Мертвые письма

Нет более страшного свидетеля, более жуткого обвинителя, чем совесть, живущая в сердце каждого человека. Полибий

      — Фор, — тихий, едва слышимый шепот у самого уха, — я смог жить с руками по локоть в крови. А ты сможешь?       — Ты сможешь?       — Сможешь?       Тобиас открыл глаза, и голос тут же потонул во мраке ночи. Слышны были лишь размеренное дыхание Трис, спящей рядом, и шуршание стрелок по циферблату.       Так Фор лежал, вслушиваясь в шорох часов, и пытался определить, сколько времени прошло с того момента, как он стал разглядывать темный потолок. Заснуть не пытался. Потому что знал, чего ожидать. Знал, что стоит ему только закрыть глаза, голос вернется снова.       «Сможешь ли ты жить с кровью на своих руках, а, Фор?»       Слова гулко отдавались в голове. Тобиас старался избавиться от навязчивого голоса, но он звенел в ушах, окружая со всех сторон. Так повторялось уже которую ночь подряд. Было ли это расплатой за то, что он сделал?       Фор протянул руку к прикроватной тумбочке. Нащупал знакомую стопку листов. Ему не нужно было перечитывать письма, он и так помнил каждую строчку. Они отпечатались на подкорке памяти. Фразы коршунами клевали сознание, не позволяя забыть.       «Прошу, передай письмо моей матери…»       «Был бы признателен, если бы ты отыскал моего брата и передал ему весточку от меня…»       «Скажи моей семье, что я люблю их…»       Столько ожиданий было в этих посланиях, столько веры в того, кого Тобиас считал своим врагом, что это пошатнуло и так не слишком устойчивое убеждение в том, что они поступают правильно. Терзала ли Эрика подобная дилемма? Задавался ли он вопросом, зачем ему все это?       «…ты подарил мне надежду…»       «…я никогда не забуду, что ты сделал для всех нас…»       «…если бы не ты, я была бы уже мертва…»       Жалкие клочки бумаги были лишь обрывками полноценных писем, которые Эрик, вероятно, отдал тем, кому они предназначались. Но эти небольшие послания он берег, хранил у самого сердца, потому что они были написаны для него. Может, они давали ему такую же надежду, как он давал ее другим?       «…не вини себя за то, что ты не можешь спасти всех…»       Трис заворочалась рядом, и Фор понял, что произнес последнюю фразу вслух. Он перевернулся на бок, уткнулся носом в подушку и прислушался. Дыхание Прайор стало поверхностным — она все же проснулась.       — Трис? — осторожно позвал Тобиас.       — Ты должен прочитать то письмо, последнее, — произнесла она.       — Не уверен, что хочу знать, что там написано, — он все еще лежал спиной к ней. Так было проще говорить то, что думаешь.       — Незнанием ты мучаешь себя еще сильнее. Ты же хочешь узнать правду. А она — там.       Тобиас понимал, что она права. Ему все равно придется прочитать письмо, чтобы развеять или подтвердить свои догадки. Рано или поздно. Он сел в кровати и зажег лампу. Тьма расступилась и тенями забилась в углы, не забыв прихватить с собой и сиюминутную решимость Тобиаса. Свет был безжалостен — он резал глаза и выносил на обозрение его душевные терзания.       — Знаешь, — сказала Трис тихо, словно боясь спугнуть, — Эрик тогда сказал мне, что я пожалею, что он не убил меня. Я только теперь поняла, что он на самом деле имел в виду.       Фор не ответил. Он взял в руки письмо. Единственное, запечатанное в конверт. Единственное, которое не адресовано Эрику. Последнее письмо в стопке Эрика, которое предназначалось ему, Тобиасу.