микки всем телом; вот ласкает его; вот нещадно трахает; вот помогает ему кончить; вот сам кончает, еле сдерживая стоны... Когда мимо них, спрятавшихся под одеялом, прошёл Терри, Йен кожей почувствовал сильный страх своего неожиданного партнёра, но благо им повезло, и папаша Милковичей не понял, за каким занятием он чуть было не застал своего младшего сына. Что вообще делает общий туалет в чьей-то спальне? Йен поспешил одеться, пока их не застукал кто-нибудь ещё. Казалось бы, Микки уже не способен был его удивить, но вот он молча швыряет на кровать пистолет. Пистолет, за которым Йен сюда изначально и явился. Парню вдруг жутко захотелось поцеловать человека, которого он готов был чуть ли не убить ещё каких-то двадцать минут назад! Человека, которого он терпеть не мог последние несколько месяцев! Но Милкович быстро вернул его на место: — Поцелуешь меня - язык отрежу! Это было уже больше похоже на того засранца, который так раздражал Йена и выводил из себя. Но как ни странно, в этот раз он испытал иные чувства при проявлении говнистого характера Микки. Он усмехнулся, засунул за пояс ствол и тихо вышел в коридор, стараясь незаметно уйти, но всё-таки столкнулся там с Мэнди. Подруга никогда бы не поверила, что только что происходило в их доме. Он и сам не мог до конца поверить. Йен допивал третий бокал пива и докуривал очередную сигарету мысленно благодаря Линду за поставленный ею ультиматум. Этот перерыв в отношениях с Кэшем парню был как нельзя кстати. Он не имел ни малейшего представления, какая хрень дальше будет твориться в его жизни, но чётко понял одно: то, что случилось у них с Микки было для Йена чем-то совершенно новым, и он отчаянно хотел это повторить.