POV Салли
Открыв дверь четыреста второй квартиры, я захожу в знакомый мне коридор и замечаю отца, сидящего напротив телевизора не с привычным выражением лица, в котором я привык видеть нейтральность или же светлую улыбку, а с серьёзным видом. Увидев меня, в глазах у папы промелькнуло некое беспокойство, но он лишь поднял вверх окрававленную бритву, которую я забыл вымыть после нанесения увечий самому себе. На какой-то момент мне показалось, что это — конец, и я никогда больше не смогу нормально поговорить со своим родным человеком, но он как-то грустно и понимающе улыбнулся, разглядывая моё безэмоциональное искусственное лицо. Отец с покряхтыванием встал со скрипучего дивана и подошёл ко мне, крепко обняв. Когда он отстранился, то в его глазах я увидел несколько крупных капелек слёз, что медленно скатывались по его щекам, оставляя влажную и блестящую дорожку на коже. Впервые я увидел, как отец плачет. Даже после смерти моей матери он уходил в другую комнату и закрывался там, оставляя меня в пустом помещении, чтобы нам обоим не было так неудобно. –Сал… — дрожащим голосом произнёс он. — Пожалуйста… Не делай так больше… Хотя бы ради меня… Эти слова тронули моё сердце, захватили мою душу, а на мысли со значением «Не заметит» обрушились горькая совесть и тяжёлая вина. Я вспомнил, как Ларри расспрашивал меня про порезы, и мне стало в два раза тягостнее. –Я-я больше не б-буду… — всхлипывая, ответил я отцу и бросился к нему в объятия, обвивая руками его шею. — Прости меня… Это был очень трогательный момент… Я запомню его и оставлю в памяти, как одно из самых лучших воспоминаний. Лишь от мысли о том, что папа тоже может исчезнуть, хотелось самому провалиться в бездонную пропасть и расколоться на мелкие частички, чтобы больше не терпеть эту невыносимую моральную боль. Очередная бессонная ночь поджидала меня у входа в комнату. Обычно, я пишу стихи или напеваю любимые, выдуманные мной мотивы. Руки потянулись ко включателю настольной лампы, а затем и за клочком клетчатого листа. Я осторожно сажусь на кровати, направляя свет на себя, а из-под ручки выходят свежие строки:Я думал заглушить всё болью, Что мне тогда приподнесли. Порезами себя покрою, Чтобы не ранить ни души. Простую истину пытался Наивной ложью закрывать. «Он не поверит. Не заметит.» С усмешкой я скажу опять. Я ненавижу эту похоть, Что я увидел в этот день, Ведь им понравился мой запах. Мне только маску и надень. Мои друзья помочь не в силах, Но я им верю. Почему? Они ведь принимают правду, И только я так не могу…
Последние слова я написал через огромный стыд, что я испытываю не так часто. Я действительно наивный, и моя преданность часто подводила меня при знакомстве с новыми людьми. Даже сейчас, когда любой человек уже бы потерял доверие к другим, я не могу не верить окружающим, после чего молча страдаю, иногда плача в подушку. Сейчас бы найти человека, который понимает меня… Может, Тодд? Хотя… Нет. Я уже, наверное, достал его своими депрессивными мыслями, ведь так часто приходил к нему. Или же мне сходить к… Ларри? Он говорил, что если мне будет скучно, то я могу приходить к нему. Но ведь дружба между альфой и омегой равносильна неизведанной любви. Может и в платоническом плане, но всё же… Тем более, как же это будет глупо выглядить, когда я приду к нему, буду, так скажем, душу раскрывать, а он минимум, что сделает, так это отрахает из-за того, что у меня приятный запах. Может это прозвучит банально, но мне всё же хочется немного любви не только от отца и друзей, но и от другого человека… Если порассуждать логически, раз мои родители были бетой и омегой, то мне тоже можно найти бету. Ну или понимающего альфу… В мыслях всё ещё слышалось «Пойди к Ларри», поэтому, тяжело вздохнув, я направился к выходу из квартиры, предвкушая скорую встречу с моим спасителем, которая может закончиться чем угодно…