Crush

      На пути в больницу Хакс настолько погрузился в задумчивость, что даже не заметил чёрный автомобиль, припаркованный возле кованых ворот.       Он спрыгнул в побуревшую траву, запахнул поплотнее пальто, прячась от ветра — дождь так и не хлынул, хотя небо с утра сохраняло угрюмый сероватый оттенок, но редкие порывы ветра заставали врасплох.       Ошибки быть не может — такой автомобиль в округе только у одного человека. Подойдя поближе, Хакс различил и заляпанный грязью номер.       Повозка сзади со скрипом тронулась и отъехала.       Рен здесь — возможно ли, что он снова заезжал на почту? Если так, то он мог привезти новую телеграмму с радостным сообщением об отмене карантина, и тогда весь округ во главе с Хаксом вздохнёт свободно.       Хакс поспешил подняться по крыльцу и пройти сквозь тяжёлые двери; сидящая на посту молодая медсестра тут же прекратила заполнять бумаги и отложила в сторону карандаш. — Доброе утро, доктор Хакс, — она грациозно выскользнула из-за высокого стола, — вас уже ждут в операционной. — Доброе утро, — кивнул Хакс. — Что случилось?       Медсестра совершенно неожиданно хихикнула, но тут же постаралась принять профессиональный вид. — Забавно вышло, — сказал она, — у мистера Рена рука попала в ткацкий станок. — Что же тут забавного? — не понял Хакс. Воображение услужливо продемонстрировало набор для ампутации, а потом в дело вступили невольные ассоциации — простыни, тёмные глаза и волнующее “Ох, Арми…” — В самом-то случае ничего, конечно, — поспешила продолжить медсестра, отсчитывая каблуками чёрно-белую напольную плитку.       Она и Хакс быстро поднялись по лестнице и остановились у запертого на ключ кабинета. — Кость не задета, насколько я могу судить, но кожа клочьями и мышцы порваны… Но вам, конечно, виднее будет, — она дождалась, пока Хакс отыщет в глубине карманов ключ и отопрёт двери, и шагнула за ним в сонную тишину кабинета.       Под её смешливым взглядом Хакс принялся расстёгивать пальто. — Вы только представьте, он сюда приехал на своей жуткой машине, пришёл в приёмный покой, поздоровался — ну вы знаете, в своей этой манере, спросил, как у нас тут дела, как больные. А потом я спрашиваю, мол, а чего вы приехали-то, просто поболтать? А он, — медсестра снова хихикнула, — а он стоит, мнётся и потом говорит: у меня тут маленькая неприятность — а там такой кусок вырван, что кость видно! И он говорит: “Может, компресс какой приложить?”       Хакс невольно усмехнулся. — Как раз сейчас на обработке сидит, — продолжила веселящаяся медсестра. — Вы уж его заштопайте, прежде чем к мисс Роуз зайти. — Разумеется.       Хакс отметил, что после упоминания Роуз медсестра не облачилась в маску профессионального отстранения, значит, дело не так безнадёжно, как он предполагал. — Как она? — спросил он, отправляя пальто на вешалку. Руки следовало помыть как можно скорее. — Без изменений. Кашель, слабость. Лицо не синеет — и ладно. — И ладно, — повторил Хакс в никуда.       Медсестра удалилась, вежливо прикрыв за собой дверь. Её шаги по плитке отсюда слышались глуше и тише.       Хакс накинул больничный халат, провёл пальцем по рельефу серебристой цепочки карманных часов. Посмотрел на свой рабочий стол, но ни к одному документу не притронулся — вместо этого посмотрел на себя в квадратное маленькое зеркало, что висело на стене. Одежда в порядке, волосы расчёсаны набок. И всё же ему показалось, что в отражении спрятался не он, а кто-то другой, и стоит ему отвернуться, как незнакомец скривится и скорчит гримасу.       Что в нём могло привлечь Дэмерона? Он худощавый, рыжий, а значит веснушчатый — на носу, на плечах и даже на ладонях эти мелкие пятнышки — слишком серьёзный и педантичный, это он и сам понимает. В некоторых случаях это, конечно, является несомненным плюсом, однако же...       Хакс раздражённо потёр переносицу пальцами и широкими шагами вернулся в коридор второго этажа. Есть вещи поважнее, которые требуют его внимания.       Мистер Рен сидел на кушетке в палате. Когда Хакс вошёл, он виновато повёл широченными плечами, мол, извините, что доставляю вам такие неудобства. — Как же это вас угораздило? — вместо приветствия поинтересовался Хакс.       Он зазвенел краном умывальника, пуская воду. — На фабрике облокотился, — пробормотал Рен, косо посматривая на свою руку. Рукав закатали до локтя, кровь уже не текла, но Хаксу даже от умывальника был виден беспорядок из мышц. — С утра нужно было заехать.       Хакс густо намылил руки, взбивая розовую пену. Рен смущённо сопел, не желая рассказывать подробности. — Что вы вообще делали на фабрике? Я всегда считал вас коммивояжером, но никак не рабочим. — Образцы приехал смотреть, — пробасил Рен, сутулясь, — а мне предложили прогулку по производству. Да смейтесь сколько угодно, я и сам понимаю, как всё нелепо обернулось! — Ничего смешного я тут не вижу, — Хакс смыл остатки пены и отряхнул руки. — Так и совсем без конечности можно остаться. И всем придётся объяснять, что это не на фронте вас противник потрепал, а дитя века технического прогресса показало свои механические зубки.       В палату вошла медсестра. Стрельнув глазами в сторону Рена, она поставила поднос со склянками и стерилизованными инструментами на стол, и так же молча удалилась. Хаксу показалось, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не засмеяться.       Он со всеми предосторожностями осмотрел развороченную руку. Кость действительно уцелела, вдобавок не всё так плохо оказалось с мышцами. Рен терпеливо ждал приговора. — Что ж, — откашлялся Хакс, — могло быть и хуже. Но восстанавливаться будет медленно и болезненно. Я зашью, потом наложим гипс на месяц. Потом, когда срастётся, потихоньку можно будет руку разминать; до финального осмотра — никаких нагрузок. Потерпите, я вколю обезболивающее…       Рен молча смотрел, как Хакс откупоривает склянки и набирает нужное количество раствора. Укола он будто и не ощутил; да и немудрено, Хакс сомневался, что разорванная кожа сейчас вообще имеет чувствительность. — Я слышал про мисс Роуз, — сказал Рен. — Сожалею. — Она справится, — отозвался Хакс, отложив звякнувший пустой шприц на поднос. — Вы не волнуетесь совсем? — Мне не положено, — строго заметил Хакс, не поднимая однако глаз от раны.       Он отогнул крючками кожу в сторону, посмотрел, не попали ли в руку инородные тела. Извлёк пинцетом несколько ворсинок — от верхней одежды, по всей видимости. Рен терпеливо пережидал все его действия. На фоне его крупных рук ладони Хакса казались совсем уж изнеженными. — А как поживает ваш гость? Тот пилот, который в аварию попал? Я так понимаю, что он не успел уехать, как и я, и остался в округе до карантина? — Капитан Дэмерон в добром здравии, — сухо пробормотал Хакс, стараясь попасть в игольное ушко внезапно толстой нитью. — Мы в некотором роде даже подружились.       Он тут же прикусил язык: “подружились” подходило с крайней натяжкой. — Друзья — это хорошо, — заметил Рен, разглядывая зеркальные шкафчики.       Хакс молча затянул узел и принялся за шитьё, чувствуя, что его уши помимо воли начинают краснеть. — Я, собственно, не просто так спросил, доктор. Не откажите мне в удовольствии пропустить по стакану вина? Честно говоря, невозможность выехать куда-либо за пределы округа меня удручает донельзя. — Понимаю. Торговля страдает? — Вообще-то я сейчас даже в плюсе. Простыни для больницы ведь закупаются в моей фирме, и прочее... — Вы получаете процент с продаж, — кивнул Хакс, и Рен снова смущённо повёл плечами. — Я не получаю удовольствие от всего этого, только лишь констатирую факт. — Понимаю, — вежливо повторил Хакс. — Если бы вы были гробовщиком, вы бы озолотились. — Сменить профессию никогда не поздно.       Рен поморщился, когда Хакс затянул нить посильнее. Его пальцы дрогнули. — Так вот, доктор, если вам тоже наскучили однообразные вечера, можете навестить меня в любой день. Капитан Дэмерон, разумеется, тоже желанный гость.       Хакс думал недолго. Сам он вряд ли бы поехал, и не из-за того, что Рен ему был неприятен или что-то в этом роде; но вот вывезти из фактического заточения Дэмерона являлось крайне хорошим решением. — Благодарю. Непременно воспользуемся приглашением, — пообещал Хакс. — Пошевелите, пожалуйста, пальцами. Так, хорошо...

***

      Закончив с Реном, Хакс без промедления отправился к Роуз в зону для больных испанкой. Под неё отвели большую часть больницы, устроив ровными рядами койки и отгородив их друг от друга белыми простынями, чтобы создать хоть какую-то иллюзию огороженного пространства и замедлить распространение болезни. Хакс подозревал, что вынужденные меры не сильно помогали в борьбе с эпидемией, однако лучше предложить ничего не мог.       Натянув белую маску до самых глаз, Хакс сделал глубокий вдох и открыл дверь в нужную палату. Внутри было тихо, больные не имели сил даже на переговоры, редкий человек мог сидеть прямо. В основном пациенты неподвижно лежали на узких койках, тяжело дыша и устало зажмурившись, их лёгкие терзал кашель, а лица багровели нехорошим румянцем.       Роуз нашлась в середине зала. Хаксу показалось, что она спит, но при его появлении на губах девушки появилась слабая улыбка. — Доктор, — прошептала она.       Хакс присел на краешек койки, чувствуя небывалую робость. За всё время их знакомства он ни разу не видел Роуз такой беспомощной и слабой, и как-то даже мысли в его голове не возникало, что она может подхватить нечто более серьёзное, чем простуда. Для него вечно суетящаяся, вечно занятая чем-то пронырливая китаянка — маленькая мышка, как точно подметил её манеру поведения Дэмерон — стала чем-то обычным и извечным, но теперь, когда угроза потерять Роуз нависла над головой, Хакс должен был собраться. Нельзя было показывать, что он боится.       И он старался не обращать внимания на то, насколько маленькой казалась больная в своей неширокой постели. — Привет, Роуз, — негромко сказал он, ласково глядя на утомлённое круглое лицо. — Как ты тут? — Бывало и похуже, — отозвалась Роуз. Тут же она закашлялась, закрыв рот ладонью. Вместо привычного тёмно-синего платья персонал больницы облачил её в белую свободную рубашку, всю мокрую от пота.       Хакс осторожно потянулся к ней и убрал прилипшие ко лбу прядки волос. Кожа ожидаемо оказалась горячей. — Это испанка, да? — Я бы хотел, чтобы это оказалось что-то другое, — честно сказал Хакс. — Но анализы подтверждают испанку.       Роуз никак не отреагировала — она и без того понимала, что с ней происходит, и слова Хакса стали только лишним подтверждением диагноза. — Ты выглядишь хорошо, — ложь Хакса отлично скрылась за маской. Что-то ударилось внутри головы и затем скатилось в область сердца. — Всё не так плохо, правда. Кашель… кашель мог быть хуже, да и гортань не так уж сильно опухла, - он замолк, понимая, что звучит ужасно фальшиво. — Капитан Дэмерон передаёт тебе пожелания поскорее поправиться! — Очень мило с его стороны, — снова закашлялась Роуз. — Как вы...       Хакс терпеливо ждал, пока она переведёт хриплое дыхание. — Извините, доктор. Я только хотела узнать, не доставляет ли капитан вам хлопот. Как вы справляетесь?       Хакс сглотнул; ему потребовалось приложить значительные усилия с утра, чтобы оторваться от требовательных губ, прекратить касаться роскошной мужественной наготы Дэмерона и отправиться во двор к повозке. — Думаю, мы нашли общий язык. Не беспокойся об этом, Роуз. Тебе нужно больше отдыхать, так что не волнуйся по пустякам. Лекарства тебе с утра давали? Ответом ему послужил слабый кивок. Недолгий разговор окончательно утомил Роуз, и теперь та лишь слабо дышала, упрямо глядя воспалёнными глазами из-под тяжёлых век.       Она ведь не может умереть вот так, подумал Хакс, стоило ли переживать всё, что с ней случилось, чтобы вот так уйти, совсем молодой и такой маленькой... почему она такая маленькая?       Желтоватая, точно восковая рука неподвижно лежала на тонкой простыне; Хакс, не зная, что ему ещё сказать, взял её в свои ладони. Роуз чуралась его касаться раньше, и тогда на лестнице ей потребовалась вся её смелость, чтобы неловко обнять его за шею, и прежняя Роуз бы мгновенно смутилась от его жеста, и “Ш” в её быстрой журчащей речи неуловимо превратилось бы в “С”.       Нынешняя же Роуз не обратила на его прикосновение никакого внимания. И не бояться Хаксу становилось всё труднее.