total eclipse of the heart

             Доен вздрагивает, когда перед ним на стойке появляется стопка.              Ему приходится напрячься, чтобы вспомнить, где он. То, что вместо коньяка в стопке находится шарик мороженого, совсем не помогает.              Он поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с барменом.              — Это не то, что я заказывал, — оповещает Доен.              Чону, как написано на его бэйдже, кивает, но не спешит что-либо сделать.              — Да, — признаёт он. — Но, как только я увидел тебя, понял, что это плохое решение. К тому же, ты даже не обратил внимание, что я покинул бар на целых пятнадцать минут, чтобы купить тебе мороженое.              Доен пропускает фамильярность мимо ушей.              — Пятнадцать минут? — переспрашивает он.              — Может больше, — пожимает плечами Чону. Доен обхватывает голову руками и вдавливает пальцы в виски.              — Кажется, я слишком сильно погрузился в мысли.              Чону кивает и пододвигает стопку с мороженым ближе к Доену.              — Оно тает, — замечает он. — Я, конечно, могу предложить лёд, но ты можешь уже приступать и рассказать мне абсолютно все.              Доен хмыкает, но принимает ложку из чужих рук и начинает ковыряться в подтаявшей массе.              — Это не самая приятная история.              — Это все еще история, — подбадривает его Чону. — Достаточно важная, раз ты оказался в среду вечером в баре в полном одиночестве.              Доен оглядывается, чтобы понять, что он действительно единственный посетитель сейчас.              — У всех бывают не лучшие времена, — уклончиво продолжает Чону, когда Доен вновь смотрит на него.              — Ну, — после некоторого времени все же начинает Доен, — я явно в самой мрачной части своей жизни.              — Даже так? — комментирует Чону. Доен кивает и пробует первую ложку.              — Поссорился с близким человеком.              Чону мягко улыбается.              — Все мы иногда срываемся на членов семьи, — говорит Чону. — Ничего страшного, помиритесь.              Доен качает головой:              — Это не родственник, — поясняет он. — Друг, — он медлит, задумываясь. — Бывший, вообще-то. Мы расстались и решили остаться друзьями, это не особо сработало, на самом деле.              — Я вижу.              — В этот раз было даже хуже, чем когда мы расстались.              — И давно вы расстались?              Доен задумывается.              — Два месяца и два дня назад.              Чону пару раз моргает, прежде чем рассмеяться.              — Неужели настолько все плохо?              Доен закатывает глаза.              — Нет, просто мы расстались первого января. Лёгкая дата, чтобы запомнить.              — Значит, все настолько плохо, — заключает Чону, улыбаясь. Доен немного подвисает на чужой улыбке, но относительно быстро переводит внимание на расстаявшее мороженое. Чону тоже замечает это. — Ох, теперь оно не выглядит привлекательно и жизнеутверждающе, — вздыхает он.              — Прям как я, — бормочет Доен, чем вызывает у засуетившегося бармена смешок.              Чону ставит на стойку бокс с мороженым, забирает у Доена ложку и делает новую порцию в чистой стопке.              — Не скажу, что я с тобой согласен, — продолжает Чону, — но тогда, может быть, тебе нужно что-то привлекательное и жизнеутверждающее внутри себя, чтобы стать таким?              Доен смотрит на него долгие десять секунд, прежде чем забрать ложку и — вместо стопки — сам бокс.              — Опять, это не было так ужасно, — возвращается к теме Доен. — Может, Джехен меня ненавидит, но я бы пережил это. Пережил бы, если бы он один начал считать меня отвратительным другом.              — Но он не один, и вот ты здесь.              — Именно, — подтверждает Доен. — Еще трое, может, больше, — он берет паузу с помощью большой ложки мороженого, прежде чем ответить. — Из-за Джехена я сорвался на Тэна, до этого наворотил дел с Джонни. И после всего этого Тэен, кажется, даже не посмотрит в мою сторону. Просто потому что.              — У этого есть какая-то определённая причина? Общая, может быть.              Доен пожимает плечами. Он действительно не знает.              — Может, — осторожно отвечает он. — Может, мы просто никогда не были по-настоящему близки. Все мы, то есть, — он смотрит на бокс в своих руках, опустив голову. Отчего-то теперь сидеть прямо было очень тяжело. — Если бы мы общались больше, были более откровенны друг с другом, ничего подобного бы не случилось.              Доену не хорошо.              От навалившихся мыслей его подташнивает. Стоящая тишина давит пустотой в голове и мыслях. И Доен не знает, что ему больше делать.              — Может, так даже лучше, — говорит он. — Без никого. Когда некого разочаровать.              Он опускает голову на стойку, почти ложась. Он чувствует себя ровно как расстаявшее мороженое — бесполезно и бессмысленно.              Доен не двигается, когда чувствует чужие пальцы в своих волосах.              Чону прочесывает пальцами его волосы, немного массируя кожу головы. Это расслабляет, и Доен почти дремлет, учитывая, что в это время Чону не произносит ни слова.              Доен не следит за тем, сколько проходит времени, но он уже почти спокоен и не в состоянии в любую секунду шагнуть под поезд, так что, кажется, довольно много.              Рука Чону медленно и плавно переходит на участок возле уха, мягко проходясь по коже короткими ногтями и заправляя пряди волос без особой на то надобности. Доен подавляет досадный стон, когда понимает, что сеанс релаксации подходит к концу.              Чону не отнимает руки, осторожно касаясь пальцами контура лица и приподнимая лицо Доена за подбородок, заставляя того подняться.              Доен не хочет встречаться с ним взглядом, но не знает, куда еще смотреть, чтобы это не выглядело странным. Доен жалеет, что за свою жизнь не научился читать чужие эмоции.              — Давай я провожу тебя до дома, — первым заговаривает Чону. — Я не хочу звучать как-такой-человек, и мы, конечно, работаем до последнего клиента, но тебе лучше вернуться, правда. Уже довольно поздно, а ты морально истощен. Сон в таких случаях — лучшее лекарство.              Доен слабо кивает, в ответ получая очередную, но уже более нежную улыбку.              Пока Чону закрывает бар, Доен стоит рядом с боксом мороженого и ложкой в руках.              Снаружи не особо холодно, учитывая, что наступает тёплый сезон, но с такими мерами Доен все равно имеет все шансы заболеть.              Чону не останавливает его, но просит не есть мороженое слишком быстро и давать ему хоть немного согреться во рту. Доен, может, да, а может, нет, слушается его.              Он почти ничего не говорит во время их недолгой прогулки, изредка указывая, где им повернуть.              И он, может, да, а может, нет, но добавил в их маршрут несколько новых переулков.              Чону тоже не отличается особой говорливостью, но он периодически вспоминает и рассказывает, о каком-то — по его мнению — смешном случае с работы. Даже если он и понимает, насколько смешными они кажутся Доену, он не перестаёт говорить о них.              И все же до дома Доена они доходят неприятно быстро. Бокс Доена на треть пуст, а Чону надеется, что навигатор сможет вывести его в родной район.              Чону решает, что лучший момент спросить, когда Доен не рассчитал свои силы и размер зачерпаной им же порции.              — Забавно, что я знаю имена всех твоих друзей, но не твоё.              Доен закашливается и прикрывает одной рукой рот, чтобы не выглядеть некультурно. В уголках его глаз скапливается влага по мере того, как он пытается вернуть дыхание в норму.              Чону выглядит обеспокоенным, но Доен качает головой.              — Все в порядке, — при первой же возможности говорит он. — И я Доен.              — Тогда приятно с тобой познакомиться, Доен, — кивает Чону. — Надеюсь, до квартиры ты доберешься без проблем, а дальше останется помириться с друзьями. И знаешь что?              — Что?              — Жизнь будет прекрасна.              Доен хмыкает.              — Очень жизнеутверждающе, — произносит он. И добавляет: — Для столь позднего часа.              Чону запрокидывает голову, чтобы подавить — или попытаться подавить — смех. Через пару секунд он смотрит на Доена, склонив голову к плечу:              — Я надеялся, ты мне скажешь, что я привлекательный.       

×

             Когда Доен отвечает на звонок утром, его голос звучит жутко глухо и хрипло. Учитывая начинающую кружиться голову, Доен сомневается, что это только из-за сна.              — Мы вчетвером собираемся встретиться вечером, — говорит Тэн. — Если ты хочешь прийти, мы в обычном месте.              — Спасибо, — хрипло отвечает Доен, проверяя время на часах и пытаясь вспомнить, какие сроки годности у лекарств в его аптечке.              — Дерьмово звучишь, — отмечает Тэн. — Все в порядке?              Доен подавляет смешок, слыша посторонний шум где-то в стороне.              — Да, — не особо убедительно произносит он. — Просто похмелье.