Crush

      Хакс едва понял, о чём его спрашивают. Всё ещё видя искры перед глазами, он с трудом облизнул губы, язык царапнул подсохшие кусочки тонкой кожи. — Нет? — всё также непринуждённо уточнил Дэмерон. Хакс нашёл в себе силы покачать неподъёмной гудящей головой. — Ох, ну что ж… Придётся довольствоваться тем, что есть, благо я её не смял. Но это потом, верно?       Он вытер испачканный живот полой влажной рубашки, тщательно, чтобы не осталось и следа, затем свою руку. Но это не помогло избавиться от видений острого языка, собирающего неровные мутные жемчужины.       Какое-то время они смотрели друг на друга. Кажется, Хакс пытался припомнить, в какой момент пристальное любопытство Дэмерона сменилось физическим влечением, но не смог. Разницы он не замечал, и в этом красивом лице как будто ничего и не поменялось. В самом Хаксе тоже словно ничего и не изменилось, и в то же время всё внутри перевернулось с ног на голову. — Не смотри на меня так, — вдруг сказал Дэмерон. — Ты будто увидел привидение.       Он подвинулся ближе и провёл подушечкой пальца по выступающей ключице. — Всё в порядке?       Всё определённо было не в порядке. Эмоции захлестывали его бурной рекой, но горло сдавило невидимыми тисками, так что Хакс не мог выдавить из себя ни словечка. Он хотел сказать так много, но как обличить всё, что он сейчас чувствует, в словесную форму, он не представлял.       Всё ещё молча, он накрыл пальцы Дэмерона своей ладонью, надеясь, что одним жестом сможет выразить все свои переживания. В тёмных глазах мелькнуло понимание. — Вот и хорошо, — пробормотал Дэмерон, — вот и славно… Я подумал было, что совсем тебя расстроил. Но, думаю, — он кивнул на испорченную рубашку, — тебе нужно её сменить. Хотя, признаться, твоё семя и дождь — эротизм в чистом виде.       Хакс сглотнул; от этих слов у него в животе снова зашевелилось тепло. — Я хочу, чтобы ты разделся, — сказал кто-то, и Хаксу потребовалось время, чтобы понять, что это он сам и шевелит омертвевшими губами.       Не дожидаясь ответа, он сам потянулся к беспокоящей его столько дней пуговице, дивясь собственной смелости. Он успел расстегнуть её, когда оказался вовлечённым в новый поцелуй и зажмурился от удовольствия, действуя наугад.       Его недавняя туманная фантазия обретала плоть с каждым новым открывающимся кусочком кожи. Грудная клетка Дэмерона двигалась под его руками, тёплая и живая.       Ткань спала с широких плеч, и в то же время собственная многострадальная рубашка Хакса сползла со спины. С нетерпеливым недовольным звуком Дэмерон отстранился и удивительно быстро расстегнул манжеты, чтобы высвободить руки, отшвырнул скомканную одежду в сторону. Он был отлично сложен, как ещё раз заметил Хакс, только теперь можно было не отводить стыдливо в сторону глаза и не убеждать себя, что вид рельефного пресса и бронзовые изгибы бицепсов не возбуждают желание. Член снова затвердел, хоть со времени оргазма прошло совсем немного времени, и сам Хакс словно горел, тепло внутри превратилось в пожирающий всё пожар. — Таким ты мне нравишься больше, — ловкие руки добрались и до его запястий, бесцеремонно справились с одной пуговицей, затем со второй, — таким настоящим, — куча тряпья на полу увеличилась, — таким смелым. Я имею в виду, посмотри на себя…       Но шанса сделать это он Хаксу не оставил, тут же притянув рукой за талию к себе. Хакс невольно обхватил его руками за шею, чуть не потеряв равновесие, член тесно прижался к чужому животу, и от контакта с восхитительным на ощупь телом из него выделилась новая порция предсемени. Места на диване оказалось совсем мало.       Почти не раздумывая, он опустился чуть ниже, чтобы задеть поверхностью обнажённых ягодиц доказательство возбуждения Дэмерона. Тот изумлённо вздохнул от стимуляции, и рука на талии Хакса сжалась крепче.       Они снова поцеловались, но уже без единого следа робости. Бешеное, беспорядочное движение языков, сбившееся дыхание до темноты перед глазами, одуряющий запах разгорячённого тела и секса — да, да, больше, больше всего этого, кричал безмолвным криком Хакс, больше беспорядка в чёрных волосах, больше движения напряжённых мышц под мягкой кожей, больше, теснее!..       Дэмерон откинулся на спину, и они рухнули на диван, не расплетая объятий. Мебель жалобно скрипнула. Руки Дэмерона переместились на ягодицы, по-хозяйски их погладили и сжали, от чего Хакс только простонал ему в рот. Брюки в районе колен чертовски мешали, но снять их означало бы прервать поцелуй, спуститься на землю на один отвратительно долгий миг. На это Хакс пойти не мог, поэтому кое-как неуклюже стянул с себя остатки одежды, то и дело потираясь о член Дэмерона. А тот был и не против, судя по тому, как каждый раз прикусывал и оттягивал нижнюю губу Хакса.       Где-то далеко на краю сознания ещё дрожала мысль, что он раздет и ласкает своего бывшего пациента, к тому же ещё и мужчину, ещё и военного, ещё и совершенно невыносимого и вздорного. Но она была слишком эфемерна и малозначима. Всё, что имело значимость - единственное оставшееся препятствие между их изнывающими от страсти телами. Хаксу казалось, что его вот-вот разорвёт пополам, вот кажется и всё, что произойдёт дальше, и продолжения не последует, и каждый новый поцелуй станет последним, поэтому нужно закончить всё, встать и как можно быстрее уйти, спрятавшись в угнетающем полумраке дома.       Вместо этого он расстегнул пуговицу на зелёных брюках, которые не носил, потому что они были ему велики.       Мышцы на бёдрах оказались крепкими, как канаты. Хакс снова не смотрел вниз, не от смущения в этот раз, а от того,что был слишком занят трепещущим языком Дэмерона. Чужой член был твёрдым и горячим, непривычность и соблазнительность нового ощущения пронзила позвоночник колючей искрой — мокрые от смазки головки то и дело тёрлись друг о друга, каждый раз восхитительно и разнузданно.       Хакс словно и не кончал до этого; Дэмерон раздвинул бёдра чуть шире, давая больший доступ к телу, и Хакс прижался к нему так крепко, как только мог, перехватив ноги под колени.       Слева ладонь ухватила пустоту.       Дэмерон замер, перестав ласкать обнажённую бледную спину.       Хакс знал, о чём тот думает. — Армитаж… — нерешительно начал тот, явно пытаясь найти хоть какие-то слова. Было удивительно видеть, как сильно он сейчас напоминал того Дэмерона, который очнулся первый раз у Хакса на руках и не понимал, что с ним произошло.       Хакс поскорее поднял руку и погладил его по скуле, задел щекочущие ресницы. — Я всё равно хочу тебя, По, — сказал он со всей нежностью, на которую был способен. — Даже больше, чем если бы ты не был ранен. Мы теперь связаны. Твоя кровь на моих руках, моё семя на твоих губах.       Дэмерон потёрся щекой о его услужливо подставленную ладонь. — Звучит как приговор. — О, и пускай. Приговор об акте грубой непристойности, — Хакс сдвинулся, оттянув животом чувствительную кожицу на члене. С губ Дэмерона сорвался лёгкий выдох. — Пока небо на меня не обрушится, я не отпущу тебя.       Блеснула привычная озорная усмешка. — Я думал, амплуа болтуна здесь принадлежит мне, — смуглые пальцы коснулись края ушной раковины. — Ты, пожалуй, за всю историю нашего знакомства не был так откровенен со мной, как сегодня. И, чёрт бы меня побрал, ты впервые назвал меня по имени! — Притворись, что не заметил этого. — Тебе понадобится приложить усилия, чтобы отвлечь меня.       Их дыхание снова смешалось, когда Хакс снова опустил руку. С правой стороны к его потному боку прижималось колено, правую голень нежно гладила тёплая ступня, с левой тепла было меньше, и вряд ли Хаксу удалось успокоить Дэмерона на самом деле. Но он мог попытаться. Он мог заглушить эти мысли общим сердцебиением, синхронными движениями, то и дело выпадающими из общего ритма. На этой скуле точно останутся следы от коротких ногтей, а этот одуряющий запах точно пропитает каждую клеточку тела.       Хакс будет пахнуть его потом, его спермой, его жизнью.       Ладонь Дэмерона нырнула вниз, тесно сжав скользящие друг по другу члены. Тёмные волосы покалывали низ живота. — Чёрт… — не сдержался Хакс, толкнувшись в кулак. — Это… это…       Это было слишком шикарно. Смазка стекала по подрагивающим стволам, перемешиваясь и окропляя обивку дивана. Из лёгких снова исчез воздух; Хакс попытался сосредоточиться на чём-нибудь, чтобы продержаться подольше, но одних только тихих рваных стонов хватало, чтобы вся его выдержка испарялась, как вода в жаркий день. Дэмерон то двигал рукой быстро, явно балансируя на грани удовольствия, то вдруг замедлялся, оттягивая кожу и скользя пальцами по всей длине. Целоваться он уже не мог, только изредка слепо тыкался то в губы, то в подбородок, то в щёку.       Долго так точно продолжаться не могло. Хакс не успел себя сдержать или хотя бы попытаться. Стоило чутким пальцам чуть сильнее прижать друг к другу возбуждённые головки, как он снова выплеснулся, чуть не потеряв равновесие и не придавив Дэмерона своим дрожащим телом. Он вцепился в мокрую шею, чтобы хоть как-то заглушить издаваемые звуки. Это было неописуемо хорошо. Сомнительно, что когда-либо в жизни он испытывал столь чистое незамутнённое удовольствие.       Мускулы на шее Дэмерона напряглись, и если бы не вес Хакса, он бы гибко выгнулся на постели. — Ох, Арми… — только и успел сказать он, как несколькими толчками густая порция спермы расчертила их липкие тела. Тёмные брови изогнулись, будто Дэмерону было больно, но раскрасневшееся лицо и прикушенная губа утверждали совсем обратное.       Они лежали так бесконечно долго, пытаясь прийти в себя. Хакс закопался носом в спутанные кудри на виске, наслаждаясь смесью аромата разгорячённой кожи и секса. Он едва уловимо вздрогнул, когда Дэмерон нежно провёл кончиком носа по его мокрой шее, но смиренно принял эту интимную ласку.       Буре снаружи, казалось, не будет конца.