***
За окном собиралась гроза. Одна из тех, что кажутся особенно зловещими, особенно живыми, предвещающими что-то недоброе, магическая гроза. По кварталу Адской Кухни носилось существо. Оно заглядывало в окна и искало того, кто мог заглянуть в его душу и разгадать ее загадку. Обскур мелькнул у окна старенькой комнатки на чердаке и замер. Через стекло он видел спящую девушку. Ее волосы были раскиданы по подушке, а из-под пледа выглядывал кусочек вязаного болотного свитера. Обскур рванул внутрь комнаты, и окно с треском разбилось. Девушка открыла глаза и резко села на кровати. Она сонно обвела комнату глазами и вдруг застыла. Прямо на нее из темноты смотрели два светящихся глаза. Она боялась пошевелиться, не зная, за существо находится перед ней. Призрак? Полтергейст? Он не был похож на тех духов, что она видела в стенах Хогвартса. Она медленно потянулась за волшебной палочкой, но существо, уловив ее движение, вдруг кинулась назад и забилось в угол. — Люмус, — прошептала волшебница. Глаза вновь медленно приблизились к ней. На миг в них промелькнуло что-то знакомое… знакомая грусть. Такие же глаза были у того парня с листовками. Она отвела светящийся огонек в сторону и протянула другую руку навстречу ночному посетителю. Вдруг кончики ее пальцев пронзила боль, какая бывает, если сунуть их в костер. Она отдернула руку. Пара подушечек стали серыми. Они словно бы… отмерли. Гвендолин в ужасе попятилась назад. Темнота, напуганная тем, что она сделала, вдруг сжалась, затем вновь расширилась, став гораздо больше, чем была вначале, и рванула вверх, обрушив крышу каморки и часть стены, выходящей на улицу. Волшебница едва успела поставить защитное заклинание у себя над головой. Существо понеслось дальше, беспорядочно руша дома. На дорогу падала черепица, старые балки, обломки кирпичей и камней. Сбоку послышались шаги. По лестнице, или скорее по тому, что от нее осталось, поднималась старушка Эбигейл. При одном только взгляде на ее лицо можно было догадаться, что ничего хорошего ее появление не предвещало. — Мерлин и Моргана! Что здесь произошло?! — Это было… существо, сгусток тьмы, миссис Флимонт. — Я уже лет пятьдесят как не миссис Флимонт, — возмутилась она, но, глядя на обломки, тут же забыла об этом пустяке, — Эта нечистая сила и до нас добралась! — Что? Такое уже случалось? — Кто-то рыскает по Нью-Йорку, рушит здания и пугает магглов. И не только их… Ты его видела? — Было темно, я… я видела его глаза. Холод проникал под свитер и заключал Гвен в холодные объятия. Она начала дрожать и тихонько постукивать зубами. — Это все можно легко восстановить, — девушка подняла волшебную палочку, но тетя ее остановила: — Даже не думай, магглы и так уже напуганы. Лучше собирай вещи. Гостья посмотрела на окна соседних домов: во многих действительно горел свет, хотя на улице стояла глубокая ночь. — Что? Я… — она обвела взглядом разгромленную комнату. Ей и правда теперь негде жить. — Мне жаль, что ваша комната разрушена. — Ее должны восстановить… но это произойдет нескоро. Тебе стоит написать твоему отцу. Здесь есть несколько отелей, но в этом квартале я тебе оставаться не советую. — Да… конечно, — Гвендолин набросила на плечи пальто, — позвольте мне хотя бы переодеться у вас. Старушка окинула ее взглядом и, выдержав паузу, кивнула головой, указывая на боковую лестницу. Гвен знала, что тех денег, которые у нее были, хватит ровно на четыре завтрака и четыре ужина, а также мелкие сопутствующие траты. Сообщать о маленькой трагедии отцу она и не думала, в любом случае, у нее впереди был целый день, чтобы решить проблему с ночлегом. Нью-Йорк оказался куда интереснее, чем она могла предположить.Глава 8, где Гвендолин находит неприятности в Нью-Йорке
2 августа 2019 г. в 14:13
Солнце редко выглядывало из-за плотных серых туч. Его блики отражались на темной океанской глади, отчего волны сверкали россыпью бриллиантов.
Гвендолин с упоением вдыхала морской воздух, который был каким-то другим, отличным от того, которым ей приходилось дышать в Лондонской гавани. Холодный ноябрьский ветер раздувал ее волосы, и ей то и дело приходилось убирать их с лица. Она куталась в свое любимое изумрудное пальто, но мурашки, разбегавшиеся по ее коже, не исчезали. Ее щемило какое-то странное чувство, скорее предчувствие. Было ли это связано с ее видениями или с тем, что она первые одна на другом конце света и огромный корабль несет ее в какую-то неизвестность, она не знала. У ее ног громоздился черный саквояж, а сама она, положив руки в карманы, сжимала волшебную палочку, принадлежавшую когда-то Маркусу Малфою.
Впереди виднелись небоскребы, теряющиеся в тучах, и статуя женщины, держащей в руке горящий факел. До того момента, как Гвендолин, просто Гвендолин, ступит на земли города свободы, оставались считанные минуты.
Она весело, чуть ли не в припрыжку, шагала по людным улицам, зачарованно глядя на здания, рекламные вывески, самих американцев и выискивая глазами дом с нужным адресом. Тетушка Эбигейл, как ее решила называть девушка, жила в Адской кухне, ирландском районе Нью-Йорка на Манхэттене. Район славился своими бандами, поэтому Гвен держала наготове волшебную палочку. Но сейчас она была еще далеко от пункта назначения. Тетушка не озаботилась тем, чтобы встретить гостью, поэтому волшебница наслаждалась одиночеством, гуляя по шумным улицам. Он решила пройтись по Бродвею, одной из старейших улиц города. Эта аорта отводила ее в сторону от реки Гудзон, на берегу которой стоял дом старушки Эбигейл.
Девушка вдруг и правда начала припрыгивать на одной ноге. В голове звучали песни Бесси Смит, и, шагая по Бродвею, Гвендолин чувствовала себя героиней мюзикла.
Devil's gonna git you
Oh, the devil's gonna git you
Она покачивала головой, шагала спиной вперед и вновь разворачивалась лицом к идущим ей навстречу пешеходам. Строки из песен вытеснили тяжелые мысли в ее голове, и, сделав очередные пару шагов назад, то есть вперед, она наткнулась на чью-то спину. Волшебница резко развернулась, приготовившись извиняться за свою неловкость, но вдруг встретилась взглядом с парнем, которому на вид было не больше двадцати лет. В его темных глазах затаился испуг, он был похож на ребенка, ненароком разбившего мамину любимую вазу. Они одновременно присели, чтобы собрать разлетевшиеся листовки, которые парень держал в руках.
— Прошу прощения, — пробормотал он, но Гвен его перебила:
— Это моя вина, я впервые в Нью-Йорке…
Вдруг она заметила надписи на листовках.
«Они что, ведут охоту на ведьм? Что здесь происходит?»
Зачитавшись, она случайно коснулась запястья юноши, но тут же отдернула руку, и они оба смутились. Ей показалось, что его щеки слегка порозовели. Кажется, она ему понравилась.
Когда они поднялись, она огляделась и с очаровательной улыбкой спросила:
— Не подскажешь, как дойти до Адской Кухни? Я немного заблудилась.
— Это квартал… Надо идти по Бродвею до перекрестка с тридцать-четвертой улицей, — затараторил он, — затем повернуть налево в сторону реки.
— Благодарю, — кивнула она, а затем добавила: — И удачи… с листовками.
Он прошептал тихое «спасибо», волшебница же еще раз обернулась на него, после чего продолжила свой путь, уже в более задумчивом настроении.
«А вдруг эти охотники на ведьм и то, что я видела, как-то связаны? Что, если я прибыла сюда как раз во время? Что если я должна здесь быть?»
Догадки Гвендолин разом рассеялись, стоило ей увидеть «тетушку Эбигейл». Старушка встретила ее на пороге своей квартиры, но внутрь не пустила. Она одарила гостью кислым взглядом и, выдав ключ, велела идти на верхний этаж по наружной боковой лестницей, ютившейся в расщелине между двумя соседними домами. На эту суровую даму милая улыбка внучатой племянницы не произвела ровно никакого впечатления. Казалось, ее вообще ничем нельзя было пронять.
Она была старшей из трех сестер Флимонт и единственной, которой посчастливилось встретить в умирающей от голода Ирландии американца, очаровать его и уехать вместе с ним в далекую Америку. Он жили бедно поначалу, в бедном районе с другими иммигрантами, но вскоре ее мужу предложили хорошую работу, и они смогли встать на ноги. Она с тех пор никогда не видела свою семью, ни перебравшуюся в Англию Изабель, ни оставшуюся на родине Мэйди. Да и они о сестре не вспоминали. Эбигейл гордилась тем, что смогла пережить трудные времена и обосноваться на новом месте. Пару лет назад ее любимый скончался от сосудистого некроза, не подарив ей детей, зато оставив приличное наследство и квартиру в два этажа в Адской Кухне. В последнее время второй этаж стал играть роль источника прибыли для немолодой вдовы. Она сдавала «чердак» за немаленькую цену новоприбывшим эмигрантам. Получив неожиданное письмо с просьбой от племянника, которого она и в лицо не знала, она пришла в некоторое замешательство, но после долгих размышлений все-таки согласилась уступить чердак гостье на пару дней, не желая показаться скупой и черствой старушонкой. Общаться же с ней у нее желания не было.
Гвендолин поднялась по узкой лестнице чуть ли не на самую крышу, и успела порядком подмерзнуть, пока пыталась вставить ключ в заржавевшую замочную скважину. Когда же ей удалось наконец распахнуть дверь, перед ней предстала небольшая каморка с низкой кроватью, на которой скромно расположился прожженный и запачканный матрас, стул вместо тумбочки и старый платяной шкаф. В малюсенькой комнатке рядом находилась душевая. На пол падал тусклый свет из двух окон на скошенной крыше и стене, выходящей на главную улицу.
«Жить можно,» — вздохнула девушка, поставив саквояж на стул. Тот негодующе заскрипел, и она поспешила переставить сумку на матрас. В животе заурчало, и она решила прогуляться по району в поисках ужина. Кормить ее здесь никто не собирался.
Волшебница упала на кровать, предварительно застелив ее чистой простыней, привезенной из дома. Запах еще не выветрившегося порошка, как ни пытался, не смог перебить ужасный аромат старого матраса. Но Гвен все же почувствовала хоть какой-то домашний уют. Укрывшись пледом, найденным в шкафу, она, все еще трясясь от холода, пыталась заснуть на чужой кровати, в чужой комнате, в чужом городе. И она была здесь чужой, и, как ни старалась убедить себя в обратном, это было именно так. Пару минут спустя она натянула на пижаму свитер. Кофта заключила ее в теплые объятия, и она наконец заснула.