Crush

      Хакс снова проверил свой внешний вид в зеркале, поправил закатанные к локтям рукава рубашки. Пиджаком и жилетом в этот ранний час он решил пренебречь, но волосы щёткой пригладил. Монотонные привычные действия помогали сохранить видимость того, что ничего особенного не происходит.       Снизу доносился аромат свежесваренного кофе — вчера из своего дорожного саквояжа сэр Дэмерон широким жестом извлёк шелестящий мешочек из тонкой шёлковой бумаги.       Хакс привычки пить кофе не имел, но признал, что пахли зёрна просто великолепно. Роуз же, как оказалось, пробовала только дешёвый ячменный кофе, который продавали в бакалейных лавках на развес, и вот теперь она, явно следуя указаниям гостя, мастерски справилась с новой для неё работой. — Ты спускаешься? — послышалось сзади; несколько помятый По стоял на пороге кабинета. — Отец и Роуз уже за столом. Кажется, ей понравился подарок. — Да, я уже хотел к вам присоединиться, — Хакс ещё раз поправил застёгнутую пуговицу, хоть с ней всё было в порядке. По не спеша приблизился к нему и остановился за спиной, опираясь на костыль. Зеркало отразило их обоих рядом. — Плохо спал? — Скорее мало, — отозвался По. Он был в новом пиджаке и шерстяных свободных брюках, которые, по видимому, появились всё из того же саквояжа. Одежда сидела как надо, гораздо пригляднее, чем подогнанные по фигуре вещи, но как-то чужеродно и непривычно в глазах Хакса. — А ты? Как себя чувствуешь?       В этот раз — из-за спешки ли или излишней силы — последствия ощущались куда сильнее. Но Хакс не собирался говорить об этом. За всё требуется платить, так он и сам когда-то сказал По; он склонил голову и постарался спокойно улыбнуться. — Всё в порядке. Велосипедные прогулки всё равно не мой любимый способ проводить досуг. Ты забрал письмо? — Не волнуйся, не забыл, — он похлопал рукой по нагрудному карману. — Прямо по соседству с честным выигрышем. Жаль, что мистер Рен не проявил желания заскочить к тебе на огонёк, я бы не отказался удвоить сумму. — Нехорошо пользоваться чужими слабостями, По. — Да ладно тебе, — легкомысленно отозвался По. — Его никто не заставлял играть, а уж если не может совладать с азартом, пусть совсем за стол не садится. — Он стряхнул с плеча Хакса невидимую пылинку. — Кроме того, я разве снял с него последнюю рубашку? Подумаешь, продаст лишнюю партию сукна, он же сам и рад будет своим способностям, потом тебе при случае в красках обо всём расскажет. — Он провёл пальцем по отглаженной границе воротника. — Только сам с ним не вздумай играть; уж извини, но твой талант ушёл в ремесло, но не в способности к азартным играм.       Хакс против воли на секунду прикрыл глаза, когда По нарисовал тёплую короткую черту вдоль линии роста волос. — Говорят, что талантливый человек талантлив во всём, — сказал он полушутя. — Кажется, мой случай опровергает эту аксиому. — Или обстоятельства ещё не сложились достаточно удачно. Вот увидишь, ещё сорвёшь куш и вспомнишь меня добрым словом.       Хакс отвернул голову от их отражений, чтобы воочию встретиться с взглядом тёмных глаз. По легко улыбался, но в этот раз ему не удалось избавиться от следов печали на своём лице. — Я не умею прощаться, — признался Хакс. — Только не говори, что рассчитывал на мою прощальную речь. Я совсем не готовился. Если только ты не возражаешь против небольшого экспромта. — По… — Ладно-ладно, — По неожиданно стал серьёзным. — Пообещай мне кое-что, хорошо?       Хакс повернулся к нему; По опустил руку с его шеи, и она скользнула вниз, чтобы замереть на предплечье. — Что угодно. — Ну, зачем так буквально. Кто знает, что взбредёт мне в голову, а вот отказаться от данного слова истинный джентльмен не сможет. Словом… я просто хочу, чтобы ты помнил одну вещь.       Пальцы сжались чуть крепче. Хакс чувствовал их тепло через ткань, а может и просто помнил его. — Мир не изменится от того, что ты спятишь от переутомления, Армитаж, — сказал он. — Пообещай мне, что будешь относиться к жизни проще. Ты уже делаешь больше каждого второго моего знакомого, и сделаешь ещё столько же, я уверен. Но не так, как сейчас. Тебе не нужно больше ничего никому доказывать. Я знаю, чего ты стоишь на самом деле.       Хакс кивнул, едва понимая, о чём По говорит. Почему-то только сейчас он в полной мере понял: это прощание, в лучшем случае — надолго, в худшем — навсегда. — Вот и славно, — улыбнулся По одними губами. — Не унывай тут без меня. Я уверен, что мы ещё увидимся. — Я бы очень этого хотел, — сказал он. — Больше всего на свете.       Он хотел добавить ещё что-нибудь, но не мог найти нужные слова. Он был бесконечно благодарен По за всё то, что он сделал с ним, за его сумасбродные идеи и исступлённые слова, за одно только существование. Всё это можно было бы вложить в одну короткую фразу, но Хакс настолько давно не говорил её, что словно разучился правильно складывать губы и язык, чтобы извлечь из горла необходимые звуки. Да и разве можно так выразить всё своё отношение к этому человеку?       У По получилось. Хакс ему безоговорочно верил. Почему же у него самого ничего не выходит?       Он не смог скрыть своё смятение. Костыль протестующе скрипнул — По опёрся на него, чтобы подвинуться к Хаксу ближе и поднять лицо, подставляя губы для поцелуя, притягивая Хакса к себе с нежностью и осторожностью, будто тот не в своём уме и способен отказаться от происходящего… — Доктор Хакс, вы скоро? — раздался сзади высокий голос. — Я сварила вам... Хакс и По мигом отпрянули друг от друга.       Неслышно поднявшаяся Роуз застыла на пороге, растерянно переводя взгляд то на одного, то на другого. — Я там… — её глаза непонимающе остановились на ладони По, всё ещё лежащей на руке Хакса. — Я кофе сварила... — Отсюда можно прекрасный запах почувствовать! — бодро воскликнул По. — Вот и я говорю: хватит прихорашиваться, дорогой доктор, — он похлопал остолбеневшего Хакса по плечу, будто бы и первоначально планировал так поступить, — иначе рискуете получить остывший, а это уже не так вкусно, верно?       Роуз неуверенно кивнула. — Пойдём же скорее. Роуз, не окажешь мне любезность?..       Хакс немо наблюдал, как По уходит, как Роуз берёт его под локоть, чтобы вывести из комнаты. На пороге она неуверенно обернулась на Хакса, но ничего не сказала, и безвольно проследовала вместе с По в коридор, оставив по-прежнему не двигающегося с места Хакса одного.

***

      Из вежливости он пригубил кофе и похвалил напиток. Никакого вкуса он не почувствовал, да и все остальные чувства будто бы притупились; цвета потускнели, голоса звучали приглушённо, разве только смех По оставался прежним.       Роуз ничего не говорила об увиденном, разве что вела себя немного тише, чем прежде. Хакс надеялся, что она не успела увидеть ничего, что дало бы повод для размышлений — в конце концов, они ведь не целовались, а просто стояли слишком близко друг к другу, а это вовсе не запрещено, своей спиной Хакс закрывал отражение в зеркале, и по всему выходило лишь, что заметить Роуз могла только дружеский жест, не более того.       В глубине души ему было всё равно; жалел он только лишь об одном — что последний их поцелуй остался в ночи. Если бы Хакс знал, что так всё обернётся, он не тратил бы время на глупые разговоры и обещания, и смелости признаться ему хватило бы с излишком.       Но теперь изменить он ничего уже не мог. Всё, что было в его власти — проводить гостей к ожидающему у особняка чёрному кэбу, которым управлял незнакомый Хаксу кучер.       Сэр Дэмерон шёл немного впереди, отдавая последние распоряжения кучеру, а Хакс и По следовали за ним по подсохшей после ночного дождя гравийной дорожке.       Роуз осталась на крыльце, совершенно оробевшая от цветистых речей обоих Дэмеронов. Она стояла в своём обычном синем платье, глядя вслед уходящему По, и долго собиралась с силами, чтобы что-то сказать. — Счастья вам, капитан Дэмерон! — в конце концов воскликнула она звонко.       По поднял руку и коротко махнул девушке, сверкнув ослепительной улыбкой. Лёгкий утренний ветер качнул ветви притихших яблонь, пригладил вечно беспорядочные чёрные кудри.       Хакс пожал руку сэру Дэмерону, пообещав непременно написать и проконсультироваться по всем вопросам относительно торговли специями, которые могли бы у него в теории возникнуть. Он надеялся, что археолог заберётся в кэб, и тогда у него появится шанс шепнуть По несколько слов, но тот будто специально не отходил от них, не давая Хаксу остаться с По наедине.       Всё было бесполезно. Время ускользало из рук.       Наконец сэр Дэмерон смилостивился и отступил на шаг в сторону, предоставив Хаксу возможность попрощаться. — Я… — откашлялся он, — я хотел сказать…       Он замолк, сбившись с мысли. Такое редко происходило, обычно при сильном стрессе или после особенно долгого недосыпа, а сейчас виной всему был один лишь человек, просто глядевший на него добрыми карими глазами и едва заметно улыбающийся своей чудесной улыбкой. — Знаю.       По сильно обнял Хакса одной рукой, прижал к груди. Хакс опустил деревянные руки ему на спину. Сердце колотилось в груди как бешеное, язык с трудом ворочался в пересохшем рту. — Знаю, содержать в чистоте, но защищать во время водных процедур, — пробормотал По. — Я знаю.       Хакс едва замечал всё происходящее дальше. Он помнил, что пальцы перестали ощущать шероховатость волокон шерсти, что он держал дверь кэба, пока сэр Дэмерон помогал сыну подняться на подножку и присесть на сиденье, что когда он захлопнул дверцу, он отступил на шаг назад, не сводя глаз с лакированной черноты повозки, что кучер щёлкнул кнутом, и лошади возмущённо заржали, но послушно тронулись с места. Колёса заскрипели, повозка поехала вперёд.       Хакс безучастно смотрел, как она проехала сквозь предусмотрительно распахнутые ворота, как развернулась и выехала на главную дорогу; не отвечая за свои действия, он сделал шаг, потом другой, третий — и вот он обошёл кованые створки, растерянно остановился прямо посреди пустынной дороги, и смотрит, как покачивающаяся на мелких камнях повозка уезжает всё дальше и дальше, и ему кажется, что вот-вот она остановится, дверца распахнётся, и По выберется из повозки наружу, чтобы ещё раз взять его за руку.       Но ничего этого не происходит. По прямой, как стрела, дороге повозка удалялась до тех пор, пока стала не больше спичечного коробка, а потом и вовсе пропала из виду, и даже стук копыт больше нельзя было расслышать, а Хакс всё стоял и смотрел, только сейчас понимая, как отчаянно он полюбил этого человека и как трусливо поступил, не переборов себя и не признавшись По в своих чувствах.       У По хватало смелости на самые странные вещи — и он смог сказать Хаксу о том, что творилось в его мятежной душе, и мучился от того, что не находил взаимности. Он говорил, что она ему не нужна, но взаимность была, неловкая, скованная, но всё же искренняя.       Рассказать о ней у Хакса не хватило духу. — Доктор?..       Маленькая ручка неуверенно коснулась его вздрогнувшей от неожиданности спины.       Роуз смотрела на него с участием и беспокойством. Хакс беспомощно посмотрел на неё, приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и снова посмотрел на опустевшую молчаливую дорогу. — Пойдемте в дом, доктор? Сейчас, кажется, опять начнётся дождь...       Она провела его по дорожке обратно, бережно поддерживая и не убирая ладошку со спины. Хакс молча смотрел себе под ноги, едва замечая, куда идёт, считая пятнышки грязи на ботинках, но постоянно ошибаясь в их количестве.