Deathly Hallow

      Это здание было одним из тех, в которых жили люди, умеющие делать миллионы из воздуха. В частности, здесь обитали магнаты, чьей манной небесной была информация. И бумага, пожалуй.       Семейство Бэрбоунов вместе с девушкой в изумрудном пальто поднялось на самый последний этаж небоскреба, где обосновались владельцы крупнейшей газеты Нью-Йорка. Гвен с любопытством рассматривала маггловский офис. Здесь слышался стук сотни печатных машинок и шелест миллионов бумажных страниц.       — Отдел новостей, — констатировал сопровождающий их Лэнгдон Шоу.       Всю дорогу от церкви Новых Салемцев до офиса газетного магната Гвендолин задумчиво шагала позади процессии Бэрбоунов, исподлобья наблюдая за Криденсом.       Помнил ли он о том, что сделал этой ночью? Зачем он вообще нашел ее?       За все время они не обменялись и парой слов. Обскур будто бы не замечал ее вовсе. Если бы он только знал, на что был способен…       Двери распахнулись, и гости оказались в мрачном сером зале с высоким потолком, который удерживали мощные колонны. И им здесь были явно не рады.       — Это Мэри Лу Бэрбоун из Общества противодействия магии Нового Салема, и у нее есть отличная история…       Когда Лэнгдон упомянул про черную магию и волшебников, Гвендолин вдруг задумалась над тем, что произойдет, если об увиденном ею узнает весь город, а может, и вся Америка. Эта статья, без сомнения, станет настоящей сенсацией. Если МАКУСА узнает, что она, волшебница, приложила к этому руку, у нее будут крупные неприятности. И все же она была здесь.       — Помимо снимков, у нас есть свидетель того, что беспорядки — дело рук темной…       — Эта девчонка с воспаленным воображением? Ты в своем уме? Уходи отсюда, и забирай своих психов.       Волшебница в тайне облегченно вздохнула. Однако услышав оскорбление, которое выплюнули с глубочайшим презрением, она подняла взгляд на Шоу младшего, и в ней загорелась ярость.       — Мы надеемся, вы передумаете, мистер Шоу.       Мэри Лу гордо развернулась и направилась к выходу. Вот уж кому было не занимать собственного достоинства, так это фанатик, до мозга костей уверенный в своей правоте.       Ее дети последовали за ней. Криденс сделал пару шагов, как вдруг одна из листовок, стопкой покоившихся у него на руках, выскользнула и опустилась на пол.       — Эй, парень, ты что-то уронил, — насмешливо заметил брат Лэнгдона, и, подняв лист, прошептал: — засунь это в помойку, где вам, психам, самое место.       Гвен заметила, как вспыхнули и тут же угасли в глазах обскура искры гнева. И даже этой малости было бы достаточно, чтобы разжечь в нем ту иную жизнь, пробудить его магическую сущность. Но этого не случилось. Парень отвернулся и поспешил к своей матери и сестрам. Девушка, задержавшаяся в зале дольше остальных, приблизилась к сыну Шоу и положила ладонь ему на плечо, холодно проговорив:       — Тот факт, что вы не видите ничего дальше своего носа, не дает вам права называть психами тех, кто видит.       Их взгляды пересеклись, и что-то в ее глазах заставила мужчину отшатнуться. Она отдернула руку и вышла из зала.       Они могут насмехаться над Мэри Лу и фанатиками Нового Салема, но тот, в чьих жилах течет хоть капля магической силы, оскорбления от маггла не потерпит.       — Мне жаль, что они не захотели вас слушать, — сказала Гвендолин, когда процессия возвращалась в свое скромное пристанище, — они были непозволительно грубы.       — Ничего, — выдохнула Бэрбоун, — когда-нибудь им придется поверить нам. Криденс, — она обратилась к сыну, — можешь остаться на улице с листовками. Сегодня на удивление людно.       — Как скажете, — пробормотал он.       — Я все еще не отблагодарила вас, — заметила волшебница, — могу помочь Криденсу с листовками.       — Не стоит, — едва слышно возразил он.       — Было бы неплохо. Возвращайтесь не позже девяти, — предупредила Мэри Лу, пропустив слова сына мимо ушей.       Криденс остановился, а затем развернулся и пошел в обратном направлении. Гвен поспешила за ним.       — Ты меня преследуешь? — буркнул он, петляя между идущих навстречу прохожих.       «Кто бы говорил,» — про себя усмехнулась девушка.       — Я просто хотела сказать, что он не имел права называть вас психами, — ответила она, пытаясь успеть за своим спутником.       — А кто же мы еще? — угрюмо бросил он.       — Так ты не веришь в то, о чем рассказывает твоя мать?       Он не ответил.       — Ты не веришь, что есть люди, не такие, как вы? — повторила вопрос волшебница.       — А ты веришь? — он остановился и развернулся к ней.       Она улыбнулась.       — Скажи, кто рушит дома в Нью-Йорке?       Он замешкался.       — Почему ты спрашиваешь об этом?       — Потому что знаю, что магия существует.       Он поднял на нее глаза.       — Тогда ты просто глупая девчонка. Такая же, как миссис Бэрбоун. Ты не знаешь, о чем говоришь.       Гвендолин как будто окатили ледяной водой. Ей казалось, что если он будет знать, что не одинок по своей сущности, то не будет бояться открыться ей. Но страх и одиночество, словно бы врожденные, были гораздо глубже, чем она полагала.       — Я… я лишь… — она чувствовала, что ее плечи начинают тихо вздрагивать, — хотела помочь.       — Я не псих. В отличие от вас всех, — тихо прорычал он, и рванул в гущу толпы идущих навстречу людей.       Волшебница осталась одна.       С приходом сумерек в Нью-Йорке становилось холодно и тоскливо. Прохожие превращались в темные тени, среди которых с легкостью можно было затеряться, растворившись в этой небывалой серости, а высотки — в огромных великанов, вздымающихся к сгущающимся тучам. Но пальто Гвендолин на этом мрачной фоне лишь еще ярче горело изумрудом. Она оставалась собою, сколько бы других красок не добавилось в палитру ее жизни.       Она задумчиво прогуливалась по улицам Манхеттена, уже не обращая внимания ни на чарующие высотки, ни на мрачных ньюйоркцев. Ее мысли кружились у нее под носом, то и дело улетая куда-то в темно-серое небо.       Кто-то задел ее за плечо, и она, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. Оглянувшись, она заметила смутно знакомую фигуру, вмиг исчезнувшую в темном переулке между домами. Она переплыла улицу и остановилась у стены одного из домов, прошептав нужное заклинание. В то же мгновение до нее донесся странный разговор.       Этот голос. Низкий и как будто бархатный, она слышала его… Мистер Грейвз? И что он тут забыл?       Чем больше она узнавала, тем интереснее и запутаннее становилось для нее это дело. Почему аврор обратился именно к Криденсу, если считал его магглом? И с чего бы ему обещать тому магические способности, если ему известно, что обрести их невозможно?       Ясно было одно, она знала, где искать то, что нужно было Грейвзу. Вот только стоит ли ей ему помогать? Неужели МАКУСА прибегает к помощи магглов в расследованиях? В этом Гвен очень сомневалась.       Погрузившись в свои мысли, она чуть было не пропустила окончание свидания. Опомнившись, она выхватила из рук разносчика газет, очень кстати проходящего мимо, один из сложенных листов и развернула его, полностью спрятав свое лицо.       Темная фигура Криденса вынырнула из темноты и растворилась в потоке прохожих. Волшебница замешкалась. Стоило бы поберечь свою голову, но любопытство оказалось сильнее. Она резко свернула газету и, приготовив волшебную палочку, шагнула в темный узкий переулок.       Бесконечные неудачи в поисках уже давно начали раздражать Геллерта. Криденс был его единственной зацепкой, но не более. Когда все закончится, надо позаботиться о том, чтобы…       В переулке появилась еще одна тень. Маг напрягся, он не ждал гостей.       — Зачем вы морочите голову этому мальчишке? Маггл не может стать волшебником по щелчку пальцев.       Мужчина тяжело вздохнул. Он тут же узнал и этот силуэт, и нотку вызова в звонком голосе, и хорошо знакомую ему манеру влезать куда не надо.       Волна заклинания понеслась к юной Поттер. Та, резко вскинув палочку, успела его перехватить, но все же ударная сила чуть не повалила ее с ног. Однако она устояла.       — Я не собираюсь атаковать. Но если надо будет защищаться — ваши заклинания…       В ответ к ней вновь полетели разноцветные лучи, однако среди них, на счастье, не было смертельного. Она отбивалась, и держалась вполне достойно, хотя аврор для нее был противником гораздо более страшным, чем Маркус Малфой. Контрзаклинания выматывали ее, и вскоре она обнаружила себя впечатанной в грязную стену чьей-то невидимой рукой. Дышать было трудно, пошевелиться — невозможно.       — Тебе известно, что происходит с теми, кто сует нос не в свои дела?       — Они становятся опасными? — она выдавила улыбку между жадными глотками воздуха.       — Скорее… лишними. Мешающими. Раздражающими, — маг начал медленно приближаться к ней. — Что мы делаем с камнем, попавшем в ботинок?       — Камень не так то просто уничтожить.       — Возвращайтесь в Лондон, мисс Поттер.       — К сожалению, у меня еще в запасе есть пара дней. Я знаю, что оказалась здесь не просто так. Поэтому не уеду с пустыми руками.       — И что же вы ищите?       Она не ответила.       — На беду я нашла то, что ищите вы. То существо, что рушит дома в Нью-Йорке. Я знаю кто это.       Она заметила, как изменилось лицо аврора, и хитро улыбнулась.       — Но я скажу вам, только если вы ответите, зачем оно вам.       — Ты слишком любопытна.       Гвен лишь пожала плечами.       Девчонка была куда интереснее, чем казалась на первый взгляд. Геллерт мог бы закончить все здесь и сейчас, но отпускать ее просто так не хотелось. И он упорно убеждал себя в том, что причина этому совсем не в сентиментальности.       — Встретимся сегодня в девять, на пересечении Гудзон стрит в 8-й авеню. И ты расскажешь все, что знаешь.       — И получу ответ взамен.       — Это будет зависеть от того, что я узнаю от тебя.       — Согласна, — она протянула ему руку, почувствовав, что невидимая хватка ослабла.       Он нерешительно пожал ее ладонь. В прикосновении ощущалась какая-то тайная нежность, словно она была изящной фарфоровой статуэткой балерины и он боялся ненароком отколоть от нее кусочек. И эта неосознанная нежность была противна, казалось, и ему самому.       — Надеюсь ты понимаешь, во что ввязываешься.       Нет, Гвен абсолютно не понимала. Она знала лишь то, что каким-то чудным способом ее словно бы за руку вели в самый эпицентр надвигающейся на Нью-Йорк грозы. Были ли это ее видения, любопытство или глупость, она не знала. Но самым ужасным было осознание того, что она должна быть здесь и совершать все эти странные, сплетенные между собой причудливыми узорами поступки.       — Не сомневайтесь.