Crush

      Утром Хакс снова проснулся ещё засветло. Заря едва занималась, через щель между занавесками робко розовело небо.       Он лежал совершенно без сна, но удивительным образом отдохнувший и бодрый, что само по себе было странно, так как вряд ли удалось провести в кровати больше шести часов.       По спал, зарывшись лицом в подушку. В рассветном очаровании нового дня тени его лопаток выглядели нарисованными. Его рука покоилась рядом с головой, и, прищурившись, Хакс с радостью отметил, что мазь подействовала, и кожа не выглядит повреждённой. Ещё пара дней — и от красноты не останется и следа.       Подумав о повреждениях, он неволей прислушался и к своим ощущениям. Всё казалось более-менее в порядке. Растянутые мышцы непривычно потягивало. Сильной боли он не чувствовал, далёкий дискомфорт — возможно, но это было терпимо. Дэмерон хорошо над ним поработал.       От этой мысли Хакс не смог сдержать улыбку. Он снова посмотрел на спящего: его бок двигался плавно, дыхание по-прежнему было глубоким и спокойным. Хаксу ужасно захотелось увидеть его умиротворённое лицо с припухшими от сна губами и расслабленной линией бровей, но для этого пришлось бы перевернуть По и почти наверняка разбудить, а беспокоить его Хакс не хотел.       Он тихо выбрался из развороченной постели и вышел в холл, плотно прикрыв за собой дверь. Здесь было светлее; сквозь просторные окна пробивалось больше света, и на тёмной паркетной доске даже виднелись широкие светлые квадраты.       Лестница поскрипывала под босыми ногами, когда он поднимался на второй этаж, портреты провожали его спину недовольными взглядами. Но Хакс и не думал о них.       Он нашёл в своём шкафу две пары брюк, взял из комода бельё и пару рубашек. На столе нашлась полупустая пачка сигарет и коробок спичек.       Недолго думая, Хакс натянул брюки, не потрудившись даже застегнуть верхнюю пуговицу, поджёг сигарету и с наслаждением затянулся, смакуя горький вкус табака. Чего-то не хватало. Он оглядел помещение; в конце-концов, повинуясь некоему внутреннему зову, подошёл к окну, отворил его и распахнул тяжёлые наружные ставни. Они со скрипом впустили в комнату холод. Кожа мигом покрылась мурашками.       Хакс долго курил, бездумно разглядывая облетевший сад у дома. Он не чувствовал, что стал мудрее или увереннее, чем был раньше, хотя решился на важный шаг, но насыщенные события вчерашнего дня ввергли его в состояние спокойствия и равновесия. Его волосы пребывали в совершенном беспорядке, едва сидящие на бёдрах брюки были единственной одеждой на худом теле. Внизу на узкой постели спал совершенно невероятный человек, с которым у Хакса впервые за долгое время был сексуальный контакт — и всё это являлось именно тем, чем должно.       На улице постепенно светлело. К тому моменту, как сигарета оказалась докурена, уже можно было разглядеть отдельные сухие листья в осенней палой массе, и в стороне от основной дорожке Хакс без труда заметил скелет костыля, который они не могли нашарить в ночной темноте.       Он быстро спустился, забрав с собой все вещи. По привычке остановился у двери, чтобы вытянуть пару ботинок из подставки, но застыл, секунду посмотрел на свои босые ступни, а затем круто развернулся и широко распахнул дверь. Утренняя прохлада толкнула его в грудь.       Листья и ветки кололи мигом порозовевшую кожу ступней. Хакс почти радовался этому, задержавшись даже на миг и пошевелив пальцами, почти добравшись до стылой дремлющей земли.       Кожу пощипывало. Он перехватил костыль поудобнее и сунул его под мышку. Волосы на руках и на ногах стояли дыбом от низкой температуры, и Хакс машинально повёл плечами, прогоняя зябкость.       Возвращаясь к особняку, он дышал полной грудью, с удовольствием заполняя лёгкие свежим колким воздухом. Ему чудилось что-то невероятное в переплетениях ветвей, кучевые облака походили на сбитый птичий пух. Своды особняка нехотя приняли Хакса обратно в дремлющую темноту дома, но в этот раз Хакс не поймал себя на мысли, что строение давит на него или что-то в этом духе; вполне вероятно, изменив подход к освещению и добавив новые электрические бра, он вовсе прогонит угрюмость комнат.       Эта мысль показалась ему замечательной. Почему он вовсе не думал об этом раньше?..       Хакс оставил вещи на прикроватной тумбочке. Костыль облокотился о спинку кровати. Он хотел уйти также тихо, как и вошёл, но не успел сделать пары шагов к двери, как По заворочался, что-то неразборчиво бормоча, и открыл глаза. — Армитаж? — он уставился на Хакса, очаровательно растрёпанный и сонный. — Который сейчас час? — Не имею ни малейшего понятия.       Он даже не подумал взглянуть на часы. Если быть честным, то времени сейчас и вовсе не существовало.       По щедро зевнул и протёр рукой глаза. — Я принёс тебе чистую одежду. Брюки могут быть немного маловаты, но мы что-нибудь придумаем. Ещё здесь рубашка, свежее бельё. — Ты сейчас уйдёшь? — Что? Нет, я… — Хакс помедлил с ответом. — Позже мне нужно в госпиталь, проведать Роуз. — Но это позже?       Дэмерон приглашающе откинул одеяло и похлопал рукой по простыне. Хакс не стал раздумывать долго. — Что это? Ты просто ледяной! Бр-р-р, я рассчитывал на тлеющий уголёк, а получил льдышку! — проворчал По. Он накрыл их с головой одеялом. Хакс тут же прекратил его различать в и без того слабом освещении. — Где ты так замёрз? — Я выходил в сад, подышать. Там чудесно. — Охотно верю, но не настолько же. Твои ноги просто ледяные! Ну-ка, давай сюда.       Хакс послушно свернулся калачиком и подтянул колени к подбородку, чтобы потерявшие чувствительность ступни оказались в тёплых широких ладонях. — Ещё и босиком бродил, вот чудак. Совсем на тебя не похоже. А как же твои брюки? — А что с ними такое? — Они помнутся и растянутся на коленях. — Какая мелочь, — Хакс обхватил его руками и с наслаждением зарылся носом в чёрные кудри. Обнажённое тело грело не хуже печки.       Шеи коснулась улыбка. — Ты в порядке? — Более чем. — Я имею в виду, — он нерешительно погладил угловатую выпуклость щиколотки, — тебе не больно? — Ах, ты об этом. Немного неприятно, но терпимо. — Наверное, нам всё же не стоило. То есть, меня всё и так устраивало, правда. — Я знаю, — мирно произнёс Хакс. — Я ни о чём не жалею. Это оказался крайне интересный опыт.       Как он и рассчитывал, По прыснул со смеха, и обстановка немного разрядилась.       Они молча лежали рядом. Любые слова были лишними.       Хаксу вспомнилось детство, как он тайком забирал книгу из отцовской библиотеки к себе в спальню и прятал её под матрасом, чтобы потом, когда обитатели дома разойдутся по своим комнатам и затихнут, зажечь оплывшую от времени свечу.       Воск стекал с неё блестящими жёлтыми каплями. Он ставил её на прикроватную тумбочку, рядом с пустой чашкой из-под молока, и сооружал себе гнездо из огромного одеяла, слепо шарил рукой, пока пальцы не ухватывали шершавый корешок, и вытягивал свою добычу. Открывая очередную страницу, он поджимал губы в предвкушении. Он нарушал установленный режим сна и расписание жизни в доме, от страха быть застуканным приходилось чутко вслушиваться в скрип половиц за дверью, и это делало каждое новое пойманное слово ценнее и красочнее.       Хакс читал так долго, как только мог, но всегда успевал поймать момент, когда глаза начинают слипаться, и ни разу никто не смог поймать его с поличным. Книга закладывалась узкой бумажной полоской и пряталась на место, до следующей ночи. Он проваливался в сон почти моментально, и одними из самых счастливых моментов детства до сих пор оставались кокон из одеяла и яркие образы книг, которые перетекали в его сны, а после обратно на шуршащие тяжелые страницы.       Он полагал, что давно забыл, каково это.       В комнату понемногу вползало утро. Сквозь прорехи в складках одеяла проникали нахальные солнечные лучи. Дэмерон всё ещё грел его ступни, иногда стряхивая прилипшие мелкие веточки и обломки листьев.

***

      Роуз он привёз вечером.       Он подал ей руку и помог спуститься на землю из повозки. Слабость была неприятным последствием гриппа, с которым просто требовалось смириться. В конце концов, Роуз вернулась к нему, похудевшая и осунувшаяся, всё ещё бледная, но живая. Хаксу до сих пор не верилось в это, и он то и дело хотел пощупать Роуз за плечо, чтобы в очередной раз убедиться в её реальности.       Сколько человек выжило после повальной эпидемии? В их округе буквально единицы. Смерть не пощадила даже медицинский персонал, забрала кое-кого из медсестер. Своими глазами Хакс смотрел на обречённых, понимал, что он попросту не может, не умеет ничего сделать. И когда он услышал первый хриплый кашель из маленького рта, он даже не тешил себя надеждой на что-то хорошее.       Но посмотрите — Роуз опирается на его локоть, возвращается в дом. И Хакс этому рад. Чёрт побери, когда он радовался в последний раз?       Роуз не отпускала его руку, даже когда они поднялись на крыльцо, и Хакс отворил входную дверь. — Что ж… добро пожаловать, — он неловко обвёл ладонью холл. — Мы тут старались поддерживать порядок.       Сверху таинственно блеснула глазами Миллисент. Она сидела на перилах второго этажа, презрительно оглядывая вошедших. — Хочешь отдохнуть? — предложил Хакс. — Я подготовил тебе комнату. Опасность миновала, и теперь тебе нужно экономить силы, чтобы окончательно поправиться. — Спасибо, доктор, — робко отозвалась Роуз.       Всю дорогу до особняка она молчала, и Хакс полагал, что от быстрого утомления. Однако же сейчас он подумал, что виной этому может быть другая причина. — Может, хочешь чаю? Не стесняйся, если тебе что-нибудь нужно, можешь мне прямо об этом сказать. Пойдём, — он кивнул в сторону лестницы, — я провожу тебя. Капитан навестит тебя немного позже, хорошо? Мне с трудом удалось его убедить повременить со своими расспросами и рассказами, так что если что — ты крайне устала с дороги. Так уж и быть, возьму удар на себя.       Он замолчал с изумлением — Роуз быстро вытерла лицо рукавом, но не смогла спрятать мокрые глаза. — Ну что ты, — неловко забормотал вмиг растерявшийся Хакс. — Хочешь всё же с ним поболтать — я же не запрещаю, просто не хотел бы, чтобы ты утомилась. Не стоит из-за этого плакать, право же... — Нет, я… Извините, — выдавила из себя Роуз. Хакс достал из кармана свой носовой платок и отдал ей, чтобы та промокнула непрошеные слёзы. — Я не из-за этого. Просто так здорово снова видеть вас и этот дом, и даже это маленькое чудовище. — Она тихо всхлипнула. — Я не думала, что вернусь. Я… мне… я хотела, чтобы всё поскорее закончилось, и чтобы я перестала вам мешать, и мне так стыдно было, что я вас подвела. — Подвела? — переспросил Хакс.       Роуз слабо кивнула, глядя в пол. — Вы столько потратили на меня сил, времени и денег, а я… извините, я знаю, что это глупо, но я правда так думала, и мне так стыдно теперь.       Хакс секунду смотрел на неё, переваривая сказанное. Слова складывались в самый неправдоподобный вывод, что он мог себе представить. — Ты считала, что мешаешь мне? — медленно переспросил он. — Но, Роуз, разве… если я дал тебе повод так думать, то прошу, прости меня. Я иногда бываю таким недальновидным, что самому потом стыдно. Послушай, — он осторожно, стараясь не спугнуть, поднял за подбородок её мокрое лицо, — ты меня подвести не можешь. Потому что ты сильная и до того упорная, что скорее это нужно назвать упрямством. Я видел, как более сильные и могучие люди сдавались болезни, а ты выжила, и для чего теперь плакать? Это просто очередная трудность на твоём пути, не больше и не меньше. И, Роуз, — сказал он как можно теплее, — ты совсем мне не мешаешь. Наоборот. Ты для меня незаменима, честное слово. Ты веришь мне?       Роуз моргнула, что, по-видимому, означало согласие. — Так не пойдёт, — притворно нахмурился Хакс, — скажи вслух. Громко, чтобы сама себя слышала.       На щеках выступили пятнышки румянца. — Я… я вам верю, доктор, — пролепетала Роуз. Хакс с удовольствием отметил, что она старается улыбнуться, улыбкой той прежней деятельной Роуз. — Вот и славно.       Он сообразил, что держит её подбородок неприлично долго, и слишком поспешно отступил, чтобы Роуз это не заметила. Она ничего не сказала, лишь ещё раз промокнула глаза платком. — Я сегодня останусь дома, так что, если хочешь, можем с тобой немного позаниматься, — предложил Хакс. — Думаю, обсудим некоторые публикации об испанке, случай подходящий, да и ты сама сможешь синдромы правильнее понять. Как тебе такая идея? — Звучит здорово, доктор. — Вот и славно, — потёр Хакс ладони. — Но всё же немного свежезаваренного чая тебе не повредит.       Миллисент громко мяукнула, спрыгнула с перил и затрусила за людьми на кухню.

***

      Вечером Хакс едва успел зайти в свой кабинет и потянуться к шнуру, чтобы включить свет, как его что-то настойчиво толкнуло в грудь. Не успел он опомниться, как оказался прижат к стене, а губы обожгло чужое дыхание. — Наконец-то, — хрипло прошептал По. Он крепко поцеловал растерявшегося от неожиданности Хакса, оттянул зубами нижнюю губу, чтобы выпустить её с влажным звуком. — Я думал, умру тут от тоски. — Послушай… — Хакс пытался возразить, но каждое новое слово скрадывалось настойчивым ртом. Дэмерон прижал его к стене всем своим телом, вжался пахом, и сквозь ткань брюк Хакс отчётливо ощущал его возбуждение. — По, послушай… Дверь… Отпусти, я закрою дверь!.. — К чёрту дверь! — он сплёл пальцы их ладоней вместе и вдруг задрал руки Хакса вверх, по обе стороны аккуратно причёсанной головы. — Ты никуда не ускользнёшь от меня! Не сейчас! — Я и не пытался, что ты… ах! — горячие губы впились в чувствительный участок шеи под ухом. Колени немедленно превратились в вату.       Дэмерон перенёс свой вес на Хакса, отчего вырваться из-под его тела можно было только резко оттолкнув а это и в состоянии здравомыслия сделать не представлялось возможным. Дэмерон прекрасно понимал, что Хакс никогда так не поступит, оттого вылизывал его шею, прикусывал зубами тонкую кожу, не обращая внимания на слабые попытки Хакса сопротивляться. — Четыре дня, — прорычал он, стиснув запястья крепче, — четыре дня я не могу даже взять тебя за руку! Днём ты в госпитале, потом допоздна сидишь с Роуз, и никогда! никогда не остаёшься со мной наедине! — Также неожиданно По выпустил руки Хакса и запустил пальцы в волосы, накрыл большими пальцами скулы. Хакс бессознательно вцепился в его рубашку. — Это какое-то безумие, пытка! Я бы подумал, что ты специально издеваешься надо мной, если бы не знал тебя лучше! — По, пожалуйста, — Хакс тщетно старался увернуться от скользящих по щекам поцелуев, — погоди же!.. Ты… ты пил сегодня?       Дэмерон только усмехнулся.       Он прижался лбом ко лбу Хакса, едва уловимо дрожа. — Не так много, как следовало. Чёрт, я знаю, знаю, что ты скажешь! Я знаю, что всё скоро закончится, но я хочу выжать из этого всё до последнего, хочу выжечь твоё тело у себя на веках, чтобы каждую ночь снова и снова видеть тебя!       Хакс широко распахнул глаза. От страсти, звенящей в голосе По, ему стало не по себе. — Отпусти, я закрою дверь, — успокаивающе повторил он. Дыхание всё же сбилось, как он не старался не поддаваться своим первобытным инстинктам, но близость Дэмерона брала своё. — Я буду здесь, с тобой, честное слово, но дверь надо закрыть, иначе Роуз может увидеть… — Пускай!       Поволока горела неистовым безумным огнём. — Пускай она видит, — зашептал По горячечно, почти до боли вжимая пальцы в скулы, — пускай все видят! Плевать на всех! Ты, только ты!..       Он опять поцеловал Хакса, на сей раз не оставляя шансов отстраниться. Остатками разума Хакс всё же заставил себя кое-как толкнуть створку двери и хотя бы плотно притворить её.       Он понимал, что пытается сказать ему По. Эти дни они попытались провести в прежнем статусе, стараясь общаться так, чтобы не вызвать у Роуз ни малейшего подозрения. Меньше всего на свете Хакс хотел, чтобы правда случайно открылась ей именно сейчас. Он старался вести себя как обычно, разыгрывая спектакль, и, положа руку на сердце, должен был признаться себе — актёр из него оказался никудышный. Все реплики звучали откровенно фальшиво, и стоило только удивляться, как это Роуз ничего не замечает.       У По выходило куда лучше. В его игру почти поверил сам Хакс, и если бы не внезапное ночное нападение, иллюзия продолжала бы поддерживаться и дальше. Как ему удавалось так успешно прятать клокочущий внутри вулкан, Хакс не мог понять. — На диван, — едва разобрал он слова. — Пойдём, прошу, умоляю, Армитаж!.. Это невыносимо, видеть тебя и прятаться. Мне кажется, я скоро взорвусь, потому что так много чувствовать просто физически невозможно! Хочу просто обнять тебя… правда, мне этого хватит!       Он ткнулся ему в шею и замер, спрятав лицо. Хакс погладил его бока, приобнял за талию. Спина была горячей даже под белым льном рубашки. — Дело не только в Роуз, — признался Хакс. Он повторил ладонями хорошо знакомые края лопаток, вдохнул для смелости слабую пряную ноту волос. — Я сегодня получил телеграмму. Округ открывают.       Он мог бы просто ударить По, что уж там.