Love me like u do

Пара штрихов. Стекла очков, слепящие белизной отсвета, губа, закусанная в раздумьях, сползший с алебастрового плеча свитер, вероятно, Чимин сумасшедший, но за спиной Юнги видит очертания крыльев. ангел своевольный. нежность, граничащая с порочностью. Юнги улыбается губами наивно, улыбку срисуешь — и можно в сёдзе, обхватывает пальцами дужку очков, поправляя невзначай, а при нужном ракурсе видно, куда лукавые глаза смотрят. Стержень хрустит, ломаясь и оставляя жирное уродливое пятно на листе. Чимин цокает громко, откладывает планшет с бумагой, очки эти снимает осторожно, следя глазами за дужками, чтобы не зацепились и не дернули за ухо, и откладывает на прикроватную тумбочку. Юнги в свитере тонет, кончики пальцев высовывает с трудом из длинного вязаного рукава, трёт покрасневшую переносицу. — Осталось двенадцать страниц. Изверг. — Нет сил рисовать то, чего хочется касаться, — Чимин кладёт ладонь на скулу Юнги, а тот отворачивается, чтобы скрыть хотя бы часть покрасневшей щеки. У него кожа холодная, мраморная. Кончик носа блестит, уголки глаз и нижняя губа. Визажисту не воссоздать такое сияние ни одним хайлайтером. Представлять бы, как эти губы Чимин целовать будет, да мысли собственнические и пошлые корнями въедаются. Проводит пальцем по губе, оттягивает, смотря на десна и крохотные зубы. Юнги сам по себе миниатюрный, бери в охапку и уноси малыша, и двумя ладонями от невзгоды закроешь, а телом сбросишь тень такую, под которой Юнги солнца видать не сможет. Чимин спускается изучающим взглядом ниже по петелькам свитера, так медленно, будто считает. У бёдер останавливается и убирает книгу с колен парня, небрежно захлопнув. — Без очков она не понадобится. Юнги не возражает. Научен. Бесполезно. Чимин ведёт пальцами по голени, аккуратно прощупывая косточки, он анатомию наизусть выучил, так же бы запомнить каждый миллиметр Юнги, вообразить в голове до последней детали. Тот вздрагивает, поджимая пальцы ног, сдвигает колени ближе. Чимину нравится играть каждый раз в невинность. Правил нет, строй из себя котёнка, пока не прижмут к стенке, а потом можешь и помурчать, прогибая спину и выпуская когти. Оказывается, под свитером нет даже белья для виду минималистичной порядочности, лишь мягкий член небольшого размера и согревшиеся под тёплой тканью бедра. Юнги вытягивает шею и тихонько скулит, пальцами оттягивая одеяло. — Вот значит, как ты читаешь. Я больше не доверяю длинным свитерам. Юнги валят на спину, а волосы пушатся в падении, челкой падая на глаза. парень тянется руками к Чимину, чтобы восстановить справедливость и стянуть с того хотя бы футболку, но этот голос… — Не торопись, ты моя жертва, не наоборот, — Чимин слова растягивает, последние рычит вполсилы на ухо. — Я думал, что твоя муза. — Настолько крохотная и нежная, что я вынужден тебя поймать и закрыть в студии среди мольбертов и холстов. Свитер Юнги, мягкий и тянущийся, он с легкостью открывает ключицы и позволяет вылизывать их, уподобляясь кошачьей натуре визави. Юнги спиной место себе не находит, от хищников бегают, а он сам в эти лапы отдаться готов. Чимин не музыкант, но биение сердца похоже на метроном, и если стоны наложить сверху, получится мелодия, способная стать шедевром. — Создавая игру без правил, не думай, что я впишусь в рамки тобою вымышленных, — Чимин не раздевается, но и Юнги не раздевает. Котенок косится с подозрением, он экспериментов не боится, но к кардинальным пока не готов. Раздумья усыпляют бдительность, что распахнуть глаза в удивлении удаётся только, когда горячие губы обхватывают член, и он так правильно помещается за щекой, так эстетично ее оттягивает, что Юнги вновь скулит. Стон слишком громкий от неожиданности. Чимин двигает головой плавно, языком помогая себе удовлетворять своего мальчика, руками бесстыдно прикасается к тазовым косточкам, обводя пальцами. Надавить боится, потому что Юнги чересчур хрупкий, он тот вид кукол, которые могут украшать комнату, но стоит неосторожно взять в руки, как трещинками покроется или рассыплется. — Что ты хочешь… ммм… сделать? — голос Юнги становится низким, хриплым, не сочетающимся с образом пай-мальчика. Чимин замечает, как Юнги приближается к разрядке и сводит ноги, томно вздыхая, поэтому заменяет свои губы ладонью, резкими движениями доводя малыша до оргазма, а потом еще медленно водит вверх-вниз, с удовольствием наблюдая, как стекает сперма небольшими каплями. Он собирает ее пальцами и приближается к Юнги, пока тот снова дезориентирован. — Чимин! — Юнги хмурится, понимая, что только что произошло, а Чимин продолжает размазывать сперму по губам парня, чуть приоткрывая их. Лицо Юнги выглядит до невозможности сексуально. Чуть влажные ресницы и полуприкрытые глаза, поблескивающие от спермы щеки и нос, нижняя губа со стекающей слюной из-за чиминовых манипуляций. — Идиот, дай мне салфетки, — теперь лицо становится хмурым, и это забавляет Чимина. в таком-то положении. — Стой, забыл? Ты моя муза, погоди, я зарисую, — он тянется к заброшенному планшету, второпях вытаскивает из пенала новый мягкий карандаш. — Ты это все ради рисунков? — Ради искусства, Юнги, а ты неотъемлемая его часть. Юнги закрывает лицо ладонями и смеётся еле слышно, что кажется, словно только плечи его дрожат. — В следующий раз будешь рисовать меня прямо на твоем члене? — После этого рисунка? Да, буду, — рука смело выводит пару линий, складывающихся в полноценный набросок, а улыбка смущенного ответом Юнги — становится центром композиции.