Пейзаж с Эросом

Перед обедом Томми решил немного осмотреть окрестности виллы и прилегающей к ней территории. Сам въезд был закрыт автоматическим шлагбаумом и, в принципе, никакой охраны он не заметил. Пара камер видеонаблюдения, с выходом на общий монитор в доме, та же обычная охранная сигнализация, и все. Он прошел мимо бассейна, миновал цветник и стеклянную галерею в виде пристройки к вилле, сквозь нее виднелись широкие листья растений, и Томми решил, что это нечто вроде импровизированного зимнего сада или небольшой оранжереи. Теннисный корт располагался сразу за домом, еще чуть дальше – снова вроде уголка парка, только уже на открытом воздухе, с ажурной беседкой, увитой гирляндами лампочек и несколькими широкими и короткими диванчиками в шелковых полосатых чехлах. Сама по себе территория была не слишком большой, но сразу же за ней начинались холмы с зарослями кустов, а шоссе и соседние дома начинались чуть ли не через километр. Так что, «Эвридика» находилась немного на отшибе от дорог и остальных близлежащих вилл. На обратном пути Томми обнаружил нечто интересное. В самом заросшем деревьями и кустами уголке, в землю было вкопано бетонное кольцо. Было похоже, что здесь раньше был колодец, но теперь, он был то ли засыпан, то ли заброшен и закрыт тяжеленной бетонной плитой, положенной на верх кольца колодца. Томми осмотрел его со всех сторон, но подозрительного ничего не обнаружил и медленно двинулся к дому. Возле теннисного корта он заметил девушку, высокую, в летнем светлом брючном костюме и длинными волнистыми волосами шоколадного оттенка, красиво уложенным по плечам. Барышня стояла к Томми спиной и, казалось, разглядывала фасад виллы, виднеющийся сквозь высокие пальмы. Рэтлифф подошел поближе. - Есть что-то неправильное в том, что такая прелестная девушка скучает одна… - начал Томми и осекся, увидев как прелестная девушка обернулась к нему. И оказалась вовсе не девушкой, а наоборот. Не девушка улыбнулась и подала, то есть, подал ему руку. - Сутан Амрулл. – Но внешность его была все равно женственной, такой явно трепетно лелеемой, с миндалевидными черными глазами, придающим лицу изнеженность индийской принцессы, а густые темные волосы, обрамляющие это лицо были причесаны так, что даже под ветерком из этой укладки не выбился ни один волосок. - Извини, что принял тебя за леди. – отшутился в ответ Томми. Сутан еще раз улыбнулся, на этот раз шире и эта дружеская улыбка сразу показала, что он не придает значения каким-то недоговоркам или двусмысленностям. - Да уж, - проговорил он. – Леди из меня вышла бы так себе. Хотя, он широко развел руки в стороны, - Облик женщины я обожаю до невозможности и часто его примеряю на себя. - Ты тоже певец? - Увы, - скромно опустил длинные ресницы Сутан, - Бог не дал мне такого таланта. Я просто украшаю мир. - Собой? – поддел его Томми. - Собой, дорогуша, исключительно собой! – нараспев произнес молодой человек. – Я тот, кто несет людям новые лица! - А, пластический хирург! - Да нет же! – поддался игре Сутан. – Грим, визаж, прически, - вот это мое ремесло. Он помолчал немного, снова отворачиваясь к силуэту виллы на фоне высоких тонких пальм. - Мы начинали вместе с Адамом, почти лучшие друзья, с тех пор, как он начал свою такую головокружительную карьеру в театре. Знаешь, - задумчиво продолжил он, - многие театры предоставляют свою команду и гримеров и парикмахеров и костюмеров… Но Адам всегда возил с собой меня, на каждую антрепризу или на каждый сольный концерт, одевал и причесывал его я… - Почти лучшие? – спросил самое главное Томми. – А отчего же не самые лучшие друзья? - У Адама нет самых лучших. – подтвердил его догадку Сутан. – Он всегда оставит что-то, что никто не знает о нем. Соревноваться за звание его самого лучшего друга – занятие совершенно бессмысленное. А ты, - он словно с усилием оторвался от своих сокровенных дум, - Я знаю кто ты, вот точно знаю! Ты тот самый журналист, что собрался писать о нем книжку? Агахан предупреждал нас, что будет еще один гость к обеду. - Да, - согласно кивнул Рэтлифф. – Томми Джо, очень рад познакомиться. - Взаимно. - А что же теперь? – продолжил ненавязчивые расспросы Томми. – Теперь вы больше не работаете вместе? - Да, как-то так незаметно получилось… - Сутан пошел к дому вместе с Рэтлиффом. – Как-то так мы обнаружили, что не так уж и неразлучны… Томми удержал вздох. Еще один влюбленный в Ламберта? Или друг, который и был безнадежно влюбленным? Сутан чутко уловил невысказанный вопрос и обернулся к нему, улыбаясь лишь самыми краешками губ. - Нет, это не то, что ты подумал, а то насочиняешь еще чего в своей книжке… У меня никогда не было романтической привязанности к Адаму, клянусь, и у него тоже. Мы просто друзья, хорошие друзья, и все. - А это юное дарование, - не удержался Томми. – Этот Ксавье? Он Адаму тоже всего лишь друг? - Ой, - весело блеснул глазами Сутан. – Здесь я предполагаю, что не только лишь друг. Хотя, ты знаешь, пару раз я слышал, как они вместе пели что-то из «Мадам Баттерфляй», но… Они все еще смеялись, входя в холл. - Прошу всех к столу, - неслышно появляясь, проговорил Агахан. – Все уже в сборе. За столом, огромном, словно футбольное поле, царила непринужденная, дружеская атмосфера и Томми получил прекрасную возможность увидеть всех домочадцев в сборе. Кроме Адама и сидящего рядом с ним Ксавье, Томми сразу вычислил Новаков, брата и сестру, которые тоже сидели рядом друг с другом. Алиса, «пожилая девушка», смело выглядящая на свои тридцать с хвостиком, была одета в темно-синее платье с отложным воротником. Внешность непримечательная, волосы неопределенно мышиного цвета, фигура вот хороша, та ее часть, вернее, что виднелась над столом, рельефная такая фигурка под тонким платьем. Брат выглядел на несколько лет постарше и посолиднее. Из тех, кого называют типичным «яппи», с гладкими, зачесанными назад светлыми волосами и светлыми же глазами. Он перекидывался шутками через стол с еще одним мужчиной, который как раз и отвечал на его реплику в тот момент, когда Томми усаживался за стол. - Нет, уж, уволь, Питер! – на удивление голосом Ламберта говорил этот персонаж. Мужчина, чуть постарше самого Адама, но на него совершенно не похожий внешне, а вот голос, голос напоминал знаменитый ламбертовский тембр, только не такой насыщенной бархатной окраски. – Уволь даже и не говори мне про это! - Про что? – тут же заинтересованно включился в беседу Рэтлифф, справедливо полагая, что так будет гораздо легче перезнакомиться со всеми еще незнакомыми ему людьми за столом. - Про любовь, конечно! – весело откликнулся на вопрос мужчина. – Мы, Ламберты, к любви ну никак, просто совершенно не приспособлены! Ну, скажи же, братец! Адам глянул на своего, как оказалось, брата, из под своих длинных черных ресниц, составляющих резкий контраст со светлыми льдинками глаз. Томми же в этот миг случайно поймал взгляд Алисы Новак, сидящей напротив них, рядом со своим братом. Он увидел, как глаза девушки сверкнули и с почти обожанием уставились на этого брата Ламберта. «Девица влюблена не на шутку», - подумал Рэтлифф, - «Какая-то причудливая мозаика, то ли все кого-то любят, то ли кто-то, как оказывается, к любви не приспособлен… Клубок какой-то! Угораздило же меня ввязаться в это, вот спасибо, Джон, удружил!» - Мне кажется, Найджел, что ты слегка преувеличиваешь. – спокойно сказал Адам. – Отрицать нашу полную неспособность к любви, это слишком такое категоричное заявление. - Да, я знаю, почему ты такой спокойный! – по-прежнему эмоционально воскликнул Найджел Ламберт. – Ты попросту надеешься на свой талисманчик, на свой этот самый пейзаж, прости Господи, с Эросом! Думаешь, он притянет к тебе любовь всей твоей жизни? - Пейзаж с Эросом? – переспросил Ксавье, и с детской непосредственностью добавил, - Это та картина, что висит в твоей спальне, Адам? Сутан бросил взгляд на Томми и улыбнулся. - Пейзаж с Эросом… - мечтательно протянул Адам. – Прекрасная картина известного итальянского художника. Середина восемнадцатого века, между прочим, раритет! - Ну и что? – сказал Питер. – Пейзаж и пейзаж. Даже и с Эросом. - Считается, что пейзаж приносит силу в любви своему владельцу, - вступила в разговор еще одна, молчавшая до сих пор, женщина. Томми пригляделся – тоже лет около тридцати, ухоженная пепельная блондинка, с томными глазами лесной лани и пухлыми, в красной помаде, губами. Одета в светлое платье в мелкий красный горошек, с низким вырезом, открывающим вид на прекрасное декольте. - Вот и я о чем! – снова оживился Найджел. – Вот мой разлюбезный братец и пользуется охрененно диким успехом у обоих полов! - Заслуженно пользуется! – несколько нервно добавила блондинка. – Даже не спорь со мной! - Да боже упаси, Диана! – мужчина театрально всплеснул руками. – Никогда и не спорил и начинать не собирался. Томми присмотрелся к блондинистой Диане. Она нервно крошила маленький кусочек хлеба, не отрывая глаз от Адама. «Еще одна влюбленная по уши», - подумал он. – «На что она-то надеется?» - А ты уже слышал, как поет наш малыш Ксавье? – спросил Питер у Томми. – Ты должен непременно послушать и отразить в своей будущей книжке, что это именно Адам открыл опере новую звезду. Томми не успел ответить, как тут же вступила Алиса. - Тебе его голос не понравится, не слушай. Ксавье порозовел, а Адам стукнул вилкой о дно своей тарелки. - Почему? – все же спросил Томми, уже чувствуя мгновенно похолодевшую атмосферу за столом. - Ну как же. Это так специфично и на любителя. Сопрано в мужском исполнении… таким голосом пели кастраты в хоре Папы. Да и партий сейчас таких не пишут! - Лис! – воскликнул Найджел. – Ну как тебе не стыдно, при чем тут кастраты? Алиса преданно вскинула на него обожающий взгляд. - Прости, Найджел, я снова сорвалась, не стыдись меня, прошу. – Она сказала это так доверительно, будто они за столом были одни. – Разумеется, мы все восхищаемся уникальностью дара Ксавье. – Она улыбнулась молодому человеку через стол. - А ты, Найджел, - спросил Томми, стараясь отвлечь на себя внимание. – Тоже причастен к искусству? - Не в такой мере, как мой талантливый братишка, - ответил Найджел. – Но… Я дублирую художественные фильмы и озвучкой еще занимаюсь. И Томми вспомнил, почему этот похожий на голос Адама, хрипловато-теплый баритон сразу показался ему знакомым. Никак не ожидал, что этот артист-невидимка окажется таким роскошным мужиком, причем, внешне совсем непохожим на своего известного брата. Если Адам был красив чисто классической красотой, которая позволяла ему воплощать буквально любые сценические образы, как героев далеких эпох, так и наших дней, то его брат Найджел больше был приземлен, но не менее привлекателен от этого. Не зря, подумал опять Томми, не зря эта барышня серенькая, эта дочка дирижера, так и не отлипает от него взглядом. Как на леденец смотрит, того и гляди сама прилипнет. Обед закончился, все начали потихоньку выбираться из-за стола. Адам поднялся одним из самых первых, тут же вскочил и Ксавье. Девушки о чем-то тихо зашептались между собой, все стали перемещаться в большую гостиную, с роялем, повсюду расставленными вазами с цветами и баром, в виде огромного глобуса. Алиса завладела бутылкой с джином, под укоризненным взглядом Питера, отошла подальше к стеклянным раздвижным дверям. А возле Томми остановился Сутан, прикуривший сигарету. - Ну, как посмотрел на наше милое общество? - Посмотрел, - кивнул Томми. – А Диана, она тут с какого бока в этом обществе? - Диана? – негромко переспросил Амрулл. – Она бывшая аккомпаниаторша Адама. Тоже начинали работать вместе. Потом почему-то рассорились, сильно, не разговаривали несколько лет, а вот года с прошлого где-то, помирились. - Она на него явно имеет виды, - сказал Рэтлифф. - Да, это все знают, она влюблена как кошка, а только место возле Адама всегда занято и, увы, не ею, и даже не женщиной. Подозреваю, что это и могло послужить причиной ссоры. - Она, что, надеялась, что Адам сможет ею… увлечься? - Да кто ее знает, на что она там себе надеялась. Женщины непредсказуемы, дорогуша, - заблистал оттенками своей женской ипостаси Амрулл. – Надеялась или нет, нам что за печаль? Томми улыбнулся и взял из его рук фужер с шампанским. - Ксавье, может, споешь нам, котеночек? – ласково произнесла Диана, присаживаясь за рояль на высокий крутящийся табурет. Томми показалось, что сквозь ее ласковую улыбку промелькнул холод звериного оскала. Ксавье покачал головой. - Нет, извини, Диана. Мне что-то не хочется. - Давай я спою, - неожиданно Адам подошел к роялю. – Подыграй мне. Они посовещались, и блондинка решительно опустила руки на клавиши. Зазвучали первые аккорды и Томми, ожидавший услышать оперную арию, удивленно замер – All the leaves are brown and the sky is grey. I've been for a walk on a winter's day. I'd be safe and warm if I was in L.A.; California dreamin' on such a winter's day. Под фортепианное сопровождение, казалось, оно словно колышет волну, которая то накатывает вместе с голосом, то снова стихая, откатывает в океан, унося с собой и мечты и надежды… Томми смотрел на поющего Адама и был полностью захвачен, затоплен этим вокалом, этой печальной мелодией, этим вечером в Лос-Анджелесе, где-то в Голливудских холмах. Когда песня закончилась, все еще молчали некоторое время, не желая отпускать ту магию, что создала сейчас великая сила искусства, как бы пафосно это ни звучало, но это полностью отражало тот особый настрой многих людей, чувствующих и проживающих этот миг одинаково на всех. - Это очаровательно, - воскликнула Алиса Новак, - Очаровательно! И все разом задвигались, заговорили и захлопали Адаму. Томми осмотрелся и заметил, что личный секретарь Агахан Файруз уж слишком пристально смотрит на своего работодателя, стоящего возле рояля в окружении остальных. И взгляд иранца был жгучим, словно кипящая смола.