Star Wars: однострочники

Хан никогда не был чувствителен к Силе, поэтому зачастую не понимал ни Люка, ни сына, ни Лею — хотя последнюю скорее всего потому что «ох уж эти женщины!». Поэтому после своей смерти — преждевременной, но не сказать, что слишком неожиданной, — думал, что попадёт… куда-то. Куда конкретно сказать было сложно, потому что Хан не особо любил всю эту философскую фигню и рассуждения по типу «а что нас ждёт там, на той стороне». И что ж, Хан действительно попал куда-то, как и предполагал. Этим где-то оказалось огромное пространство, в котором не было ничего, только несколько едва различимых силуэтов вдалеке. Хан немного подумал, решил, что хуже уже не будет (его убил собственный сын, куда уж хуже-то), и решительно пошёл к силуэтам. Чем ближе Хан подходил, тем отчетливее понимал, что перед ним джедаи. По крайней мере, так их описывал Люк (который потом стал так же и выглядеть): широкие длинные плащи, накинутые на простые туники. Хотя так вообще-то могли выглядеть и какие-нибудь монахи-отшельники, но висящие на поясах лайтсаберы говорили всё же за джедаев. Хотя и это могло ничего не значить, если бы одним из силуэтов не оказался бы Оби-Ван Кеноби, с которым у Хана было недолгое, но яркое знакомство очень много лет назад. А вот собеседника Оби-Вана Соло никогда раньше не видел: высокий молодой мужчина с растрёпанными волосами и шрамом на лице, которое было подозрительно похоже на лица Люка и Леи. — Хан Соло, — поприветствовал его Оби-Ван, выглядя несколько удивлённым. — Неожиданная встреча. Но что ж, значит на то воля Силы. Я Оби-Ван Кеноби, если ты не помнишь. А это — Энакин Скайуокер, отец… —Это я уже понял, — перебил его Хан и посмотрел на Энакина таким красноречивым взглядом, что тот даже плечами повёл. — Ты отец Люка и Леи, дед Бена. Так вот скажи мне, дед, что ты моему сыну наплёл? — Ничего, — тут же открестился Энакин. — Серьёзно, ничего. Я с ним даже не говорил почти… — Ах почти. Ну если почти, то это конечно же всё меняет, — улыбнулся Хан, а потом неожиданно резво схватил Скайуокера за рукав плаща. — Он там напридумывал себе невесть что! Решил что ты — символ мировой справедливости. Или что он там ещё решил, не знаю, но он раскопал где-то твою маску, возложил её на пьедестал и собирается продолжить твоё дело. — Я его не просил, честно, — откликнулся Энакин, осторожно пытаясь освободить рукав. — Мне и самому не нравится, что он перешёл на тёмную сторону. — Так и иди и сделай что-нибудь с этим! — рявкнул Хан, возможно впервые становясь похожим на действительно злого отца. — Пока он там всю оставшуюся семью не перерезал. — Но мы не можем… — начал было Энакин, как-то неуверенно оглядываясь на благодушно улыбающегося Оби-Вана. — Не можем же, да? — Если Сила привела сюда Хана, то, наверное, тебе его надо послушать, — огладив бороду протянул Кеноби. — К тому же, не думаю, что будет лишним навестить Бена — мальчик совсем запутался. — Мальчик совсем обнаглел, — пробурчал Энакин. — Мальчик совсем от тебя в восторге, — добавил Хан. — Так что пошли развинчивать миф о твоей непогрешимости и непонятости миром. Энакин ещё раз взглянул на Оби-Вана, который улыбнулся, помахал ему рукой и растворился. «С Квай-Гоном пошёл зависать, не иначе,» — подумал Скайуокер и со вздохом поплёлся за Ханом, который решительно его куда-то тащил. — Эй, ты хоть знаешь, куда идти-то? — спросил Энакин. Соло остановился, огляделся и в задумчивости почесал затылок. Идти действительно было некуда — вокруг не наблюдалось ни дверей, ни других форм входа/выхода. — Вот было бы забавно, если бы и я этого не знал, — покачал головой Скайуокер, а потом положил руку Хану на плечо. — Ладно, пошли, встретимся с моим фанатом. Но я серьёзно, вообще ни разу не просил его об этом!