Crush

      Редкие клочкастые облака плыли по серому небу — погода сегодня выдалась пасмурная. Холодный ветер поднимал вверх кучи сухих листьев, которых становилось с каждым днём всё больше, зарядили дожди, от чего дороги кое-где размыло, и повозка Хакса иногда застревала в грязи. Приходилось вылезать наружу и, пачкая брюки и ботинки, помогать кучеру толкать её вперёд.       Уныние в общую атмосферу продолжала вносить обстановка в больнице. Местных жителей болезнь вроде оставила, выкосив чуть ли не половину населения, однако из окрестных деревень продолжали пребывать больные, и конца им, казалось, не будет.       Хакс уже переживал однажды вспышку испанки — в июле 1918 года он только вернулся домой из окопов, настолько опустошённый и потерянный, что даже отец некоторое время вёл себя с ним почти заботливо. Как это не страшно, но вновь вернуться к нормальной жизни ему помогла именно эпидемия; он не стерпел и следуя чересчур обострённому чувству долга принялся штудировать сводки газет и доступные медицинские источники, чтобы хоть как-то помочь изнемогающим от болезни людям. Никакого универсального лекарства не было, и особенного способа лечения никто предложить не мог. Хинин и аспирин, кодеин и героин от кашля и для улучшения работы сердца, и не забыть про апоморфин для отхаркивания, и, как всегда камфара и кофеин, чтобы возбудить дыхательный центр. Работало ли это тогда?       Хакс надеялся, что да, и говорил себе, что смертность могла быть и выше. Сейчас, спустя почти шесть лет, ничего принципиально нового не появилось, и медицинский персонал продолжал работать по старинке. Тогда у них получилось, хоть и непонятно, побороли ли эпидемию врачи или она сама пошла на убыль естественным путём.       Получится и сейчас, убеждал себя Хакс. Иначе и быть не может.       Он повторял себе это каждый раз, когда переступал порог больницы, когда очередной труп только вывозили за порог, а на его койку с едва обновлённым бельём клали нового натужно кашляющего человека с опухшей гортанью.

***

— Не угостите сигаретой, доктор?       Хакс было задремал, очередной справочник почти выскользнул из рук, но вопрос несколько взбодрил его. — Вам нельзя, — автоматически ответил он, ошалело глядя на пламя в камине. — Роуз, милая, а как насчёт вас? — Я не курю, капитан, вы же…       Роуз не договорила и уткнулась в свою чашку.       Они сидели втроём в комнате капитана. Роуз не так давно принесла поднос с чаем, в камине трещали пожираемые пламенем дрова, и яблони тихонько постукивали в окна, будто хотели присоединиться к людям в доме. — Вы каждый вечер получаете отказ, — заметил Хакс сонно, — и каждый раз спрашиваете вновь. Вы пытаетесь взять нас измором или не понимаете слова “нет”? — Кто я такой, чтобы решать за вас? — капитан подмигнул Роуз, и та возмущенно заёрзала на стуле. — Мне важен результат, а что вы подумаете о моей скромной персоне — дело десятое. Но вы же хорошего мнения обо мне? Давайте честно, доктор, — он слегка привстал на постели, — скажите, что вы обо мне думаете?       Хакс только усмехнулся в потолок. — Давайте-давайте, не стесняйтесь, — озорно подначил его Дэмерон. — Я готов к критике, хотя бы потому, что критика — это похвала, а я обожаю, когда меня хвалят. — Почему я вообще должен вас хвалить, капитан? С чего вы решили, что достойны похвалы? — Потому что похвалы достоин любой, доктор Хакс, — прищурился Дэмерон многозначительно. — Взгляните хотя бы на Роуз! Уж кто-кто, а это прекрасное создание создано для похвалы! — Капитан, вы опять!.. — укоризненно пробормотала Роуз, мельком взглянув на Хакса. — Разве я не прав? — удивился капитан. — Разве вы плохо справляетесь со своей работой? — Об этом лучше судить доктору, — чуть слышно сказала Роуз. Чай в её чашке остался почти нетронутым и уже остыл, в то время как Дэмерон осушил свою буквально в два глотка. — Доктор порой слишком занят, чтобы по достоинству оценить плоды трудов ваших рук, — наморщил нос Дэмерон. — Но я могу сказать за нас двоих, мне совершенно несложно, потому что без вашей заботы я бы пропал… да что там я, весь дом, и сам доктор Хакс и ещё многие-многие, которые, я уверен, даже не замечают, как вы снуёте туда-сюда будто маленькая беленькая мышка! — Я, вообще-то... — начал было Хакс, но Роуз так убийственно на него посмотрела, что он поперхнулся собственным языком.       Дэмерон хотел сказать ещё что-то, но Роуз опередила его. — Вы слишком хорошо обо мне думаете, капитан, — неожиданно жестко сказала она, вставая со стула, — и слишком плохо думаете о докторе Хаксе. Если бы он не был занят, он не стал бы хорошим врачом, а значит и вам бы не помог! А вы, вместо того, чтобы подумать об этом, только хорохоритесь и глупости говорите, будто какой-то клоун!..       Трясущимися руками она схватила со столика поднос с пустой посудой и поспешно удалилась, шурша синей юбкой. Хакс и не помнил, когда в последний раз видел её такой расстроенной.       Дверь с грохотом врезалась в косяк, и оба мужчины вздрогнули от резкого звука. — Я же предупреждал вас, — сказал Хакс с укором, пока капитан, сжав губы, растерянно смотрел вслед Роуз. — Роуз находит ваши слова льстивыми и смущающими, и не раз просила вас перестать, да и я делал замечания. К чему эта комедия, капитан Дэмерон? Или вам доставляет удовольствие мучить несчастную? Вы можете оттачивать своё очарование на других легкомысленных дурёхах, а Роуз, пожалуйста, оставьте в покое, последний раз вам говорю! — А то что? — вызывающе спросил Дэмерон, искоса взглянув на Хакса. — На дуэль меня вызовете?       Хакс открыл было рот, чтобы высказать наглецу всё, что хранилось под могильной плитой его терпения, но не успел — откуда-то из-под кровати с требовательным мурлыканьем показалась грациозная Миллисент, явно намеревавшаяся запрыгнуть на одеяло. — Милли, а ну-ка!..       Кошка презрительно проигнорировала Хакса и в два быстрых движения оказалась на столе, прямо возле пустого блюдечка из-под печенья. — Ладно, я признаю, — сказал уже не так нахально капитан, делая нечто такое, от чего Хакс всерьёз задумался, не снится ли ему всё происходящее: возмущения как-то сами собой испарились, когда рыжая пушистая бестия, которая без жалости кромсала в кровь руки всех, кто ей не нравился, потёрлась затылком о запястье Дэмерона. Тот нисколько не смутился, продолжая с некой усталостью говорить дальше. — Признаю, немного перегнул палку. А вот и наша Милли! Кажется, у меня есть то, что тебе нужно…       Он осторожно взял полупустой молочник и вылил остатки молока в блюдечко, продолжая массировать кошачий загривок. — Капитан, — не сдержался Хакс, — а как вы?.. Я имею в виду… — Да, я иногда могу вогнать человека в краску, — продолжал, как ни в чём не бывало, Дэмерон, тепло глядя на животное. Миллисент идиллически урчала, жадно глотая жирное молоко. — Мой отец, бывало, говорил, что мой язык опережает мои мысли, и это не самая лучшая черта для разумного человека. Но я не хотел обидеть Роуз! Она такая славная и такая заботливая, и последнее, чего бы мне хотелось, это причинить ей вред.       Хакс отпил остывшего чая. Чаинки прилипли к глотке, и он едва не закашлялся. — Я бы не хотел,чтобы вы относились к Роуз предвзято, капитан, — сказал он. — Она, как вы сами заметили, славная девушка, и голова у неё на плечах. Не следует ломать ей судьбу, капитан. — Я не понимаю вас, доктор, — Дэмерон утомлённо потёр переносицу. — Я ведь уже сказал, что не собирался обижать её, и уж тем более, как вы выразились, “ломать судьбу”. Я извинюсь в следующий её визит, и Роуз меня простит, вот увидите! У неё доброе сердце, как и у многих подобных ей девушек, и я… — Об этом я и говорю! — перебил его Хакс со злостью. Не будь пилот в таком положении, он бы уже хорошенько встряхнул его за плечи, чтобы привести в себя. — Роуз для вас лишь одна из многих девушек! Я понимаю, что вам скучно, капитан Дэмерон, и вы с вашей безудержной страстью к небу и полётам сейчас чувствуете себя птицей в клетке, но не стоит играть с чувствами невинного человека! Вы закончите лечение и отправитесь домой, а Роуз не возьмёте с собой, поскольку для вас она останется лишь кратким увлечением, и вы переживёте это легко, а что до неё — пусть будет как будет, верно?       Рука капитана замерла, и Милли тут же недовольно заурчала. — Вы довольно жестоки, — заметил Дэмерон тихо. — Почему вы думаете, что у меня такие намерения? — Потому что я знаю такой тип людей. Неудержимые, гомонящие, любимцы публики, прожигатели жизни и обожатели женщин! Знаете, сколько бедняжек приходило ко мне, чтобы я помог избавиться от последствий таких встреч? А кое-кто и не приходил, а решал проблему своими способами, и как итог — их даже на кладбищах не хоронят, а так, под оградой, возле дороги! И что, эта их влюблённость стоит того?       Капитан Дэмерон прыснул.       Кулаки Хакса яростно сжались сами собой, когда его взгляду предстала белозубая улыбка. Что он о себе возомнил, мерзавец? — Извините, — едва сдерживая смех, проговорил Дэмерон, — извините, доктор! Но это безумно смешно! — Смешно? — прошипел сквозь до скрипа сомкнутые зубы Хакс. Ещё чуть-чуть, и он ударит прямо в это развязное бесстыдное лицо. — Что тут смешного, позвольте узнать?       Миллисент спрыгнула на пол и скрылась под столом, невесомо задев брючину Хакса пушистым хвостом. — Вы, доктор! Вы смешны в своей слепоте! Просто… просто этак очевидно, что мне казалось всё сказанное лишь невинной шуткой! Ох, и правда же, далеко я наверное зашёл! — Что вы несете? — рявкнул Хакс, разозлившись ещё больше. — Вы же военный, я вижу по выправке! Вы должны отвечать за свои слова! У вас должно быть понятие чести!       Капитан резко прекратил смеяться и как-то строго посмотрел на Хакса. — Вы и правда не понимаете, — уже не спрашивая, произнёс он и приподнял свои чёрные брови. — Но доктор… она ведь влюблена в вас.       Хаксу словно огромная невидимая рука дала в живот, выбив всё дыхание. — Если вы не прекратите, — тихо сказал он, чувствуя, как гнев бурлит внутри, — я вас ударю. И не посмотрю, что сейчас мы в не в равном положении, а я ваш врач. Ваш отец был прав насчёт вашего языка.       Дэмерон наклонился вперёд, не отводя от Хакса твёрдого упрямого взгляда. — Бейте, — разрешил он. — Бейте, может я и заслужил. Только сейчас я не смеюсь и не шучу, а говорю чистую правду. Я не нужен Роуз, поскольку видит она только вас, наивный вы глупец, а вы слишком погружены в медицину, чтобы заметить её внимание. Это не моё дело, доктор, и я в это не полезу, но будьте уверены — Роуз под оградой у дороги лежать не будет. Не из-за меня.       Он снова откинулся на подушки и улыбнулся лукавой белозубой улыбкой, глядя на Хакса, который будто попал под поток ледяной воды и мог только моргать, глядя на своего необычного пациента. — А в остальном вы правы, — как ни в чём не бывало, продолжил Дэмерон. — Я всегда был любимцем публики. Гомонящим любимцем, если использовать ваше же слово. Наверное, накладывает свой отпечаток, я не замечаю, а вот другим со стороны виднее.       Хакс как во сне стиснул льняную ткань своих тёмных брюк. Каким-то образом он почувствовал себя даже более уставшим, чем раньше.       Откуда-то из-за кресла раздались звуки продираемой кошачьими когтями велюровой обивки. — Могу я кое-что у вас попросить? — поинтересовался капитан. — Сигарет не дам, — пробормотал Хакс своим коленям. — Я не об этом, хотя попытаться стоило. Можете принести мне бумаги и карандаш? Думаю, мне стоит написать отцу. Руки уже достаточно окрепли.