***
Я 13:55 Юлик, я знаю, это твой номер Я 13:57 Как ты? Я 13:58 Ты напугал нас изрядно в ту ночь Неизвестный номер 14:00 Зачем ты интересуешься? Я 14:02 Не знаю, я подумал, я могу тебе помочь Я 14:04 Ты выглядел разбитым Неизвестный номер 14:16 Мне не нужна твоя помощь Неизвестный номер 14:17 Здесь мне никто не поможет Я 14:23 Ладно, извини…
***
— И знаешь, мне кажется, что я давно разучился плакать… — я затянулся очередной сигаретой и посмотрел на друга. Уже вечерело, мы сидели подле моего подъезда, вальяжно переговариваясь о том, о сем. Данил усмехнулся на мое утверждение, стряхнув с окурка пепел; ничего не ответил, молча соглашаясь, по всей видимости. — С самого того момента, как я сюда переехал… Ветер снова раздувал всякий мусор по дорогам. Ночное небо освещало повсеместный полумрак. Я взглядом окидывал и дверь, и окна своего дома, поражаясь тому, как я смог вообще вырваться из того, что имел, и получить то, что было у меня на тот момент вечерних посиделок. — С самого момента, когда я решился что-то менять. Я тогда жил в маленьком городке Сибири, ты же знаешь. Там каждый день происходило и происходит что-то, мягко говоря, нехорошее. И его настолько много было у меня, что я начал привыкать к дурацким трудностям. Хоть и было невыносимо сложно… Где-то на ночном небосводе приветливо светилась полярная звезда. — Я ассоциирую свою жизнь со звездным небом, прикинь. Столько деталей, звёзд, казалось бы, таких близких, но по факту невообразимо далеких… Я думаю, что я точно так же отрешён от мира. Что-то не даёт мне построить трансфер, ракету, к примеру, и улететь. Окунуться в мир сей. Понять его. Это ‘что-то’ мешает. Я не могу разобраться в себе… Данил сплюнул, потёр лицо одной ладонью, взглянул на меня уставшим взглядом. — Я все ещё жалею, что не поддержал тебя должным образом. Всю неделю не поддерживал… Я не мог в своих мыслях разобраться, боялся сделать ещё хуже своим псевдо-безразличием. Потому что мне не все равно. Просто я не привык, не умею показывать чувства. Даже в таких ситуациях… Друг закусил губу и опустил голову книзу. Капюшон закрыл его лицо, но даже через ткань я мог представить его беглый, растерянный, помотанный взгляд. — Ничего уже не поменяешь. — буркнул Данил, выпрямляясь, — я не виню тебя. Наоборот, спасибо, что не дал раскиснуть. — как-то неуверенно выдал парень, — я не знаю, что бы случилось, поступи ты иначе. Хуже? Лучше? Оно и не важно, наверное. Мы вздохнули синхронно и судорожно. Ноги мои уже подрагивали от вечерней прохлады, а Даня, казалось, к скамейке примёрз и застыл, словно ледяная статуя. Он не двигался, пусто глядел в такую же пустую даль, лишь изредка хмуря светлые брови. Меж нами воцарилось молчание. Как и внутри меня: все угнетающие мысли затихли, стоило мне раскрыть свою душу. На секунду я перестал думать обо всем. И это было просто прекрасно. Снова затянулся. — У Миши была биполярка… — задумчиво выдал друг, ерзая по скамейке, — мне об этом рассказала его мама на похоронах. — Что это? — глуповато вопросил я, не до конца вникая в смысл сказанных другом слов. — Странно, что ты не знаешь… — пауза, — Это когда у тебя нездоровые перепады настроения. В один день ты депрессивный, а в другой — хочешь, к примеру, сгонять в Египет босиком. Шаришь? — я кивнул в ответ. — Жуткая херня. Никому бы такого не пожелал. — Ты же сам говорил, что нужно принимать людей с любыми их тараканами! — подметил я, стараясь приободрить вновь поникшего друга. — Но это действительно жутко… Понимаешь, у Миши все было хорошо, но в один момент просто что-то переклинило. Я-то глупенький не понимал, в чем дело, пустил на самотёк… А он пропал на день, на два… А дальше ты и сам знаешь. — отмахнулся парень, глядя на меня. «Жуткая херня» — вторил я про себя, прокручивая сцены своей жизни в голове. Я никогда не встречался осознанно с людьми, кто болел бы этой страшной психической болезнью. И, судя по рассказам Дани, слава Богу, что не удосуживалось… Я отчетливо помнил день, когда Миша отстранился от всего. Мы с Данилом подивились поначалу, что тот отказался встретиться втроём. Что отключил мобильный, что перестал отвечать на сообщения. Но потом приняли это за простое нежелание и, грубо говоря, забили. Ведь кто бы мог подумать? Данил все продолжал глядеть куда-то сквозь меня. Его рука взметнулась ко лбу и провела по всему лицу в привычном действии. Он судорожно выдохнул. — И правда, жуткая херня… — Ладно, давай закроем тему. — он похлопал меня по плечу и встал. Я последовал за другом. — Слушай, спасибо за разговор. Мне это было нужно спустя столько часов гнетущего одиночества. Но давай разойдёмся сейчас. Мне нужно подумать: не каждый день выворачиваешь себя и свои чувства наизнанку. — друг сделал полшага назад, стараясь улыбаться максимально непринуждённо. Я понимающе улыбнулся в ответ, кивая головой. — Жизненно. — усмехнулся, — ладно, давай. Мужайся! — пошутил, а после развернулся в сторону подъездной двери, поднося к домофону железные ключики. Данил в очередной раз улыбнулся, помахал и как-то уж больно быстро потерялся в вечернем мраке, прерываемом лишь светом рандомных фонарей. Я ещё с секунду постоял, глядя на его мутный силуэт, а после зашёл вовнутрь, доставая из кармана телефон. И тут мое сердце пропустило удар.Настя 21:56 Юлик пропал