Love me like u do

на пальцах чимина штук семь колец, у него брошь от шанель на белоснежной рубашке, чуть ли не бликующая на солнце. он идет между улочек, просто наслаждаясь своим заслуженным отпуском, после долгих месяцев беспрерывной нервной работы, а каблуки ботинок стучат о дорогу, вымощенную камнем. усталость навалилась после того, как мысли об уходе дорогого человека невозможно стало подавлять бесконечной работой и важными встречами. он встретил юнги будучи мальчишкой. они оба едва ли окончили школу. пару месяцев общения — начали встречаться. держались за руки, целовались. чимин, помнится ему, подходил со спины к юнги, стоящему на балконе, обвивал руками и покачивался в такт собственным мыслям. когда-то он позволял себе свободно мыслить и не бояться прошлого. будущее только интриговало. но мать юнги переехала во францию, настояв, чтобы он получал образование там, а отец как-то сухо отреагировал на это. «как мать сказала, так и делай». пришлось прекратить прежние вечера, разговоры о книгах и звездах, даже только зарождающиеся отношения. в четыре утра, за пять часов до вылета, юнги стоял, полностью разбитый, у порога дома чимина. то сжимал, то разжимал ручку чемодана. из-за слез у него не получалось говорить, и он смотрел с такой огромной надеждой, будто сейчас чимин мог завести его к себе в комнату и закрыть, никуда не выпуская. но чимин не завел. они просто обнимались так долго, насколько позволяло время, а потом разошлись. чимин хотел бы сказать что-то, но лишь прослеживал взглядом отдаляющуюся фигуру некогда своего парня. они созванивались периодически, но учеба становилась сложнее, а времени переставало хватать. так чимин желал доброй ночи, когда вставал на учебу, а юнги писал ему «доброе утро», когда ложился спать. они оба почти смирились с тем, что в их отношениях что-то безвозвратно утеряно. частичка тепла, наполняющего энергией., а однажды проснувшись утром, чимин прочитал последнее сообщение от юнги. и писать не решился. сам понимал, что все для них кончено. их разделяло уже почти все: и интересы, и время, и расстояние, а то что связывало — они оборвали. к слову, легче жить от этого не стало. чимин уставал, но желание осуществить глупую старую мечту двигало его вверх. и вот он здесь. в столице любви. в воздухе запах газет и свежей выпечки, вокруг симпатичные молодые люди и непривычно богатые старики. большинство предпочитает кататься на велосипедах вдоль сены. неподалеку виднеется верхушка эйфелевой башни. чем ближе к ней, тем больше концентрация местных кофеен. пусть по-французски он ни читать, ни говорить не умеет, разве что пару фраз, однако тянет его прикупить что-нибудь незначительное, но греющее душу. чимин подходит к ларьку, выбирая наиболее атмосферную книгу. перелистывает страницы, слыша запах новых страниц. по ощущениям где-то неподалеку еще выпекают круассаны. слышит бормотание. продавец тихонько рисует в блокноте балкон здания напротив, напевая на французском, только акцент странный. чимин смотрит на парня в берете и отказывается верить себе. те же черты, исхудавшие щеки и чересчур костлявые пальцы. как он вообще мог узнать юнги такого? — юнни? продавец замирает. смотрит чимину в глаза. и точно. тот самый юнги, который пару лет назад молча умолял его не отпускать. сидит с испачканной в грифеле щекой и сухими губами. и во взгляде его нет больше ничего, за что цепляться можно. пусто. — чимин, — он констатирует., а после снова теряет дар речи и плачет-плачет-плачет. и в глазах мелькает блик от той самой броши. чимин заходит к нему в ларек, внутри тесновато, но места хватает, чтобы обнять. и никогда. ни за что. не отпускать. после работы юнги ему рассказывает о французских романах, а чимин стоит с ним на мосту над сеной, и показывает звезды.