Пейзаж с Эросом

Джон рывком закрыл двери в гостиную. - А давайте, Агахан, пройдем в вашу комнату и поговорим обо всем спокойно. Файруз молча развернулся и прошел впереди них по коридору, открыв дверь в самом его конце. Обстановка в комнате почти что спартанская, никаких особых излишеств, разве что широкий низкий диван с множеством подушечек, покрывал и еще чего-то текстильного, выдавал то, что здесь обитает выходец с Востока. Даже никаких фирменных статуэток или гравюр, ничего – ровные светлые стены и прохладный голый пол под ногами. - Зороастриец! – еще раз произнес это слово Джон в общепринятом в мировой терминологии произношении. - Я опять же не понимаю, при чем здесь моя вера? – тихим голосом спросил Агахан, опускаясь на диван и поджимая под себя ноги. Томми и Джон сели на стулья из темного дерева, стоящие возле такого же деревянного стола с чистой выскобленной столешницей. - Ну что же, - начал Томми, постукивая пальцами по столу, - Я попытаюсь объяснить попроще, при чем здесь ваша вера, а точнее, некоторые символические обряды, распространенные в вашей секте. - Да, да, - заметив невольное движение бровей Агахана, продолжил настойчиво Рэтлифф. – Секта парсов, такое название принято лишь за пределами Ирана, это религиозная секта, основанная на принципах, изложенных пророком Заратустрой. - Наш культ не запрещен ни одним законом. – не повышая голоса произнес иранец. – Это просто другая вера, не мусульманская, вот и все. - Верно. Но не будем забывать, что парсы – огнепоклонники, да? - Точно! – поддержал его шеф криминального отдела, - И поклоняются они огню, а еще и другим священным стихиям – земле, воде и воздуху. - И поэтому весьма примечателен ваш погребальный обряд… - закончил Томми. Файруз побледнел так, что его смуглая кожа приобрела пепельный оттенок. - Вам ведь приходилось у себя на родине присутствовать при погребальных обрядах, не так ли? – спросил Джон. – Они произвели на вас впечатление? - Ну, относительное. – Агахан подумал. – Сейчас, прожив столько лет в вашей стране, я бы поразился еще сильнее, а тогда, в юности все казалось естественным. - Ведь парсы не предают покойников земле, ведь так? – медленно спросил Томми. – дабы не осквернять божественные стихии – огонь, воду, или землю, его после прочтения специальных молитв относят на такое импровизированное кладбище и оставляют на решетке, закрывающей колодец, пустой глиняный колодец на съедение хищным птицам. Я не ошибаюсь, Агахан? - Похороны – сложный ритуал. Но в общих чертах, вы правы. Мертвую плоть съедают стервятники, кости проваливаются сквозь решетку в глиняный колодец, земля остается неоскверненной. Земля это суть природы, ее нельзя обижать, иначе ее дух отомстит. - Послушайте, Агахан, - сказал Джон Уайт, - но вы ведь цивилизованный человек, неужели вы верите… - Во что я верю, это мое личное дело, - и, словно стремясь сгладить резкость, иранец продолжил, - С возрастом многие вещи начинаешь видеть иначе. Тогда вера твоих предков может указать единственно возможный путь. Итак, мне бы все-таки, хотелось узнать причину этого моего допроса. - Разумеется, - кивнул головой Джон. – Разумеется. Дело в том, что труп Ксавье Норманна был обнаружен нами на решетке заброшенного колодца в саду. Его специально туда втащили и оставили там, сориентировав головой к востоку. Томми понимал, что его бывший шеф специально опустил некоторые детали и слегка видоизменил картину. К примеру, он опустил то, что тело певца лишь пытались втащить на плиту колодца, а уже потом оно само сползло вниз по бетонной стене. Он бы тоже не стал упоминать пока этих деталей, тем более, что Файруз идеально вписывался в картину преступления. Ритуальное убийство, а еще и если вспомнить те кипящие взгляды, которые бросал на Адама иранец, когда считал, что его никто не видит, это все наводило на него. Агахан потемнел лицом так, что оно из смуглого стало чуть ли не угольным. - Согласитесь, - сказал Томми, - в наших тихих местах заброшенный, заведомо забитый колодец в частных владениях это редкость. А если еще и вспомнить, что преступнику понадобилось столько усилий, чтобы взгромоздить туда труп… можно предположить, что он словно боялся оставить покойника оскверняющим землю, не так ли? - Каждое предположение следует доводить до конца, мистер Рэтлифф, - подчеркнуто произнес иранец. – По-вашему, если мальчика нашли на колодце, то убить его должен именно я, только потому, что у моих предков есть такой погребальный обычай? Но почему? Какой у меня был мотив, чтобы сделать это дело? – от волнения Агахан даже начал неправильно строить фразы. «Вот здесь, - подумал Томми, - мы и подошли к тому, что называется неустановленным мотивом. Причину мы все равно не сможем назвать. Убийство ради ритуального убийства, да это бред». А вслух сказал: - Не волнуйтесь, Агахан. Если нам нужны мотивы, то их установит следствие. Лучше вы вспомните, где вы находились с пяти часов вечера? Файруз покачал головой. - Я находился здесь. Один. - И вас никто не видел? - Нет. Лицо его слегка посветлело, и он приобрел свою обычную восточную непроницаемость и невозмутимость. И тут в дверь без стука стремительно вошла Диана. Агахан сразу же вскочил на ноги. - Послушайте, - без всяких предисловий сказала блондинка. – Прекратите сию минуту его подозревать в убийстве Ксавье. - Вы хотите нам сообщить что-то? – спокойно спросил Уайт. - Хочу. – Диана подошла к иранцу, не глядя больше ни на кого в комнате. Она пытливо вгляделась в его глаза, словно ища там какой-то ответ на свой невысказанный вопрос, и только потом обернулась к детективам. - Я была вместе с Агаханом в его комнате, сразу после обеда и до … почти три часа. Он никуда не выходил из этой комнаты. - Диана, зачем ты… ? – тихо спросил Агахан. Диана улыбнулась и снова еще раз повторила: - Я была с ним вместе все это время, никуда не отлучаясь. Он не мог убить Ксавье. - Ну, хорошо, - сказал Джон, когда они вышли посмотреть, как идет работа у полицейских на месте преступления. Тело юного певца уже отправили в морг, криминалисты и фотографы уехали, эксперты тоже, последние офицеры уходили к машинам. – Хорошо, у иранца с Дианой алиби. Внезапно. - Здесь вообще очень много такого «внезапно», - думая о своем произнес Томми. – Клубок. Все держатся друг за друга и все переплетено как вон, - он кивнул на сад, - как лианы. - Но убийство, ты был прав, его замаскировали под ритуальное, значит, кто-то был в курсе того, что Файруз – парс. - Ну, возможно, он и сам этого не скрывал, просто раньше до этого никому не было дела. Джон искоса взглянул на Рэтлиффа. - А сам ты в момент убийства где был? Томми усмехнулся, не смахивая длинную светлую челку с лица, как он это делал в тех случаях, когда был чем-то смущен или разозлен. - Ну, нет, - протянул его бывший шеф. – Нееет… Это, я, конечно, не первый день тебя знаю, но чтобы такое… А где же был сам его юный любовник, пока вы развлекались с Адамом, смею предположить, не распевая дуэтом его знаменитые арии? Томми снова глянул на Уайта сквозь пряди волос. - Да это же черт знает, что такое! – воскликнул тот потрясенно. – А как же… - Боже мой, да прекрати ты так волноваться! – Рэтлифф усмехнулся. – Зато у тебя есть свидетель, скажем так, из первых рядов. - Да уж, - пробормотал детектив. – Из рядов первее некуда. - По времени, - продолжил Томми. – Это было очень и очень ограничено. Убийце или феноменально повезло, или ему как-то удалось выманить жертву на ту дорожку к шлагбауму, и напасть уже из кустов. Поэтому и не успел он тело затащить на колодец, так оставил, уже сползшим. - Орудие убийства нам уточнят эксперты, - добавил Джон. – Я полагаю нечто вроде ножа, или скальпеля даже. - Или лезвия опасной бритвы, - сказал Томми, - с таким отточенным лезвием, его удобно зажать в пальцах не поранив руку. - Нам нужен мотив. – продолжил Джон. – Иранец прав. Инсценировка или ритуал, все равно нужен мотив. Кто из домочадцев Ламберта тебя смущает больше всего? Томми подумал, что как раз сам Ламберт и смущает. И волнует, и будоражит, и притягивает к себе магнитом, но вовремя остановился, а то впечатлительному Уайту и так досталось. - Мне не нравятся Новаки. Девица влюблена в Найджела, а брат ее все время в тени, даже говорит редко. И тоже то с Найджелом общается, то вообще ни с кем. - И наследство еще это. Пополам которое, а еще знаешь, раз уж на то пошло, расспроси еще и Ламберта на эту тему. О наследстве и о его отношениях с дирижером этим и его детьми. Пусть опять же прояснит ситуацию из первых рядов. Джон уехал, пообещав прислать Томми на почту результаты вскрытия несчастного Ксавье. В доме было мрачно и похоронно мрачно. Все разбрелись по своим комнатам, даже Сутана не было нигде видно. Мимо прошел Файруз, бросив на Томми темный взгляд. - Ужин? - Нет, благодарю, Агахан, - отказался Рэтлифф, - мне не хочется есть. И тут в гостиной что-то грохнуло, словно упал на пол тяжелый громоздкий предмет. Они одновременно ринулись в гостиную через холл, тут же распахнулась дверь ванной комнаты, что находилась на пути в гостиную, слева от холла, и Найджел Ламберт предстал перед ними в одном лишь полотенце на бедрах. - Что за шум? – взволнованно спросил он. – Где? - В гостиной упала напольная ваза, - отозвался Файруз, быстрее них добравшийся до дверей гостиной и обшарив глазами обстановку. – Ничего подозрительного, ваза эта давно стояла на своей подставке на полу, криво, ее задевали все, кто проходил мимо, вот она и двигалась к краю. Томми же молча разглядывал брата Адама. Тот стоял так, как и выбежал из ванной – на щеках хлопья пены, полотенце запахнуто на бедрах. «Для кого это он скоблится на ночь глядя, - подумал Томми, - Мужик он, конечно, роскошный, ничего не скажешь. Холеный, подтянутый, уйму денег в себя вбухал, не иначе, все эти лосьоны, массажи, солярии, парфюмы…» И остановил свои мысли, разглядев то, что Найджел держал в руке. - Какая бритва у тебя интересная, Найджел, - сказал Рэтлифф, - Просто антикварная вещь! Не думал, что сейчас еще кто-то пользуется подобными.