Детройт-однострочники

Коннор обнимает сзади, скользит ладонями вдоль ширинки, прикусывает шею — у Гэвина колени слабеют от шквала ощущений. Давление нарастает, и Гэвин расслабляется в сильных руках, откидываясь на Коннора, зная, что он удержит. Бряцает пряжка ремня, вжикает молния — Коннор пробирается пальцами под резинку трусов и тянет их вместе с джинсами вниз. Гэвин, насколько может, помогает стягивать с себя одежду, дурея от прикосновений бархатистого скина к тонкой чувствительной коже. И теряется в пространстве, когда Коннор внезапно толкает его на диван, а Гэвин падает через подлокотник, стреноженный собственными джинсами, и упирается носом в мягкую подушку. — Эй, можно и поаккуратнее, — шипит Гэвин, пытаясь подняться. Но Коннор давит ему между лопаток, удерживая на месте. Только тогда Гэвин замечает, что тот успел вытащить его ремень из шлёвок, и теперь сжимает его в руке, сложив пополам. — Бля, да ладно. Ты же шутил насчёт наказания, — не очень-то уверенно говорит Гэвин. Добрая улыбка Коннора не сулит ему ничего хорошего. — Меня не пороли со средней школы! — Зря, видимо. Серьёзно, Гэвин, если ты вежливых просьб не понимаешь... — Да не лез я под пули, этот дебил сам на меня выскочил! — Лжёшь, глядя в глаза. Тебя и правда нужно воспитывать. Коннор заботливо подталкивает подушку ближе, чтобы Гэвин мог сжать её в руках — ну, или орать в неё, чтобы соседи не вызвали их коллег. Проводит нежной тёплой рукой по спине, задирая футболку до самых лопаток, и вот теперь Гэвин понимает, что действительно нарвался. — Может, не надо? — тихо спрашивает он, стискивая пальцами блядскую подушку. — Надо, Гэвин, надо. Лучше расслабься, так будет легче. Коннор продолжает поглаживать по спине, обводит ладонью ягодицы, и Гэвин с ужасом чувствует, как в животе теплеет от подкатившего возбуждения. У него на Коннора вообще реакции странные: поначалу с ним просто хотелось подраться до синих брызг по полу и кровавых соплей по щекам. От одного взгляда на идеального пластикового детектива адреналин ударял в голову, и Гэвин начинал творить всякую тупую херню. Не прошло и года, а теперь его прёт стоять перед Коннором с задранной голой задницей, и адреналин всё так же кипятит кровь. Только теперь Гэвин знает, что всё происходящее закончится куда более приятными вещами, нежели медпункт — потому что Коннор тоже не может перед ним устоять. Сдастся и в этот раз, никуда не денется. Первый удар прилетает так неожиданно, что Гэвин даже вскрикнуть не успевает — задыхается от ощущения огненной полосы, въедающейся в кожу. Пытается подняться, но Коннор вновь бескомпромиссно прижимает его к дивану. — Бля, больно! — Конечно больно, это же наказание. И тут же следует второй удар. Гэвин тихо воет в подушку, чувствует, как на теле выступает пот, и крепче сжимает колени, будто это поможет закрыться от Коннора. — Расслабься, — снова говорит Коннор. Оглаживает горящий зад, и теперь его ладонь кажется приятно-прохладной. К третьему удару Гэвин почти готов — он прикусывает уголок подушки, и лишь вздрагивает, пытаясь дышать через нос. Коннор, по всей видимости, такой реакцией доволен, и шлепки сыплются один за другим. Жар расползается по спине вверх, по бёдрам вниз, и Гэвин уже не разбирает, куда именно опускается ремень. Замах — шлепок — новая волна огня по телу. Кажется, или Коннор стал действовать нежнее? Или это Гэвин привык? Приподнявшийся член трётся головкой об мягкую обивку дивана — Гэвин отпускает уголок подушки и тихо выдыхает приоткрытым ртом, подаваясь вперёд. — Я знал, что тебе понравится, — заключает Коннор и проводит холодной пряжкой ремня прямо между горящих ягодиц. Гэвин тихо матерится, пряча лицо в подушку. — Сделай уже что-нибудь, — глухо просит он. И стонет, чувствуя, как пальцы — точно без скина, гладкий пластик, — проскальзывают внутрь, растягивая и раскрывая. Тёплая смазка льётся на копчик, скользит каплями ниже, а Коннор проталкивается глубже, давит вниз и тянет на себя, заставляя Гэвина подаваться навстречу. Он точно знает, где нужно касаться, чтобы у Гэвина последние мозги отказали от кайфа — на фоне навязчивой пекущей боли ощущения кажутся ещё острее, ещё ярче. Это пиздец как странно, но Гэвину действительно нравится. Он снова и снова насаживается на пальцы Коннора, выгибается, потираясь членом о подлокотник дивана, и, почувствовав, что вот-вот кончит, задерживает дыхание и зажмуривает глаза. Оргазм оглушает на целую вечность. Гэвин обессиленно расслабляется, но Коннор не даёт ему отлежаться — тянет за локоть и поднимает на ватные ноги, тут же поддерживая, не давая упасть. — Садист хренов, — по-идиотски улыбаясь, выдыхает Гэвин. У Коннора глаза блестят — Гэвин уже давно не вспоминает, что они не человеческие. Жестянкам ведь, по сути, секс нахер не нужен, но Коннор... Он всегда был не таким, как все. — А ты, судя по всему, мазохист. Мы идеальная пара, — говорит Коннор, прижавшись мягкими губами к уху, а Гэвин поворачивает голову и целует его. Коннор отвечает с таким напором, что Гэвин уверен — их ждёт второй заход. — Тебе нужна тёплая ванна и массаж с кремом от ушибов. — Умеешь же всю романтику испортить, — Гэвин закатывает глаза, но послушно тащится в ванную. С Коннором на эту тему спорить бесполезно: чего он только с Гэвином не вытворял, но после любых постельных экспериментов неизменно окружал заботой. Гэвин бы в жизни не признался, но тихо млел от такого обращения — прошлые попытки в отношения оставляли лишь разочарование в людях и самом себе. Кто бы мог подумать, что всё его представление об окружающем мире, жизни и чувствах изменит андроид? — Ты думаешь о чём-то хорошем, — констатирует Коннор, сидя на бортике ванны и настраивая температуру воды, пока Гэвин избавляется от остатков одежды. — О том, что у меня жопа как у павиана, — ворчит Гэвин, пытаясь разглядеть в зеркале свой покрасневший зад. Коннор смеётся и тянет его к себе, заглядывая в глаза. — Снова лжёшь. Видимо, воспитательный процесс стоит повторить. Гэвин не успевает возмутиться — Коннор целует его... И возмущаться уже как-то не хочется.