Начали за здравие

Лоуренс никогда не отличался хорошей памятью, но всё это он прекрасно помнит. 5 класс. 9 сентября. Абсолютно обычный день. В класс зашло несколько детей - 3 девочки и 1 парень. Вашингтон представил их как - Александра, Анжелику, Элизабет и Маргариту. Никто не удивился этому, вообще. Сейчас же 5 класс, всех учеников рассыпают по разным классам. Это нормально. Из всей этой четвёрки больше всего Джона привлёк Александр: невысокий мальчишка, тёмный волосы собранные в неаккуратный хвостик на затылке, такие же тёмные глаза. Одет он был в короткие шорты светло коричневого цвета, зелёную рубашку и тёмные кеды. Но вовсе не это привлекло внимание Джона. Огонёк, который горел в его глазах. Он был таким ярким и красивым. Это не было чем-то материальным, это было духовным, но реальным, осязаемым. Александр сел за одну парту с Бёрром. Сейчас будет шоу. И это смотрелось забавно, ведь молчаливому Аарону явно ненужен был такой говорливый сосед. Анжелика же села за одну парту с Марией, а Пегги и Элайза сели за одну парту. Сколько же его хвалили учителя, одноклассники, работники школы. И, конечно же, маленький мальчик Джон, чья голова была забита планами отца, терпеть не мог этого Александра. Он ведь должен быть лучше, верно? Александр же просто помеха, верно? Всё было именно так до тех пор, пока Гамильтон не заговорил с этим веснушчатым мальчиком. Да-да, веснушчатый мальчик. Это стало причиной многих проблем Джона. Мало кому эти веснушки казались милыми, или хотя бы не давили на глаз. И над ним много издевались, причиняя и физическую боль. И не только из-за них. У него богатый отец и хорошее наследство, вы о чём? Не все были богаты и не все любили богатых. О, нет, Джон не упоминал об этом, нет, никто вообще не слышал его голоса. - Хей, ты в порядке? - спрашивает Гамильтон, даже не подозревая насколько делает счастливым конопатого. - Тебе помочь? Не думаю, что ты забрался сюда сам. Джон хотел пустить смешок наподобие " Какой ты сообразительный мальчик", но воздержался, всё же он открыл дверь в чулан, в котором его заперли. - Всё в порядке. - сухо произнёс Лоуренс, поднимаясь с холодного пола из кафеля. - Джон, верно? - вдруг спрашивает мальчик с кофейного цвета волосами. - Неужели кто-то помнит моё имя? - усмехается Веснушка. - В любом случае, это так. Я - Джон. Джон Лоуренс. Меня интересует одна вещь: зачем тебе понадобилось заходить в школьную кладовку? - Я просто услышал крики и пошёл на звук. А заметив, что с тобой делает Чарльз и его шайка, решил не медлить и пошёл за ключом от кладовой. - Хей, Гамильтон. - Да? - Спасибо. - Не за что. И вот с этого момента началась такая хрупкая и невинная детская дружба двух мальчишек. Которая переросла в любовь, такую же хрупкую и невинную, неправильную, но искреннею.

***

В 6 классе всё было по-другому. Джон понял, что ему не интересны девушки. Поначалу думал, что просто аромантик. Но потом они не просто перестали его привлекать, ему стало казаться, что чёлка Чарльза кажется ему очаровательной, молчаливость Бёрра привлекательно, а тело Алекса сексуальным, чёрт его побери. Это было как гром среди ясного неба. И было страшно, ужасно страшно. Он не хотел думать об этом, но всё больше и больше погружался в мысли. Здравствуй, каминг-аут. Бедный мальчик пытался поговорить об этом со своим отцом. Он лишь спросил о том, гомофоб ли он. На что получил ожидаемый, но слишком мерзкий ответ. Он сказал «мерзость». Он сказал «Я бы повесился, если бы кто-то из моих сыновей и дочерей был геем, или лесбиянкой» И с того момента их и так хлипкие отношения были окончательно разрушены. И, конечно же, справится с этим помог никто иной, как Александр Гамильтон. Лоуренс, молча, по среди ночи ворвался в его квартиру и кинулся в объятия. А у Александра пальцы холодные и по-пидорски длинные, что цепляются за каждую кудряшку. А кудрявый и не спешит, медленно и нервно говорит. А он его слушает, молча. А тот тихо добавляет потом: - Хей, Александр. - Да? - Спасибо. - Не за что, Джон Что в скором перейдёт в привычку. Глупую, не нужную, но такую важную. Ведь... они так сильно любят друга. А ещё, этот гей-пацан нашёл поддержку в глазах Элайзы, у которой тоже каминг-аут. Но её семья продолжает её любить. Даже отец. Потому что это она – такая же милая и общительная, добрая и ласковая. Какая разница, кого она целует, обнимает и с кем разделяет постель? Это её личная жизнь. Но она по-прежнему осталась любимым другом, дочерью и сестрой.

***

7 класс начался слишком хорошо, и это могло говорить только об одном - конец года будет абсолютным дерьмом. И, так и было. И к этому году он осознаёт страшную вещь – он влюблён в Чарльза. Пусть он сто раз подумает, нужен ли ему такой парень? А сможет ли он вообще признаться, для начала? Медленно собравшись с мыслями, он всё-таки решил признаться в чувствах Ли. И на его же удивление, Чарльз ответил на его чувства. Но любил ли он его, или просто решил сыграть на чувствах мальчишки? Поначалу всё было и вправду хорошо, никто из них двоих не жаловался друг на друга. Всё было даже слишком радужно, аж блевать захотелось. Потом ласки стало совсем мало: никаких объятий, поцелуев, или хотя бы тёплых слов. За эти 3 месяцев да, представляете, они так долго держались, что они встречались, Джон окончательно очерствел. Джон Лоуренс - очень тактильный человек, можно сказать. Ему всегда нужно находиться в чьих-то объятиях. И конечно же, не получив этого всего от своего парня, он получил это от кого? Правильно, от Гамильтона. Тот вообще никогда не был против нежностей с Лоуренсом, хоть и не был большим любителем объятий и прочего. Но это же Джон-слишком-милые-глазки-и-вообще-он-слишком-прекрасен-Лоуренс, он не мог сказать «нет». И этот «прохвост» Лоуренс пользовался этим, не с ужасным целями, конечно, лишь для того, что бы старший А Гамильтон был старше на 8 месяцев, на 322 дня, на 5328 часов, на 319680 минут, на 19180800 секунд разрешил ему что-то или дал что-то сладкое. Потому, что он чёртова девочка, у которой длинные и кудрявые волосы, красивые болотные глаза, длинные ресницы, которая слишком женственная, которая лезет обниматься к но-хомо-бро другу. Потому, что это Джон Лоуренс - красивый парень-гей. Чуть позже, к ним в класс перевелось 2 ученика. Одного из них Джон знал ещё с детского сада. Мари-Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье маркиз де Лафайетт –мальчик француз: всегда поддержит и успокоит, весёлый и воинственный, а ещё у него есть французский акцент. Второго звали Геркулесом. Геркулес Маллиган. Если проще, то Герк. Ещё тогда они нашли общий язык. Ещё тогда Джон заметил, что Мари смотрит на Геркулеса как-то по-другому. Так же, как и он на Ли когда-то. Но он смотрит на Алекса, смотрит много и влюблённо. Подонок. И Чарльз стал замечать поведение Лоуренса: то, как он смотрит на Алекса, что он всегда бежит к нему в объятия. Его это жутко бесило. Нет, не из-за ревности, он просто был чёртовым собственником. «Это моя собственность, не трогайте и не прикасайтесь.» - сказал бы он, если б была возможность. А Алекс скажет «Если не хотите в гроб, мудаки, не трогайте мою булочку с корицей!» - и Джон это прекрасно знает, поэтому так хочет остаться в объятиях Гамильтона навсегда. А Чарльз это видит, видит и ждёт, ждёт удачного момента, чтобы пристрелить свою жертву. И один раз он пригласил Джона к себе домой для важного, как он сказал, разговора. Уже понимая, о чём они будут говорить, веснушчатый, боясь, пошёл после уроков вместе с этим подонком к нему квартиру. Зайдя в квартиру, Джон, как и Чарльз, разулся и прошёл в его комнату. Там их ждал ожесточённый разговор: Всё началось с криков Ли о том, что Лоуренс не имеет права даже разговаривать с Гамильтоном, а уж тем более прикасаться к нему. Всё это переходило в настоящий ор, к счастью или сожалению, никого дома не было. Из глаз Джона потекли слёзы, а Ли не переставал орать на него. Не выдержав, зеленоглазый ударил того по щеке, но тут же пожалел об этом. Ли в эту же секунду повалил его на пол. Удары последовали один за другим. Он хватал его за волосы, бил по лицу, пинал ногами в живот, спину, по ребрам. Всё было в крови, всё тело болело, синяки уже начали выступать. Захлёбываясь в собственной крови, он пытался убежать. Но его попытки были настолько четны, что Ли даже не пришлось останавливать его. Но этот поддонок сам остановился. Остановился и ушёл, заперев дверь. Джон же лежал на полу не в силах даже пальцем пошевелить. Он пару раз откашлял кровью. Он пробовал кричать, но не мог. Но он вспомнил. К чёрту всё, он вспомнил, кто живёт на этаж ниже. Теперь, главной задачей было найти телефон, который раньше лежал у него в кармане. Он лежал буквально под его боком. Стекло разбито, но плевать. Он хотел напечатать сообщение, но не мог даже этого, да и он не знал, как объяснить всё это. Поэтому и позвонил, надеясь, что тот поймёт. - Хей, ты в порядке? – как и в первый раз спрашивает Гамильтон, даже не представляя, что услышит в ответ. – Вы уже поговорили? Лоуренс никогда не отличался хорошей памятью, но тот момент он хорошо запомнил. Глаза начали наполняться слезами радости, не боли. - А-Алекс... – заикаясь начал он. – П-Пожалуйста, помоги мне. Я на эт-таж выше... Т-Тридцать четвёртая к-квартира... - Так, стоп, Джон, что случилось? Что он с тобой сделал, чёрт возьми?! – кричал в трубку Александр. - Н-Не важно... Просто приди... – молил кудрявый. – Пожалуйста... И он готов был поклясться, что услышал крик Алекса «Чёртов Ли!». А Джон просто улыбался. Глупо, но искренне. Глупо, но любяще. Глупо... это начало глупых и нежных чувств Джона к своему другу. А дальше... А что дальше? А дальше он уже не помнит, всё было слишком размыто. Кажется, Гамильтон даже вызвал полицию. А, нет, не кажется, это действительно было так. Да, да! Всё именно так. Джон помнит только щёлк от ключа в замочной скважине. А потом прикосновение столь знакомых рук. А потом белый свет, больница. Рядом были врачи, пара, может три. И Александр. Да, он был рядом. Он помнит, он улыбнулся ему. Он был счастлив, ведь он вытащил его, забрал оттуда. Он проснулся в больничной палате, с капельницей и бинтами по всему телу. Повернув голову, он увидел спящего на стуле Гамильтона, который держал его руку. Он улыбается, крепче сжимает руку и шепчет: - Алекс? - Да? - Спасибо. - Не за что, Джон.

***

В 8 классе всё было намного проще. В 8 классе Джон переехал вместе с семьёй в новую квартиру. И она оказалась по соседству с квартирой Алекса и его двоюродного брата. Они оба были рады. Очень рады. Что до семьи Джона? Мать и его братья с сёстрами ушли. Оставив их с отцом. Он до сих пор не мог понять, почему. Почему они так поступили? Почему оставили его? А отец начал пить. Много пить, и порой, это не обходило Джона стороной. Тот его унижал, бил. Но ему было всё равно, он всегда мог уйти в соседнюю квартиру. А Александр и не был против. Никогда не был. Он наоборот был только за. Ему нравилась позиция «Всегда поможет, найдёт, возьмёт домой, обнимет и скажет нужные слова» в жизни Лоуренса. В конце концов, они друзья, они должны помогать друг другу. Но помогает ли Джон Алексу? Да, безусловно. Он всегда найдёт слова для поддержки, всегда успокоит и предотвратит очередную стычку с Джефферсоном, всегда уложит в постель, когда тот засидится за учёбой ночью, он готов успокоить его, когда начинается буря. Они любили друг друга, но так долго молчали.

***

- О чём ты думаешь, когда не можешь заснуть? - тихо, будто боясь кого-то спугнуть спрашивает Алекс, надеясь, что его друг услышит его. - М? - сонно спрашивает Джон, а потом, поняв, что происходит, перевалился через край кровати чтобы увидеть лицо Гамильтона. - Ты чего не спишь? - Просто привык не спать в такое время, ну, так... О чём ты думаешь? - Ну... Сейчас, например, я думаю о том, что ты буквально предложил мне пожениться, а потом сказал, что это что-то наподобие меня и Пегги и начал говорить о женитьбе, её плюсах и минусах, а потом и о браке, в юридическом смысле. И.... это немного напрягает...? - Ах, это... Сползай сюда! - немного отодвинувшись произнёс Ал. - К тебе? -Ага. Давай, я хочу поговорить с тобой. Джон даже не стал спорить с этим придурком, просто молча сполз на матрас рядом с парнем. - И о чём ты хочешь поговорить? - спрашивает Лоуренс заползая под одно одеяло с Гамильтоном. По ночам ещё холодно, особенно, на полу. - Это может звучать странно, но как ты понял, что ты не гетеро? - тихо спрашивает Александр, боясь услышать собственный голос. «Самая, блять, лучшая тема для разговора.» - А... Ну... Тип, ты просто сидишь и понимаешь, что тебя не привлекают девушки, ну, или просто начинают нравится парни. - Джон готов поклясться, что не смотря на его отношение к Алексу, он сейчас вмажет ему в морду. – Почему ты об этом вообще спрашиваешь? Ответ слишком очевиден, но он всё равно спросит. - Так, Окей... Я слишком бисексуал... Ибо... Знаешь, я просто иногда сижу и смотрю на парней, в смысле, не просто смотрю, так же как на девушек, ну, ты понял. И даже не на всех, только на одного... Просто... Боже, просто посмотрите на него! Я клянусь, скоро я сойду с ума от желания овладеть его губами, они не такие уж и пухлые, но они мягкие, и светлые, розоватые. А ещё глаза! Они не зелёные, как многие считают, они болотные! Они просто никогда не находились так близко, как я. Это не те глаза, о которых можно сказать «Я тону в них», нет, они просто добрые. Добрее и лучше, светлее, чем этот мир. А у того комок в горле. А у того руки дрожат. А у него руки холодные, как смерть. Он долго смотрел ей в глаза, и она моргнула первая. А он моргнуть и не успел, слышит же столь сладкие слова, словно мёд, на который у него аллергия. Да и на чувства у него тоже аллергия. Жжёт и зудит на сердце. А Алекс так и не купил лекарство. - Как его зовут? – вдруг обрывает Лоуренс, смотря холодным взглядом в потолок, научился же у смерти. - Его имя так же прекрасно, ни корот- - Да заткнись, просто скажи имя. - Почему ты такой грубый, Джон? - Просто, чёрт возьми, скажи имя. - Джон? - Имя! - Джон. - Да уже скажи имя! - Я уже сказал, Джон. - Ч-Чего...?