Что мы делаем по ночам

— Шевелись. Ну! Я дрожу, зажимаю нос, чтобы хоть как-то остановить кровь, выхожу из машины и встаю ближе к свету фар. Моя мать тоже выходит из машины. Она открывает багажник, достает оттуда бутылку воды и начинает жадно пить. Я жду. — Раздевайся. — Что? — Ты глухая что ли? Раздевайся. Ты же хотела грубо со мной. Вот, давай. Как раз узнаешь, какая я. Я как-то сразу понимаю, что она не шутит. — Мам? Мам. Не надо. Моя мать молчит. И это пугает меня еще больше. Я начинаю плакать, невнятно просить её ничего со мной не делать. — Ну, пожалуйста, мамочка... — Раздевайся, блядь. Иначе ты из этого леса не выйдешь, я тебе обещаю. У меня нет выбора, и я начинаю раздеваться. — Дальше-дальше. Живее! Мы же так безумно друг друга хотим. Когда я разделась вся, она скривилась, обошла меня по кругу (пока я ревела), потом обозвала меня идиоткой и села в машину. До дома мы ехали молча. После произошедшего в лесу во мне что-то сломалось. Я не могла продолжать жить, как прежде. И хотя моя мать больше не возвращалась к теме наших переписок, у меня ехал мозг, меня в прямом смысле сводили с ума мои воспоминания о пережитом унижении. Однажды я очнулась в ванной комнате с одним единственным желанием - покончить с собой. Тогда я поняла, что если ничего не делать, смириться, моя мать победит. Меня тупо не станет. И я начала работать. Я начала искать не внешние способы решения моей проблемы, так как это было бесполезно (те, что я пробовала не работали, а новые я еще не придумала), нет, я решила узнать о проблеме в общем. Я читала всё подряд: о токсичных родителях, о насилии в семье, о домашнем рабстве и тирании. Информации было очень много, она шла из разных стран, и очень скоро мне это приелось. Да, истории таких семей - это трагедия, но интернет делал их какими-то обездушенными, плюшевыми что ли. Наверное, поэтому я как-то быстро спрыгнула с темы домашнего насилия на тему феминизма. Сначала меня прикалывало, как женщины борются, это круто, правда, но это было не то, это была не моя тема. Я не представляла свою всемогущую психованную мать рядом с феминисткой-дочерью. Еще какое-то время я пыталась зависать на их сайтах, общалась с кем-то из них, но феминистки меня не вдохновили. Их советы "сходить в ментовку и написать заявление" были шаблонными, я это всё прошла еще в школе. Нет, я не хочу сказать, что я ждала помощи из интернета, сидя на попе ровно, разумеется, я продолжала жить в реале и что-то делать. Несколько раз я была в центре помощи для женщин, которые попали в трудные жизненные ситуации, но там меня ждала полная жесть: всё очень переполнено, много беременных, недавно освободившихся, много реально неадекватных и, самое главное, у меня постоянно просили документы. Документы, оказывается, вообще очень важная штука. Без них меня и моих проблем будто бы не существует, всем плевать, что мои документы тупо могли украсть и не отдавать. Что я не могу просто взять и пойти в полицию, чтобы написать заявление. Мой паспорт так и находился у матери, она даже не думала мне его возвращать, я же не могла просто подойти и попросить. Учитывая, что мы с ней вообще перестали разговаривать и как-то взаимодействовать. После неудачного опыта с кризисным центром, я стала ходить по психологам. Не "к", а "по", потому что их было много. Не всем я могла открыться, не все они внушали мне доверие. Например, я прихожу к психологу, в его крошечный кабинет в бизнес-центре, там в окружении фикусов сидит девушка примерно моего возраста, у нее одежда из Bershka и на лице единственное желание - удачно выйти замуж. Ей пофигу на мои проблемы, если у меня есть деньги на туфли, круче, чем у нее. Разве она меня поймет? Те же, кто мог помочь, ничем мне не помогали. Их советы никогда бы не сработали в отношении моей матери. Только один из психологов, врач, мужчина такой весь из себя представительный, выслушав мою историю, спросил, нет ли у нас с мамой сексуальных девиаций в отношении друг друга. Я заверила его, что между нами ничего нет, оставила ему триста долларов за прием и ушла. Но его слова заставили меня задуматься. Я стала учиться подстраиваться под мамино поведение. Я больше не называла её мамой, показательно оставляла открытым ноутбук с историей в браузере и "забывала" телефон в гостиной. Я очень хотела, чтобы она расслабилась, а не тупо меня игнорировала, будто ее дочери (меня) вообще не существует. При этом, я не прекращала общение с бабушкой, иногда навещала отца и младшую сестру. Сама я не рисковала приглашать их к нам. Я не хотела новых проблем. Вечера я проводила только дома, у себя в комнате, даже если мама отсутствовала. Её часто не было, и это было отличное завершение дня, потому что тогда я могла по-человечески расслабиться. Сейчас её тоже нет, я только закончила читать статью и лежу на кровати. Я слышу шум внизу, чьи-то голоса, сначала я думаю, что это мать с Дашкой, но судя по звукам, это не моя сестра, а просто какая-то левая тёлка. Моя мать смеется, я всё это слышу, потому что, благодаря маме, у меня теперь постоянно открыта дверь. Очень быстро смех стихает, появляются другие звуки, а я мечтаю не слышать это и провалиться сквозь землю.