Пейзаж с Эросом

Утро разбудило Томми бульканьем сигнала скайпа в его ноутбуке. - Что случилось, Джон? – Томми потер глаза пальцами. Всю ночь снились сны, то ли эротические, то ли кошмарные, а то и вместе взятые. - Томми, - голос Уайта был усталым, словно ему тоже снились ночные кошмары. – Я хочу тебе сказать, что тот серийник… Мы почти его взяли, так что, если угрозы Ламберту сейчас и повторятся, а скорее всего, нет, так знай, это не маньяк. - Почти взяли? - Он убит при сопротивлении сегодня ночью, кстати, как ни странно, но здесь, почти рядом с Лос-Анджелесом. Это точно тот серийник, которого ты видел в моих материалах, без сомнения. - Не маньяк угрожал, стало быть… - протянул Рэтлифф. – Значит, кто-то из приближенных к его персоне. Из тех, кто сейчас на вилле, это может сделать любой. - Надо узнать мотив. – сказал Джон. – Мотив этих писем. - Да, верно. – покивал детектив. – Я еще понаблюдаю. После завтрака все обитатели дома разбрелись кто куда. Диана и Алиса улеглись возле бассейна в шезлонги, предварительно попросив Агахана прислать им туда коктейли, на что личный секретарь галантно, по-восточному цветисто пересыпав свою речь комплиментами, пообещал принести их дамам лично. Питер Новак уговорил Найджела сыграть с ним партию-другую в теннис. Томми видел как они, переговариваясь и пересмеиваясь направились в дальнюю половину сада, к теннисному корту. Сам Томми вышел прогуляться к беседке и увидел Сутана, который медленно шел к бассейну. - Скучаешь, опять? – улыбнулся он погруженному в раздумья маэстро визажа и причесок. - Да нет, так задумался просто. – отозвался Амрулл, подсвечивая свое лицо маленького Будды искоркой улыбки. – Ты куда, гуляешь? - Да, хотел немного пройтись, - ответил Томми. – Составишь компанию? Сутан послушно развернулся и пошел с ним рядом к беседке. Впереди они увидели Адама и Ксавье, которые тоже медленно шли мимо корта в сторону беседки. - Не очень тут любят малыша-фаворита, - осторожно начал Томми. – Что-то мне показалось, не все так безоблачно в свите звезды. Сутан пожал плечами. - По-моему, это вполне естественно, хотя, возможно, ты прав и со стороны смотрится нелепо… Но, это есть так, как есть. - Давно Адам и Ксавье живут вместе? - Они и не живут вместе. – ответил Амрулл. – То есть, не являются парой в таком общепринятом отношении. Адам услышал Ксавье Норманна на выпускном концерте в Парижской Консерватории, это было… да, года два назад. Адам вообще любит посещать такого рода мероприятия, говорит, что особое для него наслаждение - слушать только-только начинающих артистов, у которых есть еще такая невинность и чистота… В голосах, вероятно, - поспешно добавил он, заметив недоуменный взгляд Томми, - Я не слишком силен во всех этих ариях и партиях. - Два года назад, это дирижер уже умер, выходит? – спросил Рэтлифф. - Да, - кивнул согласно Сутан. – Новак умер, оставив наследство своим детям и Адаму. Пополам. - И они не пытались как-то это оспорить? Ведь Ламберт по сути не был Новаку ни мужем, не женихом. - По-моему, нет, я не слышал. И Питер и его сестра, они всегда держались вблизи от Адама, будто были его собственными детьми, они вроде бы даже и с родной матерью не общаются так тесно, как с Адамом. - И вот, эти почти два года, я даже не знаю как объяснить. Мы не так уже часто общались с Адамом, он практически оставил всех своих старых друзей и мы разговаривали в основном, в Интернете, о каких-то совершенно несущественных вещах и поздравляли друг друга с праздниками. Ксавье этот… он то был, то пропадал, то возникал рядом с Адамом на каком-нибудь мероприятии или на отдыхе, на каком-нибудь дорогом курорте, а потом снова его не было видно… - Сутан помолчал и продолжил, - Адам никогда не говорил о нем как о партнере, но поддерживал его карьеру, как я понимаю, устраивал ему участие в своих концертах, финансировал постановку «Пирра и Деметрия», это та малоизвестная опера, ее обычно не ставят, потому что вокал специфичный, но в Европе это более популярно, чем здесь. Томми подумал, разглядывая фигуру Ксавье. Молодой, красивый, с редким голосом, общие интересы с Адамом и… да, и шестнадцать лет разницы… Адам, разумеется, великолепен, мало бы кто отказался от места подле него, и он весь такой холеный, роскошный, притягательный, а для кого? Для этого мальчика? Сутан и Томми подошли к ним уже близко и Томми смутился, перехватив взгляд, полный обожания и преданности, которым Ксавье смотрел на Адама. «Черт,» - подумал он про себя, - «Как он на него смотрит… Мальчишка…» - Не желаете полюбоваться на местный Уимблдон? – пошутил Адам, кивая на теннисный корт, откуда доносились крики игроков и звонкий стук мяча, отскакивающий от грунта. – Мой дорогой братец гоняет беднягу Питера до седьмого пота. - Найджел хорошо играет в теннис? – спросил Томми. - Да он многое делает хорошо, - отозвался Адам. – За что бы он не брался, у него все выходит прекрасно. Томми почувствовал себя неуютно. По большому счету, ему бы следовало сказать Ламберту, что ему теперь не нужно бояться убийцы-маньяка, потому что тот уже ликвидирован, а угрозы по почте списать на нелепую шутку очередного фаната, и отправиться восвояси, но… Томми легко отдавал себе отчет, что ему просто не хочется сейчас уезжать из «Эвридики». Не потому, что он изнутри увидел как живет один из самых знаменитых артистов, а потому, что его притягивает этот самый артист. Собой и притягивает. - Поздравьте победителя! - со стороны корта раздался призыв Найджела, выигравшего матч у Питера. Несмотря на свою некоторую массивность фигуры, он действительно был в прекрасной форме и загонял своего более молодого соперника. Они все подошли к ограде спортивной площадки и поаплодировали игрокам. Питер и Найджел помахали им руками, но подходить не стали, подхватили ракетки и направились к дому, что-то горячо обсуждая. - Смотри, Адам, - сказал своим абсолютно обычным вне сцены голосом, Ксавье, - грунт площадки по цвету так напоминает цвет стен театра «Феникс» в Венеции! Адам улыбнулся. - Да, верно ты заметил, - и пояснил, обращаясь к своим спутникам, - мы как-то прошлой весной были в Венеции и видели то, что осталось от некогда известного театра Верди! - Пожар уничтожил почти все, - горячо добавил юный певец, - «Ла Фениче» оставил на память потомкам лишь стены… А сколько там блистало артистов, и каких! - Прежде всего, это, разумеется, театр Луиджи Маркези. Говорят, он был любимым тенором Наполеона, - сказал Ламберт. – А сейчас наши современники называют Ксавье воскресшим Маркези. - Но ведь зрителей, слышавших того певца, не осталось, - заметил Томми. - Осталась школа, - ответил Адам, уже думая о чем-то своем, - Великая школа. И кто постиг ее в совершенстве… - Луиджи Маркези был кастрат, - отчетливо выговаривая каждый слог, произнес Ксавье Норманн. Все, включая Адама, примолкли. Снова прозвучало это слово, оставив после себя чувство неловкости. - О нем ходило множество анекдотов, - продолжил Ксавье, словно упиваясь возможностью донести эту информацию. – Он был неисправимый волокита и у него была целая толпа поклонниц. Фанбаза, как бы сказали сейчас. Любовницы исчислялись сотнями. Люди говорили: «Проклятый сопрано, и он туда же!» Но его ничто не останавливало. Адам улыбнулся, Томми порозовел от смущения, Сутан был по-прежнему молчалив и невозмутим. - А что, я, наверное, в анатомии не силен, - произнес Рэтлифф, - но как же возможно быть таким, - он запнулся, подбирая нужное слово, - ущербным и тем не менее волочиться за прекрасным полом? - Ты не совсем точно выражаешься, Томми, - Ксавье смотрел на него в упор своим прохладным зеленым взглядом. - Не тем не менее, а несмотря на. - Я тоже не силен в итальянской опере, да и в никакой больше опере, - наконец нарушил свое молчание Сутан, - но я вот тоже слыхивал, что подобными голосами обладали… не совсем здоровые люди, да, Адам? Ламберт искоса глянул на друга. - Мужское сопрано – редчайший голос. – коротко ответил он. Они повернули в обратную сторону, встретив дам, возвращающихся в дом от бассейна. Девушки выглядели так, словно переругались насмерть, потом помирились, выпили как минимум по четыре коктейля, но по-прежнему сохранили друг о друге нелицеприятное мнение. - Кто выиграл в Уимблдоне? – спросила Алиса Новак, взъерошенная как ошпаренная кошка. - Мой брат, - отозвался Адам. – Как всегда, безупречен. Алиса победно усмехнулась. - Мне, наверное, следовало бы болеть за своего брата, - сказала она, - но я всегда переживаю за твоего, Адам. Томми услышал короткий смешок Сутана на эти слова и обернулся. - Конечно, - почти на ухо произнес ему воплощенный дух прирожденной леди-сплетницы, - Она таскается за ним как на веревочке, все надеется, что у нашего Аполлона Ламберта образуется «окно» в его плотном дамском графике и он обратит внимание на эту серенькую мышку Алиску. - Ох, и злой ты, - невольно улыбнулся Томми. - Есть такое дело, - плавно повел плечами Амрулл. – Только это ведь чистая правда, хоть и злая. Они с Дианой на полном серьезе разбирают братьев Ламбертов по волосинке, у кого глаза красивее, да у кого ноги длиннее. Причем, если у Алиски еще есть надежда на более пристальное разглядывание Найджела, скажем так, в его первозданной красе, то на что себе там Диана надеется… - И засмеялся, хулиган. После обеда, который прошел в более или менее спокойной обстановке, то есть, если не обращать внимания на мелкие перебранки Дианы и Найджела, или Алисиных внезапных оборотов в сторону Ксавье, снова все разбрелись кто куда. Диана уселась в музыкальной гостиной, наигрывая что-то на рояле, рядом сидел Питер Новак, оперевшись на боковинку широкого кресла и листал свой телефон, Алиса шепталась с Найджелом, а тот попивал вино из высокого стеклянного фужера, потом поднялся и вышел на веранду, усевшись на подвесной диванчик. Но настырная девица не оставила его и там, усевшись на перилах и глядя на него молчаливо-укоряющим взглядом. Томми решил поговорить с Адамом, рассказать ему, что опасности больше нет и ему можно уехать с виллы, не переживая за жизнь знаменитости. Он вышел через желтый коридор к зимнему саду и натолкнулся на Агахана. - Я ищу Адама, - сказал Томми, - он в своей комнате? Агахан слегка запнулся с ответом. - Нет, - ответил он чуть погодя. – Он с Ксавье. В беседке. Совершенно не обратив внимания на тон, с которым Агахан произнес последнюю фразу, Томми направился в глубину сада. Беседка почти полностью скрывалась в зарослях, белые ажурные перекладинки и решетки создавали иллюзию эфемерного кружева или даже прозрачной кисеи, и наводило на романтические мысли. Рэтлифф подошел ближе и увидел Адама, который стоял к нему боком, опустив голову и прислушиваясь к словам, что говорил Ксавье, которого было Томми не видно, потому что тот находился в глубине беседки. Через минуту воцарилась тишина и подошедший Томми произнес: - Я не очень отвлекаю тебя, Адам? Мне бы хотелось сообщить тебе одну вещь. Ламберт поднял голову. Он был одет в странную хламиду-халат, напоминающий театральный костюм, тяжелый, украшенный плотной вышивкой золотом по черному фону. Томми остановился у подножия ступенек крыльца беседки, не заходя внутрь, а Адам так и стоял, опираясь спиной на дверной проем, увитый диким плющом и лианами. - Я подумал, что… - начал Томми и остановился, позабыв, что хотел сказать. Адам протянул руку и притянул его к себе. Он легко провел пальцем по его щеке и Томми почувствовал такое желание, словно у него не было секса как минимум год. Эрекция была настолько резкой и внезапной, что граничила с болезненностью. - Не надо думать, - произнес Адам, - это зачастую только мешает. - Кто там? – спросил в беседке Ксавье. Адам толкнул Томми внутрь. Юный певец, абсолютно обнаженный, полулежал на широком низком диване, его тело все лоснилось, словно натертое специальным маслом или лосьоном, и напоминало собой ожившую античную статую, бронзовую или даже золотую, с правильными пропорциями тела и общей красотой всего облика. Он повернул лицо в их сторону и Томми заметил, что обычно светлые его глаза, прозрачного зеленоватого оттенка, теперь почти черны от расплывшегося во всю радужку зрачка. - А, Томми, - облизнул свои пухлые губы Ксавье. – Хорошо, что пришел, правильный ход, что и говорить, да, милый? Адам скинул с себя халат и провел рукой по груди Томми, расстегивая на нем рубашку, а потом и вовсе снимая его. Томми уже почти дрожал от своего возбуждения, ему хотелось сразу все и немедленно. Он снял брюки и увидел, что они все трое как-то незаметно оказались на этом низком диване, а в следующую минуту перед ним мелькнули глаза Адама в черных ресницах и его губы обжег поцелуй, нетерпеливый и жесткий, на который он ответил, даже и не задумываясь, как ему и советовал Адам. Ксавье повернулся на живот и тут же приподнялся на коленях, подставляясь Адаму, который, едва оторвавшись от томминых губ, вошел в него, опираясь на его прогнувшуюся поясницу и подтягивая его к себе поближе. Томми же ахнул от неожиданности, почувствовав на своем члене влажные и горячие губы начинающей оперной знаменитости. Нужно отметить, что ему прекрасно удавались не только дуэты, машинально отметил Томми, вот эта ария на троих, просто само совершенство. И тут же Адам поцеловал его, дотянувшись через спину Ксавье и неуловимым движением, переместив одну свою руку на шею Томми. Двигался Адам очень быстро и резко, Ксавье не мог заглатывать член Томми слишком глубоко, потому что толчки быстро выбивали его изо рта Ксавье, и тогда юное дарование приспособилось засасывать по большей части головку его члена, лаская его, и Томми уже казалось, что он находится в середине горячего, жаркого эротического сна, или полусна, где вновь и вновь неутомимый ротик юноши жадно вбирает его наполовину, в ритме движений Адама, вбивающегося в него сзади. Он приподнял голову и Томми увидел его красные губы в своей собственной смазке. - Мне все еще кажется это сном, - едва смог прохрипеть Томми. - Нет, - выпустил его член изо рта на пару секунд Ксавье, - все более, чем реально, мистер Рэтлифф. Адам гортанно засмеялся и снова двинулся внутри юноши. Он был чертовски красив в эту минуту. Каждое движение его бедер, перекаты мыщц под его нежной, усыпанной мириадами родинок кожей, даже то, как мерно он вдалбливал в Ксавье свой член, - еще никогда в жизни Томми не видел ничего красивее, и он отдавал себе отчет, даже в своем замутненном предоргазмом сознании. И дальше Томми уже совсем все плохо понимал, потому что от нескольких завершающих, особенно длинных заглатываний Ксавье и уже от вида напряженного живота Адама над спиной юноши, Томми напрягся как струна, вскрикнул и кончил прямо в рот Ксавье, который, глотая его сперму, спустил и свою собственную в обхвативший его член кулак Адама. Адам вышел из него и упал на диван. Ксавье тут же свернулся клубочком рядом с ним, а Томми прислонился к Адаму с другого бока, судорожно дыша в его шею со спутанными от пота волосами. Адам повернул к нему голову. - Тебе понравилось, Томми? – едва слышно на фоне разрывающего барабанные перепонки шума прилившей крови, спросил он. - Охренеть как, - честно ответил не привыкший лгать детектив. – Охренеть как.