***
Весь долгий и нудный учебный день Диана отчаянно скучала. Ей не удавалось собрать в кучу мысли. Отвлечься не позволял и Вовка, который весь день крутился рядом и сегодня был как-то чересчур активен. С Мариной они больше не пересекались. Диане хотелось только одного — сбежать отсюда куда-нибудь на воздух, не слушать скучные лекции и нудные доводы, к которым она давно уже потеряла всякий интерес. Доучивалась здесь она только ради чёртовой корочки, которую она обязана была торжественно вручить своей матери в день выпускного, в качестве благодарности за все старания и доказательства выполненного обещания. И пусть мама пока ещё не знала об этом, но после этого события Кулаченко соберёт вещи и уедет отсюда навсегда. Диана была твёрдо уверена в своём намерении сбежать из этого неприветливого места, грезила тем днём, когда, наконец, мучения с учёбой закончатся, и уже потихоньку откладывала на билет. Но события последних месяцев пошатнули её решимость. В тот вечер, когда Марина обняла её, позволила поцеловать себя, Диана вдруг ощутила крупицу сомнения насчет всех своих грандиозных планов. Ведь если она уедет, её любимая останется здесь. Диана с ужасом вспоминала те долгие три недели без Полонской, и представить себе не могла жизни без неё, без столкновения в коридорах, без чашки чая после пар, без знакомой дороги до автобусной остановки, без картин её брата на стене в комнате, без её тёплых глаз и изгиба шеи, тоненькой золотой цепочки, с которой так ловко играют длинные пальчики… А воспоминания о поцелуях, о вкусе губ и запахе кожи будоражили кровь и сбивали все мысли в единую мутную кашу, и голове пульсировало дятлом, что-то рвалось в груди, и отчаянно трепыхалось, как крохотная птичка в позолоченной клетке, одно только слово: люблю.***
— Ну что, курить? — Предложил после последней пары Вовка, подхватывая свой рюкзак и небрежно закидывая его на худое плечо. Динка нехотя кивнула. Погода за окнами разгулялась, стало гораздо теплее, чем утром, и сигарета не помешала бы. Неспешно переговариваясь о предстоящих экзаменах, они с Вовкой дошли до курилки, и Динка запалила последнюю сигарету, прикурив от спичек парня. Он всё без умолку щебетал о чем-то неважном и Диана, почти не слушая, лишь изредка кивала его словам, сама погружённая в свои мысли. Будущее пугало её, но притягивало так сильно, что ей нестерпимо хотелось бросить всё это и сделать хотя бы что-нибудь. Отчаянное желание действия жгло подошвы поношенных кед, а мысль о том, что, возможно, по коридорам ещё ходит Марина, рождало в голове мотивы будущих песен. — Ты как-то изменилась, — вдруг произнёс парень и Диана почему-то услышала эту фразу среди бесконечного потока бессмысленной болтовни. Только сейчас она заметила, что в курилке за корпусом они осталось вдвоём, её сигарета давно уже докурена до фильтра, а Вова и вовсе не курит, а стоит напротив, ссутулив худые плечи, и смотрит прямо ей в глаза. Динка внезапно опешила, не зная, что ответить ему, и сколько она не слушала. Он казался смущенным и растерянным, будто бы сам внезапно осознал всю бессмысленность своей же трескотни. Диана повела плечом и затушила тлеющий окурок о кирпичную стену. — В смысле? — Ну, я не знаю, — он замялся, подбирая слова, — ты сегодня весь день как будто где-то не здесь, даже не слушаешь меня. Пару раз чуть в стену не врезалась. Ничего не случилось? Диана качнула головой. Надо же, оказывается, всё так очевидно! Быстро он её раскусил. А ей-то казалось, что она непроницаема. Но что говорить ему? Как отвечать? Ей не хотелось врать другу, который, очевидно, просто за неё беспокоится. Но и правду сказать было нельзя. Диана вздохнула, поправляя спутанные волосы на лбу. — Нет, всё в норме. — Точно? — он ухмыльнулся этой мальчишеской улыбкой и посмотрел на неё вдруг исподлобья, так тепло, как будто бы со снисхождением. — Тебе скучно со мной, да? — Что за чушь, — фыркнула Динка, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. Она знала, что это выглядит неубедительно, но ранить его не хотела. Он ведь и сам всё отлично понимает, мог бы и не задавать эти глупые вопросы! Но Вовка не унимался. Он вдруг как будто стал меньше, сжался и опустил голову, смотря в пол. Диана уже видела это раньше. Внутри она взмолилась о том, чтобы ошибаться. — Я не слепой. Что-то случилось. Но раз ты не хочешь говорить, пускай. Я только хотел, ну, знаешь, как-то, может, тебе хотелось поговорить… — Да, знаю, — девушка нахмурилась, подойдя на шаг ближе, но Вова отступил, — всё нормально? — Дин, я вообще не собирался, но, — он несколько раз глубоко вздохнул. Диана поняла, что не ошиблась. Вздох сожаления утонул где-то в гортани, невольно дрогнули плечи. Порыв ветра разметал по лбу спутанные волосы, пронзая весенней прохладой сквозь одежду, до самой кожи. «О боги, только не это, пожалуйста!» — Мне надо кое-что сказать тебе. Это ничего не изменит, просто я должен сказать. «Нет, это изменит всё, навсегда» — пронеслось в голове. Диана нахмурилась, надеясь, что он воспользуется шансом и отступит сейчас, пока не поздно. — Не надо, — бессильно шепнула Диана, пытаясь говорить ровно, но голос подвёл её. Вова подошёл к ней на пару шагов, — пожалуйста. — Нет, послушай, — он как-то странно усмехнулся, явно не зная, куда деть руки. Диана вдруг не к месту нервно засмеялась, тут же прикусив язык. Подумалось: неужели и она выглядит так же для Марины? Нелепо мнётся и мямлит, не в состоянии говорить членораздельные слова? Ей вдруг стало невыносимо жаль своего друга, и она совершенно чётко поняла, что дружбы у них больше не получится, — ты знаешь, иногда люди ведут себя, как полные идиоты, — он снова горько усмехнулся и поднял голову. Диана сильней прикусила губу. Огромные голубые глаза друга смотрели ей прямо в душу. Диана осознала в эту самую секунду, что ей нечем ответить на его распахнутое настежь сердце. И ей придётся его разбить, — я полный идиот, похоже. Но я люблю тебя. Очень давно люблю. Диана резко выдохнула, вторя другу. Они синхронно отступили друг от друга. Она знала, что теперь между ними ничего не будет по-прежнему. Любовь всё меняет. Всегда, взаимная она или нет, она меняет всё. И после того, как ты признал её вслух, признал перед другим, и перед самим собой, что-то в тебе меняется. Ты не сможешь уже вернуться к тому, каким ты был. Подобно тому, как Диана больше никогда не смотрит прежними глазами на Марину, так и Вовка, её смешной и воспитанный Вовка, больше никогда не ухмыльнётся Динке как прежде своей мальчишеской, забавной ухмылкой. Что-то навсегда изменилось. Диана боялась этого дня. Она не хотела терять друга. Но только что потеряла его навсегда. — Я знаю это, — выдохнула она неслышно, всё ещё избегая прямого взгляда. Слова застряли в горле. Она видела, как дрожат плечи Вовы, будто он вот-вот разрыдается. Но он не станет. Он знает, что Диана ненавидит слёзы. Даже свои. Он хочет быть достойным её. Даже сейчас. От жалости и боли за Володю у Дины разрывалось сердце. Но сделать она ничего не могла, — ты ведь сам понимаешь всё, да? — Да, да, конечно, — с нервным смешком отозвался парень, заламывая руки, — прости, я всё понимаю, просто я должен был сказать это. Я знаю, что ты… Ну, в общем, что ты, кажется, не любишь парней, и… — Нет, причём тут это, — Диана нахмурилась, стараясь, чтобы её слова не звучали снисходительно. Ведь он держался достойно, — дело вовсе не в этом, просто сейчас, — она сглотнула, не зная, стоит ли говорить об этом ему, но чувство ответственности и доверия пересилило страх, — у меня есть чувства к другому человеку. — О, вот как, — Вова выдохнул, всё ещё крепко сжимая кулаки, — к человеку, а это девушка или парень? — Какая разница? Это разве важно? — Дина фыркнула, пытаясь унять дрожь. Она была чертовски рада, что в корпусе уже никого нет и никто их не слышит. Мысленно пожурила себя за трусость. Это всё ещё происходит непроизвольно, как защитным механизм, едва кто-то пытается допытываться о том, кого же она любит. Смелость во всём, но не в этом. — Просто когда ты влюблён, ты не можешь ничего с собой поделать. Это просто сильнее. — Да, — кивнул Вова и, наконец, поднял голову. Ни слезинки не было в его голубых глазах. Диана нежно улыбнулась ему, чувствуя гордость и благодарность за его понимание, и осторожно опустила тёплую ладошку на плечо. — Если ты хочешь, может быть, мы могли бы общаться дальше. Как друзья. — Друзья, да, — Вовка усмехнулся, но что-то надломленное и горькое было в этой усмешке, что Диана убрала руку с его плеча и отвернулась. Она сломала его. Она знала, как это происходит, это было с ней, и вот теперь она та, кто сломал кого-то другого. Он никогда этого не забудет. Но иначе было никак, — может быть, почему нет, только, — он вздохнул и отошёл на пару шагов от неё, — наверное, мне нужно будет пару дней. Понимаешь, Дин? — Да, конечно, — Динка уверенно кивнула, позволяя ему отойти. Она сейчас не должна находиться близко. Она знала, как это может быть больно, — прости, что всё так по-дурацки. — Нет. Всё нормально, — он снова усмехнулся, поправляя рюкзак на плече. Диана нахмурилась, заметив дрожь в руках, — правда, Дин, я просто хотел сказать и всё. Я просто должен был. Диана снова кивнула и глубоко вздохнула. Она прекрасно понимает его чувства. — Ладно, идём, домой пора ехать. — Идём. Они молча вышли из курилки и пошли к гардеробу. Оделись молча, избегая прямого взгляда. По дороге до остановки они не сказали друг другу ни слова. Лишь на прощание Вова с улыбкой обронил тихое «до встречи», и в этой улыбке Диана увидела всю ту боль, что он так стойко держал в узде, всё то отчаяние, что скручивает его в тугой узел. Ей хотелось сказать что-то, утешить, может быть, обнять, но это было бы лишним. Она смогла только тупо кивнуть и выдавить из себя кривоватую усмешку. И только когда друг выскочил из автобуса, скрывшись за ближайшим поворотом, Диана, оглядевшись, заметила на переднем сидении знакомый изгиб шеи и воротник чёрного пальто. Лёгкий смех, который вызывал невыносимую слабость и давал крылья, едва слышно разносился по салону автобуса. Марина смеялась, легко и искренне, а рядом с ней сидел высокий мужчина в чёрной шляпе и, увлечённо жестикулируя, рассказывал ей какую-то очень забавную историю. Диана в одно мгновение позабыла обо всех словах друга и о его неловком признании. Всё перед ней померкло, кроме спины высокого незнакомца, сидящего рядом с Мариной, и её веселого смеха, по которому Динка так отчаянно скучала весь этот длинный, запутанный, нелепый день. Девушка видела, как близко они сидят, видела, что Полонская добровольно касается его плечом, а он свободной рукой приобнимает её. Горячая волна поднялась откуда-то из глубины. Динка чуть не вскочила с места от возмущения и не пойми откуда взявшейся досады, но вовремя остановила себя. Ревность? С чего? Они ведь просто разговаривают. Он просто слегка касается её рукой. Диана была давно в курсе того, каким успехом Марина пользуется у мужчин университета, и нет ничего удивительного в том, чтобы видеть с ней рядом мужчину. Диана и раньше видела, как с ней флиртуют, скрытно или явно, и никогда это зрелище не вызывало в ней такую бурю эмоций. Что изменилось? Диана одёрнула себя. Полонская не давала ей никаких обещаний. То, что она признала свои чувства вслух и позволила поцеловать себя, ещё ничего не доказывает. Может быть, это просто хороший друг. А даже если и нет, с какой стати женщина должна отказывать ему во внимании? Из-за Дианы? А кто, собственно, такая Диана? Талантливая студентка? Старая знакомая? Влюбленная дура? Кулаченко схватилась за поручень, старясь унять дыхание. Сердце бешено колотилось в груди и глаза застилал туман, а в ушах звучал переливистый нежный смех Марины. Взгляд прожигал затылок незнакомца в шляпе. Диане показалось, что она задыхается. Невероятная досада за саму себя приковала её к месту. Как можно было быть такой дурой! О чём она только думала! Внезапно автобус дёрнулся и притормозил. С протяжным скрипом открылись старые двери. Высокий незнакомец в шляпе, лучезарно улыбаясь, поцеловал руку Марины в атласной перчатке, и с грацией партнеры выскользнул из автобуса, быстрым шагом удаляясь в обратную сторону. Полонская откинулась на своём сиденье, провожая его взглядом через окно. Диана не могла больше сидеть на месте. Досада и обида, переполняющие её неспокойное сердце не давали ясно мыслить. Едва автобус тронулся, она вскочила со своего места, прошла мимо недовольных хмурых пассажиров, и буквально упала рядом с Мариной на свободное сиденье, откидывая мешающую челку со лба. — О, Дина, привет! — ласковым жизнерадостным голосом поприветствовала девушку Полонская и улыбнулась ей своей нежной улыбкой, складывая руки на груди, — как твой день прошёл? Не устала? — Всё отлично, — оттарабанила Диана, ещё больше нахмурившись, — а у вас как? — Пар сегодня не было. Вызывали по поводу моего ухода, — вздохнула Марина, всё ещё улыбаясь. Диана сглотнула, стараясь не смотреть на обнажённую шею, едва прикрытую невысоким воротничком, — из-за бумажек проторчала в корпусе до вечера, потом чай пили с коллегами. Как обычно, в общем, — Диана слушала внимательно, стараясь не выдать эмоций. Она едва держалась, чтобы не заорать на весь салон, вопрошая возмутительно спокойную женщину, что за мужчина разговаривал с ней так ласково, и почему она так улыбалась ему, и почему едва заметно покраснела, когда он осмелился поцеловать ее руку. Но Марина, казалось, не видела даже намёка на возмущение, — а я тебя на остановке видела, ты с Вовой Колесниковым была, да? — Да, — кивнула Диана. За бурей эмоций, она совсем забыла, что вошла в автобус вместе с другом и сидела с ним рядом. Уши почему-то запылали и Диана отвернулась к окну. — Ничего не случилось? — Марина, наконец, заметила, как неспокойна ее собеседница и как тяжело вздымается её грудь, толкая воздух, — всё хорошо? — А? — Кулаченко мотнула головой. — Как всегда. Автобус остановился на их остановке. Они вместе спокойно вышли из салона и медленно направились в одну сторону не сговариваясь. Диана заметила, как переменилась в лице Полонская, едва они оказались на улице, подальше от греющих уши пассажиров. Она и сама слегка выдохнула, шагая рядом с женщиной. Свежий воздух немного остудил голову, но щёки всё ещё пылали румянцем. — Дина, отдышись. Укачало? — заботливо осведомилась Марина, незаметно тронув Диану за запястье. От прикосновения по телу разлилось приятное тепло. — Я в норме, — девушка сглотнула, уже не настолько уверенная в том, что хочет задавать вопросы. Присутствие Полонской успокаивало, а её тёплые руки заставляли забыть обо всём. Внезапная вспышка эмоций медленно растворилась в нежной дымке теплоты. Но Диана всё же решилась, — я хотела спросить, кто был этот мужчина? — О, — Марина вдруг улыбнулась, — это мой начальник, главный редактор газеты, куда я устроилась работать. Алексей Павлович Синицын. Мы случайно встретились на остановке. А что? — Просто интересно, — выдохнула Диана, стараясь не смотреть на Марину. Замешательство Кулаченко явно её забавляло, она лишь ускорила шаг, внезапно подхватив девушку под локоть. — Пойдём-ка ко мне, выпьем чаю, а то ты очень бледная. Ты ведь не спешишь? — Нет, конечно, — только и сумела протянуть Динка и бессильно поплелась за Мариной, в очередной раз поражаясь власти, которую эта женщина имеет над ней. Стоит только слегка поманить, один раз позвать, и Динка безвольно несётся сломя голову, куда она скажет, забывая обо всём на свете, — я с радостью. — А почему ты с Вовой не поехала? — тихо спросила Марина, разрушая всю магию момента. Кулаченко как будто встряхнулась, нахмурив брови. Мимо проехала машина, Полонская, ускоряя шаг, отошла от обочины на тротуар. — С чего бы? — Мне показалось, вы друзья, — женщина засомневалась, стоит ли говорить следующие слова, но, отбросив сомнения, всё же озвучила крутящуюся голове с утра мысль, — вы сегодня приехали вместе. В этой короткой фразе Диана услышала многое. Очевидный намёк, надежду, любопытство — целую гамму возможных чувств. — Мы друзья, — вымолвила Динка уверенно, всем своим видом показывая, что ждёт откровения за откровение — а вы что подумали? — Когда мы одни, можно на «ты», — улыбнулась Полонская своей очаровательной улыбкой, и, сворачивая в пустой переулок, перехватила ладошку Динки, переплетая их пальцы. Столь откровенное прикосновение ошеломило Диану. Она буквально задохнулась от радости, потеряв дар речи. И Марина, похоже, добивалась именно такого эффекта, — и я ничего не думала. И ты не думай лишнего. Договорились? Диана тихо кивнула. Страх, в перемешку с нежностью затопили её до краёв. Ощущать тёплую руку Марины в своей ладони было так потрясающе! И напрочь забылись все признания Вовы, длинный и скучный день в отчаянной тоске по этому теплу, и высокий незнакомец в шляпе, целующий руку любимой женщины. Остались только они. — Договорились, — кивнула Диана, сумев, наконец, улыбнуться, — но сегодня я остаться не смогу. Мама ждёт дома. — О-хо-хо, я и не говорила, что ты можешь! Речь шла только о чае, — улыбнулась женщина и её рука крепче сжала Динкины тонкие пальцы, — не бойся, всё хорошо. — Я не боюсь, — ответила Диана и ускорила шаг, поспевая за девушкой своей мечты, предвкушая тёплый вечер за чаем и разговорами, в уютной квартире Полонской, под полотнами её брата, — пока ты рядом. Марина даже смутилась от такого открытого словесного проявления чувств, но лишь улыбнулась в ответ, ведя Диану переулками, кратчайшим путём до своего дома, где их уже ждала ленивая кошка, мягкий диван и привычный запах кофе. И, может быть, наконец-то новая песня, под переливы струн новенькой гитары, которая так ждала её возвращения.Рядом с тобой должен быть кто-то сильнее дождя. Послушай, не для тебя пресный покой, который когда-нибудь сильной рукой будет разрушен.