Я 8:45 Мы можем встретиться? Юлик 8:45 Не спится? Я 8:46 Не спится Юлик 8:46 Я могу через 20 минут в центральном парке Я 8:47 Заебись
***
Дождик моросил и острыми каплями касался чувствительной кожи моего лица. Я хлюпал по лужам, молча уводил глаза, мне было как-то стыдно. Мой компаньон же, появившийся на горизонте, многозначительно ухмылялся, пряча руки в карманы. — Ты чего-то хотел? — спросил он меня спустя несколько долгих минут прогулки по пустой аллее. — Не посчитай меня глупым, резким… Просто я не могу не спросить, ибо ты кажешься мне не самым последним человеком в моей жизни. — неуверенно начал, активно жестикулируя. Ветер морозил влажные щёки, где-то вдали грохотал неловкий гром. — Я понимаю. — отчеканил парниша, останавливаясь на месте. Он оглядел меня оценивающим взглядом, а после лёгким движением руки повязал на мою продрогшую шею свой шерстяной шарф. Я было хотел возмутиться, но был прерван характерным жестом подле тонких губ, — не отходи от темы. Я потёр ткань на своих ключицах, с благодарностью кивая внимательному отроку, что улыбался максимально утешительно. «Откуда столько неоднозначности в ребяческом теле?» — У меня все не выходит из головы тот случай, — Юлик напрягся, — когда я застал тебя в комнате… Плачущим? Ты выглядел таким разбитым, потерянным… А после ты так рьяно рвался к «этим», полный неуместного энтузиазма… Возможно, в этом нет никакой логики, но мне не даёт покоя то, что ты умалчиваешь что-то… Так кажется со стороны… — я закусил губу. — Какой-то синдром Мюнхгаузена чистой воды, — Юлик усмехнулся, тут же подметил мой вопросительный взгляд, — когда ты присваиваешь другим и себе несуществующее… Болезни, симптомы… — он отвёл глаза, — поверь, я разбираюсь в подобного рода дерьме… — Не посчитай меня за глупого. Недавно у меня погиб мой хороший знакомый. И… — я остановился, — я не могу не видеть его в тебе. У вас с ним похожие глаза. Возможно, это так произвел на меня впечатление тот стеклянный, мертвый взгляд… — опустошенно уставился вдаль, — скорее всего так… — Я понимаю, Руслан. Хотя это странно! — парень поежился, вскидывая голову назад и подставляя лицо струящимся каплям начавшегося ливня. Я же тряханул головой, облизнулся, пробуя на вкус дождевую воду. Между нами повисла тишина. Такая обычная… Ее, на самом деле, не хотелось прерывать. Слова, казалось, были в очередной раз чересчур излишни. Поэтому я молчал, смотрел в упор на паренька, что исподлобья глядел на меня. ‘Ручейки’ игрались по его бровям, стекая во впалые глазницы. — Ты не сильно злишься на меня? — За что? — спросил Онешко. — За то, что я тебя прогнал. Это было… Необоснованно? — Признаться честно, — он улыбнулся, — я злился на тебя в тот момент. Ведь ты же знал: мне некуда идти. Но все равно не послушал меня. — Тогда мне не виделось иного выхода… — признался я, переминаясь с ноги на ногу. — Спокойно. Я отнёсся спокойно к ситуации спустя время. Я поступил бы так же — твоя неопределённость объективна. Я же омега. Ты знаешь, — он пожал плечами, — в подкорке уже заложено, что связь с нами… Странна… — Нет, это не так, Юлик… — я схватил его за плечи, повернул лицом к себе, — послушай, если ты омега, это ещё не значит, что я буду тебя избегать и что не буду за это наказан. Ты прекрасный, интересный человек. Меня тянет узнать тебя поближе с первой же секунды встречи… — погладил острое плечо подростка большим пальцем, стискивая губы в тонкую полоску, точно предотвращая последующий словесный понос. Ведь столько накопилось… Столько характерных мыслей, — не посчитай меня резким. Я знаю, как все неправильно и быстро разворачивается… — Руслан. — шмыгнул носом Юлик. Отчего-то, его нижняя губа предательски дрожала. То ли от холода, то от от моих трогательных и, возможно, льстящих слов… — не оправдывайся. Я не настолько хорош… — Ты не понимаешь, Юлик… — Я беременный, Руслан. — перебил меня Онешко, облизывая губы и хмуря и без того напряженный взгляд. Я же выпал в эту же секунду. Секунда... Вторая... Третья... «Неужели перепады настроения были из-за этого?» — сию секунду отдалось в голове, я растерянно забегал глазами по силуэту напротив меня, судорожно выдыхая через рот. Руки мои задрожали. И дрожь эту было невозможно остановить. — Не от тебя, Руслан. Не бойся. — донеслось со стороны парнишки. Он виновато глядел на меня исподлобья, опасаясь дальнейшей реакции. Я же медленно, задумчиво стягивал с себя чужой шарф, ведомый непонятно чем. — Все было настолько просто… — помялся, стискивая шарфик в ладонях, — прости, что сразу не догадался… — Ничего, Руслан. Я привык, что меня подозревают. — я вручил ему его же шарф, — это было так же ожидаемо. — он ухмыльнулся, прижимая к сердцу тёплый аксессуар. Я же натянул на лицо уж больно пустую улыбку, дабы не выдавать своего замешательства. «Почему ты, Руслан, так обеспокоился?» — Это… От твоих ребят? — зачем-то вопросил, тут же стесняясь сказанных слов. — Мы, омеги, — народ такой, ветреный. Так все говорят. — только и вымолвил Онешко. Я отрицательно мотнул головой, что-то бормоча себе под нос и, кажется, ругая надоевший дождь. — Ты замёрз… — констатировал факт, искоса глядя за продрогшим мальчуганом. — Ничего. Я редко болел за свои неполные 17 лет. — он пожал плечами. Мы снова медленно двинулись в бессмысленный путь по плутающей тропинке. — Ты-то ладно. Но хотя бы позаботься о ребёнке. — я отмахнулся, тут же извиняясь, — прости. Я не могу молчать. — указал в обратном направлении, — мой дом неподалёку, ты же помнишь. — Да. — санкционировал подросток, обнимая себя и тщетно стараясь сохранить ускользавшее тепло. — Что «да?» — Это было бы неплохой идеей — переждать ливень у тебя. — Юлик улыбнулся, а после краткого молчания искренне продолжил, — спасибо тебе… — нерешительно сделал шаг навстречу, а после тихо, аккуратно уткнулся в мою широкую грудь своим личиком, пряча иссиня чёрные глаза, в которых я искал свой привычный душевный покой. И только издали проезжавшие машины могли заметить в полутьме пасмурного Питера два силуэта, слившихся в единое целое под проливным дождем.